Хранительница счастья

      Хафизе испуганно смотрела на улыбнувшуюся ей калфу, лишаться из-за выходок паши верной помощницы златовласая госпожа совсем не хотела, достаточно было того, что она взяла грех на душу, отдав Касыму приказ утопить Нигяр в водах Босфора. Фелиса непонимающе посмотрела на няню Амирхана и на свою госпожу, их испуганные лица её насторожили. Девушка слезла с парапета и повернулась к женщинам, в руках кареглазой девушки был альбом и чертежные инструменты. Хафизе облегченно выдохнула, поняв, что калфа не собиралась бросаться с крыши её дворца. — Радан, — Хафизе не знала, злиться ей на девушку, устроившую переполох, или похвалить. — Госпожа, прошу, простите меня, — присланная Бейхан рабыня виновата смотрела на хозяйку дворца — Я же не знала, что она тут что-то рисует. — Хафизе-султан, — Фелиса удивленно смотрела на свою госпожу — Вы так испуганны, что с Вами? — Фелиса-калфа, извините меня, это я виновата, — служанка опустила глаза — Я думала, что Вы собираетесь покончить с собой. Я Вас звала-завала, а Вы не поворачивались. — Ну так ветер же, — пробормотала Фелиса — Не слышала я. — А я перепугалась., что Вы хотите с собой покончить и побежала к госпоже, — девушка замолчала и подняла виноватый взгляд на калфу и султаншу. — Госпожа? — Фелиса обеспокоенно посмотрела на хозяйку и успела подхватить женщину, прежде чем она стала оседать. — Ребенок, — выдавила из себя сестра повелителя. — О Аллах, — девушки помогли госпоже вернуться во дворец. — Радан, быстро приведи лекаря в покои султанши, — распорядилась калфа и повела Хафизе к покоям. — Бали-паша, — жена визиря старалась глубоко дышать — Я отправила его за Матракчи, пусть он вернется, ему нужно сообщить, — Фелиса помогла султанше лечь. — Не волнуйтесь, Хафизе-султан, — калфа ободряюще улыбнулась госпоже — Я всё сделаю. ***       Дни Айбиге стали проходить до ужаса однообразно. После того как в гареме узнали о случившемся, крымская принцесса поняла, что её новоиспеченная подруга Хюррем использовала ситуацию в своих целях. Дочь Сахиб Гирея была зла, она устроила матери наследников скандал, однако положению самой крымчанки это ника не помогло. Валиде не желала принимать её в своих покоях, Хатидже-султан и Бейхан-султан осуждающе на неё смотрели, повелитель, объясниться с которым так хотела Айбиге, её не принимал. Единственным человеком в семье повелителя, кто от неё открыто не отвернулся, стала мать младшего наследника. В беседах с Гюльфем-султан и играх с шехзаде Баязидом для принцессы была хоть какая-то отдушина. — Гюльфем-султан, — Айбиге долго не решалась заговорить с женщиной, предпочитая тихо возиться с малышом — Можно я спрошу у Вас? — Можно, Айбиге-хатун, — сероглазая госпожа отложила книгу и внимательно посмотрела на девушку — Спрашивайте. — Вот Хафизе-султан, — племянница Валиде заметила, что серые глаза стали смотреть на неё с недовольством, но продолжала — Она же не единоутробная сестра султана, её мать не Валиде-султан, да? — Да, госпожу родила другая законная жена султана Селима, — кивнула Гюльфем — Сербская княжна, Юлдуз-султан. Только что с того? — Я не могу понять, почему у неё столько власти и уважения? — в глазах крымчанки Гюльфем увидела искренне удивление — Ведь она не дочь Валиде, а дочь её соперницы, но Валиде будто любит её больше родных дочерей. Она не так близко была к повелителю, как Хатидже или Бейхан, а её он любит больше, как тут говорят, все прихоти её исполняет. Почему так? Что в ней такого, чего нет в других султаншах Династии, я не могу понять. Её бояться, уважают, она ведет себя здесь так, будто бы ей дозволено абсолютно всё. — Потому что это близко к истине, — усмехнулась Гюльфем-султан — Это давняя и запутанная история. У повелителя были старшие братья, рвущиеся к престолу, Селим Явуз, видящий во всех сильных шехзаде врагов, а Хафизе-султан всегда была на его стороне. Она спасла повелителя от смерти, когда он был юным шехзаде, не без её помощи, как говорят здесь, султан Селим казнил всех своих сыновей в период ярости, а шехзаде Сулеймана не тронул. Валиде бы не смогла сделать то, что сделала Хафизе-султан, а она взяла и сделала, оставив шехзаде Сулеймана единственным наследником, выйдя замуж за визиря, который обещал поддержать его и уберечь от гнева султана Селима. — Она замешана в казни шехзаде? — в глазах Айбиге на миг промелькнул ужас. — Так говорят, — повела плечами сероглазая госпожа — Никто не знает доподлинно, но Валиде ей за это благодарна, что её сына спасла однажды, что самой Валиде не пришлось брать грех на душу. А почему повелитель к ней так благоволит, что ей прощают всё и дозволяют практически всё, никто точно не знает. Может только им двоим о том известно. Но что ни Хатидже-султан, ни Бейхан-султан не могут того, что дозволено Хафизе-султан, это Вы верно заметили. — А сами Вы как считаете? — Айбиге гладила по голове задремавшего Баязида — Почему султан так к ней относится? — Я задавала себе тот же вопрос, — Гюльфем осторожно подняла сына на руки и присела с ним на тахту — И знаешь, единственное, чем я могу это объяснить себе, это тем, что между ними какая-то неразрывная связь, природы которой мы никогда не узнаем. Она верна повелителю как никто другой, она любит его очень сильно, она ему и первый друг, и советчик, и сестра. Он знает, что она очень многим жертвовала ради того, чтобы он сохранил жизнь и взошёл на престол, возможно, он позволяет ей столько в благодарность. Правды всей нам никогда не узнать, остается лишь принять всё. Её бояться потому, что помнят, как она может ради повелителя пойти на всё, её уважают, потому что она в обычной жизни справедлива, она сделает всё для блага Династии. А Валиде ей благодарна и тоже по-особому её любит, не разделяя со своими детьми. Хафизе Ханым-султан слишком дорога повелителю, её слово в гареме значит почти столько же, сколько слово Валиде. — Вы все сами не знаете, почему ей всё можно, но принимаете это, — фыркнула Айбиге. — Айбиге-хатун, — Гюльфем смотрела на девушку строго — Достаточно для нас всех того, что она так дорога султану, чтобы её уважали. А Вы позволили себе недостойное поведение в адрес её мужа Бали-паши. И Валиде так отреагировала не потому, что он муж Хафизе-султан, а потому что Ваше поведение позор для её рода. — Но что мне делать, если я его полюбила, Гюльфем-султан, — в это мгновение мать младшего шехзаде увидела, что крымская принцесса и правда страдает из-за своих чувств, и сероглазая султанша испытала к ней и её будущему отчаянную жалость, ибо ни на мгновение не усомнилась, что хоть Хафизе-султан и поймет, что здесь не обошлось без Хюррем, гнева её не избежать и дочери Сахиб Гирея. ***       Бали-паша с другом стремительно вошли во дворец, в холле первого этажа их встретила испуганная Радан-хатун, на руках её сидел султанзаде Амирхан и плакал. — Сынок, — паша взял мальчика на руки и прижал к себе — Тише, что ты раскапризничался. Радан, — паша перевел взгляд на служанку — Где госпожа и Фелиса? — Паша, — девушка поклонилась и виновато опустила глаза — У госпожи начались роды прямо там на крыше. — Что? — мужчина выглядел испуганным — Рано же ещё вроде. — Я всё напутала, Фелиса-калфа не собиралась прыгать, она изучала звезды, — девушка была готова расплакаться — А потом у госпожи начались роды, и султанзаде так волнуется и плачет. — О Всевышний, — Бали паша посмотрел на притихшего сына — Всё хорошо, мой мальчик, — ребенок затих, ухватившись за шею отца и с интересом наблюдал за сновавшими по дворцу слугами — Значит так, сообщить во дворец Топкапы Валиде немедленно, — паша повернулся к другу — Насух, останься со мной, пожалуйста. — Конечно, паша, — кивнул ученый. Раздав все необходимые указания, хозяин дворца вместе с другом собрался было подняться на второй этаж, чтобы ожидать в своем кабинете, но на лестнице его остановила стремительно спускавшаяся вниз Фелиса. — Паша, Вам бы лучше с ребенком здесь, — быстро сказала девушка — Султанзаде может испугаться криков матери. — Что с госпожой? — паша нахмурился, вид верной помощницы супруги не вселял ему оптимизма. — Кровотечение, — бросила девушка — Радан, позови Дилю и Атике, пусть поднимутся в покои, Нуре нужна помощь. — Мы можем что-то сделать, Фелиса-калфа? — подал голос Матракчи, до этого молча наблюдавший за происходящим. Верная служанка Хафизе смерила мужчину взглядом и поджала губы. — Сообщите в Топкапы и во дворец Бейхан-султан и Хатидже-султан, что у госпожи начались роды, дальше мы сами, — заметив, что хозяин дворца выглядит еще более растерянным, чем когда Хафизе-султан впервые рожала его ребенка, Фелиса постаралась ободряюще ему улыбнуться — Паша, оставайтесь в гостиной и не переживайте, как только что-то станет известно, я сообщу. Госпожа справится, Аллах не оставит нас. ***       Гюльфем-султан ужинала вместе с повелителем в его покоях. День, проведенный ей вместе с любимым мужчиной и их сыном, был прекрасен, и султанша находилась в прекрасном настроении, однако султан был явно чем-то опечален, и сероглазая госпожа не могла этого не видеть. — Что Вас тревожит, мой повелитель? — женщина внимательно смотрела на падишаха, практически не притронувшегося к еде. — Гюльфем, скажи мне, могла бы ты поверить, что человек не держит зла за нанесенную ему обиду, если он никогда в своей жизни не прощал нанесенных оскорблений? — султан поднял на любимицу озадаченный взгляд. — Не могла бы, — сказала Гюльфем — Только если этот человек не Хафизе-султан и речь идет не об этой неприятной ситуации с Айбиге-хатун. — И почему же? — удивился повелитель. — Госпожа всегда наказывает своих обидчиков и тех, кто смеет обижать её семью, это истина, только… — Только что? — Только она слишком любит Вас и Валиде-султан, — пожала плечами Гюльфем. — И что же из этого? — То, что она не хочет причинить Вам и Валиде лишнюю печаль, от того она и не станет мстить Айбиге-хатун, ибо знает, что это ранит Валиде и заставит Ваше сердце страдать тоже. — Ты так уверенно это говоришь, Гюльфем моя, — мужчина притянул к себе девушку и прижал её к своей груди, вдыхая аромат её волос — А я столько лет знаю свою сестру, казалось бы, знаю её от и до, и всё равно каждый раз она преподносит мне какой-нибудь сюрприз, открывается с новой стороны. — Никогда нельзя знать женщину от и до, мой повелитель, — усмехнулась султанша — Даже сама женщина себя не знает настолько, чтобы ничему в себе не удивляться. — Иногда мне кажется, что ради моего покоя она готова жертвовать собой даже если это доставляет ей нестерпимые страдания, — задумчиво перебирая волосы женщины, сказал падишах. — Она очень любит Вас, повелитель, — серые глаза смотрели на него с тихой печалью — Как и Вы её любите. И никогда ни я, ни одна другая женщина не будем любимы Вами так, как Вы любите свою сестру Хафизе. С Валиде-султан и Хафизе-султан никто для Вас никогда наравне не будет. — Но тебя я тоже люблю, моя Гюльфем, — мужчина нежно поцеловал султаншу — Ты даришь мне счастье, любовь и покой. — Я люблю Вас, повелитель, и мне в этом плане гораздо проще, чем остальным любящим Вас женщинам, я всегда знала, что больше чем свою Валиде и сестру Хафизе вы никого любить не будете. Я счастлива, что для меня есть место в Вашем сердце, но я никогда не стремилась властвовать им безраздельно, выкинув из него всех остальных. — Твоя мудрость одна из причин моей безграничной любви к тебе, — влюбленные слились в поцелуе, когда раздался стук в дверь. Султан недовольно поморщился, а Гюльфем насторожилась. Мало кто отваживался тревожить султана, когда он проводил ночи с гаремом, тем более ночи четверга. — Войдите. — Повелитель, — привратник поклонился — Пришла Валиде-султан. — Проси, — султан нахмурился, мать вряд ли стала бы его беспокоить по пустякам — Валиде. — Сынок, — женщина подала повелителю руку и кивнула Гюльфем — Прости, что побеспокоила, но подумала, что ты захочешь знать. У Хафизе начались роды, преждевременно. Я собираюсь ехать в Буколеон. — О Аллах, — Гюльфем прижала руку ко рту. — Валиде, я поеду с Вами. — Нет-нет, ни к чему, неизвестно сколько все продлится и чем кончится, — Валиде помрачнела — Оставайтесь здесь, как только что-то станет известно, я пришлю Сюмбюля. — Валиде, — султан посмотрел на мать не терпящим возражений взглядом — Я еду с Вами. — Повелитель, позвольте и мне поехать, — с мольбой посмотрела на султана женщина. — Гюльфем, а как же Баяизид, — строго посмотрела на мать шехзаде Хафса-султан. — С шехзаде няни, отправьте к нему еще Дайе-хатун, — распорядился султан — Собирайся, Гюльфем-султан, поедем вместе. ***       Буколеон в этот ночной час походил больше на дворец во время торжества, нежели на жилище третьего визиря и сестры султана, ибо столпотворение карет на дворцовой аллеи было достаточно масштабным. Первой, как ни странно, приехала Бейхан-султан, хоть и их с Хызыр Реисом дом не был ближе всего расположен к дворцу Малкочоглу. Встретившись с зятем и Матракчи в гостиной, женщина хотела было подняться наверх и может быть узнать, как там идут дела, но в холле столкнулась со старшей сестрой. — Бейхан, — Хатидже обняла султашу, совсем недавно только снявшую траур по своему султанзаде -Ну что? Как всё идет? — Понятия не имею, я только приехала, — женщина посмотрела поверх плеча сестры и склонилась — Повелитель, Валиде-султан, — Хатидже тоже повернулась и поклонилась матери и брату. — Хатидже-султан, Бейхан-султан, — Сулейман поочередно обнял сестер — Как дела? — Повелитель, — продолжила говорить прерванная султанша — Мы пока не поднимались в покои, но Бали-паша сказал, что у сестры кровотечение. — Дяляра-хатун, — лекарша, прибывшая из Топкапы вместе с повелителем, без лишних слов поняла приказ султана, поклонилась и поспешила в покои роженицы. — Где мой внук и мой зять? — спросила Валиде. — Повелитель, Валиде-султан, госпожи, — в дверях гостиной стоял Малкочоглу, бледный и мрачный. На руках у него сидел сын, радостно заулыбавшийся при виде бабушки и такого количества родственников. — Мой Амирхан, львёнок мой, — мать султана взяла на руки внука и поцеловала — Что случилось, Бали-паша? С чего вдруг у Хафизе раньше срока начались роды? — Немудрено, матушка, — Хатидже недовольно поджала губы и кинула злой взгляд на хозяина дворца — Хафизе столько всего пережила в последнее время, так нервничала. О Аллах, сохрани её и ребенка живыми и здоровыми. — Аминь, — разнеслось по холлу дворца. — Насух, — повелитель кивнул ученому — Малкочоглу, пойдемте в гостиную, присядем и будем ждать. — Я пойду на верх, может я могу быть полезной лекарям, — сказала Гюльфем. — Гюльфем-султан, сядь рядом, нам сообщат, если что-то будет известно, — девушка подчинилась повелителю и села рядом с остальными женщинами на диванчик, им подали напитки и угощения. — О Аллах, да что же так долго нет вестей, — Валиде тяжело вздохнула, гладя по голове спящего прямо здесь, рядом с гостями на тахте, внука. — Повелитель, — Сюмбюль-ага поклонился султану — Позволите пойти узнать обстановку, — султан коротко кивнул. Много часовое ожидание утомило его, и с каждой минутой его тревога за жизнь любимой сестры нарастала всё больше.       Над столицей медленно поднималось яркое солнце, озаряя охваченный осенью и продуваемый холодными ветрами город. Во дворце Буколеон после многочасовых родов на свет появилась дочь Хафизе-султан и Малкочоглу Бали-паши, получившая от своего дяди султана Сулеймана имя Таджия Хасна-султан. Холодной осенью 1525 года во дворце, бывшем некогда резиденцией императоров, на свет появилась девочка, которой было предсказано служанкой её матери Фелисой-калфой величие и страшные потери, которые предначертаны свыше, но пока малышка, унаследовавшая удивительные зеленые глаза своей матери и черные как смоль волосы отца, об этом не знала и сладко спала в своей колыбели, окруженная нянями, кормилицами и тетками, восхищенно и обеспокоенно наблюдающими за пришедшей в этот мир раньше срока султаншей. ***       Проведя много часов подле госпожи, которая неважно чувствовала себя после родов, уставшая и вымотанная бессонной ночью Фелиса-калфа шла по коридорам дворца в сторону бани, когда возникшая словно из ниоткуда фигура заставила её остановиться. — Фелиса-калфа, — Матракчи смотрел на девушку глазами, полными печали — Поговори со мной. — Эфенди, — девушка вскинула на мужчину карие глаза, в которых тот не мог разглядеть ничего кроме обиды и насмешки — Я сегодня не в настроении с кем бы то ни было говорить, очень устала, позвольте я пойду по своим делам, а вы возвращайтесь к паше и остальным, — калфа решительным шагом направилась прочь, но Насух-эфенди удержал её за плечи и развернул лицом к себе. — Ну, пойми же меня, Фелиса, я не мог пойти против приказа Ибрагима-паши, он мой друг, великий визирь, он пожелал моей свадьбы с этой женщиной, но я в ту же ночь сказал ей, что она свободна, развелся с ней, не любил её и не был с ней понимаешь? — Эта женщина расплатится за всё, — Фелиса скинула с плеч руки ученого и отступила на шаг — Я смотрела на звезды, она не будет счастлива и жизнь её оборвется рано. Так что зря Вы с ней развелись, может быть она могла бы обмануть судьбу с Вами, — друг хозяина дворца помрачнел, он знал, что Нигяр-хатун пропала, и после памятного разговора с Хафизе-султан был почти уверен, что та докопается до правды и бывшей калфе придется поплатиться жизнью за свои ошибки. — Я обидел тебя, Фелиса-калфа, — понуро опустив голову, сказал Матракчи — Если ты когда-то удостоишь меня своим прощением, я буду счастлив, о большем и просить не смею. — Никогда, Насух-эфенди, — гордо выпрямившись, молвила Фелиса — И не стоит нам больше с Вами разговаривать, — девушка стремительно развернулась и быстро пошла в сторону хаммама, оставив ученого и верного воина повелителя посреди длинных коридоров дворца в печали. Едва калфа затворила за собой двери бани, она без сил опустилась на теплый мрамор скамейки и горько расплакалась. *** Златовласая госпожа начала приходить в себя лишь через несколько дней после родов, температура и лихорадка, мучившие её всё это время, отступили и она нашла в себе силы даже встать и при помощи Фелисы подойти к люльке, в которой спала новорожденная госпожа. — Она будет настоящей красавицей, Хафизе-султан, — с улыбкой сказала Радан, находившаяся теперь ежечасно не только у кроватки султанзаде Амирхана, но и у резной люльки маленькой султанши. Сестра султана с интересом рассматривала дочь, мирно спящую в недрах расшитых золотыми нитями пеленок. В резной колыбели красного дерева, украшенной драгоценными камнями и многочисленными амулетами, подаренными султаншами, спала маленькая Таджия. Крошечное личико её уже слегка разгладилось после рождения, длинные черные ресницы, темные бровки и черные мягкие волосы дочери были для Хафизе очередным свидетельством того, что дети её получаются полной копией своего отца, практически ничего не беря от неё самой. Мирно спавшая малышка сладко зевнула и открыла неожиданно большие глаза, собираясь громко заплакать. И в этот самый момент Хафизе-султан поняла, что дочь будет похожа и на нее, ибо малышка, которой было всего лишь несколько дней от роду, смотрела на свою мать такими же зелеными глазами, необычайно для младенца яркими и большими. — Моя маленькая девочка, — Хафизе осторожно взяла ребенка на руки, маленькая султанша передумала плакать и не отрываясь смотрела на мать. — Хафизе-султан, — Бали-паша вошёл в покои и строго посмотрел на жену — Вам не нужно вставать, лекари рекомендовали постельный режим, Вы еще очень слабы. — Тише, паша, — Хафизе улыбнулась мужу и вновь посмотрела на дочь, нежно касаясь её головы — Ты видел? — Твои колдовские глаза? — тихо сказал Малкочоглу, обнимая жену со спины и заглядывая ей через плечо в сверток, из которого виднелось только маленькое личико их дочери — Видел, на чью-то беду эти глаза, быть кому-то их пленником. — Можно подумать, что тебе в плену не сладко? — усмехнулась госпожа, поворачивая голову и нежно касаясь губами губ мужа. — Вечно бы в нём быть, Хафизе, большего и не надо, — оторвавшись от губ жены, серьезно сказал паша, и с нежность. посмотрел на спокойно взирающего на родителей младенца — Она прекрасна, моя маленькая госпожа.