Хранительница счастья

      Валиде-султан держала на руках внучку и счастливо улыбалась. Маленькая Фахрие, расположившаяся рядом с бабушкой у колыбели дочери Хафизе с интересом наблюдала за девочкой. — Она быстро растет и хорошо набирает вес, это прекрасно, я боялась, что с этим будут проблемы. — Я тоже беспокоилась об этом, Валиде, — кивнула златовласая султанша, сидящая подле старшей сестры, увлеченно возившейся с султанзаде Амирханом — Слава Всевышнему, мои опасения оказались напрасными. Кормилица её говорит, что Таджия хорошо ест, она на удивление спокойный младенец, только требовательный, — усмехнулась султанша, бросая нежный взгляд на дочь. — Она вырастет и мы с ней будем вместе, как ты с мамой, правда? — Фахрие подбежала к тете, обняла её и заглянула в глаза. — Конечно, моя жемчужина, — Хафизе поцеловала любимую племянницу. — Я научу её кататься верхом, — мечтала дочка Бейхан — И рисовать. — Бали-паша задерживается часто? — Валиде осторожно передала внучку на руки няне. — Нет, он замечательный и муж, и отец, Валиде-султан, — Хафизе ждала этого разговора, ибо мать султана ни разу не интересовала доселе зятем после того инцидента — Он души не чает в детях, и я с ним счастлива. Сейчас идет подготовка к походу, и он, и великий визирь, и Хызыр Реис много времени проводят с повелителем. — Хафизе, — Валиде слегка поджала губы — Я не хотела раньше начинать этого разговора, у тебя были такие тяжелые роды, да и вообще. — Вам и сейчас не стоит его начинать, Валиде, — заметила Бейхан, четко уловившая в лице сестры перемены, как только мать султана попыталась сделать малейшее неприемлемое Хафизе обвинение Малкочоглу. — От чего же? — улыбнулась младшая сестра повелителя — Я ждала, что Валиде захочет поговорить о бесстыжей выходке Айбиге-хатун. — Хафизе, — мать султана поморщилась — Я понимаю, что ты стремишься оправдать мужа, но посуди сама, разве могло это прийти Айбиге в голову, если бы паша не дал повода. — Или если бы Хюррем, с которой Ваша родственница так сдружилась, не решила воспользоваться ситуацией, — выразительно глянула на Хафсу-султан хозяйка дворца. — Вот как, — Валиде кажется удивилась, но не особо сильно — И тебе стало обо всем известно, потому ты ничего не предприняла ни в адрес Айбиге, ни в адрес паши, — задумчиво протянула мать повелителя. — Папа, — Амирхан первым заметил отца, входящего в гостиную, и, спрыгнув с дивана, побежал ему навстречу. — Сынок, — Бали подхватил весело смеющегося султанзаде на руки и поцеловал в темную макушку. — Истинный виновник моих слез ещё заплатит за это дорогую цену, — контраст между зловещим голосом, которым жена визиря произнесла это, и её нежной и счастливой улыбкой, с которой она смотрела на мужа и сына, заставил и сестру, и Валиде поежится. ***       Хафизе лежала в объятиях мужа и задумчиво выводила на его груди замысловатые узоры тонкими пальцами. Паша медленно перебирал разметанные золотые кудри жены и о чем-то мечтал, глядя на сияющее за окном звездное небо. — О чем ты говорила с Валиде-султан? — вдруг спросил паша — Мне показалось, что она на меня злится. — Она хотела поговорить об Айбиге, — Хафизе удобнее устроилась на груди мужа так, чтобы можно было смотреть ему в глаза — Валиде беспокоится, как бы я не отомстила этой крымской девчонке за её выходку. — Но ты ведь не станешь этого делать? — Малкочоглу ласково погладил женщину по щеке. — Она глупа, — улыбнулась Хафизе — Если бы я боялась, что она не остановится, я бы ни на секунду не раздумывала над её судьбой. Но она просто глупая девочка, которая запуталась. Мне её жаль. — Я до сих пор не могу понять, что ей двигало, как она вообще додумалась так себя повести, — нахмурившись сказал паша. — Хюррем дурно на неё влияет, — Хафизе взяла лицо мужа в свои руки — Не думай об этом, забудь, Валиде не держит на тебя зла, повелитель тоже. А я тебя люблю, — темные глаза смотрящего на неё мужчины счастливо сверкнули. — Хафизе, — паша притянул к себе женщину и поцеловал. — Опять ты покинешь меня, Бали-паша, — разомкнув поцелуй, печально прошептала султанша — Оставишь, отправившись покорять Венгрию вместе с повелителем, а я буду страдать здесь в тоске о тебе и страхе за твою жизнь. — Я вернусь к тебе и нашим детям, для меня разлука с вами невыносима, — паша крепко прижал к себе женщину, Хафизе тяжело вздохнула. Как и всегда в преддверии похода, сердце её было не на месте. ***       Как только минул последний зимний месяц, султан с войском выступили в поход на Венгрию, и Хафизе, с тяжелым сердцем отпустившая мужа и брата, загрустила. Дети стали для неё единственной отдушиной и более ничто её не занимало, так казалось всем, но истиной это не было. Не забыв нанесенную ей обиду, златовласая султанша предприняла все необходимые меры, чтобы воплотить свой план в жизнь. Верный Сюмбюль-ага, едва разгадав, что задумала султанша и для чего так пеклась о том, чтобы Гюльнихаль побывала накануне похода у повелителя, впал в уныние, но исправно исполнял все приказы, в нем златокудрая сестра повелителя не сомневалась. Валиде, посвящённая лишь в часть плана Хафизе, после недолгих колебаний согласилась сделать всё, что от неё требуется, а требовалось от неё не так уж и много. — Как ты вырос, мой милый шехзаде, — любимая дочь султана Селима возилась с трехлетним мальчиком и не могла отвезти от него полного нежности взгляда — Гюльфем, Валиде, он просто копия повелителя. — Папа в походе, я тоже пойду в поход, — воинственно сведя бровки, заявил Баязид. — Конечно, мой храбрый шехзаде, — Хафизе не могла заставить себя перестать обнимать и ласкать ребенка. Он, так похожий на любимого её брата, был для неё отрадой, её любовью, самым дорогим её сердцу шехзаде, хоть она была и мила, и добра к детям Хюррем. — Инш Аллах, я увижу как мой внук отправится в свой первый поход, — вздохнула Хафса-султна — Хафизе, как твои дети? — Все хорошо, матушка, — улыбнулась султанша — Амирхан соскучился по тебе Гюльфем, поехала бы вместе с шехзаде сегодня к нам, поужинали бы. Хатидже и Бейхан с детьми приедут. — Если Валиде-султан позволит, — сероглазая султанша дождалась одобрительного кивка матери падишаха — То я с радостью. Мне тогда нужно собраться. — Конечно, я подожду тебя, мы пока поиграем с мои милым племянником, — Хафизе погладила сына султана по голове — Баязид, поедешь ко мне? Там Амирхан и Фахрие будут. Ну, поедешь, мой шехзаде? — Да, — буркнул мальчик, сосредоточенно катая лошадку. Его мать покинула покои Валиде, и женщины остались без лишних свидетелей. — Я прошу Вас, Валиде, — Хафизе выразительно смотрела на мать султана — Только не делайте никаких лишних вещей. Ваша задача просто оставаться в покоях и вовремя сказать наложницам, что им всем выдано равное жалование, а служанки Хюррем получили больше из её средств. Вернее, Вам и говорить не нужно, это сделает Дае, — если по глазам златовласой госпожи Хафса-султан и могла заподозрить, что одним бойкотом для Хюррем от обитательниц гарема султанша не ограничится, то она этого не сделала, притом весьма зря. ***       Во дворце Буколеон собрались сегодня не только сестры султана, но приехала и Гюльфем-султан с шехзаде Баязидом, чему все были неимоверно рады. Дети весело возились, во что-то играя, пока женщины рассаживались за столом, готовясь к ужину. Беременные Хатидже-султан и Бейхан-султан делились друг с другом новостями, Гюльфем активно интересовалась их самочувствием, а Хафизе ненадолго отлучилась проверить дочь. В коридоре верная Фелиса-калфа догнала султаншу и поклонилась. — Госпожа, всё пошло так, как мы и планировали, — отчиталась служанка — Валиде ужинает с детьми, в гареме все идет по плану. — Отлично, — Хафизе помедлила, прежде чем вновь вернуться к сестрам, — Я надеюсь, дети султана и Валиде в безопасности. — Ну, разумеется, госпожа, — Фелиса улыбнулась султанше — Все пройдет как и планировалось. — Держи меня в курсе, — бросила хозяйка дворца и вернулась к гостям — Фахрие, милая, не бегайте так быстро, вы можете упасть, — натолкнувшись на племянницу, с улыбкой молвила госпожа. — Мы играем, тетя, они меня не могут догнать, — девочка весело хохотала удирая от братьев. — Очаровательный сорванец, — сказала Хафизе, садясь за стол к остальным султаншам — Вот бы она всегда была такой же беззаботной, и доля султанши Династии не оставила на её характере отпечатка, — вздохнула женщина, сестры понимающе ей кивнули. ***       В гареме стоял настоящий переполох, Хюррем, у которой пропала корона из покоев, обвинила в этом бывшую подругу, которая была у неё накануне и играла с детьми. Сама рыжеволосая султанша, вдоволь поскандалив, удалилась к себе в комнату, а бедняжка Гюльнихаль осталась одна под осуждающими взглядами наложниц. — Я не брала, клянусь, — пролепетала фаворитка повелителя, переводя растерянный взгляд с одной приятельницы на другую. Её подруга Фатьма, стояла совсем рядом и тоже смотрела на неё с презрением — Почему вы мне не верите? — Ты у неё повелителя украла, почему бы и корону не украсть, — зло рассмеялась Фидан, стоявшая чуть поодаль. Разозленные ситуацией с выдачей жалования девушки были рады вылить свою злость на бывшую подругу рыжеволосой госпожи. — Я не брала, — отчаянно выкрикнула Гюльнихаль. — А давайте поищем у неё в комнате, — предложила Фатьма — Если ты не брала, Гюльнихаль, то тебе и прятать нечего, — толпа ломанулась на этаж фавориток, Гюльнихаль растерянно взирала как девушки роются в её вещах, те, что вчера с ней дружили. — Не брала говоришь? — Фидан извлекла их недр ларца пропажу Хюррем-султан, Гюльнихаль ошарашенно смотрела на украшение. Толпа вынесла её в большую гаремную комнату к остальным разъяренным девушкам — Она говорила, что не брала, — Фидан подняла над головой находку. — Мне подкинули, — истошно крикнула Гюльнихаль — Подкинули, хотели оклеветать. — Отведем её к Хюррем-султан, пусть со своей бывшей служанкой сама разбирается, — одна из наложниц решительно двинулась в сторону фаворитки султана. Гюльнихаль ошалело смотрела на все происходящее, схватив со стены факел она выставила его на манер меча, стараясь защититься. — Я не крала, — у девушки начиналась истерика — Мне подкинули. Я не воровка. Почему вы мне не верите?! Фатьма, скажи им, — в отчаянии взглянула на подругу Гюльнихаль. — Но у тебя нашли корону, — Фатьма медленно подходила к испуганной и дрожащей фаворитке — Отдай факел. Мы пойдем к Хюррем-султан, она во всем разберется, ну не она же тебе корону свою же подкинула, — Гюльнихаль всхлипнула и посмотрела на девушек затравленными глазами. — Ваша Хюррем-султан жгла мне лицо ядом, чуть на тот свет не отправила, а теперь она решила выставить меня воровкой, чтобы меня бросили в темницу и казнили пока султан в походе, — Гюльнихаль безумно усмехнулась — Нет, не дамся, я ей живой не дамся, — в следующее мгновение гаремная комната наполнилась истошными криками наложниц, увидевших, как фаворитка султана подожгла себя и пламя пожирает её тело. ***       Валиде-султан спокойно ужинала с внуками и Айбиге-хатун. Крымская принцесса с робкой надеждой поглядывала на тетушку, впервые после той ситуации с Бали-пашей позвавшую её не для того, чтобы прочитать нотации и выразить свое недовольство её поведением. — Шехзаде и Михримах-султан так быстро растут, — девушка с улыбкой посмотрела на племянников. — В следующий поход я пойду с повелителем, Айбиге-хатун, — заявил Мехмет — Ты будешь тренироваться со мной пока папы нет во дворце? — Конечно, мой шехзаде, — Валиде сдержанно улыбнулась, глядя как девушка мило общается с её внуками. — Если хочешь, мы можем все вместе завтра поехать к Хатидже-султан, — произнесла мать повелителя. — Очень хочу, Валиде-султан, — заверила женщину Айбиге — Я давно её не видела, мне бы очень хотелось поехать с Вами, — резкий стук в дверь отвлек женщин от разговора. — Валиде, — Дайе-хатун стремительно вошла в покои управляющей гаремом и по её испуганному лицу Хафса-султан поняла, что случилась беда. — Дайе, что случилось? — верная помощница посмотрела не детей — Диля, уведи детей на балкон посмотреть на звезды, — распорядилась мать султана и внимательно посмотрела на хазнедар — Говори. — Беда, госпожа, — по лицу обычно спокойно женщины пронеслась тень неподдельного страха — Наложницы бунтуют. — Что? — Валиде была шокирована новость, полученной от Дае — Как они посмели? Из-за чего? — Они еще не отошли от ссоры из-за жалования, а тут Хюррем-султан обвинила Гюльнихаль в пропаже своей короны, — мать султана с каждым словом верной помощницы понимала, почему Хафизе увезла сегодня Гюльфем и Бязида из гарема — Девушка оправдывалась, но часть наложниц ринулась к ней в комнату, чтобы обыскать. И они нашли там эту злосчастную корону. Гюльнихаль, конечно, все отрицала, но её обвиняли, у бедняжки помутился рассудок или что-то еще случилось, но она от отчаяния подожгла себя, сыпля проклятиями в сторону Хюррем-султан. — О Аллах, — Айбиге испуганно зажала рот рукой — Какой ужас. — Госпожа, вам всем лучше оставаться в покоях, — Дайе смотрела на султаншу с волнением — Девушки решили, что это все из-за Хюррем, они и так были злы на нее, что её служанки получили жалование больше, и сейчас они рванули в её покои, мы не можем их остановить. Они требуют, чтобы она ответила за смерть Гюльнихаль. — Всевышней, пощади нас, — прошептала Валиде — Призовите стражу, пусть усмирят негодниц. ***       Хюррем-султан испуганно смотрела на дверь своих покоев. Верная Эсма и Назлы, успевшая предупредить султаншу о происшествии в гареме, вооружились кочергой и кинжалом, готовясь защищать госпожу от обезумевших рабынь. Удары в дверь покоев становились все сильнее, и они не выдержали, раскрылись, впуская в комнату разъяренных обитательниц гарема. — Это из-за неё умерла Гюльнихаль, — громко произнесла Фатьма, обращаясь к девушкам, стоящим сзади неё — Из-за нее все беды, она убийца, убийца, — толпа быстро раскидала в стороны служанок рыжеволосой госпожи. — Не смей ко мне подходить, я мать шехзаде, — Хюррем все больше пятилась к стене — Повелитель казнит вас всех до единой, — успела выкрикнуть мать старших наследников, прежде чем безжалостная рабыня поднесла к её лицу факел… ***       Хафизе стояла на балконе своих покоев и смотрела на противоположный берег пролива, на алых устах играла довольная улыбка. Все прошло так, как она и планировала, Хюррем-султан, возомнившая себе, что может играть чувствами златовласой османской госпожи, поплатилась за свою оплошность, когда уже было решила, что мести не последует. Последовала, Хафизе не умела прощать, особенно прощать тех, кто пренебрег её благим отношением. Рыжеволосая рабыня забыла, что её от покушения спасла именно любимая сестра повелителя, за то и поплатилась. — Госпожа, — Фелиса тихо вышла на балкон и поклонилась. — Наложницы угомонились? — простиравшаяся на другом берегу часть столицы лежала перед Хафизе как на ладони. — Разумеется, госпожа, — усмехнулась калфа — Сюмбюль-ага сообщил, что Хюррем в лазарете, ей ужасно обожгли лицо, просто безобразно. — Какая жалость, — вздохнула султанша — Вот что бывает, когда настраиваешь всех против себя. Повелителю нужно будет об этом сообщить, — Хафизе повернулась к служанке и улыбнулась — Может и ты письмо в лагерь напишешь, хоть пару строчек, — калфа опустила глаза в пол. Матракчи Насух-эфенди присылал письма девушке так же часто, как паша жене, но гордая девушка не ответила ни на одно из них. ***       Прошли долгие месяцы, прежде чем раны её стали затягиваться. Хюррем, всё это время жившая во дворце Хатидже-султан, ибо Валиде опасалась очередного бунта, дни свои проводила в невеселых думах. Она понимала, что без матери султана и его сестер здесь явно не обошлось. Айбиге, приезжавшая к ней несколько раз, теперь вела себя более чем сдержанно и разговаривать о случившемся с бывшей подругой не спешила. — Хюррем, — беременная сестра повелителя вошла в комнату, отведенную султанше, и ободряюще улыбнулась — Я привела тебе лекаря, снять повязку. — Благодарю Вас, Хатидже-султан, — из голоса женщины будто выпили всю жизнь — Мне с ней лучше, чем видеть то, что когда-то было моим лицом. — Хюррем-султан, ну что Вы, — лекарша мягко улыбнулась госпоже — Раны Ваши затянутся окончательно, шрамы пройдут, и Вы как прежде будете сиять своей красотой, — Хатидже молча стояла и смотрела как пожилая врачевательница снимает повязку. Лицо Хюррем, обожжённое во время бунта наложниц, было еще изуродовано шрамами, однако они были не такими глубокими, оставалась надежда, что они пройдут. — О Аллах, — рыжеволосая госпожа отбросила в сторону зеркало, едва взглянув на себя, и заплакала. — Хюррем, — Хатидже села рядом с матерью племянников — Не плачь, раны твои затянутся, все пройдет, нужно лишь время. — Госпожа, — всхлипнула славянская рабыня — Раны мои может и затянутся, плоть исцелится, но кто исцелит мою душу, Хатидже-султан? — сестра повелителя молчала, она догадывалась, хоть и не знала точно, что это была месть младшей сестры. И боязно было дочери Хафсы-султан от того, что даже Валиде её этого ужаса не предотвратила. ***       Жаркий августовский день 1526 года ознаменовался грандиозной победой османского войска во главе с султаном Сулейманом над объединёнными войсками венгров, хорватов и чехов. Среднедунайская равнина покорилась храбрым воинам османов. Теперь самое сердце Европы было под власть падишаха, и все европейские государи, и Папа Римский теперь находились в постоянном напряжении, ожидая дальнейших действий турецкого правителя. Сам же грозный султан после разгрома недруга не мог сполна насладиться победой, ибо сердце его сжималось при мыслях о сестре, которая не переживет, если её муж, самозабвенно закрывший собой повелителя от молниеносной стрелы, умрет на берегу Дуная, не вернувшись в Стамбул с победой. — Яхья, сделай что-нибудь, — Сулейман с горечью смотрел на стрелу, торчавшую из груди зятя — Не дай ему умереть. — Повелитель, — великий визирь склонился к султану — Стрелы наверняка отравлены, нужно допросить пленных, какой это яд. — Ну так допроси, Ибрагим, — султан не отрывал взгляда от склонившегося над пашей лекаря — Что скажешь, Яхья? — Плохи его дела, повелитель, — заключил молочный брат султана, подняв на падишаха печальный взгляд. ***       Хафизе тихо сходила с ума в стенах своего дворца, ни дети, ни Бейхан, ни Валиде, часто бывшие с ней в эти темные дни, не могли облегчить страданий златовласой султанши. Едва страшная весть о ранении Малкочоглу пришла в Буколеон, любимая дочь Селима Явуза погрузилась в огромную печаль. Слезы, которые редко она выставляла на показ, стали её вечными спутниками. — Гопожа, Вам надо поесть, — укачивая на руках капризничавшую Таджию-султан, сказала Радан-хатун — Вот и дочь Ваша ни ест и волнуется, потому что чувствует, что Вам плохо. — Я не хочу ничего, — Хафизе задумчиво смотрела куда-то вдаль, глядя прижавшегося к ней сына по голове. -Хафизе, — Бейхан строго посмотрела на сестру — Тебе еще понадобятся силы, когда пашу привезут в Стамбул. Как он сможет побороть смерть, если ты не будешь рядом и у тебя не будет сил бороться вместе с ним. — Госпожа, — запыхавшаяся Фелиса-калфа вбежала в покои — Они едут, уже в сад въехали, — Хафизе вмиг переменилась, лицо её стало решительным. — Подготовьте всё в наших покоях, лекарей всех приведи, немедленно, — распорядилась султанша и быстро спустилась вниз. Ко дворцу подъехала карета, сопровождаемая отрядом всадников, Хафизе замерла, сердце её, казалось, перестало биться, когда она увидела, как воины выносят из кареты тело её мужа. — Госпожа, — Матракчи, прибывший в составе сопровождения, поклонился хозяйке дворца. — Он жив? — голос звучал глухо, зеленые глаза неотрывно смотрели на носилки с раненным. — Да, госпожа, — ответил за Насуха Яхья-эфенди — Паша тяжело ранен, но жив, — мертвенно-бледное лицо мужа, глубокие тени, залегшие под его прекрасными, но закрытыми глазами, болезненный вид наводили на Хафизе панику. — Немедленно отнесите Бали-пашу в покои, — взяв себя в руки, приказала султанша — Яхья-эфенди, лекари уже ждут, поговори с ними, — султанша последовала за мужем, которого слуги несли в их покои. Слезы её одномоментно высохли, и в зеленых глазах зажегся огонь решимости. Она однажды отняла любимого у смерти, теперь, будучи его женой и матерью его детей, она не отдаст его ни Богу, ни Дьяволу.