Хранительница счастья

      Возвращение Хюррем-султан из Эдирне не стало таким триумфальным, каким она желала бы его видеть. Во дворце её не встретили как новую хозяйку гарема, а рыжеволосая султанша ждала и надеялась, что отныне в гареме править будет она. Главным же разочарованием матери старшего наследника стало то, что повелитель, дозволивший ей и детям вернуться в столицу, не встретил её. — Дайе-хатун, — Хюррем старалась быть приветливой к хезнедару, хоть та и была всю свою жизнь верна покойной Валиде — А где повелитель? Мне сказали, что его нет во дворце. — Султан вместе с шехзаде Баязидом отправился на морскую прогулку, — учтиво сообщила темноволосая женщина. — И скоро они вернуться? — Хюррем окинула взглядом поредевший гарем повелителя и усмехнулась. — Я тоже хотел бы отправиться с повелителем, — недовольно заявил Селим, испытывающий к брату, рожденному с ним в один год, неприязнь и ревность. — О том, когда повелитель вернется, мне неизвестно, госпожа, — черные глаза верной служанки Хафсы-султан смотрели на Хюррем в нескрываемой неприязнью. Возвращению матери старших шехзаде никто из верных слуг покойной Валиде-султан рад не был. — Дайе-хатун, сообщи мне, когда повелитель вернется во дворец, — Хюррем в сопровождении детей величественно прошествовала в свои покои. — Ой-вэй, Дайе-хатун, — Сюмбюль-ага прижал руку к щеке — Что дальше будет? — Она же Валиде-султан себя возомнила, — с неприязнью в голосе молвила Дайе-хатун — Не миновать нам беды, помяни мое слово, Сюмбюль, кончились спокойные времена. ***       Капудан-паша и его флот произвели бы на Баязида впечатление и весьма огромное, но не сейчас. Шехзаде оставался мрачен даже наблюдая за построением флотилии с палубы огромного корабля вместе с отцом. Султан не мог не замечать, что ничего не радует мальчика, и это ранило его отцовское сердце. Барабросса, видя, что любимый племянник его госпожи не проявляет ни интереса, ни восхищения гордость храброго корсара, решил попытаться с ним заговорить. — Шахзеда, — паша с улыбкой поклонился — Вам не нравятся корабли? — Корабли османского флота прекрасны, Хызыр Реис, — вежливо ответил мальчик — Храбрые корсары достойные слуги моего великого отца, а Вы их незаменимый военачальник. — Но Вам неинтересно, да? — муж Бейхан-султан силился придумать, чем бы развеселить сына султана, но не находил никаких достойных вариантов. — Баязид, — падишах положил руку на плечо сына и бросил взгляд на пашу, который тут же поспешил удалиться — Скажи мне, что ты видишь перед собой, — мужчина смотрел на раскинувшиеся вокруг них флотилии. — Я вижу мощный флот, который не раз одерживал победы во имя Вас, отец, — ответил шехзаде. — Ты видишь флот, который одерживает победы во имя Династии Османов и Великой Османской империи, которая будет владеть землями, коими не владела ни одна империя до нас, — султан ласково погладил мальчика по голове — Ты должен быть сильным, стойким и не сдаваться, чтобы исполнить свой долг перед Династией и народом, как исполняют все эти корсары, все янычары, все государственные мужи. — Ответьте мне на один вопрос, повелитель, — карие глаза смотрели на султана внимательно — Какое будущее ждет шехзаде, лишившегося поддержки матери и не имеющего за спиной никого? — султан замер, внутренне содрогнувшись от того, насколько отрешенным был взгляд сына — Ведь если это не старший шехзаде, то участь его будет незавидной, правда? — причина грусти Баязида была не только в смерти его близких, он страдал от того, что мозг и душу его терзали мысли о том, что ему суждено погибнуть, оставшись без поддержки и будучи конкурентом для остальных своих братьев, чья мать была с ними и была готова биться ради них до конца. — Одному Аллаху известно, что предначертано каждому из нас, — мужчина поднял лицо сына за подбородок и внимательно всмотрелся в его глаза — Пока я жив, клянусь, ты никогда не будешь лишен поддержки, — султан притянул к себе сына и обнял как обнимал его в те годы, что он был еще крошечным ребенком, двигавшим с отцом игрушечные армии по раскинутой на полу главных покоев карте. ***       Ибрагим-паша редко бывал во дворце второго визиря совета, и никогда не бывал там во время отсутствия хозяина дворца, однако складывающиеся вокруг него обстоятельства заставили гордого грека забыть о том, что Хафизе-султан считает его презренным рабом, и приехать, чтобы встретиться с ней. Златовласая султанша, облаченная в длинный кафтан, отороченный темным мехом, прогуливалась по широким аллеям сада в ожидании гостя. Великий визирь издали заметил её величественную фигуру, величественную несмотря на невысокий рост и непривычные для турчанок черты лица. — Хафизе-султан, — муж Хатидже-султан поклонился хозяйке дворца в знак приветствия. — Паша Хазретлери, — женщина невесело улыбнулась — Добро пожаловать. Как самочувствие моей сестры и племянников? — Благодарю, госпожа, им всем уже лучше, — темные глаза Ибрагима цепко ловили каждый жест и малейшее изменение в мимике женщины — Итак, я прибыл, чтобы… — Сообщить мне неприятную новость о прибытие Хюррем? — вскинула бровь султанша — Так я уже в курсе, сегодня утром во дворец вернулась, чуть ли не как Валиде-султан себя ведет, — госпожа недовольно поморщила нос. — И всё же она вернулась, Хафизе-султан, — покачал головой паша — Я в растерянности, впервые я не знаю, что мне делать. Может быть у Вас есть идеи касаемо того, как быть в этой ситуации? — Твоя единственная задача, Ибрагим-паша, — зеленые глаза взглянули на него строго — Не допускать ошибок, которые могут стать фатальными. Если повелитель рассвирепеет от слухов, что давно ходят в столице, то Хюррем вмиг получит два подарка — шехзаде Баязид лишится поддержки в совете в лице великого визиря, а твоя голова станет замечательным сувениром в её коллекции. — Хафизе-султан, — паша помедлил, стараясь совладать с собой — Не знаю, о каких слухах Вы говорите, но султан никогда не поверит в клевету против меня, — златовласая госпожа не удержалась и фыркнула — Он обезопасил меня от самого себя, пока он жив, меня не лишат жизни, повелитель дал слово, — по долгому печальному взгляду зеленых глаз паша понял, что султанша его оптимизма и веры в то, что его исход будет благополучным, не разделяет. — Ибрагим-паша, сохрани за собой должность и следи, чтобы в совете паши излишне не симпатизировали старшим наследникам и их матери. Нам нельзя потерять поддержки ни одного визиря, Ибрагим, это слишком большая роскошь, терять союзников, когда мы лишились двух главных — Валиде-султан и Гюльфем-султан, единственной, кто умел рушить чары этой ведьмы Хюррем. — За совет можете быть покойны, — учтиво ответил паша — А вот с Хатидже-султан Вам нужно поговорить, она не на шутку рассвирепела, вознамерилась от Хюррем-султан избавиться любой ценой. Если про то повелитель прознает, быть беде. — Хатидже моя, Хатидже, — вздохнула султанша — Все равно по-своему сделает, не сейчас, так после. Ненависти в ней столько стало, что ни мне, ни тебе не утихомирить её. На её руках умерла Валиде, смерть Гюльфем и малышки Дильшах покалечила её сердце, в нем теперь кроме ненависти к рыжей ведьме ничего уж не будет. — Повелитель может сильно разозлиться, — сказал паша, с интересом наблюдая за тем, какие перемены происходят в лице госпожи, пока она думает о сестре. — Есть у меня идея, Ибрагим, — Хафизе-султан довольно усмехнулась — И Хатидже она по душе придется, и повелитель о том не узнает. ***       Бейхан с радостью встретила старшую сестру, однако визит Хатидже-султан, много времени посвящающей выхаживанию сына, который после болезни стал слепнуть, был неожиданностью для супруги грозы морей. — Хатидже, добро пожаловать, — и всё же она изменилась, Бейхан почувствовала это едва заглянула в карие глаза. — Бейхан, я рада тебя видеть, сестра, — султанши опустились на диван, жена великого визиря долго молчала, прежде чем заговорить с младшей сестрой о том, что стало причиной её визита — Ты уже слышала о решении повелителя вернуть Хюррем из ссылки? — Хатидже, — русоволосая султанша взяла сестру за руку — Я знаю, что это очень тяжело, и поверь, я не меньше тебя желаю этой женщине всех бед, но сейчас нам не стоит… — А когда, Бейхан? — дочь Хафсы-султан посмотрела на хозяйку дворца в упор — Дождаться, когда она нас по одной убьет? Или когда избавится от Баязида? Она уже перешла черту, она погубила и Валиде, нашу с тобой Валиде, Бейхан, и Гюльфем, и невинную нашу Дильшах. Она, во всём виновата она, — голос султанши звучал всё истеричнее — И эта убийца возвращается в гарем, возвращается, чтобы стать его хозяйкой, а мы бездействуем, Бейхан, — жена Барбароссы прижала сестру к себе, Хатидже тихо всхлипнула — Как Хафизе это допустила? Скажи мне, сестра, почему она не помешала этому, раз она так умна и всесильна, как думала Валиде? — Хатидже, тише, сестренка, тише, — Бейхан раскачивалась, держа сестру в объятиях, убаюкивая её словно дитя — Посуди сама как бы выглядело её убийство сейчас? Хафизе не может так рисковать всеми нами, ведь повелитель разгневается, если кто-то поднимет руку на мать его четверых детей. — Но почему же он не разгневался на ту, что подняла руку на его Валиде? — Хатидже слегка отстранилась от сестры и посмотрела ей в глаза — Почему вернул во дворец убийцу своей дочери и своей любимой женщины? Почему она снова победила, Бейхан?! — Она не победила, — голос Хафизе-султан заставил обеих сестер вздрогнуть и повернуться. У входа в покои стояла жена Бали-паши, невысокую фигуру её плотно облегала плотная синяя ткань кафтана, расшитого серебряными нитями и отороченного мехом — И не победит, я слово тебе даю, Хатидже, — златовласая султанша сделала несколько шагов в сторону сестер, зеленые глаза её горели недобрым пламенем — Смерть Валиде-султан, Гюльфем и Дильшах-султан, да упокоит Аллах их души, не останется неотомщенной. Всему свое время, Хатидже, и не стоит его торопить. — Мы только ждем, все время ждем чего-то, — Хатидже поднялась и посмотрела на сестру с горечью — А она трупами Династии вымостит себе дорогу к власти в гареме и во всей империи. — А ты готова вымостить трупами своих племянников дорогу Баязиду к трону? — усмехнулась Хафизе, глядя на злящуюся сестру повелителя. — И их матери, — криво улыбнулась Хатидже — Пусть он будет первым на пути моего шехзаде. — Ты ведь хочешь, чтобы она страдала? — Хафизе знала, что лишь этим может заинтересовать сестру, стоящую на пороге расправы, топорной и легкодоказуемой — Она ведь заслужила страдания, долгую и мучительную смерть, Хатидже, не так ли? — жена великого визиря согласно кивнула — Оставь это мне, у меня есть средство дабы она выстрадала сполна, — Хафизе обняла сестру за плечи — Не мешай мне, чтобы если все вскроется, я одна была в том повинна. Я избавлюсь от нее, обещаю, однажды она умрет страшной смертью, Хатидже. — Лишь бы мне дожить до того радостного дня, Хафизе, — луноликая принцесса погладила сестру по щеке — Валиде до последней минуты повторяла, что надеется на тебя. Не подведи нас, — Бейхан поднялась и обняла обеих сестер, все три женщины понимали, что дальше их ждет трудная и кровопролитная борьба. ***       Хюррем-султан была в отличном настроении, идя по коридорам дворца к покоям падишаха, но улыбка её вмиг испарилась, когда она столкнулась с великим визирем. Паша смирил женщину насмешливым взглядом и сладко улыбнулся, слегка кивнув. — Хюррем-султан, какая встреча, — голос визиря был полон ехидства — Вы должно быть хотели встретиться с повелителем. Вот жалость, но его нет в покоях. — Ибрагим-паша, — Хюррем быстро вернула себе спокойствие, на мгновение потерянное при виде заклятого врага — И ты ведь наверняка знаешь, где повелитель, а? — Султан вместе со своим сыном отправился отдохнуть к Хафизе-султан, думаю, что вернется он не скоро, — мужчина переложил папку из одной руки в другую и двинулся прочь, поравнявшись с рыжеволосой султаншей, визирь тихо, но насмешливо добавил — Только вот захочет ли он видеть Вас, если даже встретить после ссылки не пожелал, — Хюррем помрачнела, но сдержала свой гнев, ничего не ответив мужу Хатидже-султан. — Веселись, паша, потешайся, — злобно прошипела женщина, когда тот скрылся за углом — Недолго тебе веселиться осталось, прошлое ждать умеет, а твое прошлое поставит под угрозу будущее и тебя, и твоих союзников. ***       Просторные покои во дворце Буколеон были ярко освещены, за большим столом султан с сыном ужинали со всей семьей Хафизе-султан. Хозяйка дворца изо всех сил старалась поддерживать непринужденную атмосферу, но Баязид был мрачным, а это огорчало повелителя, непрерывно бросавшего на сына обеспокоенные взгляды и расстроено вздыхавшего. — Повелитель, — Таджия посмотрела на султана самым наивным из своих взглядов — А Вы знаете какой замечательный круглогодичный сад построил для меня Мимар Синан? Там целый год растут цветы, журчит вода и поют птицы, а еще там теперь есть тигренок, и он совсем ручной. Можно я покажу шехзаде Баязиду, там еще подсветка такая красивая, светильники с цветными стеклышками, — Хафизе мысленно фыркнула, когда Таджия считала нужным, она вела себя как пятилетняя девочка, выглядя словно невинный ангел, но в остальном её дочь была и гордостью своей матери, и её самым большим страхом, ибо она поступками и суждениями своими никак не походила на девочку, которой скоро исполнится шесть, она казалась гораздо старше и умнее, причем ум её был не природной хитростью, которую златовласая госпожа так часто замечала в Фахрие и Хуриджихан, а скорее был именно мудростью, столь нехарактерной для выращенной практически в тепличных условиях совсем юной принцессы. — Конечно, красавица моя, — султан с обожанием посмотрел на девочку, чьи лучезарные глаза были точной копией глаз её матери, и это невинный взгляд каждый раз уносил султана в те давние годы, когда он был ещё юным шехзаде и так любил играть с маленькой сестренкой, которой еще не пришлось ради него пожертвовать стольким — Баязид, хочешь посмотреть? — Да, повелитель, — кивнул мальчик, поднялся и вместе с сестрой и Радан вышел из покоев. — Она твоя точная копия, хоть и похожа на своего отца, Хафизе, — султан проводил детей посветлевшим взглядом — Такая же рассудительная и добрая как ты, сестра моя, — златовласая госпожа улыбнулась брату. — Повелитель, — обратилась к брату Хафизе, когда дети её вышли из-за стола и, поцеловав руку дяди, покинули покои — Оставите Баязида ненадолго в Буколеоне? Ему будет легче справиться с болью здесь, среди друзей своих, занятия его не прекратятся, я помню о том, что его учителя рекомендовали шехзаде не прерывать учебу надолго. — Я как раз хотел поговорить с тобой и о шехзаде, и о делах гарема, — султан поставил кубок и внимательно посмотрел на сестру — Я не против того, чтобы Баязид какое-то время пожил здесь, пообщался с вашими детьми. — Уверена, это пойдет ему на пользу, повелитель, — с улыбкой кивнула султанша, настороженный взгляд мужа, который тот бросил на неё, едва султан упомянул гарем, она заметила, но сделала вид, что все в полном порядке. — Гарему нужен новый управляющий, — сказал Сулейман, глядя на сестру в упор — И я хочу, чтобы ты возглавила гарем, Хафизе. — Повелитель, — султанша пару мгновений помедлила, а затем подняла на брата внимательный взгляд и заговорила медленно и рассудительно — Я благодарю Вас за оказанное мне доверие, но во имя спокойствия Вашего и всей Династии вынуждена отказаться от этой должности. Все мы помним, как я расставалась с Хюррем-султан, ведь это именно она послала убийц ко мне, — султан помрачнел, напоминание о том, что он чуть не лишился любимой сестры по милости своей фаворитки, вызывало у него неприятные чувства — Я не хочу, чтобы мое назначение повлекло за собой череду ссор и очередных неприятных инцидентов, брат мой. Лучше гаремом управлять кому-то, кто нейтрально относится к Хюррем-султан, кого мать Ваших детей не ненавидит и не пыталась убить. — И кого же ты мне предлагаешь на эту должность, сестра? — султан смотрел на хозяйку дворца с недовольством, хоть и понимал правоту её. — Если бы Вы спросили моего совета, то я бы ответила, что Бейхан-султан, мудрая и справедливая, могла бы возглавить гарем и не вызвать тем самым череду расстраивающих Вас поступков со стороны Хюррем-султан, — Хафизе ждала реакции султана, ибо довольная улыбка мужа, понявшего, что она не согласится, уже была ей замечена. — Ну, если Бейхан не согласится, придется призывать Шах-султан или Фатьму-султан, — улыбнулся повелитель, и Хафизе про себя облегченно выдохнула, она знала, что Бейхан согласится, это уже было обговорено, теперь руки у нее были развязаны, и настало время для отравы, взятой у ведьмы, чтобы извести рыжеволосую змею. ***       Широкий павильон, который казалось весь состоял из стекла, был заполнен множеством растений, многие из которых цвели пышным цветом вопреки осени, что властвовала за пределами этого сада. Гордые своей красотой павлины, за годы ставшие ручными, важно расхаживали по мозаичному полу среди кадок с деревьями и искусственных ручьев. — А из похода папа привез тигренка, — Хасна-султан жестом приказала прислуге не ходить за ними и повела не сопротивляющегося ей шехзаде вглубь павильона — Мама хотела запихнуть его в клетку, но мы с Амирханом настояли на том, что этого не стоит делать, — дети остановились у подстилки, на которой словно котенок спал диковинный зверь — Он пьет молок из миски и играет с мячиком, только спит много, потому что еще маленький. — Красивый сад, — сказал шехзаде, окинув помещение внимательным взглядом — А там что? — мальчик кивнул в сторону, противоположную входу. — А там рыбка, — хитро улыбнулась девочка — Она точно из золота, большая и красивая, пойдем покажу, — Таджия подвела брата к пруду, где плавала одинокая большая рыба, цвет её был ближе к огненному, чем к золотому, на крупной спине еле-еле были заметны небольшие белые пятнышки — Папа сказал, что эта рыбка живет много лет и может исполнять желания, если очень-очень её попросить. — Это всё сказки, Таджия, — шехзаде впервые за вечер улыбнулся, но улыбка его была грустной — Никто не может исполнить моего желания и вернуть маму, — сын Гюльфем-султан смотрел за медленно двигавшейся в воде рыбой, и взгляд его был печальным. — А какие у тебя еще есть желания, Баязид? — девочка, которая, казалось, растерялась на несколько мгновений, вдруг вновь оживилась — Чего еще ты хочешь? — Я хочу однажды стать султаном и наказать тех, кто виновен в смерти мамы, Дильшах и Валиде-султан, — карие глаза яростно блеснули — Если я не стану султаном, они окажутся безнаказанными, будут править, и смерти моих родных окажутся неотомщенными. — Ты хочешь стать султаном, — Таджия повернула лицом к себе брата и серьезно посмотрела на него ярко сияющими изумрудными глазами — И я хочу, я всё для тебя сделаю, как мама сделала для султана Сулейман, Баязид, ты только не грусти. Не будешь больше? — Не буду, когда ты рядом, когда мы с Амирханом гуляем, я будто забываю ненадолго обо всем, что случилось, — шехзаде потрепал сестру по черным кудряшкам и прижал к себе — Таджия, ты еще такая маленькая, ты ничего пока не можешь для меня сделать, — вздохнул Баязид, не сводя глаз с перемещающейся в пруду рыбой. — Я могу быть рядом, — пробубнила султанша, уткнувшись куда-то в живот рослому мальчику — И этого вполне достаточно пока, а дальше я смогу всё, если только тебя обидят, я их всех уничтожу, ведь не надо быть взрослой, чтобы защищать тех, кого любишь. ***       Ибрагим-паша не мог заснуть, хотя за окном уже была глубокая ночь, и жена его, ласково прильнув к плечу визиря, сладко спала. Паша никак не мог прогнать из своих мыслей образ Нигяр-хатун, много лет не беспокоивший его, он не вспоминал о ней, не вспоминал о ребенке, что не родился, не вспоминал потому, что не желал помнить об ошибке, которая могла погубить его карьеру и его брак тогда, но сейчас вспомнил. И причиной тому стало странное письмо, неизвестно как оказавшееся на столе в его кабинете в Топкапы. Письмо это гласило, что она и его дочь вернулись в столицу и живут в доме, адрес которого был паше хорошо знаком, раньше то был дом Насуха-эфенди, где визирь много ночей провел со своей черноокой любовницей. Паша поднялся с постели, осторожно переложив Хатидже на кровать, и подошел к столику, на котором стоял серебряный кувшин с водой. Налив кубок почти до краев, он жадно выпил воду, пытаясь успокоить разбушевавшиеся нервы, и пару минут помолчал, отчаянно сжимая виски и о чем-то раздумывая, а затем стремительно вышел из покоев и подозвал к себе одного из верных своих слуг, дежурившего в коридоре. — Басыль-ага, — паша старался говорить ровным голосом — Седлай лошадей, нам нужно кое-куда съездить, срочно, — коренастый ага коротко кивнул и без лишних вопросов отправился исполнять приказ.       Осенняя ночь была холодной, паша в сопровождении охраны, только самых преданных и проверенных людей, гнал лошадей по улицам спящего Стамбула. Окна дома, к которому они подъехали, были темны, лишь на втором этаже в одном окне виднелся неяркий свет одинокой свечи. Паша спешился, оставив охрану за воротами, и двинулся по небольшому садику к плотно затворенной двери. Остановившись, великий визирь перевел дух, стремясь убедить себя в том, что это не более лишь чья-то злая шутка. Басыль-ага, единственный, кому паша позволил пойти вместе с ним, замер в нескольких шагах от хозяина, вслушиваясь в тишину ночи и ожидая нападения на визиря в этом странном доме. Ибрагим унял дрожь в руках и постучал в дверь. Несколько мгновений в доме царила кромешная темнота и тишина, а затем огонек, что освещал одно из окон на втором этаже исчез. Паша ждал несколько минут, прежде чем послышались легкие шаги, которые замерли по ту сторону двери, щелкнул засов и тяжелая дверь отворилась. Паша отшатнулся, словно увидел призрака, ведь она и была для него призраком из прошлого, на пороге стояла Нигяр-хатун, голова её была покрыта платком, лицо тоже до половины скрыто тканью, но глаза… О, эти глаза он узнал бы среди тысячи других, они смотрели на него также ясно, также прямо и открыто, как смотрели тогда, много лет назад. — Этого не может быть, — едва слышно прошептал паша на родном языке, свет от пламени свечи упал на лицо обитательницы дома, губы её, скрытые под тонкой тканью, сложились в ехидную ухмылку, а глаза зло блеснули. — Паша Хазретлери, — голос звучал хрипло и тихо — Какая встреча, я давно ждала Вас…