Хранительница счастья

      Прибыв во дворец вместе с супругом и навестив падишаха с целью сообщить о полученных сведения касаемо короля Франциска, Хафизе направилась навестить старшую сестру. В гареме султанша столкнулась с поджидавшим её Сюмбюлем-агой. Завидев младшую сестру повелителя, главный евнух расплылся в лучезарной улыбке и поспешил склониться в знак почтения. — Госпожа, наидобрейшего утра Вам, — Хафизе приветливо улыбнулась мужчине и жестом приказала подойти. — Здравствуй, Сюмбюль-ага, — зеленые глаза цепляли каждый жест слуги — Как обстоят дела в гареме? — Все хорошо, машаллах, — возвел руки кверху ага. — Удачно ли все сложилось? — понизив голос, спросила Хафизе, не отводя от слуги внимательного взгляда. Ага коротко кивнул, темные глаза его загадочно поблескивали. — Отлично, Сюмбюль-ага, просто отлично. Пусть будут обеспечены всем необходимым, — и султанша неспеша направилась в покои сестры.       Бейхан-султан сосредоточенно просматривала записи в гаремной книге, периодически спрашивая Дайе-хатун о той или иной строке, когда в деверь раздался стук. Оторвавшись от цифр и записей, русоволосая султанша кивнула одной из служанок, и та поспешила отворить двери. Хафизе впорхнула в покои сестры, взирая на всех окружающих со счастливой улыбкой. Жена Капудана-паши с легкой завистью отметила, что сестра даже перешагнув тридцатилетний рубеж не перестала быть свежа и красива, чего нельзя было сказать ни про саму Бейхан, ни про её старшую сестру Хатидже, чья красота стала терять былую свежесть. — Доброе утро, Хафизе-султан, — русоволосая госпожа улыбнулась сестре и передала хазнедару книгу — Зайди ко мне позже, Дайе-хатун. — Как пожелаете, — верная помощница Хафсы-султан, а теперь правая рука её дочери, поклонилась Бейхан и повернулась к златовласой госпоже, — Хафизе-султан, — младшая сестра управляющей гаремом кивнула женщине с улыбкой. — Как она постарела, — проводив взглядом служащую гарема, молвила жена Бали-паши, садясь подле сестры. — Смерть Валиде-султан и для неё стала большим ударом, — удрученно покачала головой Бейхан — Как твои дела? Как поживают мои племянники? — Всё хорошо, не стоит беспокоиться, — улыбнулась любимая дочь султана Селима — Лучше скажи мне, как ты поживаешь? — У меня все в порядке, Хафизе, — ответила Бейхан. — Ты сердишься на меня, сестра? — златовласая госпожа коснулась руки султанши и заглянула в глаза — Я чем-то тебя обидела. — Я не сержусь, — возразила жена Барбароссы, стараясь улыбаться как можно более искренне — Ты не обижала меня ничем, Хафизе, просто… — Просто ты, как и Хатидже, злишься из-за моего поступка, да? — златовласая султанша вздохнула, отведя взгляд от лица дочери Хафсы-султан — Пойми меня, Бейхан, иначе уже было нельзя, я не могла допустить, чтобы ей все сошло с рук. — Но не таким же образом, Хафизе, — возразила Бейхан, поднявшись с дивана и начав прохаживаться по комнате — Султанша Династии не может проявлять неуважение к повелителю, — нравоучительным тоном начала госпожа — Все его решения мы должны принимать и не перечить, не выказывать неуважения… — Давно ли ты стала так считать? — откинувшись на спинку дивана, с ухмылкой молвила Хафизе, не отводя от сестры насмешливого взгляда. — Хафизе, я… — Брось, Бейхан, — примирительно улыбнулась златовласая султанша — Мы обе с тобой знаем, что когда наступают минуты крайнего отчаяния, можно немного поступиться правилами приличия. — Не сравнивай казнь Ферхата-паши и эту ситуацию с Хюррем, — угрюмо сказала Бейхан — Это совершенно разные для меня вещи. — Конечно, ведь ситуация с Хюррем это не твое личное дело, в отличие от казни Ферхата-паши, это дело Династии, — Хафизе поднялась и отошла к камину — А для меня всё, что связано с Династией, личное, потому что я и есть Династия, — Бейхан озадаченно молчала — Впрочем, как и ты, как и Хатидже, как и любая другая из султанш крови, — повернувшись вновь к сестре, произнесла Хафизе — Просто я в отличие от вас всех этого никогда не забывала и не разделяла несправедливость по отношению ко мне, и несправедливость по отношению ко всей Династии Османов. — Хатидже задевает не то, что ты протестовала из-за возвращения Хюррем в Топкапы, а то, как ты это делала, — помолчав немного сказала Бейхан — И меня тоже, — уже тише добавила женщина. — Вот мы и вернулись к тому, что и стояло у истоков, — усмехнулась Хафизе-султан — Вас обеих задевает, что мне повелитель подобное простил и дозволил, а вам такого даже помыслить нельзя. — Ты передергиваешь, сестра, — возразила русоволосая султанша, поднявшись на ноги и шагнув в сторону младшей принцессы — Будто бы мы тебе завидуем. Это не так, я просто говорю, что твое поведение провокационно, то, что его тебе прощал отец, как и то, что его тебе прощает наш брат, вызывает много вопросов. Я пекусь лишь о том, какой урон это может нанести повелителю. Что о нем подумают подданные, если он с собственной сестрой, врывающейся на заседание совета, совладать не может? — То не должна быть твоя забота, — ухмылка на бледном лице перестала быть веселой, Хафизе была расстроена — Султан и сам в состоянии подумать о том и решить, что допустимо, а что нет. — Хафизе, — Бейхан обеспокоенно смотрела на младшую сестру — Я не хотела сказать, что ты… — Ни одна из вас, — златовласая султанша Династии горько усмехнулась — Ни одна из вас, даже покойная Валиде-султан, не пожертвовали стольким ради Сулеймана, скольким пожертвовала я, Бейхан-султан. Ни одна из вас не пожелала запачкать руки, чтобы он просто дожил до того момента, когда должен был взойти на трон, вы предпочитали оставаться благородными и незапятнанными, — Хафизе в упор посмотрела на сестры — Только младшие шехзаде так султанами не становятся, Бейхан-султан, и кто-то должен был выполнить всю грязную работу, убрать всех конкурентов, найти поддержку среди пашей. Ты дважды выходила замуж по любви, а у меня за плечами два брака с теми, чьи прикосновения были мне противны, но так нужны для воцарения Сулеймана. Пока ты переживала свою весну и наслаждалась нежностью любимого мужчины, я каждый раз, ложась в супружескую постель, закрывала глаза и лишь повторяла себе, что я должна думать о будущем моего брата, о будущем Династии и всей нашей империи, — в зеленых глазах Бейхан увидела разочарование и обиду. Хафизе перевела дыхание, лицо её вновь стало бесстрастным, а глаза холодными словно изумруды в её серьгах. Златовласая госпожа больше не желала смотреть на сестру, она стремительно покинула покои управляющей гаремом, оставив Бейхан-султан обдумывать все сказанное. ***       Сулейман собрал совет дивана сразу после разговора с сестрой. Бали-паша, пришедший в зал заседания вместе с повелителем, занял свое место рядом с великим визирем. Ибрагим-паша выглядел обеспокоенным, хотя и маскировал свое беспокойство за напускным безразличием. Благополучно для правящего султана разрешившаяся попытка переворота во время его болезни не придала мужу Хатидже-султан спокойствия, он устал и хотел небольшой передышки, но внеплановое собрание совета дивана, нарушившее его планы на отдых с супругой и детьми, вызывало у него беспокойство. — Итак, из Европы приходят дурные вести, — начал султан, окинув визирей тяжелым взглядом — Папа Римский стремится объединить под знаменем неверных дабы совершить силами короля Франциска крестовый поход на наши земли в Средиземном море. Бали-паша, — повелитель перевел взгляд на зятя — Доложи об имеющихся у нас сведения. — Французский король в свете своей не совсем удачной политики в Европе вынужден искать поддержку среди монархов европейских государств для своей борьбы с Габсбургами, ибо Франциск не может простить им и своего поражения, и нескольких месяцев плена. Союзников в лице многих домов он может получить, если заручиться поддержкой Папы Римского, — Малкочоглу заметил на себе удивленный и недовольный взгляд Ибрагима-паши, не привыкшего к тому, что о внешней политике, особенно внешней политике империи в Европе, говорит кто-то кроме него самого — С этой целью правитель Франции хочет под знаменами католической церкви объединить всех европейских христиан, заручиться поддержкой других государств, чтобы в последствии иметь их союзниками против Габсбургов. И целью их нового крестового похода должны стать владения Османской империи в средиземноморье — Тунис, Алжир, Египет, — указал на эти провинции, отмеченные на карте, украшавшей пол зала, Малкочоглу. — Какие у кого соображения на этот счёт будут? — Сулейман переводил взгляд с одного паши на другого, все мужчины озадаченно молчали. — Повелитель, — взял слова Ибрагим-паша — Думаю, что достоверность этих сведений еще стоит несколько раз проверит. Насколько нам известно от наших послов и от осведомителей, король Франциск пока и не помышляет о походах, Франция приходит в себя после войны с Испанией. Однако же, если допустить, что французский монарх пойдет на подобную компанию, то я считаю, что мы сможем силами османского флота под командованием Хызыр Реиса отбить наступления неверных и положить конец их попыткам захватить наши земли. — Твое мнение, Хайреддин-паша? — султан задумчиво поглаживал бороду, бросая взгляд то на карту, то на Капудана-пашу — Сможет османский флот отбить наступление войск Франциска от берегов наших провинций? — Сложно сказать точно, повелитель, — Хызыр Реис выглядел озабоченным — Против французской армии мы бы выстояли и успешно отбили их атаки, но как мы можем знать сколько кораблей к ним присоединится из числа флотов других европейских государств? — Послушайте, паша, — усмехнулся великий визирь — Но не могут же они собрать по Европе флот настолько большой, чтобы мы с ним не совладали. Вряд ли Испания даст хоть один свой корабль для этой компании. — И тем не менее, паша Хазретлери, владельцы многих торговых кораблей с радостью отдадут их для нужд армии Франциска, ибо для них многое значит их вера, среди купцов и мореходов найдется немало, — возразил греку муж Бейхан-султан. — Бали-паша? — султан вопросительно вскинул бровь, глядя на молчавшего мужчину — А ты как думаешь? Как нам поступить в этой ситуации? — Повелитель, — Малкочоглу помедлил, а затем поднял на султана спокойный взгляд — Надо договариваться, — среди некоторые визири переглядывались, удивленные словам зятя султана. — И с кем же? — усмехнулся великий визирь — С кем Вы предлагаете нам договариваться, Малкочоглу? — Подожди, Ибрагим-паша, — жестом остановил друга султан — Продолжай, Бали-паша. — Франциск не желает идти войной на наши провинции, он ищет союзников против Габсбургов, — паша мельком поднял глаза на султана и говорил то, что думал — И ему всё равно в ком найти этого союзника. Папа Римский как и весь Ватикан переменчив, да и едва ли многие европейские монархии надолго станут надежными союзниками короля Франции против Мадрида. Мы уже обменивались посольствами накануне битвы при Мохаче, если теперь предложить королю Франциску союз с Османской империей, если он увидит в Вас союзника против Габсбургов, то откажется от всей этой затеи с новым крестовым походом. — Обрести в лице Франции союзника, — задумчиво произнес султан — Заключить альянс с одним из влиятельнейших государств Европы было бы интересно, но чтобы заключать союз с неверными — тут нужны веские причины. — И они есть, — заверил султана Малкочоглу — После блистательной победы в Персии мы еще несколько лет должны совершенствовать армию и флот, устранять износ и прочие вредящие боеспособности проблемы. И если Франциск нападет сейчас, пусть даже летом этого года, мы все одно понесем слишком большие потери. Разумно ли терять армию и флот, не зная, сумеем ли мы выстоять? — повелитель смотрел веселым взглядом и ничего не отвечал зятю — Да и Испания часто наносит вред нашим судам, Хызыр Реис, думаю, может сказать об этом больше, чем я, к тому же, союз с Францией это и новые рынки для наших товаров. — Об этом всем стоит хорошенько подумать, — султан поднялся, паши склонились — К следующему заседанию жду от вас отчетов о том, что вы считаете по поводу всей этой ситуации.       В просторном коридоре у зала совета дивана было немало пашей, Малкочоглу о чем-то тихо беседовал с Насухом-эфенди, когда отчетливо услышал голос одного из визирей, говорившего достаточно громко, чтобы зять султана его услышал. — Союз с неверными, только султанша могла до такого додуматься. Скоро вся Османская империя будет управляться её юбкой.       Паша резко обернулся, пытаясь понять кто-же из визирей посмел произнести такое, но все выглядели о чем-то отвлеченном беседующими, и зять султана не смог разглядеть того наглеца, что посмел произнести эти обидные слова. — Тише, паша, тише, — Насух-эфенди по глазам друга понял, что тот до крайности взбешен этой фразой — Не стоит Вам сейчас обращать на них внимания. Пойдемте отсюда, паша, — и мудрый ученый сумел увести друга подальше от членов совета. ***       Хафизе-султан занималась с детьми, когда служанка сообщила ей о приезде Фелисы-хатун. Матракчи Насух-эфенди с семьей жили рядом с дворцом Буколеон, и бывшая служанка продолжала часто бывать в доме своей госпожи даже после замужества, но сегодня целью её визита было не просто навестить султаншу и её детей, к которым Фелиса была привязана и весьма сильно. — Госпожа, — темноволосая женщина вошла в покои и поклонилась госпоже с улыбкой — Доброго Вам дня. — А, Фелиса-хатун, — Хафизе приветливо улыбнулась жене Матракчи — Здравствуй, проходи, садись. Фидан-хатун, подай щербет, — распорядилась служанке сестра повелителя — Расскажи мне, как ты? Как дети, здоровы ли? — Благодарю, госпожа, все в полном порядке, — счастливая улыбка осветила смуглое лицо — Мы все молимся за Вас. — Радан, забери султанзаде, — Хафизе подождала, пока няня заберет её младших сыновей, и повернулась к женщине — Ты подумала над мои предложением, Фелиса? Обсудила с Матракчи Насухом-эфенди? — Да, госпожа, — кивнула темноглазая женщина — Я была бы рада пойти к Вам на службу во дворец, для нас с Насухом-эфенди было бы честью, если бы дети наши проходили обучение вместе с младшими султанзаде здесь в Буколеоне. — Но что-то не складывается, да? — с пониманием смотрела на верную помощницу Хафизе. — Матракчи Насух-эфенди не очень мной доволен, не хочет, чтобы я работала, — вздохнула Фелиса — Говорит, что я его обижаю, раз иду работать, будто он семью не может обеспечить. — И что же ты решила, Фелиса? — хозяйка дворца выжидающе смотрела на хатун. — Госпожа, — женщина подняла на неё темные глаза — Я его уговорила, — женщины друг другу улыбнулись — Вы же знаете, для меня честь служить Вам и быть подле Вас. — Отлично, Фелиса, — Хафизе потрепала её по плечу — Я так ждала твоего возвращения ко мне, пойдем, я покажу тебе, что у нас изменилось, чем теперь ты будешь заведовать, — женщины направились в ту часть дворца, где жила прислуга. ***       Златовласая госпожа пришла навестить повелителя, но привратник сообщил, что падишаха нет в его покоях, он отправился в город вместе с Бали-пашей. Удивленная неожиданной вылазке брата, Хафизе медленно побрела было прочь от покоев, когда на её пути возник Ибрагим-паша. Великий визирь заметив супругу второго визиря совета быстро поклонился и собирался было пройти мимо, но госпожа его остановила. — Ибрагим-паша, — Хафизе улыбалась зятю, но как-то без особой теплоты — Я слышала, что ты больше всех ратуешь за вступление в конфликт с королем Франции. Где же твоя знаменитая мудрость, паша Хазретлери? Тебе бы не следовало занимать такую позицию в этом вопросе, это ведь может принести вред империи. — Хафизе-султан, — паша сложил руки на животе и неприятно ей улыбнулся — Я великий визирь Османской империи, и мне самому решать, какую позицию занимать в том или ином вопросе. Командуйте своим мужем, а мне воли своей Вам не навязать, — паша легко поклонился — Доброго Вам дня, — мужчина хотел было уйти, но голос женщины заставил его остановиться. — Ибрагим из Парги, — Хафизе криво усмехнулась — Раб султана Сулеймана… Ты видимо забыл почему ты все ещё великий визирь этой империи? — Хафизе с прищуром посмотрела на пашу — Ты великий визирь лишь потому, что я выдала твои грязные тайны на обозрение сестры и повелителя, иначе бы ты всего лишился — моей сестры, должности, доверия повелителя и, в конечном итоге, жизни своей. Я спасла тебя дважды, паша, или ты забыл? — У Вас нет доказательств моей вины, — слегка наклонившись к сестре султана, с усмешкой сказал паша — Сгинули в морской пучине все доказательства, — Ибрагим коротко кивнул и удалился, а Хафизе осталась стоять посреди коридора, задумчиво поглаживая холодный сапфир на своем пальце. — Госпожа моя, — Фелиса-калфа обеспокоенно смотрела на султаншу, явно ошарашенную словами великого визиря — Госпожа, с Вами все в порядке? — Все да не все, Ибрагим-паша, главное свидетельство твоего греха осталось, — губы султанши сложились в ехидную улыбку — Да, Фелиса, всё в порядке, мы возвращаемся в Буколеон. ***       Хюррем-султан чувствовала себя неважно с того самого дня, как они прибыли во дворец Эдирне вместе с дочерью. И если Михримах находила утешение в верховой езде и чтении, то Хюррем день ото дня чувствовала себя все слабее и слабее. Дошло до того, что в одно такое утро рыжеволосая госпожа, сосланная из столицы по приказу повелителя, не смогла встать с постели. — Эсма, — позвала верную служанку мать четверых детей султана — Эсма, приведи лекаря, пусть осмотрит меня. — Госпожа, — темноглазая девушка смотрела на султаншу с беспокойством — Вам плохо? Что-то беспокоит? — У меня нет сил, мучают головные боли, приведи лекаря да побыстрее, — Хюррем через силу удалось приподняться и сесть на подушках при помощи Назлы — Как Михримах-султан? — Не волнуйтесь, госпожа, с султаншей все в порядке, она гуляет в саду, — улыбнулась русоволосая служанка.       Осмотр лекаря не принес никаких результатов, она не смогла определить причину недуга Хюррем-султан, склонившись к тому, что у султанши это следствие пережитого стресса, ей нужен покой, успокаивающая настойка и питание для поддержания жизненных сил. Оставив служанкам госпожи необходимые снадобья и расписав схему приема, пожилая врачевательница удалилась. — Хюррем-султан, — Эсма легонько потрепала задремавшую госпожу по плечу — Госпожа моя, надо выпить лекарство. — А? Хорошо, — Хюррем выпила целую ложку противной настойки, Эсма убрала флакончик с бурой жидкостью в ларец, стоявший на небольшом столике рядом с кроватью госпожи. — Может быть Вы поедите чего-нибудь, Хюррем-султан? — участливо спросила черноволосая круглолицая девушка. — Нет, не хочу, я посплю, — рыжеволосую султаншу клонило в сон. — Давайте я взобью подушки, — захлопотала девушка, Хюррем закрыла глаза, проваливаясь в забытие. Ей снились её дети, её шехзаде, оставшиеся в столице совсем одни, материнское сердце её рвалось на части при мысли о том, что она проведет в ссылке слишком много времени, не увидит, как они растут и взрослеют. Эсма вышла из покоев госпожи и поминутно оглядываясь поспешила в хаммам.