Хранительница счастья

      Конец августа выдался жарким, и Хафизе, еще ощущавшая некоторую слабость после свалившихся на неё тягот, отправилась вместе с младшими детьми и детьми Бейхан-султан в охотничий домик. Погода стояла знойная, и султанши расположились в шатре, поставленном в тени раскидистых деревьев, окружавших здание. Султанзаде Искандер, коренастый и сильный мальчик, поистине копия своего отца — грозного покорителя морей Хайреддина-паши вместе с младшим сыном Хафизе-султан ездил верхом по дорожкам сада, представляя будто он на поле боя мечом сражается с неверными. — Хорошо, что удалось выбраться из столицы, — подставляя лицо легкому дуновению ветерка, молвила Фахрие-султан — Признаться честно, я совершенно умаялась во дворце Капудана-паши. — Ты целыми днями торчала в покоях, готовясь к помолвке, — с усмешкой заметила Таджия — Естественно, что здесь ты впервые за долгое время имеешь возможность подумать о чем-то кроме предстоящей церемонии. — Для каждой девушки её помолвка очень важное событие, Таджия, — покачала головой Хафизе, глядя на дочь, надменно вздернувшую подбородок — Когда-нибудь и ты будешь дни напролет проводить в подготовке к подобному торжеству. — Госпожа, — один из слуг торопливо бежал к шатру — Госпожа, беда. — Что случилось? — лицо златовласой османской принцессы помрачнело — Говори же ты, — зеленые глаза обеспокоенно рыскали по лицу аги. — Султанзаде Зуфар упал с лошади, — не поднимая головы ответил ага. — О Всевышний, сохрани моего ребенка, — в ужасе прошептала Хафизе и вместе с дочерью и племянницей устремилась в охотничий домик, куда по словам аги уже доставили султанзаде. ***       Солнце озаряло цветущий сад Топкапы яркими лучами, и Хатидже, выходя из кареты, доставивший её во дворец, подняла на светило прищуренный взгляд и улыбнулась. Темные кудри её спадали на тонкие плечи, тонкий золотой обруч, усеянный драгоценными камнями, венчал голову госпожи, легкое белого шелка платье струилось и подол его слегка трепал ветер. — Госпожа, — Дайе-хатун встретила сестру повелителя у большой комнаты гарема. — Дайе-хатун, — темноволосая султанша улыбнулась хазнедару и обвела взглядом гарем — Скажи мне, где Бейхан-султан и мои дети? Я хотела их увидеть. — Госпожа завтракает вместе с ними на балконе покойной Валиде-султан, — учтиво ответила женщина — Прикажите доложить? — Нет, не стоит, — Хатидже двинулась в сторону покоев, некогда принадлежавших покойной Хафсе-султан. В коридорах дворца было прохладно и легко дышалось в отличие от раскаленного солнцем сада. Сестру и детей своих вдова Ибрагима-паши застала за широким низким столиком, уставленном яствами на балконе, куда солнце, безжалостно палящее с раннего утра, еще не добралось. — Матушка, — Хуриджихан с улыбкой вскочила из-за стола и бросилась к султанше, едва та ступила на балкон — Как хорошо, что Вы приехали. Мы так соскучились по Вам. — Моя дорогая, — Хатидже улыбнулась дочери и ласково потрепала её по темным кудрям — Я надеюсь, что вы вели себя хорошо и не доставляли хлопот Бейхан-султан. — Добро пожаловать, Хатидже, — русоволосая султанша с робкой надеждой смотрела на казавшуюся прежней сестру — Они нисколько мне не мешали, — Бейхан улыбнулась и подошла к сестре, заглядывая той в глаза — Позавтракаешь с нами, — предложила управляющая гаремом султанша и просияла от счастья, когда старшая сестра согласилась разделить с ними трапезу, во время которой была весела, внимательна к детям и улыбчива. Русоволосой дочери Хафсы-султан стало чуть спокойнее на душе, когда она видела улыбку своей старшей сестры, улыбку, которая в последнее время не озаряла её прекрасного лица. ***       Заседание совета дивана, прошедшее сразу после того как повелитель принял у себя послов Карла Габсбурга, сопровождалось напряженными взглядами и недовольным надуванием щек великого визиря Лютфи-паши, которого на этой самой встрече не было в отличие от второго визиря совета дивана Бали-паши, ставшего в последние время по мнению части пашей слишком уж близким к повелителю человеком. И если главной внешнеполитической повесткой была подготовка к предстоящей, правда неизвестно в насколько близкой перспективе, войне со Священной Римской империей, то внутриполитическая обстановка была гораздо спокойнее, не омрачалась ничем, кроме, пожалуй, высказываемого, опять же шепотом и за пределами зала заседаний, недовольства части государственных мужей жесткой политикой нового великого визиря в отношении домов терпимости в Стамбуле и за его пределами. Султан на подобное начинание зятя отреагировал положительно, но без особого энтузиазма, памятуя, что бороться с проституцией в столице пробовали еще во времена его деда, но все безрезультатно, ибо Стамбул был и остается крупным портовым городом, а дома терпимости во всех портовых городах были абсолютно нормальным явлением. — Если бы Вы знали, паша, что о его начинаниях говорят и паши, и другие чиновники, — тихо сказал Малчоглу присутствовавший на заседании Насух-эфенди, провожая взглядом чернобородого мужа Шах-султан. — Матракчи, — Бали-паша сохранил нарочито серьезное лицо — Негоже обсуждать причину действий великого визиря, — муж Хафизе-султан усмехнулся, посмотрев в спину удалявшегося визиря — Остается лишь пожалеть того, кто настолько в браке несчастлив как мужчина. — Паша Хазретлери, — Махмуд-паша подошел к двум беседующим друзьям и склонился в знак почтения к зятю султана — Насух-эфенди. — Паша, — Матракчи ответил молодому паше коротким кивком и слегка недовольно на него посмотрел, что-то в этом новом союзнике Малкочоглу отчаянно не нравилось его старому другу, возможно, причина была в больших амбициях Махмуда-паши, его желании построить головокружительную карьеру при султане. Насух-эфенди подозревал, что паша не предан Малкочоглу, а лишь ищет выгоду, но старательно гнал от себя эти мысли, памятуя, что друг его Бали прошел с этим молодым человек плен и наверняка имел основания ему доверять. — Повелитель приказал мне начинать подготовку, — невесело сообщил второму визирю совета молодой паша — Султан желает отправить меня в качестве наставника шехзаде Мехмета в санжак после того, как наследник пройдет церемонию посвящения в янычарский корпус. — Наш падишах оказал тебе огромную честь и выразил глубокое доверие, Махмуд-паша, — Бали хоть и понимал, к чему клонит Махмуд-паша, но все же не решился обсуждать это в холле у зала совета дивана — Поздравляю Вас, в столь юном возрасте такого поста мало кто удостаивался, — зять султана говорил и видел, сколько отчаяния в глазах молодого паши становится с каждым его словом. Уехать из столицы в качестве няньки для шехзаде, которого не поддерживал Малкочоглу и добрая половина пашей и государственных деятелей, явно не было целью амбициозного молодого человека, которому сначала не удалось стать зятем Династии вопреки стараниям Бейхан-султан, а теперь еще и приходилось хоть и временно, но все же лишаться места в совете дивана. — Поздравляю, Махмуд-паша, — улыбнулся Матракчи — Титул Лалы старшего шехзаде весьма почетен. — Благодарю Вас, Насух-эфенеди, — без энтузиазма ответил молодой человек, все еще бросая взгляды на зятя султана, о чем-то напряженно размышлявшего. — Махмуд-паша, — Бали-паша вдруг ободряюще улыбнулся и лицо его посветлело — Сегодня вместе с падишахом я отправлюсь в охотничий домик, а до того заеду в Буколеон, навестите меня там, я отдам Вам кое-какие бумаги для следующего заседания. — Как пожелаете, паша Хазретлери, — с поклоном ответил Махмуд, понимая, что паша призывает его в свой дворец дабы побеседовать без свидетелей. И мужчины разошлись каждый по своим делам. — Посмотри на него, — назначенный на место Искандера Соколлу Мехмед обратился к брату своему Хюсреву-паше, бывшему членом совета дивана — Ведет себя точно он тут великий визирь, удивительная наглость и гордыня, что при Ибрагиме-паше был будто правой рукой султана в обход Паргалы, что при Лютфи-паше будто великий визирь, а не второй визирь совета. Вокруг себя всех собирает, говорит так снисходительно и спокойно, строит из себя внимательного, будто ему есть дело до других. — Зря ты так, Мехмед, — покачал головой Хюсрев-паша, спокойный и рассудительный мужчина средних лет, к Бали-паше негативных чувств не питавший, и к тому же считавший его более достойным человеком нежели занявший должность покойного Ибрагима Лютфи-паша — Султан его очень ценит и доверяет, Бали-паша не раз доказывал свою преданность Династии. — Единственно кому он предан, так это своей жене, — не унимался Соколлу Мехмед, наслышанный об исключительной вседозволенности для младшей сестры султана — Тут все её юбкой управляется. Где бы он был, не будь он мужем султанской сестры. — Карьеру можно сделать и не будучи супругом султанши Династии, брат мой, — покачал головой Хюсрев-паша — И мой тебе совет, не стремись прыгнуть выше головы, ты уже занял очень высокую должность. Честно служи султану нашему и империи, тогда он будет милостив к тебе и Всевышний не оставит тебя за твои труды, — младший из братьев промолчал и лишь с завистью посмотрел на удалявшегося султанского зятя, о чем-то беседовавшего с Капуданом-пашей и его племянником, которому вскоре тоже было суждено вытянуть счастливый билет и стать зятем Династии. ***       У входа в покои толпились юные султанши и Искандер, обеспокоенно пытавшийся разглядеть за спинами тетушки, слуг и лекарей младшего брата, за которым он не уследил, и тот неудачно упал с лошади, которая лишь чудом не затоптала мальчика. — Госпожа, — лекарша наконец закончила осмотр и повернулась к Хафизе-султан — Слава Всевышнему, у султанзаде Зуфара нет серьезных травм, ушиб ноги и несколько ссадин, ему нужен покой, но он поправится и будет совсем здоров. — Слава Всевышнему, — выдохнула златовласая султанша, опускаясь подле сына, который лежал на тахте и смотрел на всех широко распахнутыми глазами — Зуфар, львенок мой, ты нас так напугал. — Мама, не ругайте Искандера, я случайно, — мальчик нахмурил бровки и шмыгнул носом — Я не усидел в седле и лошадь меня скинула. Хорошо, что этот ага подоспел и лошадь меня не успела ударить копытами. — Тебе нужно отдыхать, все позади, мой хороший, — Хафизе погладила сына по черным как воронье крыло волосам и поцеловала — Пойдемте, лекарь дала Зуфару лекарство, пусть поспит, — Хафизе взяла за руку племянника и погладила его по голове — Не бойся, Искандер, все обошлось. — Я не успел бы его вытащить, если бы не ага, — сын Капудана-паши все оборачивался на дверь, за которой остался его младший брат, пострадавший во время игры. — Фидан-хатун, — Хафизе обернулась к следовавшей за ней по пятам девушке — Где тот ага, что спас моего сына? — Он принес султанзаде сюда, должно быть ждет на первом этаже, — и действительно, оказавшись на первом этаже охотничьего домика Хафизе-султан заметила мужчину, низко склонившегося при её появлении. На вид ему было около тридцати лет, на загорелом мужественном лице его хитрые, будто бы лисьи глаза, смотрелись инородно. — Как твое имя? — остановившись в нескольких шагах от аги, произнесла султанша. — Рустем-ага, госпожа, — с поклоном отвечал мужчина — Я служу конюхом в охотничьем домике. — Ты спас моего ребенка, Рустем-ага, — Хафизе благодарно улыбнулась — Спасибо тебе. — Для меня честь служить Вам и империи, госпожа, — не поднимая на неё глаз, ответил мужчина, улыбка златовласой султанской сестры стала донельзя довольной. — Отныне ты будешь служить в Стамбуле во дворце Топкапы, — ага быстро вскинул на женщину удивленный взгляд и тут же опустил его — Такие люди должны служить нашему повелителю, чтобы сердце мое было спокойно о нем. — Благодарю Вас, госпожа, — Хафизе протянула руку, которую конюх с готовностью поцеловал и вышла в сад, где тут же наткнулась на испуганные взгляды дочери и племянников. — Госпожа, у меня для Вас срочное послание из столицы, — незнакомый ей гонец поклонился и переведя дыхание выпалил — Во время посещения стройки на султанзаде Амирхана и шехзаде Баязида упала глыба камней, они в тяжелом состоянии. — О Аллах, — Хафизе испуганно зажала рот ладонью — Что с моим сыном? Да что же это такое, — султанша чувствовала, что теряет над собой контроль — Фидан, немедленно прикажи готовить две кареты, в одной поеду я с Зуфаром, в другой султанши и султанзаде Искандер. Живее, — прикрикнула на девушку султанская сестра. — Валиде, успокойтесь, — Таджия подошла к матери и взяла её за руку, хотя саму черноволосую султаншу тоже немного трясло — Все будет хорошо, Всевышний да убережет моих братьев. — Аминь, — прошептала Хафизе, сжимая в руках ладонь дочери и не зная за что на её голову свалились все эти несчастья разом, за что Всевышний карает её так жестоко. ***       Султан уже был готов выезжать в охотничий домик и перебирал украшения в шкатулке, где лежали недавно законченные им работы, ему хотелось чем-то порадовать младшую сестру, которая как и он в последнее время переживала слишком много невзгод, но в дверь постучали, и Сулейман позволил стражнику войти. — Повелитель, — ага склонился перед султаном — Пришла Хатидже-султан и просит её принять, — Сулейман насторожился, очередную истерику младшей сестры он был не готов слушать сейчас, но все же кивнул, отложив выбранный браслет на шелковый платок и выйдя из-за стола на середину комнаты. — Повелитель, — Хатидже, снявшая траур и облаченная в светлое легкое платье, шагнула в покои и поклонилась султану. Сулейман стоял закинув руки за спину и смотрел на вдову Ибрагима-паши. — Здравствуй, сестра моя, — мужчина старался говорить с ней мягко и спокойно, памятуя, что душевное равновесие её очень хрупкое — Ты что-то хотела, Хатидже? — Вы спешите в охотничий домик к Хафизе-султан, не так ли? — Хатидже недобро усмехнулась и сделала шаг к брату — Ты спешишь туда, к ней, единственному человеку на этой грешной земле, кто владеет и сердцем твоим, и душой, — султан недоумевающе смотрел на странным образом искривленную улыбку женщины, что приближалась к нему с каждым произнесенным словом — Хафизе, её одну ты любишь во всем мире так, как не любил больше никого ни в семье, ни в гареме, — султанша посмотрела брату в глаза и улыбнулась, разворачиваясь и медленно идя к распахнутым на балкон дверям — Как я любила Ибрагима, Сулейман. Он был мои миром, моей жизнью, воздухом и водой моими, без коих я умираю. — Хатидже, — султан вышел вслед за сестрой на балкон и встал подле неё, солнце освещало лицо женщины, султанша судорожно вздохнула и повернулась к брату. — Ты отнял мой мир, Сулейман, — Хатидже взяла брата за руку и приложила его ладонь к своей щеке — Ты лишил меня жизни, брат, ты поступил даже хуже, чем если бы казнил меня, ибо тело мое осталось жить, а душа с той злосчастной ночи пылает в адском огне. — Хатидже, я прошу тебя… — Ты отнял у меня, Ибрагима, — темноволосая госпожа вдруг пошатнулась и чуть не упала, султан успел подхватить её и теперь вглядывался в её неестественно бледное лицо и расширенные зрачки. — Хатидже, — почти кричал Сулейман, пытаясь поймать взгляд младшей сестры — Что с тобой, Хатидже? — А я отнимаю у тебя её, — легкий смех прервался сухим кашлем и Хатидже отчаянно хватала воздух ртом, глядя брату прямо в глаза — Ты никогда её не найдешь, вот тебе месть моя, Сулейман, за то, что я горела в огне эти недели, ты будешь гореть до конца дней своих, — Хатидже прикрыла глаза, обмякая в руках брата, и губы её исказила злая усмешка — Ты будешь страдать сильнее меня, искать, не зная жива ли она, и никогда не найдешь её, брат, никогда, — прошептала Хатидже и испустила последний вздох, тонкая рука её безвольно повисла, и из бледных пальцев выпал тонкий стеклянный пузырек, в котором еще несколько минут назад был яд, принятый госпожой на пороге главных покоев. — Стража, — громко крикнул Сулейман — Хатидже, — лицо султана исказила гримаса боли — Хатидже, — он прижал к себе бездыханное тело старшей дочери Хафсы-султан и беззвучно всплакнул, не замечая, как на балкон высыпали сначала слуги, а потом и испуганные младшие сестры. ***       Две кареты мчались вслед за всадником, принесшим в охотничий домик страшную весть о несчастье с шехзаде и султанзаде. Карета с упавшим с лошади Зуфаром и с Хафизе-султан ехала следом за каретой султанзаде Искандера и юных султанш. Склонившись над сыном, который на каждой кочке, что так остро чувствовалась на большой скорости, корчился от боли, Хафизе шептала слова утешения и гладила мальчика по голове. — Все будет хорошо, мой маленький, все будет хорошо, — приговаривала златовласая госпожа, обеспокоенно глядя то на сына, то за окно, то на Фидан-хатун, испуганно замершую напротив своей госпожи. — Мама, Амирхан ведь не умрет? — всхлипывая, спросил младший султанзаде, пытаясь найти в глазах матери хоть каплю утешения. — Нет, что ты, Зуфар, — покачала головой Хафизе, пытаясь улыбнуться младшему сыну, но слезинка предательски покатилась по её щеке и улыбка получилась нервной — Вот увидишь, все будет хорошо, — резкий грохот заставил женщину вздрогнуть и прижать к себе сына, чуть не свалившегося с сидения. — Что случилось? — Фидан, помогла госпоже сесть и с готовностью выхватила кинжал, памятуя наставления Фидан-калфы о том, что в случае опасности она должна защитить султаншу любой ценой. — Колесо слетело, — отозвался кучер, спрыгнув и отворив дверь — Я говорил, что нельзя так быстро по этой дороге гнать лошадей. — Госпожа, все в порядке, — за спиной показался один из воинов Бали-паши — Часть отряда охраны осталась с Вами. — Кто-нибудь догоните карету султанш, пусть подождут нас, — распорядилась Хафизе, вместе с Фидан вынося сына из кареты — Долго это ремонтировать? — скептически осматривая поврежденную ось, спросила жена Бали-паши. — Мы постараемся быстро, но около часа, — отозвался кучер. — Госпожа, нам лучше пройти в тень, а то у Вас и у султанзаде будет солнечный удар, — обеспокоенно молвила Фидан, Хафизе кивнула и вместе с сыном двинулась в тень деревьев в окружении охраны. ***       Султан гнал лошадей в сторону охотничьего домика так, что Бали-паша на своем резвом скакуне едва за ним поспевал, что уж говорить об охране и Махмуде-паше, последовавшим за Малкочоглу как только тот получил тревожную весть. Солнце уже клонилось к закату и Сулейман боялся не успеть. Старший султанзаде и шехзаде Баязид, приехавшие со стройки мемориального комплекса Гюльфем-султан за несколько минут до того, как из Топкапы пришла новость о том, что Хафизе-султан в опасности, гнали лошадей, стараясь не отстать от повелителя и Бали-паши, и все одно не могли нагнать их, отставая на добрые десять метров, а замыкала всю процессию карета Бейхан-султан, с которой ехали Мехмет и Селим, планировавшие провести несколько дней с отцом, а не участвовать в непонятной им гонке. — Меня укачивает от такой быстрой езды, — пожаловался Селим, но под строгим взглядом старшего брата умолк и не стал больше что-либо говорить Бейхан-султан, нервно заламывающей руки и беспрерывно бросающей обеспокоенные взгляды за окно кареты. — Стойте, — приказал Сулейман, подняв руку и спрыгнув с седла — посреди дороги стояла карета, одна из дверей была сорвана с петель, вокруг прямо на земле в лужах крови лежали окровавленные стражники. — О Аллах, — тихо произнес Бали-паша, спрыгивая с коня и осматривая печальную картину — Мы опоздали, повелитель, на них уже напали, эта карета госпожи. — Паша, — хриплый голос послышался из разбитой кареты и Малкочоглу обернулся, на ступеньках кареты неудобно растянувшись лежала служанка его дочери, платье её было окровавлено, а лицо разбито — Паша, они напали на нас, похитили госпожу и султанзаде, — тихо шептала запекшимися губами юная рабыня. — Арзу-хатун, — паша присел на корточки подле девушки — Кого они похитили? Хафизе-султан вместе с Таджией и Зуфаром? — Таджию-султан, — девушка закашлялась и Махумуд-паша, замерший за плечом визиря, протянул ему флягу, чтобы смочить губы раненной — Фахрие-султан и султанзаде Искандера. Хафизе-султан с сыном в другой карете, — и действительно вдалеке в наступающих сумерках мужчины заметили приближающуюся кареты в окружении нескольких стражников. — Повелитель, — едва карета остановилась как из нее вышла Хафизе-султан — Повелитель, что с султанзаде и шехзаде Бяз… Что случилось? — заметив разгромленную карету златовласая госпожа изумленно замерла — О Аллах, Таджия моя, Фахрие и Искандер, — султанша подняла испуганные глаза на брата — Сулейман, что здесь произошло? Где моя дочь и племянники? Что случилось? — На них напали, — тихо сказал султан, прижимая к себе чудом уцелевшую сестру — Мы найдем их, Хафизе, мы найдем. — Матушка, — Амирахан спрыгнул с лошади и поспешил к своей Валиде, обеспокоенно осматривая место нападения цепким взглядом карих глаз. — Ты жив, о Всевышний, — Хафизе бросилась обнимать старшего сына и пришедшего вслед за ним Баязида — Я так испугалась, о Аллах. Повелитель, — Хафизе отстранилась от мальчиков и перевела на брата беспомощный взгляд — Как это понимать? К нам приехал гонец из столицы, сказал, что на Амирхана и Баязида упали камни на стройке, что им очень плохо, мы поехали тут же, я с Зуфаром, он повредил ногу, упав с лошади, а Таджия с Фахрие и Искандером. У нас отскочило колесо, мы задержались, я послала за ними одного из охранников, чтобы он вернул их к нам и мы вместе дожидались починки кареты, — вдруг взгляд Хафизе упал на лицо одного из убитых, и она побледнела, пошатнулась и едва не упала, если бы Бали-паша вовремя не подхватил ее под руку — О Аллах, — поняв все, женщина прижалась к груди мужа и заплакала. — Хафизе, — Бейхан торопливо шла в сторону сестры и старшего брата — Слава Всевышнему, ты жива, — русоволосая султанша заключила сестру в объятия. — Темнеет, женщин и детей в охотничий домик нужно вернуть, а мы организуем поиски, далеко они уйти не могли, — отдавал распоряжения султан. — А где Фахрие и Искандер? — вдруг обеспокоенно замерла Бейхан, почувствовав неладное. — На карету, в которой они ехали, напали, перепутав их с Хафизе, — коротко ответил султан, продолжая давать распоряжения. — Что значит перепутав? — непонимающе смотрела на сестру, брата и мужа Хафизе-султан — Почему на меня должны были напасть? — Я все тебе объясню, Хафизе, — придя в себя от полученной новости, пообещала Бейхан — Сообщите Капудану-паше, — обернувшись к одному из своих слуг, приказала сестра повелителя — И Хасибу Реису сообщите, что похитили Фахрие-султан и султанзаде Искандера, живо сообщите, — жена Барбароссы повернулась к сестре и посмотрела ей в глаза — Хатидже-султан покончила с собой, перед смертью она отдала приказ тебя похитить, чтобы отомстить брату за казнь Ибрагима-паши. — Невозможно, — бессильно прошептала Хафизе, отрицательно мотая головой. Хатидже, всегда слабая и не способная на какие-либо поступки Хатидже просто не могла такое сотворить. — Поехали, — Бейхан села вместе с сестрой в карету и они под охраной без малого двух десятков воинов повелителя отправились в охотничий домик. — Лес прочесывать скорее всего бесполезно, — мрачно хмуря черные брови, заявил Малкочоглу — Если это было спланированное нападение и похищение, то место, где их держат выбрано заранее. — Надо прочесывать все близлежащие населенные пункты, — задумчиво вглядываясь в чернеющий лес, произнес повелитель. — Повелитель, — к мужчинам быстро приближался Махмуд-паша — Служанка, которую ранили, указала, что они двинулись в ту сторону, — паша указал на лес справа от дороги, ведущей в охотничий домик — Там есть лесная дорога, я как-то по ней ездил, нужно начать поиски в том направлении. — Вызови мне из столицы Барбароссу с племянником и еще несколько отрядов, — распорядился повелитель — Мы должны их найти, слишком далеко они не могли скрыться. ***       Несмотря на глубокую ночь в охотничьем домике горел яркий свет в больших покоях, и Хафизе-султан, по-мужски поджав одну ногу сидела на диване, облокотившись на его спинку, и вглядывалась в темнеющий за окном сад и аллею, ведущую в сторону столицы. Рядом с сестрой сидела испуганная Бейхан-султан и нервно теребила рукав своего платья. Рассказав сестре все, о чем знала сама, Бейхан погрузилась в странное состояние между тоской и злостью на старшую сестру, что, желая отомстить Хафизе и Сулейману, навлекла беду на её детей. — Это я во всем виновата, — вздохнула Хафизе, крутя кольцо на своей руке — Не надо было ехать всем в столицу, надо было оставить детей с Фидан и поехать в Стамбул одной. — Прекрати, Хафизе, — Бейхан накрыла руку сестры своей ладонью и вздохнула — Никто не знал, я бы тоже сорвалась в Стамбул, получив такое известие. — Я должна была подвергнуться нападению, а не они, — златовласая султанша поморщилась и посмотрела на сестру — Она желала мне отомстить, и она отомстила гораздо страшнее, подставив под удар наших детей. — Их найдут, — утешая и себя, и сестру молвила Бейхан — Их обязательно найдут, вот увидишь, Хафизе. — Инш Аллах, Бейхан, — тихо сказала султанша — Я не прощу себе этого никогда. — Валиде, — в покои постучали и вошли султанзаде и шехзаде Баязид — Если позволите, то я бы съездил узнать как идут поиски. — Исключено, — в один голос произнесли султанские сестры. — Хафизе-султан, — Баязид подошел к тетке — Мы возьмем охрану и поедем, там мы можем помочь повелителю и остальным в поисках Искандера и султанш. — Баязид, — Хафизе взяла руки племянника и прижала их к своим щекам — Ради Всевышнего, я умоляю вас обоих оставить эту затею, не смейте уезжать, иначе мое сердце просто не выдержит, — наследник долго смотрел ей в глаза, вздохнул, будто сдаваясь, осторожно высвободил руки, поцеловал руку сначала одной тетушки, затем другой и вышел. — Отец обязательно их найдет, Валиде, — Амирхан попытался ободряюще улыбнуться матери, но тревожный взгляд зеленых глаз, смотрящих будто сквозь него, не давал ему этого сделать. — Конечно, сынок, конечно, — согласно кивнула женщина, поцеловала мальчика в лоб и отошла к окну — Иди спать, уже очень поздно. — Иногда мне кажется, что как только не стала Валиде-султан, все пошло наперекосяк, — тихо сказала Бейхан, подходя к сестре и становясь рядом. — Она верила, что я со всем справлюсь, — сквозь слезы усмехнулась Хафизе — Она верила в это больше, чем кто бы то ни было, а я не справляюсь, Бейхан, не справляюсь одна. — Ты не одна, — русоволосая султанша обняла младшую сестру, устало прикрывая глаза — И никогда не будешь одна, я тебе обещала, что я тебя не оставлю, Хафизе, что бы ни случилось. — Я столько ошибок совершила, — тихо всхлипывая, шептала Хафизе — Стольких потеряла, Бейхан, как же мне иногда страшно, если бы ты знала, как мне страшно один на один со всем, что я натворила. — Мы все не без греха, Хафизе, — Бейхан успокаивающе гладила сестру по голове, она знала, что тяготит златовласую султаншу, и искренне восхищалась тем, как сестра ее выносила всю тяжесть своих поступков, совершенных во имя Династии — Но все, что ты делала, было лишь во имя семьи, во имя родных, а значит, Аллах нам все простит, — и до самого утра султанши словно часовые стояли у окна, не смыкая глаз и все ждали, что вот-вот на аллее покажется брат-повелитель, и дети будут спасены, и хоть одной печалью станет меньше, но аллея была пустынная, и повелитель не показывался на ней, даже слуги его не приехали в охотничий домик ни в эту ночь, ни на следующее утро, и тогда все, кто был в охотничьем домике поняли, что ситуация сложная, найти похищенных по горячим следам не удалось, а значит шансы найти их живыми и невредимыми таяли с каждым часом.