Хранительница счастья

      Прибытие в Манису было омрачено нападением на шехзаде Баязида и сопровождавших его членов Династии и пашей. Едва ступив на порог дворца, где жил старший наследник, Хафизе-султан поняла, что неприятности на этом не заканчиваются, и дело было даже не в том, что столь ненавистная ей Хюррем, с которой она так и не смогла в полной мере поквитаться за смерть сына, с милой улыбкой склонилась и поприветствовала её, а в том, что за спиной её в просторных покоях, где их встречали мать и сестра шехзаде Мехмета, златовласая султанша увидела младшую сестру свою Шах Хубан-султан, смотревшую в сторону старших сестер, рука об руку вошедших в помещение, с неприязнью, хорошо замаскированной в радушной улыбке, но легко читающейся в черных глазах её. — Госпожи, — рыжеволосая султанша широко улыбалась женщинам, гордо держа спину и наслаждаясь своим величием в шикарной высокой короне, по количеству драгоценных камней превосходящей украшения сестер султана — Добро пожаловать. Мы так ждали вас. — Благодарю, Хюррем, — Бейхан была спокойна и вежливо улыбалась, переводя взгляд с бывшей фаворитки повелителя на Шах-султан. — Рада видеть вас, — черноволосая султанша улыбнулась сестрам, и женщины обнялись, однако лица их оставались до предела напряженными, и Таджия с Фахрие без труда угадали истинное отношение султанш друг к другу. — У вас прекрасный дворец и сад, Хюррем-султан, — Фахрие как и её мать старалась улыбаться и не накалять лишний раз обстановку, которая и без того была нездоровой в свете инцидента по пути в Манису. — Благодарю Вас, госпожа, — Хюррем улыбнулась девушке чуть более добродушно, чем её матери и тетке — Надеюсь, что Вы и Ваш сын сможете хорошо провести время здесь. — Таджия? — Шах изобразила крайнее изумление, разглядывая младшую племянницу — О Всевышний, как же ты выросла, — черноволосая сестра повелителя шагнула к девушке и обняла её, дочь Бали-паши натянуто улыбнулась, но отстраняться не стала — Ты стала настоящей красавицей. Аллах свидетель, Хафизе, у ног твоей дочери будут лежать все мужчины империи. — Вы тоже прекрасно выглядите, Шах-султан, — и Таджия не лгала, младшей дочери султана Селима минуло тридцать, она была в зените своей красоты, и казалось, что годы, проведенные вне брака с Лютфи-пашой, пошли ей на пользу и сделали гораздо краше — А где же мои дорогие сестры? — Хасна-султан осмотрелась, но девушек в покоях — Они что же не приехали, госпожа? — Ну, что ты, дорогая, они тоже очень соскучились, — возразила Шах-султан — Они придут к ужину, Неслихан укачало в дороге, она отдыхает. — Инш Аллах, ей скоро станет лучше, — улыбнулась Таджия — Михримах-султан, — черноволосая дочь Хафизе чуть склонила голову на бок и с улыбкой посмотрела на сестру, однако зеленые глаза оставались ледяными и внимательными, и Фахрие заметила, что с самого нападения на Баязида Таджия будто переменилась и во всем, что было вокруг, искала опасность для Баязида и семьи. — Добро пожаловать, — луноликая султанша чуть надменно улыбнулась дочерям своих теток — Рада встрече. — Взаимно, — Фахрие старалась перетянуть внимание на себя, ибо дуэль взглядов между Таджией и дочерью повелителя русоволосую султаншу напрягала — Хюррем-султан, если Вас не затруднит, пусть мне покажут отведенные мне покои, я бы хотела немного передохнуть перед ужином, — жена Хасиба Реиса с беспокойством посмотрела на сына — Да и Хасан умаялся, ему пора спать. — Конечно, госпожа, — Хюррем засуетилась как радушная хозяйка — Назлы, проводи госпожу в её покои. Султанши, я покажу Вам Ваши комнаты, — и все гости покинули просторные покои, где их встретила мать старшего наследника. ***       Султан был разгневан и обеспокоен произошедшим по дороге в Манису с Баязидом. Покушение на сына, откровенно говоря любимейшего из сыновей, не на шутку встревожило повелителя, равно как встревожен был и великий визирь, что сейчас стоял подле султана у камина и о чем-то напряженно думал, глядя на огонь. — Найдите того, кто организовал это, — султан обернулся к стоявшим у дверей Махмуду и Рустему — Найдите мне этого шакала, кто бы он не был. И усильте охрану. Что это за охрана такая, если её с легкостью перебили словно слепых котят, Рустем-паша? — султан недовольно смотрел на потенциального зятя — Так ты бережешь моего сына и всю мою семью? — Повелитель, — попытался оправдаться Рустем-паша — Нападавших было слишком много, охрана смогла перебить максимально возможное количество нападавших. — Недостаточное количество, Рустем-паша, — султан шагнул к члену совета и словно навис над ним — Мой сын отбивался сам, понимаешь, чем это могло закончится? Если бы Таджия не привела подмогу из отряда Бали-паши, то твои хваленые воины бы не смогли отбиться, все бы пали, и шехзаде бы был убит, — голос султана звучал гневно, Рустем-паша виновато опустил голову. Это нападение испортило ему настроение и разозлило султана, недовольного качеством подготовки охранников султанской семьи, которым ведал на своем посту Рустем-паша. — Мы найдем виновных, повелитель, — пообещал Рустем-паша — Я лично допрошу оставшихся в живых нападавших. — Сейчас же, — коротко бросил повелитель, выходя из покоев. — Махмуд-паша пойдет с Вами, Рустем-паша, — распорядился великий визирь, и Рустем поднял на него вопросительный взгляд, но Малкочоглу не стал объясняться — Жду от вас обоих доклада о ходе расследования, — зять султана вышел вслед за повелителем. ***       В больших шикарно расписанных покоях за широким столом собиралась вся султанская семья. Повелитель сидел в окружении сестер, племянников и детей, и тревога медленно отпускала его сердце, когда он видел всех родных людей в сборе. Шах-султан, сидевшая рядом с Бейхан, поглядывала на повелителя и загадочно улыбалась. Раздался стук в дверь и в покои вошли три девушки, в двух из них Хафизе без труда узнала дочерей Шах-султан, а увидев третью, не поверила своим глазам и замерла с приподнятым над столом кубком. Облаченная в белое расшитое золотыми нитями платье посреди комнаты стояла высокая худощавая девушка с копной вьющихся каштановых волос и карими глазами. — Повелитель, — засуетилась бывшая жена Лютфи-паши — Позвольте представить Вам моих дочерей — Эсмахан-султан и Неслихан-султан, — девушки по очереди поклонились повелителю — И со мной приехала Хуриджихан-султан, — Шах сделала небольшую паузу и быстро посмотрела на султана, сидевшего словно в оцепенении — Дочь покойных Хатидже-султан и Ибрагима-паши. — Повелитель, — девушка улыбнулась и поклонилась султану. Хафизе, сбросившая с себя оцепенение при виде племянницы, напомнившей ей о погибшей сестре, посмотрела на старшего брата. Повелитель вмиг помрачнел, а в голубых глазах его султанша увидела боль, что долгие годы терзала его сердце, боль, проснувшуюся при виде ребенка Хатидже-султан и казненного визиря. — Хуриджихан-султан, — повелитель жестом указал ей на место за столом — Рад видеть тебя, — девушка довольно улыбалась и с готовностью опустилась на приготовленную для нее подушку, в упор не замечая, какое впечатление её появление произвело на тетушек Бейхан и Хафизе. — Мне кажется, что наши Валиде не очень рады этому сюрпризу, — тихо прошептала Таджия, незаметно склонившись к уху русоволосой сестры. — Повелитель тоже не в восторге, — практически не шевеля губами прошептала Фахрие, умудряясь сохранять на лице лучезарную улыбку и не исподтишка поглдывать на дочь покойной Хатидже-султан.       А Хуриджихан было не до сестер, её мало интересовали тетушки, что смотрели на нее с осторожным интересом, и даже повелитель, убийца её родителей, тот, кого она желала увидеть и тот, которому желала отомстить, интересовал её в этот вечер совсем немного в отличие от высокого крепкого молодого человека с темно-каштановыми волосами и сияющими карими очами, сидевшего прямо напротив неё и весь вечер весело беседовавшего со старшим братом и с султанзаде. Шехзаде Баязид был молод и удивительно хорош собой, по крайней мере, для Хуриджихан он вмиг стал объектом пристального внимания, и юная госпожа напрочь забыла, что приехала дабы напомнить султану о его грехах и помочь тетушке Шах-султан в её стремлении возвести на трон Мехмета. С первого взгляда, брошенного на смеющегося какой-то шутке шехзаде Мехмета, Баязид покорил сердце дочери Ибрагима-паши, и она стыдливо краснела, но не отводила от него взора весь вечере, совершенно не замечая устремленный на неё взгляд изумрудно-зеленых глаз Таджии-султан, недовольно хмурившей брови и поджимавшей губы всякий раз, когда её старшая сестра заливалась смехом после очередной шутки шехзаде Баязида. ***       В солнечной Амасье шехзаде Селим управлял делами империи вполне себе спокойно и весело, не находясь под постоянным надзором своей драгоценной Валиде и не тяготясь постоянными наставлениями Лалы, которого отослал из дворца после первого же взрослого похода. И у рыжеволосого наследника османского трона совсем бы не было проблем в его чудесной провинции, если бы там в столице не остался ненавистный младший брат, столь любимый и падишахом, и многими государственными мужами.       Вражда, начавшаяся в раннем детстве их, длилась уже долгие годы и конца её не было видно в обозримом будущем. Селим, будучи лишь вторым сыном Хюррем-султан и не имея такой безграничной любви её и поддержки, которая была у шехзаде Мехмета, всегда жаждал хотя бы большой любви отца своего, но султан одаривал в несравнимо большей мере своим внимание старшего сына Хюррем-султан как первого наследника и сына ныне покойной Гюльфем-султан, ибо тот был для него долгожданным ребенком любимой женщины. Все стало только хуже, когда албанская княжна покинула этот мир, сама ли или при помощи славянской рабыни повелителя, уже неважно. Безутешный султан еще больше приблизил к себе сына Гюльфем-султан, ему даровал и внимание свое, и ласку, а Селим чувствовал себя одиноким, покинутым и никому не нужным. Для матери своей он был всегда лишь вторым номером, первенца Хюррем-султан почти боготворила и берегла гораздо больше, чем остальных своих детей, а для падишаха он был всего лишь одним из сыновей, и Селим ревновал, безумно ревновал отца к тому, кто был практически таким же как сам рыжеволосый наследник, к тому, кто был даже хуже, чем он сам, ибо был младше — к шехзаде Баязиду.       И покинув столицу несколько лет назад, возглавив большой и непростой санжак, Селим с завидной регулярностью стал предпринимать попытки избавиться от ненавистного младшего брата. Он слал к нему наемников, он подкупал слуг в Топкапы, он отправил в его гарем несколько шпионок, но все безуспешно. Топкапы был крепостью Баязида, его оберегали со всех сторон и хранитель покоев, он же великий визирь Малкочоглу Бали-паша, и управляющая гаремом Бейхан-султан, и верный пес Хафизе-султан Сюмбюль-ага, и даже прибывшая на смену Дайе-хатун кормилица повелителя. Слуг выводили на чистую воду и выгоняли из дворца, нападения наемников успешно отражали раз за разом охрана шехзаде, старший сын великого визиря и наставник шехзаде Баязида Матракчи Насух-эфенди, а шпионок в гареме Баязида каким-то удивительным образом вычисляла черноволосая зеленоглазая племянница повелителя — проклятье для Селима. Несносная девчонка, с детских лет следовавшая за сыном Гюльфем-султан словно тень, видевшая опасность для любимого братца во всем и стерёгшая его покрепче цепного пса. Последнюю отправленную Селимом наложницу единственная дочь Хафизе-султан прислала рыжеволосому наследнику разложенной по нескольким сосудам с медом и сопровождаемую издевательским посланием о том, что несчастная предпочла выпить яд, что предназначался Баязиду, и перед смертью умоляла вернуть её туда, откуда она прибыла, что Таджия с радостью и исполняет, извиняясь за способ доставки тела ввиду большого расстояния от столицы до санжака отправителя. — Мой шехзаде, — высокий мужчина в черном коротком кафтане поклонился рыжеволосому наследнику — Простите меня, я с дурными вестями. — Не удалось? — криво усмехаясь, спросил сын Хюррем-султан. Слуга поднял на него виноватый взгляд и кивнул, тяжело вздыхая — Многих потеряли? — Вернуться удалось только мне, шехзаде, — Селим метнул на одного из лучших своих воинов удивленный взгляд. — Что сложного было в том, чтобы застать его и его отряд на дороге и уничтожить, Фазиль? — Селим недовольно поморщился — И это были лучшие твои воины. — Мой господин, — мужчина опустился на колено и не поднимал головы — Я виноват, но позвольте сказать, что им пришла помощь. Шехзаде Баязид смог послать за помощью. — Проклятье, — Селим в сердцах сбросил со стола стоявший на нем кувшин с вином — Почему ему так везет? Почему он вечно остается невредимым, — рыжеволосый шехзаде повернулся к аге — Уходи, я не хочу видеть тебя сейчас, — мужчина торопливо поднялся и попятился к выходу.       Ему снова не удалось избавиться от Баязида, хотя такой возможности настичь брата за пределами дворца не было давно. И сыну Гюльфем-султан вновь удалось спастись, да еще и перебить лучших наемников, что смог достать его старший брат. Селим был зол, но не собирался опускать руки. Позади было больше десятка неудачных попыток, но сдаваться средний сын Хюррем-султан не собирался. Если Гюльфем-султан, которую повелитель и все женщины Династии берегли как зеницу ока, пала от чумы, то и её сына можно извести чем-нибудь, просто Селим еще не знает чем. — Подайте вина, — отворив двери, приказал шехзаде — И приведите кого-нибудь из гарема, — Селим скрылся в своих покоях и уже привычным способом начал гнать от себя печаль. Вино и женщины были его слабостью, и то, и другое приносило удовольствие, и Селим не скупился на расширение гарема и закупку лучших европейских вин. Вырвавшись из-под надзора, молодой человек упивался своей свободой так как её понимал. ***       Хвфизе-султан отослала слуг и задумчиво расчесывала длинные кудрявые пряди, в свете ночных ламп казавшиеся золотыми. Бали-паша уже лежал в постели и с легкой улыбкой наблюдал за женщиной. Златовласая сестра повелителя сидела спиной к мужу, но он видел её лицо в отражении зеркала. Султанша озадаченно хмурила брови, от чего на лбу её проступали небольшие морщинки, зеленые глаза её словно ничего перед собой не видели, вглядываясь в ей одной ведомые дали. — Хафизе, — паша поднялся и подошел к супруге, обнимая её за плечи — Вернись ко мне, хватит думать о дурном. — Мне неспокойно, Бали-паша, — женщина отложила гребень и поднялась, шагая навстречу паше и оказываясь в его объятиях — На Баязида совершили нападение, а ведь там был и наш Амирхан. Что если они здесь попытаются причинить вред шехзаде? — Повелитель приказал усилить охрану шехзаде, — паша прижал супругу к себе и поцеловал в лоб — Я отправил к нему лучших моих воинов. Не тревожься, вряд ли те, кто желают зла нашему шехзаде, решатся еще раз на него напасть. — Надеюсь, что ты прав, — Хафизе погладила мужчину по колючей щеке, но взгляд её оставался блуждающим. — Да что с тобой? — удивился паша, опускаясь на кровать и усаживая жену к себе на колени — Что еще тебе тревожит? — Хуриджихан, — невесело усмехнулась златовласая султанша, обнимая мужа за шею и прижимаясь лбом к его виску — Повелителя её появление огорчило, ты же видел, — паша удрученно вздохнул, согласно кивая — Я ничего не имею против, но Шах не просто так её привезла, а в укор нам всем, особенно мне и повелителю. — Султан найдет утешение в своих сыновьях и ты его тоже не оставишь, — паша погладил женщину по щеке и ободряюще улыбнулся — Все будет хорошо, Хафизе моя. — Как бы я хотела, чтобы ты был прав, — султанша вздохнула и постаралась отогнать от себя тревожные мысли, увлекаемая мужем в сладкий поцелуй. ***       Таджия обеспокоенно расхаживала по покоям, темные, почти черные кудри её рассыпались по спине и плечам, а зеленые глаза лихорадочно поблескивали. Юная госпожа нервничала, ей категорически не нравилось все происходящее с момента отъезда из Стамбула. Нападение на шехзаде и её брата Амирхана разбудило дремавшее в ней ожидание опасности со всех сторон, а появление дочери Хатидже-султан, красивой и так похожей одновременно и на мать, и на Ибрагима-пашу Хуриджихан-султан заставило любимую дочь Хафизе-султан нервничать еще больше. Султанше категорически не нравилось, что девушка так смотрела на Баязида, проявляла к шехзаде нездоровый интерес и вообще вела себя не как полагается себя вести сестре с братом. И Таджия отчаянно не хотела подпускать эту девицу к Баязиду, рисуя себе страшные картины того, как Хуриджихан войдет в доверие к шехзаде и причинит ему вред. — Госпожа, — служанка, что была прислана Афифе-хатун на замену провинившейся Арзу-хатун, поклонилась дочери великого визиря — Может быть подать Вам молока, чтобы Вы уснули? — Нет, Фирузе-хатун, — зеленоглазая султанша опустилась на тахту и сжала виски руками — Не стоит, бесполезно, — девушка прикрыла глаза и поморщилась. — У Вас голова болит? — Фирузе сделала несколько шагов к султанше и на мгновение замерла — Позволите? — Таджия вопросительно вскинула бровь, Фирузе поправила рукава ночной сорочки и поднесла ладони к вискам девушки, прикрыв глаза. Султанша с интересом наблюдала за своей новой служанкой, и с огромным для себя удивлением осознала, что не прошло и нескольких минут, как мучавшая её мигрень отступила. — И что еще ты умеешь? — дочь Хафизе-султан чуть откинулась на подушках и заинтересованно посмотрела на девушку. — Только облегчать боль, — скромно потупившись, молвила Фирузе — Там, откуда я родом, много кто умеет так помогать. — Научишь меня? — Таджия вопросительно скинула бровь, наблюдая за служанкой. — Не могу, госпожа моя, — девушка виновата улыбнулась — Это дар, его передавали женщины в моей деревне из поколения в поколение. — Интересно, — Таджия задумчиво накручивала локон на палец — А гадать на кофейной гуще ты умеешь? — служанка отрицательно покачала головой. — Никогда не гадала, — девушка вздохнула — У нас кофе не пили, слишком дорогой товар. На песке могу погадать, но не всегда сбывается. — Хорошо, как-нибудь погадаешь мне, — Таджия усмехнулась и поудобнее устроилась в кровати — Можешь идти, я буду спать. — Доброй ночи Вам, Таджия-султан, — служанка поклонилась и попятилась в сторону отведенной ей комнаты. Таджия, прежде чем заснуть, успела подумать, что неплохо было бы использовать неожиданные способности новой служанки для помощи Джихангиру, которого Баязид очень любил и который так мучился из-за своего недуга. ***       Обедать в обществе младшей сестры и рыжеволосой султанши было сомнительным удовольствием и для Хафизе, и для Бейхан-султан. Присутствовавшие за обедом юные султанши Династии в большинстве своем стремились как-то разрядить накаленную до предела обстановку, однако получалось у них это плохо. Фахрие бросала на любимую сестру отчаянные взгляды, но Таджия-султан, казалось, и вовсе их не замечала, переводя задумчивый взгляд ледяных глаз с Михримах-султан на Хуриджихан и обратно. Дочь великого визиря знала, что утром состоялся разговор повелителя с султаншей солнца и луны, за завтраком Михримах было озвучено предложение выйти замуж за Рустема-пашу, но судя по недовольному лицу Хюррем-султан дочь её не ответила согласием, но Таджию не столько беспокоила личная жизнь единственной дочери падишаха, сколько тот факт, что в случае замужества Михримах Хюррем-султан получит возможность приехать в столицу и возможно вернуться туда насовсем, что создавало угрозу Баязиду. — Замечательно, что нам всем наконец-то удалось собраться вместе, — Шах-султан улыбнулась, обводя взглядом присутствовавших за столом родственниц — Таджия, дорогая моя, ты сегодня необычайно бледна? Ты хорошо себя чувствуешь? — изобразила на лице беспокойство женщина. — Не стоит волноваться, госпожа, — Хасна-султан отвела взгляд от сестер и вежливо улыбнулась ненавистной с ранних лет тетке — Я в полном порядке. Разве что хотела бы прогуляться в саду. — Вместе пойдем, — отозвалась Михримах, поднимаясь из-за стола, за которым она не съела ни крошки — Валиде, с Вашего позволения, — мать и дочь бросили друг на друга недовольные взгляды. — Госпожи, — Таджия поднялась и поклонилась, выходя из-за стола вслед за дочерью султана. — Хюррем, — Хафизе-султан проводила девушек взглядом и посмотрела на рыжеволосую султаншу с улыбкой — Говорят тебя можно поздравить, у Мехмета скоро появится ребенок. Инш Аллах, ты обретешь счастье в роли бабушки. — Благодарю Вас, Хафизе-султан, — Хюррем натянуто улыбнулась и елейным голосом продолжала — Я уверена, что смогу сохранить и сделать счастливым своего внука, как смогла сохранить своих детей, — зеленые глаза любимой сестры повелителя вмиг потемнели, а на бледных висках отчетливо вздулись тонкие венки. — А как дела у нашего Селима? — Бейхан под столом утешающе коснулась руки сестры, задетой словами рабыни за живое, и постаралась перевести разговор с опасной темы — Я думала, что и он приедет сюда, Хюррем. — Так и должно было быть, госпожа, — мать старших наследников вежливо улыбалась — Только мой сын вынужден был остаться в санжаке дабы решить все возникшие в его отсутствие вопросы. К тому же, там скоро откроется новая мечеть, которую он строит в честь нашего повелителя. Шехзаде внимательно следит за ходом работ. — Это благое дело, — Шах как и Бейхан-султан старалась разрушить гнетущую тишину за столом и не допустить стычки между старшей сестрой и Хюррем. Ссора матери Мехмета с любимой сестрой султана могла повредить её планам, чего женщина не могла допустить — И все же жаль, что его мы не увидим здесь. — Госпожа, — Хуриджихан обратилась к помрачневшей златовласой султанше, и жена великого визиря постаралась дружелюбно улыбнуться девушке — Я слышала, что Вы большая ценительница книг и у Вас огромная библиотека. — Достаточно большая, это правда, Хуриджихан, — Хафизе чуть склонила голову, внимательно смотря на девушку — Ты тоже увлекаешься чтением? — О да, Хафизе-султан, — горячо начала девушка — Я освоила почти всю библиотеку моего покойного отца, но хорошие книги сложно найти за пределами столицы. — Хафизе, может быть ты пригласишь Хуриджихан погостить в Буколеон? — как бы невзначай предложила Шах-султан — Насколько я помню там огромная библиотека, которая едва ли уступает библиотеке Топкапы. — Конечно, пусть приезжает, — вынужденно согласилась златовласая султанша — Я буду рада видеть тебя своей гостьей, Хуриджихан. — Благодарю Вас, госпожа, — просияла дочь покойной Хатидже-султан — Мне было бы очень интересно побывать у Вас. Думаю, что мы могли бы подружиться с Таджией-султана, — Хафизе сдержанно улыбнулась радостным возгласам племянницы, прекрасно помня, что её дочь не сходится ни с одной девушкой, имея единственную подругу в лице старшей сестры Фахрие-султан. ***       Две юные султанши, покинувшие обед в покоях Хюррем-султан, неспешно прогуливались по саду и беседа их не была примечательна абсолютно ничем, впрочем как и любая другая беседа двух абсолютно не расположенных друг к другу людей, вынужденных рамками приличия вести вежливую, но незатейливую беседу о погоде и окружавшей их природе. Обе девушки откровенно скучали в обществе друг друга, однако упорно продолжали делать вид, что им очень интересно, совершенно не желая возвращаться во дворец к тетушкам, родительницам и сестрам. — Михримах-султан, — остановившись на узенькой аллее в дальней части сада Таджия обратилась к девушке — Мне кажется, что вот тот молодой человек ждет, когда же Вы заметите его, — дочь великого визиря кивнула в сторону раскидистого дерева, в тени которого виднелась фигура высокого молодого мужчины. Михримах проследила за взглядом сестры и сконфуженно покраснела, не зная куда отводить глаза, чтобы не смотреть на младшую султаншу и в то же время не встречаться взглядом с Ташлджалы. — Нам стоит покинуть эту часть сада, — смущенно улыбаясь Таджие, сказала Михримах-султан, намереваясь как можно быстрее бежать отсюда, подальше от своего несостоявшегося любимого и того позора, которым она покроет и себя, и его, если повелителю станет известно об этой встрече молодых людей. — Михримах, — Таджия удержала девушку за руку и понимающе улыбнулась, зеленые глаза смотрели на султаншу солнца и луны с бесконечной печалью и пониманием — Если Вы посчитаете необходимым прогуляться и посмотреть на цветы, что растут в тени того дерева, то я не сочту для себя трудом подождать Вас в начале аллеи, — отсутствие какой-либо издевки в голосе младшей сестры подкупило дочь повелителя, и Михримах, благодарно улыбаясь, поспешила в сторону дерева, в тени которого стоял Яхья-бей.       Таджия вроде бы и не смотрела на встречу двух влюбленных, однако зоркий взгляд её подмечал все — и напряженные позы молодых людей, и резкие нервозные движения Михримах-султан, и поникшего головой бея. Сердце юной госпожи невольно сжималось при виде другой султанши Династии, которая обречена не быть с тем, в кого влюблена. Таджия знала, что такова участь практически всех султанш крови, знала это с самого начала, но все равно позволила себе увлечься и полюбить Даул-бея, которого любить было нельзя, ибо он не был в клане верных Баязиду людей. — Госпожа, — Фирузе стояла за спиной своей султанши, делавшей вид, что она очень увлечена созерцанием небольшого фонтанчика на обочине дорожки — Если кто-то увидит Вас и султаншу тут или узнает, то… — Молчи, — тихо сказала девушка — И только попробуй распустить язык, вмиг отправишься вслед за своей предшественницей, — зеленые глаза угрожающе блеснули, и Фирузе виновато опустила взгляд, не смея больше ничего говорить вспыльчивой султанше. — Мы можем возвращаться ко дворцу, — Михримах выглядела поникшей и печальной — Нас могут хватиться, Таджия-султан. — Хафизе-султан привыкла, что я могу долго гулять в саду, — Таджия чуть улыбнулась — Так что ничего страшного за это время не случилось. — Все страшное случилось еще утром, — невесело усмехнулась султанша солнца и луны — А ведь это ужасно несправедливо, что даже султанши крови, что даже дочь повелителя мира не властна над своей судьбой, правда, Таджия-султан? — Михримах выглядела в этот момент опечаленной и готовой заплакать от обиды девушкой. — Ужасно, — согласилась Таджия — Но некоторым везет. Фахрие вышла замуж за того, кого любила и желала видеть своим мужем, тетушка Бейхан в свое время тоже вышла замуж по любви. — Одна из всех сестер, — горько усмехнулась Михримах, уже справившаяся с минутной слабостью и почти вернувшая себе прежний надменный вид — Впрочем, это плата за власть, которой мы обладаем, — Таджия посмотрела на девушку долгим печальным взглядом, сама она считала, что эта слишком большая плата, ибо перед глазами у нее был пример матери — практически всесильной златовласой султанши, любимицы повелителя и счастливой жены Малкочоглу Бали-паши, который был ей взаимно любим и за брак с которым Хафизе-султан не пришлось платить ни своим статусом, ни властью, которой в её руках год от года становилось все больше. Но Таджия заблуждалась в отношении собственной Валиде, та заплатила за свое счастье огромную цену, она запачкала руки свои в крови членов Династии, она дважды выходила за тех, кого не любила и повезло ей лишь в одном — до встречи с Малкочоглу ни одному мужчине не удавалось тронуть её сердце и ей не приходилось отказываться от любви ради своего долга перед Династией. ***       Шехзаде Баязид со странным для себя интересом наблюдал за двоюродной сестрой, что так внимательно и увлеченно слушала Джихангира, повествующего ей о всех тонкостях росписи посуды. Сын Гюльфем-султан тоже не был лишен творческих способностей и разделял увлечение младшего шехзаде искусством, находя это одной из немногих областей, в которых брат его, дорогой сердцу молодого наследника несмотря на Хюррем-султан, его породившую, был свободен от постоянных мыслей о своих изъянах, но согласился в очередной раз выслушать от Джихангира то, что и без того давно знал, лишь по причине заинтересованности прекрасной дочери покойного великого визиря.       Хуриджихан-султан была немногим его младше, ей минуло шестнадцать лет. Девушка была статной, высокой, обладала тонким станом и копной непослушных кудрей, она не была как-то особенно хороша и ладна, но все же что-то в ней цепляло, и Баязид как зачарованный наблюдал за юной султаншей с отнюдь не братским интересом. — В композиции очень важен растительный орнамент, — Джихангир, очарованный Хуриджихан-султан не меньше, чем его старший брат, казалось, совершенно не замечал бросаемые молодыми людьми друг на друга взгляды, и искренне полагал, что дочери покойной сестры падишаха интересен его рассказ — Его традиционно наносят красками на основе минералов, самым дорогим, но и самым лучшим из которых является пигмент на основе малахита. — Удивительно, — улыбнулась девушка, поняв, что шехзаде ждет от нее какой-то реакции на её рассказ — Было бы здорово и мне научиться росписи. Вы ведь научите меня, шехзаде? — Хуриджихан спрашивала Джихангира, но взгляд её и вся она были обращены к сидевшему с другой стороны от младшего сына Хюррем-султан Баязиду. — Конечно, Хуриджихан-султан, — с готовностью закивал Джихангир, радостно улыбаясь возможности провести время в компании веселой и красивой султанши, что сумела всех очаровать — Только вот у меня практически нет красок тут. Если бы можно было их как-то достать. — Ну, это не беда, — улыбнулся Баязид, поднимаясь и хлопая брата по плечу — Будут тебе краски, только бы мне из дворца как-то незаметно улизнуть на рынок. — Может быть лучше послать кого-то из слуг? — засомневался осторожный шехзаде. — Джихангир, я разбираюсь в красках лучше любого из наших слуг, потому достану все лучшие краски для вас с Хуриджихан-султан сам, — заверил брата Баязид. — О, как бы я хотела тоже выбраться в город без сопровождения, — мечтательно вздохнула Хуриджихан — Должно быть это стало бы настоящим приключением. — Так в чем же тогда проблема? — обезоруживающе улыбнулся кузине Баязид — Вы можете выбраться вместе со мной, султанша, только вот сделать это мы сможем лишь после возвращения с охоты, которую повелитель наметил на послезавтра. — Я бы очень хотела, — Хуриджихан поднялась из-за стола и посмотрела на Баязида сияющим взглядом — Это было бы очень интересно, я ни разу не выходила в город без сопровождения, когда жила у тетушки Шах-султан. — Вас давно воспитывает Шах Хубан-султан? — поинтересовался у сестры Джихангир. — Сначала воспитанием моим занималась Фатьма-султан, — девушка мечтательно улыбнулась — Это было веселое время, во дворце тетушки каждый день был праздником, — улыбка исчезла с юного лица, и девушка помрачнела — А потом султанша развелась со своим супругом, и повелитель принял решение отправить меня к тетушке Шах-султан. У них очень хорошо, и с Эсмахан-султан и Нислихан-султан у меня прекрасные отношения, мы настоящие подруги, но только тетушка очень строга, хотя у нее отменная библиотека и она нанимала нам лучших учителей. — По-настоящему прекрасная библиотека собрана в Топкапы, — заметил Баязид — Но действительно редкие и даже запрещенные книги можно отыскать в библиотеке Буколеона. У Хафизе-султан огромное количество самых редких фолиантов, собранных со всего мира. А Таджия-султан прекрасно разбирается в медицине и перечитала кажется все существующие на данный момент достойные труды и европейских ученых, и наших соотечественников, и даже индийских. Барбаросса и муж Фахрие-султан Хасиб Реис регулярно привозят ей самые свежие труды со всех концов света. — Хафизе-султан пригласила меня приехать к ним в гости, — похвасталась девушка — Надеюсь, что я смогу увидеть и познакомиться с их легендарной библиотекой. — Мы бы с радостью составили Вам компанию, — посмотрев на старшего брата, сказал Джихангир — В Буколеон мы часто ездим вместе. — Я была бы очень рада, если бы мы увиделись и после Манисы, — заверила шехзаде темноволосая султанша, нежно улыбаясь старшему из братьев. Баязид смотрел на девушку с интересом, на губах любимого сына падишаха расцвела довольная усмешка, он видел, что и юная госпожа питает к нему интерес, даже не удосуживаясь это как-то скрывать. ***       Фелиса-калфа решительно негативно относилась к поездке в Манису с самого начала, но госпожу свою, да и супруга, последовавшего за воспитанником, одних отпустить не пожелала, и потому, оставив сына и дочь, вполне уже взрослых и самостоятельных, на попечении многочисленной прислуги и нянь, направилась в санжак старшего наследника, не забывая однако напоминать златовласой сестре повелителя, что звезды предсказали им опасность в этой поездке. И неприятности начались еще по дороге в Манису, когда на шехзаде Баязида и сопровождавшего его Матракчи было совершено нападение.       Едва переступив порог дворца, где Хюррем-султан, ненавистная Фелисе с тех самых пор, как впервые причинила вред её обожаемой госпоже, жена Насуха-эфенди казалось вся обратилась в слух и зрение, ожидая опасность даже от стен. Редко покидая свою госпожу, которая в минуты отсутствия верной калфы находилась под присмотром воспитанной самой Фелисой Фидан, темноволосая служанка отправлялась исследовать дворец и прилегавшую к нему территорию, попутно не забывая смотреть и слушать все, что происходит вокруг, желая не допустить возможной угрозы госпоже, её детям и шехзаде Баязиду. Интуиция действительно не подвела Фелису-калфу, когда она решила пройтись по дальним аллеям дворцового сада. Тихо ступая по узкой дорожке, с обоих сторон окруженной высокими кустами, Фелиса неожиданно для себя услышала голоса, в одном из которых она безошибочно узнала рыжеволосую мать старших наследников, а в другом голос Рустема-паши, иногда бывавшего в их доме вместе с Малкочоглу. — Я надеюсь, что ты тщательным образом все подготовил, паша, — голос Хюррем звучал строго — Второго такого шанса может и не быть. — Госпожа, все пройдет в лучшем виде, — заверил женщину голос Рустема-паши — Я подготовил все так, чтобы нам ничего не могло помешать. — Смотри, Рустем-паша, — в голосе славянской рабыни звучала насмешка — Михримах-султан не дала согласия пока что, она взяла время подумать. Но она ведь может и надумать не стать твоей супругой. — Я сделаю все, чтобы Вы поверили в мою верность Вам и шехзаде Мехмету, — твердо сказал мужчина — И не разочаровались во мне, госпожа моя. — А Вы что здесь делаете, Фелиса-калфа? — Назлы, вынырнувшая точно из-под земли, возникла прямо напротив верной помощницы Хафизе-султан и подозрительно на нее посмотрела. Фелиса боковым зрением заметила, как рука верной служанки Хюрре-султан легла на пояс, где висел кинжал, и невольно отступила назад, не имея при себе оружия. — Я здесь… — женщина смотрела на злой взгляд служанки и пятилась, пока не натолкнулась спиной на кого-то. — Фелиса, — голос мужа заставил женщину облегчённо вздохнуть — А я тебя жду-жду, да все не у того фонтана. Я перепутал место и опоздал, прости, — мужчина быстро сориентировался и взял супругу за руку, виновато улыбаясь — Как хорошо, что ты еще не ушла, — пожилой ученый заметил испуг в глазах любимой жены и поднял недовольный взгляд на служанку матери наследника, девушка тут же отдернула руку от кинжала, виновато улыбнулась и поклонилась. — Эфенди, — Назлы бочком прошла мимо супругов, скрываясь где-то в кустах, откуда несколькими мгновениями ранее доносились голоса паши и султанши. — Какое счастье, что ты тут оказался, — прошептала Фелиса, крепко обнимая мужа — Нам срочно нужно предупредить Бали-пашу и Хафизе-султан. Рустем-паша и Хюррем-султан что-то замышляют, — тихо сказала женщина у самого уха Маракчи. — Когда же ты уже угомонишься и прекратишь так рисковать, — сетовал Насух-эфенди, гладя Фелису по голове и крепко целуя — Ты вдовцом меня хочешь сделать, не иначе. Сколько раз я говорил тебе брать с собой нескольких служанок. — Нам нужно спешить, эфенди, — Фелиса прижалась щекой к теплой ладони обеспокоенно смотрящего на неё мужа и вздохнула — Я расскажу тебе, что слышала, передай паше, а я должна сообщить Хафизе-султан, — Матракчи нахмурился, выслушивая содержание разговора Хюррем-султан и Рустема-паши, и недовольно покачал головой. — Не зря Бали-паша ему не доверял с самого начла, — мужчина нехотя отпустил жену из объятий — Что же ты госпожу свою не убедила, что он не тот человек, которого надо было двигать при дворе? — Разве её убедишь, — вздохнула женщина, когда они возвращались к стенам дворца — Он спас её сына, после смерти султанзаде Гези, да упокоит Аллах его душу, она над детьми своими еще сильнее дрожит, и каждого, кто их спас, щедро одаривает своей милостью. — Жаль, что не каждый из одаренных достойный человек, — и супруги распрощались, спеша скорее доложить о произошедшем.