Хранительница счастья

      Если во всей империи Османов можно было найти абсолютно счастливого члена Династии, то им, несомненно, был султанзаде Амирхан, живший лишь ожиданием своего никяха с обожаемой Эсманур. Баязид наблюдал за донельзя счастливым лицом верного друга и старательно гнал от себя тоску, что терзала его сердце всякий раз при воспоминании о погибшей Хуриджихан-султан. Наследник повелителя не оставался один и после смерти несостоявшейся супруги, находя утешения в красавицах своего гарема, но сердце его испытывало потребность любить, и сам он всякий раз желал полюбить хоть кого-нибудь так же трепетно, как его отец, великий и могущественный султан, долгие годы любил его мать, что поддерживала его всегда и всюду. Амирхан же любил свою будущую супругу именно так, и кроткая девушка, не произносящая речей, но говорившая все карими глазами своими, любила старшего сына великого визиря в ответ, а Баязид, глядя на скорое счастье своего друга, радовался за него искренне, но печалился о своей доле, в очередной раз находя подтверждение, что двоюродный брат хоть и не был шехзаде, а все же был гораздо удачливее сына повелителя. — Вот эти отчеты, мой шехзаде, Вам нужно посмотреть до того, как Вы примите у себя беев, — султанзаде протянул задумавшемуся наследнику бумаги — Обратите внимание на второй и четвертый лист, расходы на содержание этих янычарских корпусов значительно превышают средние расходы аналогичных подразделений. Нужно более детально изучить этот вопрос и выяснить причины подобных расхождений. — Тебе бы впору думать только о свадьбе да своей возлюбленной, а ты все норовишь найти казнокрадов и всех примерно наказать, — Баязид принял бумаги и углубился было в их чтение, когда в покои, где молодые люди занимались государственными делами, торопливо вошел Матракчи. — Шехзаде, — пожилой ученый поклонился — Султазаде, — Насух-паша с горечью взглянул на сына своего друга — Простите, что побеспокоил, но дело срочное, — мужчина протянул обоим молодым людями письма — Послания из столицы. Я уже прочитал письмо, написанное мне Хафизе-султан. Шехзаде, я вынужден просить Вас быть крайне осторожным, охрану во дворце я уже приказал усилить, и все же… — Отец… — Амирхан резко выдохнул и до боли сжал кулак — О Аллах, да кто посмел напасть на великого визиря и мужа султанши Династии, на мужа Хафизе-султан? — Джихангир, — Баязид поднялся и протянул письмо Таджии Амирхану — Да упокоит Аллах его душу. -Аминь, — черноглазый султанзаде посмотрел на наследника падишаха с опаской — Шехзаде, позвольте покинуть дворец и навестить отца. — Да, конечно, — молодой человек кивнул — Напишу письмо повелителю, попрошу разрешения тоже приехать, догоню тебя. — Извините, — Матракчи смотрел то на сына повелителя, то на его племянника — Но это решительно невозможно. Вам обоим надлежит оставаться во дворце. — Что за глупости, Насух-паша? — Амирхан недовольно нахмурил брови и в это мгновение стал больше чем обычно походить на Бали-пашу — Мой отец тяжело ранен. Как ты смеешь запрещать мне быть подле него в этот момент, быть подле моей семьи, когда в поддержке моей так нуждаются и матушка, и мои сестра с братом? — Султанзаде, — Матракчи покачал головой — Не гневайтесь, только у меня приказ Вашей Валиде, Хафизе-султан не желает, чтобы Вы и шехзаде покидали санжак. — Прекрасно, Валиде уже и это за меня решает, — еле слышно произнес султанзаде, раздосадованный и злой в своем бессилии. — Тогда хотя бы напишем слова соболезнования повелителю, — Баязид недовольно посмотрел на брата — Ты можешь идти, Насух-паша. — Шехзаде, — Матракчи поклонился — Султанзаде, — муж верной помощницы Хафизе-султан скрылся за резными дверьми. — Ну что ты в самом деле? — шехзаде подошел к брату и потрепал его по плечу — Хафизе-султан не стала бы делать это, если бы не видела угрозы в нашем приезде в столицу. — Валиде просто стремиться контролировать все в этой империи, — Амирхан недовольно поморщился — Ты же видел, что ей совершенно не по нраву было, что я сам выбрал себе жену и при этом заручился поддержкой отца и повелителя. — Брось дуться на нее, ведешь себя словно подросток, а не мужчина, Амирхан, — шехзаде ободряюще улыбнулся — Ты же понимаешь, что она желает для тебя лишь счастья, и брак твой с черкесской княжной хотела устроить во имя твоего будущего. Я всегда немного завидовал тебе, твоя мать рядом и стремиться уберечь тебя от ошибок, — в голосе шехзаде послышалась грусть — Я бы многое отдал, чтобы и моя Валиде была рядом со мной, чтобы поддерживала меня и берегла от неверных шагов. — Хафизе-султан и тебя любит как родного сына, — Амирхан улыбнулся, и молодые люди обнялись — Ты же знаешь, что моя семья это и твоя семья тоже, ты всегда и во всем можешь на нас опереться. — Вот мы и остались с ним вдвоем, Амирхан, — тихо произнес шехзаде — Теперь или он, или я… — Нам нужно быть в тысячу раз осторожнее, чем прежде, — султанзаде отстранился от наследника и посмотрел на молодого человека с мрачной уверенностью — И в тысячу раз жестче, чем прежде, ибо расплатой за мягкость будет не только Ваша жизнь, но и жизни всех тех, кто рядом с Вами. ***       Под сводами Топкапы, где после похорон младшего шехзаде все обитатели будто вымерли, стараясь не попадаться на глаза бродившей по коридорам гарема рыжеволосой госпоже, клянущей врагов своих детей, Хафизе-султан в первый раз после казни братьев почувствовала себя неуютно, будто стены и все вокруг смотрели на нее с укором, хотя конечно же никто в этом дворце кроме одного верного евнуха не знал правды. — Сообщите обо мне повелителю, — привратник стремительно скрылся в главных покоях и меньше чем через минуту вернулся, отворяя двери и пропуская госпожу. — Повелитель, — войдя в главные покои, Хафизе-султан поклонилась брату и остановилась у дверей. — Проходи, Хафизе моя, — султан, говоривший с Хасибом-пашой, ведущем расследование, явно о чем-то неприятном для них обоих, постарался улыбнуться, но лицо его, бледное, с тяжелыми тенями под глазами и океаном тоски в синих глазах, осталось при этой попытке несчастным. — Госпожа, — молодой корсар поклонился сестре султана. — Хасиб Реис, — султанша поприветствовала зятя — Вам удалось найти того, кто пытался убить моего мужа? — Можешь идти, Хасиб-паша, остальное представишь на совете, — повелитель жестом приказал корсару удалиться, златовласая дочь султана Селима посмотрела на брата с непониманием. — Повелитель, — Хафизе подошла к мужчине и заглянула ему в глаза — Вы что-то знаете? Кто пытался убить Малкочоглу? — Все виновные будут наказаны, душа моя, — уклончиво отвечал султан, обнимая сестру — Я дал тебе слово, и я всех накажу за содеянное, — женщина напряженно замерла в объятиях брата, но дальнейших попыток выяснить то, что султан не хотел ей говорить, предпринимать не стала. — Беды опять одна за другой сыплются на нашу семью, Сулейман, — султанша вздохнула — Сначала пытались отравить Баязида, в итоге умерла Хуриджихан, и чуть не погибла моя дочь, потом моего мужа хотели убить, теперь мы потеряли Джихангира. Когда же вновь взойдет солнце, брат мой? Когда эти черные дни покинут нас? — Все наладится, Хафизе моя, все наладится, не терзайся понапрасну, — падишах поцеловал сестру и с трудом опустился на резной стул. — Болит опять? — зеленые глаза обеспокоенно смотрели на мужчину. — Немного, — кивнул султан, сжимая колено — Ничего, пройдет, все скоро пройдет. Яхья-эфенди приготовил для меня новую мазь, испробуем, вдруг поможет, — повелитель поднялся на ноги, тяжело дыша, и медленно двинулся в сторону балкона. — Скоро осень, — встав подле брата, зеленоглазая госпожа окинула взглядом сад, простиравшийся под балконом главных покоев и заметила на одной из дорожек свою дочь в сопровождении слуг, а подле нее высокую мужскую фигуру, в которой без труда угадывался Махмуд-паша — Таджия-султан уже совсем взрослой стала, я и не заметила, как моя дочь выросла из крошечной зеленоглазой девочки в статую красавицу. — Дильшах-султан сейчас могла бы быть немногим младше моей племянницы, — тихо произнес султан, сживая перила — Аллах не дал мне увидеть, как вырастет наша с Гюльфем дочь. — Инш Аллах, Вы увидите, как придут в этот мир Ваши с ней внуки, — Хафизе обняла брата за плечи и умолкла. — Яхья-эфенди хвалил твою дочь. Сказал, что если бы она не перевязала раны и не дала Махмуду-паше снадобья, он бы не был сейчас уже на ногах. — Таджия в лекарском деле немало смыслит, — в голосе султанши послышалось довольство от похвалы её ребенка — Она и за Бали-пашой сейчас помогает нашим лекарям ухаживать, сама меняет повязки и за всеми их действиями следит. — Ты уже присмотрела ей мужа? — повелитель повернулся к сестре лицом и заглянул в глаза — Или после всего произошедшего твое намерение выдать её замуж за Махмуда-пашу лишь укрепилось? — Таджия сама выберет, ни Малкочоглу, ни я не станем её неволить, — в зеленых глазах, так контрастировавших с черными траурными одеяниями, едва заметно блеснули искорки — Но посмотрите сами, — женщина кивнула на беседовавших в саду султаншу и пашу — Разве не будут они хорошей парой? — Если племянница моя согласится, то я дам добро на её никях с Махмудом-пашой, — султан бросил взгляд в сад и неспешно двинулся в покои — Я им доволен, он много раз доказывал свою верность нашей Династии, может быть, он и сможет осчастливить мою племянницу, — на устах жены великого визиря медленно расцветала победная улыбка. ***       Таджия-султан шла в сторону покоев Бейхан-султан как раз в тот момент, когда в гарем привели новых рабынь. Афифе-хатун и Сюмбюль-ага торопливо построили пеструю кучку невольниц, только что привезенных с рынка, и склонились перед племянницей повелителя. — Госпожа, — хазнедар гарема расцвела теплой улыбкой, едва завидев свою любимицу — Добро пожаловать. — Афифе-хутан, доброго тебе дня, — Таджия улыбнулась в ответ и окинула беглым взглядом толпу рабынь — В гареме пополнение? — Вот с рынка доставили, — вклинился главный евнух, улыбаясь единственной дочери своей обожаемой госпожи — Худые все, облезлые, вай, куда нам таких девать. — Сюмбюль-ага, — султанша заливисто рассмеялась — Разве не все, кто попадает в гарем с рынка, так выглядят? — И то верно, госпожа, — вдруг за спиной в толпе привезенных рабынь послышался шум и громкие голоса. Таджия удивленно обернулась и увидела, как из толпы девушек вытолкнули худую чумазую девчушку, на вид ей нельзя было дать и тринадцати лет. Рабыня упала, больно ударившись о плиты, и вскрикнула, за что тут же получила удар от одного из евнухов прямо по лицу, после чего практически без чувств упала на пол, из последних сил закрывая лицо от удара, для которого охранник уже занес руку. — Хватит, — голос единственной дочери великого визиря прозвучал так, что замерли все, кто был в большой гаремной комнате и подле нее — Оставь её, не трогай, — Таджия стремительно шагнула к лежавшей на полу девушке — Лекарей позовите, пусть её осмотрят. — Зачем же, госпожа, — захлопотал Сюмбюль — Не надо, отошлем назад и все, еще смеют перед госпожой так себя вести, — главный евнух погрозил сбившимся в кучку рабыням — Ууу, бесстыжие, всех назад на невольничий рынок отошлю. — Афифе-хатун, — зеленоглазая султанша перевела взгляд на молочную мать султана — Мне как раз нужна служанка. Хочу эту, — госпожа кивнула на все еще лежавшую на полу девушку — Пусть её отмоют, посмотрят лекари, покормят и я заберу её с собой. — Да как же это, госпожа, — Афифе-хатун забеспокоилась — Не обученная ни языку, ни манерам, да куда она Вам, Таджия-султан. Давайте кого-нибудь из гарема возьмете, старательную, знающую язык. — Хочу эту, Афифе-хатун, — Хасна-султан чуть нахмурилась, и хазнедар поняла, что уговоры бесполезны. — Хорошо, госпожа, все сделаем, — пообещала старуха, провожая любимую госпожу задумчивым взглядом и силясь понять, зачем юной султанше понадобилась эта забитая, ничего не умеющая рабыня.       В просторных покоях Бейхан-султан Таджия ожидаемо застала не только тетушку, но и сестру и свою мать. Сестры повелителя, задумчивые и мрачные, сидели близко друг к другу и о чем-то тихо говорили, в это же время Фахрие-султан, наслаждавшаяся своей беременностью и отсутствием токсикоза, увлеченно поглощала расставленные на невысоком столике угощения, то и дело поглаживая уже заметный из-под складок розового шелкового платья живот. — Госпожи, — Хасна-султан поклонилась и подошла ближе к женщинам. — Таджия, милая, какое счастье, что ты пришла, — жена племянника Барбароссы осторожно поднялась и обняла сестру — Матушка и тетушка совершенно невыносимы. В то время, когда нам стоит радоваться, что твой отец жив, они все думают о том, что будет дальше. Ни минуты покоя с ними, занудство одно. — Их занудство во имя нашей беззаботности, — девушка улыбнулась сестре и села подле нее, устремив на мать взволнованный взгляд — Я встретила в саду Махмуда-пашу. — Инш Аллах, он уже почти здоров, — Фахрие с удовольствием отправила в рот кусочек пахлавы — Он заезжал в наш дворец сегодня, говорил с Хасибом-пашой о нападении. — Валиде, повелитель не сказал Вам, кто стоит за покушением на отца? — Таджия все пыталась угадать по лицу матери и тетушки, в курсе ли они. Сама султанша была крайне раздосадована, когда узнала, что в деле был замешан Хюсрев-паша и его брат Соколлу Мехмет-паша. — Повелитель не пожелал обсуждать со мной это, ему неприятно говорить о случившемся, — по лицу дочери Хафизе без труда догадалась, что та выведала все у Махмуда-паши, влюбленного в нее без памяти и готового сообщить за один её взгляд любую тайну — А тебе, как я вижу, выяснить удалось? — Верно, — Таджия усмехнулась и посмотрела на мать с чувством явного превосходства, что узнала хоть что-то раньше, чем это стало ведомо всевидящей госпоже — Соколлу Мехмет-паша стоит за покушением на отца. Он взят под стражу. — Отчего-то я даже не удивлена, — зеленые глаза похолодели и прищурились — Весь род Хюсрева-паши такой подлый, а некоторые слепо отказывались опасаться наших врагов, — любимая султанская сестра посмотрел на дочь с ухмылкой. Темноволосая султанша недовольно повела плечами и отвернулась. — Странно, что повелитель не захотел сказать тебе, — жена Капудана-паши выглядела обеспокоенной — Впрочем, он лучше знает как управить, — султанша улыбнулась и попрощалась с младшей сестрой, покинувшей гарем вместе с Таджией. — Вы чем-то обеспокоены, Валиде? — едва двери за зеленоглазыми султаншами закрылись, Фахрие внимательно посмотрела на мать. Бейхан-султан выглядела точно приготовившийся к прыжку зверь, каждая черта её лица, каждый её жест выдавали невероятное напряжение. — Нет, дитя мое, — Бейхан обратила свой взор на дочь и постаралась улыбнуться ей ободряюще, ласково погладив беременную султаншу по лицу — Только сдается мне, что сам Соколлу Мехмет-паша на такое бы не решился, даже с подачи Хюсрева-паши бы не решился. — Хасиб-паша хотел Вас видеть, — вдруг вспомнила русоволосая султанша — Он сегодня во дворце, я пошлю за ним, — молодая госпожа хотела уже было подозвать служанку, но мать её остановила. — Не стоит, Фахрие, сама схожу, — Бейхан жестом приказала служанке принести платок и задумчиво обратила взор на свое отражение в зеркале, наблюдая как старательно рабыня закрепляет тонкую ткань на голове. Русоволосая дочь Хафсы-султан редко вмешивалась в разборки в гареме и за его пределами напрямую, но предчувствие, щекотавшее ей нервы словно тонкое перышко, никак не хотело покидать жену Барбароссы, она чувствовала, что в семье её случилась большая беда. ***       Карета неспешно скользила по улицам стамбула, и Хафизе все никак не решалась начать разговор с дочерью. Таджия, спокойно сидевшая напротив матери, то и дело с интересом на неё поглядывала, но тоже молчала. — Я была сегодня у повелителя, — Таджия подняла на мать глаза, показывая, что внимательно слушает — Он доволен службой Махмуда-паши. Второй визирь встал на ноги так быстро благодаря твоей помощи. Инш Аллах, он проживет еще долгую, полную взлетов жизнь во благо нашей Династии. — Аминь, — темноволосая дочь Малкочоглу напряглась. То, что не было высказано её матерью до сих пор, но что давно витало в воздухе, сейчас грозило обрести словесную форму. — Султан благосклонно относится к твоему возможному браку с вторым визирем совета Махмудом-пашой, — Хафизе говорила осторожно, не желая, чтобы дочь восприняла её слова как приказ, как то, что она не считается с её чувствами — Как ты относишься к этому, Таджия? — Исключено, — голосом, не терпящим возражений, заявила зеленоглазая султанша, отводя взгляд и не желая больше взирать на мать — Я не выйду замуж за пашу, я его не люблю. — Я говорю с тобой об этом браке не потому, что питаю иллюзии по поводу твоих чувств к Махмуду-паше, — златовласая дочь султана Селима откинулась на спинку диванчика и тоже обратила свой взор на сменяющиеся за окном пейзажи — Махмуд-паша нужен нам в качестве верного союзника, которого невозможно будет от нас переманить ничем. Брак лучший способ заполучить его полную верность. Я давно это задумала, еще когда руками Бейхан пыталась устроить их с Фахрие свадьбу, — Хафизе усмехнулась и посмотрела на дочь — Ты, помнится, тогда сделала все, чтобы мне помешать. А паша в тебя влюбился, уж не знаю, когда ты успела его поразить, да только Махмуд-паша теперь сгорает от своих чувств к тебе. — Мне нет дело до его чувств, госпожа, — оборвала мать Таджия — Впрочем, как Вам нет дела до чувств Ваших детей. Вы ведь и Амирхана намеревались женить так, чтобы извлечь из брака максимальную выгоду. — Я забочусь о будущем и благополучии великой Династии Османов, — Таджия хотела что-то ответить, но под взглядом матери умолкла — Я прошу тебя обдумать мое предложение. Этот брак необходим ради того, кого ты любишь всем сердцем, — последние слова златовласая жена великого визиря произнесла уже в тот момент, когда карета остановилась, подъехав ко дворцу Буколеон. Хафизе-султан быстро вышла из повозки, а Таджия еще какое-то время сидела, замерев с абсолютно прямой спиной и высоко поднятой головой, по нежной коже тихо катилась одинокая слезинка. ***       Приезд Шах Хубан-султан в Топкапы стал абсолютной неожиданностью для всех обитательниц гарема. Афифе-хатун суетилась, встречая черноволосую дочь покойной Валиде-султан. Бывшая жена Лютфи-паши выглядела отнюдь не радостной своему приезду. Едва оказавшись во дворце, женщина тут же отправилась к повелителю, однако была вынуждена вернуться в гарем, ибо султан находился на заседании совета. — Не скажу, что рада твоему приезду, но здравствуй, Шах-султан, — Бейхан встретила младшую сестру, стоя на просторном балконе покоев покойной Хафсы-султан. — И тебе здравствуй, Бейхан-султан, — черные глаза женщины оставались непроницаемыми и слабо поблескивали в свете предзакатного солнца — А где же Хафизе-султан? Вот уж кого я ожидала увидеть, едва попаду в гарем. — Хафизе Ханым-султан уехала, — Бейхан обернулась и смирила младшую сестру строгим взглядом — К мужу и детям. Паша уже восстановился после подлого нападения, однако ему еще нужен отдых в кругу семьи. — Инш Аллах, паша скоро сможет вернуться к своим обязанностям великого визиря, — Шах натянуто улыбнулась — Да пошлет Аллах ему долгих лет. — Какое же ты чудовище, Шах, — русоволосая султанша сделал шаг в сторону гостьи и чуть склонила голову на бок — И как же ты глупа. Неужели ты думала, что все это сойдет тебе с рук? Что никто не узнает о твоих грязных делишках, думала? — Хочешь увидеть настоящее чудовище? — Шах-султан растянула губы в насмешливой улыбке — Рекомендую посмотреть на твою дочь Фахрие, — черноволосая султанша отступила назад — Или на любимую племянницу Таджию. Ведь одной из них ничего не стоило уморить черной смертью почти шехзаде и мою дочь, а второй избавиться от нашей несчастной Хуриджихан. — Госпожи, — Сюмбюль-ага торопливо семеня ногами вышел на балкон — Бейхан-султан, повелитель желает видеть Шах-султан. — Ты заигралась, Шах, — Бейхан посмотрела на сестру с горечью — И мне больно, что брату нашему тоже пришлось узнать какая ты змея, — младшая дочь султана Селима быстро покинула покои сестры, а Бейхан так и осталась стоять на балконе. — Госпожа? — Не сообщай ей, не надо, — Бейхан вздохнула и приложила ладони к вискам — Я сама сообщу обо всем Хафизе-султан после того, как мы узнаем решение повелителя. А пока ступай к главным покоям, — султанша подошла к краю балкона и посмотрела на солнечный диск, почти полностью скрывшийся за горизонтом — Инш Аллах, не прольется кровь моей Династии. — Аминь, госпожа, — Сюмбюль низко поклонился и бесшумно вышел, оставляя женщину в невеселых раздумьях. ***       Баязид только вошел в покои, когда раздался звенящий грохот, и следом за ним в комнату ворвались несколько стражников. Шехзаде жестом остановил свою охрану, приказав им выйти, а сам устремил взгляд на источник шума. Посреди покоев, низко склонив голову, стояла служанка, уронившая мгновением ранее от испуга поднос. Девушка вся дрожала, не смея поднять глаз на наследника повелителя. — Простите меня, шехзаде, — тонкий голосок был едва слышен — Я такая неловкая. Сейчас же все уберу, простите. — Как твое имя? — Баязид не сводил глаз с девушки, неспешно обойдя её и опустившись на диван, что стоял у окна. — Дафне, шехзаде, — пролепетала рабыня — Дафне-хатун, шехзаде. — Я раньше тебя не видел в гареме, — задумчиво произнес шехзаде — Как ты сюда попала? — Меня Таджия-султан отобрала для Вашего гарема еще в Топкапы, — смущенно ответила девушка — Госпожа очень добрая, я видела её всего три раза, но я так ей благодарна, что я здесь, — и спохватившись, что она слишком много себе позволила, девушка умолкла — Я пойду. Простите, шеахзаде, — светловолосая наложница поспешила было к двери, но была остановлена прикосновением ладони Баязида к своей руке — Шехзаде? — Останься, Дафне-хатун, — Баязид поднялся с дивана и с улыбкой посмотрел в испуганные глаза замершей девушке — Останься сегодня здесь, я так хочу, — поднос полетел куда-то на пол, звонко грохоча, и вскоре светловолосая венецианка уже лежала подле мирно спящего Баязида, не смея пошевелиться и не веря своей удаче. ***       В главных покоях, освещенных множеством подсвечников и пламенем, пылающем в узорчатом камине, было тихо и душно, по крайней мере, Шах-султан казалось, что в комнате совершенно невозможно дышать. Кое-как усмирив бешено колотившееся сердце, женщина вышла на середину покоев и поклонилась султану, сидевшему на троне. — Повелитель, — Шах до последнего надеялась, что она ошиблась относительно цели её скорого приезда в Топкапы, но брат не протянул ей руки, и глаза его были необычайно темны, словно море в разгар шторма. — Шах Хубан-султан, — Сулейман помолчал, окидывая взглядом женщину — Скажи мне кто ты? — Повелитель… — Я смотрю на тебя и не вижу перед собой свою младшую сестру, Шах, — Сулейман досадливо поморщился — Когда ты превратилась в этого монстра? Когда перестала бояться совершать подлые поступки? — Повелитель, я не понимаю о чем Вы, — черные глаза смотрели на мужчину с искренним удивлением — В чем Вы меня обвиняете? — Ты отдала приказ убить Малкочоглу. Зачем, Шах-султан, ответь мне? — падишах поднялся и посмотрел на сестру сверху вниз — Ради чего ты отдала приказ убить моего зятя? Вы никогда не враждовали с ним. Неужели Соколлу Мехмет сказал правду, и все это ради того, чтобы причинить боль Хафизе-султан? За что ты её так ненавидишь? — А то не за что, повелитель, — поняв, что отпереться все равно не получится, госпожа выбрала иную тактику — Разве нам всем, всем другим Вашим сестрам не за что ненавидеть Хафизе Ханым-султан? — Сулейман опешил и посмотрел на женщину с непониманием — Она всегда была Вашей любимицей, выше всех единоутробных сестер она была для Вас. Вы больше других любили её, Вы больше нас всех вместе взятых любили её. Иногда я задумываюсь, повелитель, может быть Вы любили её даже больше, чем нашу покойную Валиде? — в глазах султанши как по команде появились слезы — Источник ненависти к ней, ненависти, которую рано или поздно начинают испытывать все Ваши сестры к ней, Ваша необъяснимая любовь и всепрощение, которые Вы даруете ей. Хафизе-султан совершала столько убийств, плела столько интриг, избавлялась от стольких людей, в том числе и близких к Вам, а Вы продолжали прощать её и любить несмотря ни на что. — Шах-султан, остановись, — Сулейман поморщился, слова сестры больно его ранили. — Я ненавидела и ненавижу Хафизе-султан за то, что мой брат всегда ставил её выше нас всех, за то, что ей прощались даже самые невообразимые дерзости. На её запретный роман Вы закрыли глаза, Вы позволили ей выйти замуж за Малкочоглу, Вы прощали ей все — от интриг и приказов об убийствах до открытого неповиновения и появления с непокрытым лицом в совете, от публичных ссор с Вами до открытой демонстрации несоблюдения Вашей воли. Вы все ей прощали, и продолжаете любить её так, что никому больше в Вашей семье и десятой части той любви никогда не доставалось. — Довольно, — султан предостерегающе поднял руку — Замолчи, Шах-султан, не закапывай себя еще глубже. Хафизе-султан не ангел, — Сулейман смотрел на женщину так, что в глазах обычно сдержанной госпожи отразился неподдельный испуг — Никто не ангел. Но у нее есть одно отличие от всех остальных, от Вас всех, от всей Династии. Верность, абсолютная, верность, которой я никогда и ни от кого больше не видел. Это высшая ценность и высшая добродетель её. Верность и сестринская любовь, любовь не султанши к брату-повелителю, но любовь сестры к брату, независимо от его власти и статуса. Впрочем, ты не понимаешь, Вы все этого никогда не понимали. — Повелитель, — Шах подняла глаза на падишаха, но он отвернулся и голос его зазвучал безжалостно и спокойно. — Молчи, Шах Хубан-султан, молчи и слушай мою волю… ***       Бейхан не могла найти себе места, в покоях помимо нее находилась Афифе-хатун, и лицо молочной матери султана выражало тревогу. Обе женщины молчали, и дочь Хафсы-султан нервно теребила тонкий браслет на запястье. Наконец раздался стук в дверь и в покоях тут же возник Сюмбюль-ага. Евнух выглядел запыхавшимся, низко поклонившись султанше, ага заговорил. — Повелитель принял решение отправить Шах-султан в ссылку в Египет немедленно, ей не позволено даже заночевать в столице. — Я ждала более жесткого наказания, но наш падишах милостив, — Бейхан поднялась — Госпожа уже покинула дворец? — Еще нет, Бейхан-султан, — сестра повелителя стремительно вышла из покоев и оказалась на балконе как раз в тот момент, когда младшая дочь султана Селима властолюбивая Шах-султан покидала гарем, высоко подняв голову, которую не могло склонить даже такое горькое и болезненное поражение.       Шах Хубан-султан будто почувствовала, что на неё устремлен взор старшей сестры и подняла глаза на возвышавшуюся над гаремом супругу Капудана-паши. Тонкие алые губы исказила злая усмешка, а черные глаза полыхнули недобрым огнем. Женщина в сопровождении служанок спешно покинула гарем Топкапы, оставляя во дворце брата подарок, суливший ей скорое возвращение в столицу империи совершенно в отличной от поверженной султанши роли. — Готовьте мне карету, — распорядилась Бейхан-султан, проводив сестру сосредоточенным взглядом — Я навещу Хафизе-султан. ***       Ночь окутала Стамбул прохладным воздухом, небо, казавшееся иссиня-черным бархатом, сияло россыпью звезд. Хафизе-султан не спалось, она стояла на балконе своих покоев и вдыхала прохладный воздух с легким соленым привкусом, задумчивый взгляд зеленых глаз был устремлен на противоположный берег пролива. — Госпожа моя, ты простудишься, — сильные руки заключили её в плотное кольцо объятий, укрывая плечи шалью — Почему ты вновь не спишь, Хафизе? — Бали, — султанша устало улыбнулась, повернулась в объятиях мужа и посмотрела в полные беспокойства и любви карие глаза — Мне страшно за нас. Я не знаю, поднимется ли солнце вновь, рассеется ли тьма, окутывающая нас, паша. Тебя пытались убить, убить по приказу моей сестры, моей собственной сестры, которая меня ненавидит. Все вокруг оказывается ложью, власть опьяняет каждого, даже близких, и я не знаю, кому я могу верить. — Верь мне, — мужчина нежно коснулся щеки супруги и прислонился лбом к её лбу — Хафизе, я жив, я с тобой, и настало время исполнить данное на заре нашего брака обещание, — паша чуть отстранился и заглянул в зеленые глаза женщины, которую и после стольких лет любил больше собственной жизни — Я на твоей стороне, и если пришла пора воевать, то я готов исполнить все, что будет необходимым. Я верен тебе, Хафизе, а потом уже Династии. — Я знаю, любимый мой, я знаю, — Хафизе прижалась к мужу, пряча свое лицо на его груди. Она слишком любила этого сильного, честного и верного повелителю человека, чтобы его руками начать вершить подлые дела во имя их будущего, слишком любила и боялась потерять, чтобы стать для него той, кто толкает его на преступления против совести, и потому Хафизе точно знала, что все самое низкое и мерзкое, что ей придется совершить, выполнит для неё не муж, а Махмуд-паша, которого, и златовласая султанша была в этом почти уверена, она сделает своим зятем уже в ближайшем будущем. ***       Таджия до поздней ночи не спала, и это было для юной госпожи нормой. Но в эту ночь сон не шел к ней совершенно по иной причине — мысли её занимал разговор с матерью, разговор тяжелый и неприятный, во многом неприятный им обеим. Зеленоглазая дочь великого визиря не хотела выходить замуж за пашу, который был её существенно старше. Махмуд не был ей противен, это был в меру красивый мужчина в расцвете лет, блестящий государственный деятель, отважный воин, знатный по своему происхождению человек, любивший её, и она это прекрасно понимала, до беспамятства. Брак с ним должен был привязать его к Хафизе-султан и шехазде Баязиду еще сильнее, навсегда сделав его верным до последнего вздоха союзником. Таджия-султан не была глупа, она прекрасно понимала, что иного способа добиться желаемого нет, и все же отчаянно не хотела выходить замуж за нелюбимого, становиться разменной монетой в политической игре. Но мать её, хорошо её знавшая и понимавшая природу некоторых её чувств, казалось, лучше самой султанши, верно подметила, что брак этот она совершить во имя будущего человека, которому принадлежали её сердце, душа и жизнь — Махмуд-паша был необходим им для будущего шехзаде Баязида, и в этом Таджия отдавала себе отчет.       Она колебалась, не зная, стоит ли принять предложение матери, недолго. Оказавшись в своих покоях после ужина, девушка обнаружила письма от братьев, и перечитав послание от Баязида, выражавшего беспокойство в связи с ситуацией вокруг великого визиря, беспокойство, в котором читалась тревога и за свое будущее, все для себя решила. — Госпожа, — взятая ей из Топкапы служанка говорила еще очень плохо, но была старательной и кроткой — Ваш молоко. — Ваше молоко, — поправила девушку Таджия, отложила шкатулку с письмами и слегка улыбнулась, окидывая девушку задумчивым взглядом — Правильно говорить Ваше молоко. Поняла? — Да, — девушка закивала — Ваше молоко, и рабыня еще ниже поклонилась, протягивая руки с подносом в сторону темноволосой султанши. Таджия взяла кубок и поднесла его к губам, делая маленький глоток. — Хочу дать тебе новое имя, — султанша откинулась на спинку диванчика и улыбнулась. Девушка смотрела на нее глазами, полными благодарности, такая будет предана ей, только ей, и уж точно не станет служить еще и её матери — Твое новое имя Кара. Теперь ты Кара-хатун. Повтори. — Кара, — старательно произнесла худенькая черноволосая девушка — Кара-хатун, госпожа. А что оно значить? — Оно означает подруга, — Таджия поставила на поднос кубок, поднялась с диванчика и подошла к столику со шкатулками — И я надеюсь, что ты станешь мне не только верной служанкой, но и верной спутницей, — молодая госпожа вынула из шкатулки небольшое ожерелье в форме цветов и протянула его служанке — Бери, — девушка замерла в недоумении, и султанше пришлось вложить украшение ей в руку — Бери-бери, это мой тебе подарок. Завтра распоряжусь, чтобы тебе пошили несколько платьев, — Таджия с головы до ног прошлась по девушке оценивающим взглядом.       Темные волосы, карие глаза, немного острые черты лица, худощавость, портившая измученную рабством девушку, не могла изуродовать её природную красоту. Служанка была хороша фигуркой, лицо её было интересным, не красивым в привычном смысле, но миловидным и с умными глазами, она понравилась единственной дочери великого визиря, которая поняла, что не зря она забрала себе именно эту девушку, знакомство с которой произошло так странно. — Спасибо, госпожа, — пролепетала девушка и с готовностью бросилась целовать протянутую руку — Спасибо Вам, Вы помочь мне. — Ступай, я хочу спать, — девушка хотела было помочь лечь зеленоглазой госпоже, но Таджия жестом отослала её, сама расстилая себе постель и укладываясь на просторное ложе. Утром она посоветуется с Фахрие и сообщит свое решение матери, а пока засыпая султанша мысленно уносилась далеко от столицы во дворец, где в своей кровати сладко спал шехзаде Баязид, ради которого многие шли на огромные жертвы и ради будущего которого уже было пролито немало крови, а будет еще больше…