Яд

Саунд Ribbon In The Sky Live Stevie Wonder и What a Wonderful World Louis Armstrong       Первое утро вместе. Реально вместе. Без никого. Так… Странно. Я пошевелился под твоей рукой — тяжёлая, властная, на моем бедре. Улыбнулся в предвкушении будущих битв за власть. Будь ты слабаком, никогда бы тебе не отдался!       Ты сопанул носом, зашевелился, и я перевернулся на другой бок, чтобы видеть твое лицо. Соскучился страшно! Ну и… Наверное, во мне что-то в очередной раз изменилось. До точки невозврата ты не был мне настолько близок и дорог, чтобы меня тянуло разглядывать твоё лицо, пока ты этого не видишь. Я помню, когда-то давно, до первой встречи, ты переживал, что вживую мне не понравишься. Зря переживал. Твои губы, висок с предательской жилкой и сильная, длинная шея отныне мой тайный (или не очень) фетиш. Я исцелую их вдоль и поперёк, когда ты будешь занят моей задницей.       Очко полыхнуло жаром. Не зря я готовился к твоему прилёту, нетерпеливое ты мое сокровище. Ты бы меня своим могучим членом на мелкие тряпочки порвал, потому что хоть и строишь из себя спеца в мужском сексе, опыта у тебя фиг да ни фига. Это скорее плохо, чем хорошо. Да ещё упрямство твоё неодолимое. Трахнул бы тебя сам, показал на примере твоей же задницы, как и что, а теперь… Учи тебя, блин.       Я не сдержал улыбку. Учитель из меня, наверное, аховый получится, уж больно ты мне нравишься. Утром, вон, с лету мне присунул, а я обкончался от одного только понимания, что ты, наконец, со мной… Во мне… Но мне мало быть твоим. Я хочу, чтобы ты был моим. Чтобы отдавался мне, чтобы кончал на моем члене и просил добавки. Мечты, которые, если я все сделаю правильно, станут реальностью. Остаётся только начать делать.       Я касаюсь твоего лица кончиками пальцев, веду по подбородку к уху, подхватываю ладонью под шею и затылок, склоняюсь над тобой, просыпающимся, сонным и потерянным, и целую в губы — долго, чувственно и властно, чтоб сомнений не оставалось, с кем ты сейчас в постели. Ты отвечаешь, пытаешься перехватить инициативу, но я не позволяю, и ты берешь свое руками на моем теле, переворачивая меня на спину. Сжимаешь в объятиях, и я улыбаюсь в поцелуй — сильный, страстный и упрямый. Такой же, как и я. Это заводит, но у меня для тебя сюрприз, даром, что ли, раньше приехал, так что секс отложим на потом.       Я разрываю поцелуй, давно уже переросший из сонного в страстный, и шепчу тебе в ухо, поглаживая по спине: — Добрый вечер, соня. — Вечер? — рассеянно переспрашиваешь ты.       Ерзаешь по мне, целуешь в шею и разводишь ногами мои, откровенно потираясь стояком о мой живот. Я смеюсь, прекрасно понимая, что тебе глубоко фиолетово, ночь за окном или день, а потому рывком перекатываю тебя на спину и сажусь верхом на твои бедра, пришпиливая руки над головой к постели. — Китайцы очень трепетно относятся к ужинам. Опоздаешь — останешься голодным. — Мы в Гонконге, — облизываешься ты, думая обо мне и о моей заднице, а не о еде. — Здесь можно купить что угодно. Даже королевский ужин в полночь. — Правильно. Я его и купил, так что вставай, одевайся и следуй за мной. — Я только за, — тянешь ты, делаешь ужасно печальное лицо и переводишь взгляд на наши трущиеся друг о друга члены. — Но вот они явно против. — Все будет, обещаю, — смеюсь я, целую тебя в губы и скатываюсь с постели. — Но сначала свидание. — Свидание? — садишься на постели ты и заметно остываешь. — Я как-то… — Не привык ходить на свидания с мужиками? — Не привык, что меня на свидания приглашают. — Привыкай, — смеюсь я и сваливаю в другую комнату от соблазна подальше — дрочить, вспоминая твое «моя задница в твоем распоряжении», и одеваться, потому что «дай мне время, что ли».       Я прислоняюсь спиной к двери и унимаю дикое желание тебя — несчастного, растерявшегося мужика, оказавшегося на месте дамы, — зацеловать и затискать, дабы не смутить еще больше. Тебе придется научиться уступать и принимать заботу без глупых сожалений и упреков гордости — с искренним удовольствием равного.       Ты стучишь в дверь через двадцать минут, когда я, обкончавшись вусмерть, успокоившись и натянув брюки, застегиваю рубашку. — Можно? — заглядываешь вежливо. — Запугал я тебя, да? — смеюсь я. — Заходи, не бойся, я не кусаюсь. Разве что в сексе иногда, если завести сильно. — Ничего ты меня не запугал! — мигом перестаешь заниматься мозгоебством ты. Подходишь ко мне и ворчишь, шлепая меня по рукам: — Кто ж рубашку снизу вверх застегивает? Пуговицы перепутал! — Я рубашки ненавижу, — говорю я и кладу руки на твои бедра, беззастенчиво наслаждаясь твоей близостью, твоей заботой и твоими пальцами, которые то и дело меня касаются, застегивая пуговки в правильном порядке. — Взял одну только ради тебя. Цени. — Ради меня? — Почему-то мне кажется, ты не устоишь перед соблазном разорвать ее на мне, когда я в очередной раз доведу тебя и твой шикарный член до белого каления. — Ты… Слов для тебя нет! — севшим голосом хрипишь ты и обнимаешь меня так, что трещат кости. Целуешь в шею. — Специально меня с ума сводишь?       Я трусь носом о твой висок, обнимаю в ответ и шепчу абсолютно искренне: — Нет. Ты меня с ума свел, это всего лишь последствия. — Хороший мой, может, ну его, это свидание? Потом как-нибудь… — Идем, — улыбаюсь я, отступая. Быстро привожу себя в порядок. — Обещаю, ты не пожалеешь. …       Джен, наша милая и, как и все китайцы, охочая до денег, горничная, с организацией свидания не подкачала. Уголок отдыха офисных работников на крыше небоскреба засажен небольшими причудливыми деревьями, соединенными в хаотичный хоровод гирляндами — они здесь за освещение. Деревянный настил ведет к небольшой, зашитой пластиком, косящим под дерево, подсобке, возле которой стоят два больших, широких и очень удобных на вид кожаных шезлонга-лежака с приподнятыми спинками. Рядом столик, на нем белое сухое вино, бокалы, сырно-колбасные закуски (дань европейцам), парочка непонятных китайских блюд (дань повару), фрукты и небольшая молодежная колонка с флешкой, из которой, погружая в другую реальность, доносится Ribbon In The Sky Live Stevie Wonder, а потом What a Wonderful World Louis Armstrong.       Ты одобрительно хмыкаешь, неуловимо расслабляешься и склоняешься над столиком, возясь с вином. Я немедленно залипаю на твою обтянутую брюками задницу и на широкие плечи, которые облизывает отлично подогнанная по тебе рубашка. Ты выпрямляешься, подаешь мне бокал и идешь к парапету. Я сглатываю слюну и иду за тобой, а ты, словно назло, опираешься о перила локтями и, едва ли не у меня перед носом, отставляешь зад. Мне приходится остановиться, чтобы выровнять дыхание и прочитать мантру (я обещал дать тебе время, я обещал, обещал). — Красиво тут, — говоришь ты таким низким и безмерно сексуальным голосом, что моя рука сама ложится на твою спину, а губы прилипают к плечу. — Ты красивый… — Льстец, — хмыкаешь ты и делаешь глоток, чтобы скрыть удовольствие от моих слов, в которых тени лжи нет. — Пойдем, поваляемся на лежаке? Хочу быть к тебе ближе. — Насколько ближе? — косишься на меня ты. — Расслабься, — смеюсь я, нахожу твои пальцы, переплетаю со своими и тяну к лежаку. — Твоя задница будет в безопасности.       Подхожу к столику, ставлю на него бокал и укладываюсь на один из лежаков спиной, широко расставляя ноги и раскидывая руки в стороны:  — Ложись попой-талией между моих ног, грелкой моей побудешь. — Я тебя не раздавлю? — ставишь свой бокал на столик ты и, мысленно махнув на все рукой, устраиваешься на мне спиной. — Хорошо-то как… — Лучше не бывает, — немедленно обнимаю тебя я и целую в висок.       Скольжу руками по твоей груди на живот и ласкаю твой висок всем, что есть в моем распоряжении: дыханием, губами и даже — совсем чуть-чуть — языком. Твое дыхание сбивается, руки уползают на мои колени, а затылок съезжает на край моего плеча — ты смотришь в звездное небо с загадочной улыбкой на лице. У меня внутри все от твоей улыбки переворачивается, а желание доставить тебе удовольствие накатывает с неодолимой силой, так что я звякаю пряжкой ремня на твоих брюках, расстегиваю ширинку и начинаю снизу вверх вынимать пуговки из тугих петелек рубашки.       Ты ерзаешь (зараза-а-а-а, но я обещал дать тебе время, я обещал, обещал… блять, еб твою мать, я мужик или где?!), я целую тебя в висок и развожу рубашку в стороны, обнажая торс, по которому с великим удовольствием отпускаю бродить руки: горячая кожа, точки сосков, подтянутые грудные мышцы, пресс. Охуенно до дрожи! — Ты так близко, но я не могу прикоснуться к тебе, — выдыхаешь ты хрипло. — В этом есть что-то невероятно эротичное. — И безопасное, да? — тихо смеюсь я и подхватываю твою голову, заставляя выгибаться, чтобы поцеловать тебя в губы.       Ты целуешь меня сам, затягиваешь в долгий ласковый поцелуй, шумно выдыхая, когда моя рука ныряет в твои плавки, чтобы огладить твой жаждущий моего внимания член. — Ты мое сокровище, Боярин, — на манер Голума шепчу я тебе в висок и беру твой член в руку, поджимая под головку. — Все для тебя. Все тридцать три удовольствия. Не переживай за свои неосторожные слова. Я подожду. Что-что, а ждать я умею. И наслаждение дарить тоже.       По тебе от моего шепота волна мурашек проходит, ты стискиваешь мои колени руками и выдыхаешь хрипло: — Изводить меня будешь, да? Пр-р-р-ровокатор-р-р-р! Я к таким испытаниям не готов. — Твой член в моей руке, так что, лежите, сударь, спокойно, — смеюсь тебе в шею я и оставляю на ней засос — первый знак того, что ты — мой. — Сегодня у нас лайт-версия. — Я не могу вот так — и спокойно! Мне так вообще не спокойно! — Рас-с-слабься-а-а-а, — тяну я и добавляю бензина в огонь: — Я хочу увидеть, как ты кончаешь от моей руки. От моего шепота тебе в висок. От меня за твоей спиной. — От тебя за спиной у меня мурашки, — ворчишь ты, теряя дыхание на середине фразы, и кладешь свою руку на мою. — И это замечательно, ведь твое удовольствие для меня куда важнее, сильнее и круче моего. Может, поэтому сейчас я чувствую себя настоящим драконом. — А я, типа, принцесса? — пытаешься хохмить ты, закусывая губу и направляя мою руку. Подсказывая, подворачивая, поджимая-расслабляя-поддавливая. — Я бы поржал, но… Мне вообще не до смеха. — Ты лучше принцессы, — ласково смеюсь тебе в ухо я и обвожу головку члена с выступившей на конце каплей пальцем. — Ты мужик с шикарным членом, который совсем скоро растянет мое нутро под себя.       Тебя от моих слов передергивает всем телом, а я продолжаю сладко мучить нас обоих в надежде донести мысль, важнее которой нет: — Секс — не самое главное для нас, хороший мой. Ты же понимаешь? Доверие — вот что важно. Желание принадлежать тому, кому веришь больше, чем себе, по своей воле. — Я… Я доверяю тебе, — после короткой, но очень заметной заминки говоришь ты. — Не совсем, но я это исправлю, — улыбаюсь я и заставляю тебя повернуть ко мне лицо. Целую в лоб… в глаза… в нос… в краешек безумно сексуальных губ… Ты толкаешься в мою руку бедрами и впиваешься в мои губы поцелуем, который я свожу к жаркому, сладкому шепоту: — Ты не представляешь, каково это — целовать дорогого тебе человека, но при этом держать не свой член в руках, а его. Это запредельный кайф. — Дорогого человека? — шепчешь беспомощно ты, каменея членом в моей руке так, что я чувствую подкатывающую волну оргазма так, будто кончаю сам. — Ты невыносим! С тобой все не так… Все словно ножом по нервам! Однажды ты вышибешь мне пробки, и я ничего не смогу с этим поделать. — Может, ты просто насладишься этим вместе со мной? Добавим к твоему обаянию и сексуальности капельку уверенности — и ты будешь чувствовать себя на коне даже на моем члене, чтоб уж говорить про мои объятия, полураздетого тебя и твой член в моей руке. Обещаю. — Бля-я-ять! — выдыхаешь ты, подавая бедрами вперед и сбрасывая мою руку с члена. — Замолчи! Ты мне душу наизнанку вывернул! Лучше б выебал! — Выебу обязательно. Но позже. Не когда прикажешь, а когда попросишь. К слову, я мог бы слизать ту каплю, что ты размазал по головке, прямо сейчас, если ты по…       Поздно. Ты выгибаешься, скручиваешь руку и кончаешь себе на живот так потрясающе эротично, что я — морально — кончаю вместе с тобой, ловя тот самый недоступный многим кайф, который нельзя объяснить никакими словами. — Так… интимно и душераздирающе я еще никогда в жизни не кончал, — выдыхаешь ты. — То ли еще будет, — тихо смеюсь тебе в висок я. — Будет, — киваешь ты. Ерзаешь. Спиной по моему стояку. Уф! — Меня отпустило. Займемся тобой? — Нет. Если ты уснёшь здесь, на этой крыше, у меня на руках, это и будет моим оргазмом. Честное слово. — Черт с тобой, демон. Дай только до постели добраться. В обморок оргазмами загоню. Клянусь! — ворчишь ты и тянешься к салфеткам.       Приводишь себя в порядок, я накрываю нас пледом, и мы лежим на крыше небоскреба, наслаждаясь отличным вином, нехитрой закуской, звездным небом и потрясающим видом на сумасшедший по энергетике город, близкие без близости, уютно-теплые и довольные жизнью, отныне не на словах зная, что секс для нас обоих — это всего лишь приятное дополнение к основному блюду, которое мы, по большому счету, даже пробовать не начинали. 27.06.20