Записки сумасшедшего. Или почему не стоит доверять Смертным Грехам воспитание внука божьего.

— Божий сын сделал что..? — Гордыня смотрела на брата, как на душевнобольного. Зависть поморщился и недовольно поджал губы, но все-таки терпеливо повторил, читая в глазах остальных собравшихся примерно те же мысли, что и в глазах любимой сестрицы. — Поссорился с отцом, психанул, сбежал в человеческий мир, снюхался со смертной, сделал ей ребёнка и пять земных лет воспитывал его вместе с ней. А теперь отец вернул его в Эдем. Добровольно-принудительно. А ребенок остался с матерью. Уныние расхохотался, запрокидывая голову. Серебристо-стальной чокер блеснул, отражая пламя свечей и невольно притягивая взгляд к испещренной тонкими рваными шрамами алебастровой коже. — То есть теперь Старик, гхм, действительно дедуля? Чревоугодие приглушенно хихикнула, Гнев пожал плечами. — Мне намного интереснее, как он эту проблему решать собирается. Очередным потопом? — Зачем? — искренне удивился Уныние. — Ребенок - бог едва ли на четверть, да еще и расти будет среди людей. Он бесполезен. — Не скажи, — задумчиво отозвалась Гордыня. — Вспомни, как все обалдели, когда у человеческого ребенка внезапно прорезался Талант. — Ты про нового Всадника? — уточнил Уныние. — Да, про Гниение¹. Похоть хмыкнул, переглянувшись с оккупировавшей его колени Алчностью: — И не поспоришь. Отличный пример, мальчишка действительно может оказаться той еще амфорой Пандоры. Только вот при чем вообще здесь мы? Пусть это ангелы с демонами между собой решают. Зависть тяжело вздохнул и мысленно скрестил пальцы. Не любил он быть приносящим дурные вести гонцом, ой как не любил. — Сатана хочет, чтобы мы вмешались. В зале, где они собрались повисла абсолютнейшая тишина. Шестеро из семи пытались как-то переварить услышанное. — Сатана делает что? Хочет? Но вот пусть и дальше себе хочет, истеричка ПМСная, — фыркнул, тряхнув головой Гнев, остальные поддержали его высказывание кивками. — С чего вдруг МЫ будем в это ввязываться? Мы первородные стихии, а не черти на побегушках. Зависть застонал: — Ну не хотела госпожа тогда орать, так вышло. Неужели ты настолько злопамятный? Ведь столько времени прошло! Гнев снова фыркнул, демонстративно отворачиваясь. Зависть кинул умоляющий взгляд на Уныние. — Сатана хочет, чтобы мы спрятали это дитя и от Ада, и от Рая. Если его получит хоть одна из сторон, чаша весов качнется, равновесие рухнет и войны уже не избежать. — Надо же, как все серьезно, — деланно-испуганно округлил красивые губы Похоть. — И что, больше некого послать? — Кого, например? — Всадников? — Похоть изогнул бровь. — Чтобы они досрочно провели Апокалипсис? Чудесная идея. — Жнецов? — включилась в спор Алчность, накручивая на палец светлый локон и постреливая глазками в сторону демонстративно ничего не замечающего Похоти. Как говорится, инцест — дело семейное. Теперь уже Уныние покачал головой: — Слабоваты. Что они смогут против пары легионов? Повисло задумчивое молчание. Каждый из присутствующих пытался придумать, на кого еще можно повесить внезапно свалившуюся на их головы обязанность. Ведьмы, маги, охотники? Один за другим варианты безжалостно отметались, пока наконец не закончились вовсе. — Ладно, — с недовольством вынужден был признать собственную неправоту Похоть. — Допустим — только допустим — что ты прав, и больше эта работенка действительно никому не по зубам. Что от нас требуется? Пройти курсы нянечек и ходить за ребёнком по пятам всей кучей, чтобы дитятко не дай хаос не бабахнуло реальность? Зависть мысленно выдохнул, самая сложная часть позади, его коллеги готовы к конструктивному диалогу. — Нет, ходить по пятам вовсе не обязательно. — То есть часть о курсах нянечек ты не отрицаешь? — перебила его Алчность, возмущённо дуя губы. Зависть прикрыл глаза, мысленно считая до десяти и обратно. Напомнил себе, почему не может кинуть в нее чем-нибудь, выдохнул. — Если потребуется, но, надеюсь, нет, — и прежде чем эта настырная особа успела снова открыть рот, продолжил. — Мы отправимся в мир людей под видом студентов, поселимся по соседству и будем помогать матери-одиночке с воспитанием. Нам повезло, что ребенок уже находится в достаточно сознательном возрасте и не придётся менять ему подгузники и подтирать сопли. Уныние с Гордыней, синхронно скривившись, переглянулись и скривились снова. — Мерзость. Надеюсь, мы хотя бы отправляемся куда-нибудь в большой цивилизованный город со всеми удобствами? Лос Анджелес, Гонконг или хотя бы Берлин? — Город N. Это где-то на севере Франции. — Ну охренеть просто, — выразил всеобщее настроение Гнев. Грехи переглянулись уже отчётливо понимая, что в этот раз соскочить не получится и придется расплачиваться за долгие счастливые годы покоя и вседозволенности.