В погоне за счастьем

      Санем сидела за прилавком, подперев щеку рукой, и грустила. Невысказанная обида бурлила внутри, не находя выхода. Девушка в который раз подняла взгляд на часы — она проработала всего двадцать минут, а создавалось впечатление, что часа два. Время тянулось очень медленно, и Санем не знала, как перестать думать о том, что случилось вчера.       Еще немного повздыхав, она решила переключить внимание на что-то более приятное. В ящике стола лежал ее старый ежедневник, но у Санем сейчас не было особого желания заниматься сочинительством. Вместо этого она бы с удовольствием написала сто тысяч миллионов раз, что Джан Дивит бессердечный, грубый и малоприятный тип. Но даже на это у нее не было сил: карандаш в руках дрожал от огорчения, а губы — от обиды. Санем прогоняла периодически набегающие слезы, пытаясь убедить себя в том, что этот месяц работы в агентстве нужно просто вычеркнуть из памяти и сделать вид, что ничего не было.       — А господин Джан прав, — вслух произнесла она. — Друг без друга мы будем гораздо счастливее.       Санем не призналась бы даже себе, но в глубине души очень ждала, что начальник придет и совершит ради нее какой-нибудь широкий жест. Например, порвав от раскаяния футболку на груди, упадет на колени и будет молить о прощении. Или принесет букет из сумасшедшего количества роз, который не будет помещаться в его огромных руках, а уже потом упадет и будет молить. В общем, начинались мечты Санем по-разному, но заканчивались примерно одинаково: начальником, застывшим посреди бакалеи в умоляющей позе.       Прошло еще пять минут, но ни начальник, ни покупатели не появлялись на пороге магазина. Санем застонала и стукнулась лбом о прилавок. Еще несколько часов неведения, чем же занимается господин Джан, она не выдержит.       Вчерашний день расплывался теперь в памяти мутным туманом. Санем даже не могла вспомнить конкретно, с чего же началась их ссора. Начальник с утра так и норовил зацепить ее словом, но девушка старалась держать себя в руках. Она отвезла необходимые фотографии в печать, забрала заказ господина Джана (новый объектив для камеры и набор фильтров) из магазина и даже умудрилась ничего не разбить. Да, кажется, он так и сказал:       — Ого, Санем ты даже умудрилась ничего не разбить!       Но и эту колкость она пропустила мимо ушей, только ответила:       — Иногда лучше разбить какую-то вещь от неуклюжести, чем каждый день разбивать людские сердца жестокостью.       Ну и, конечно, господин Джан воспринял эти слова на свой счет, впрочем, Санем не стала бы утверждать, что они предназначались не ему. Ему, ему, кому же еще. Далее все завертелось и закружилось, он кричал, она кричала. А апогеем представления стало утверждение начальника, что без нее он был бы «гораздо счастливее».       Вспоминая этот момент, Санем шмыгнула носом. Конечно, она тут же показала ему, насколько уязвлена этой фразой. Расплакалась, как девчонка, выбежала из офиса, не отвечала на звонки, а потом и вовсе выключила телефон. Поздно вечером, наревевшись досыта, Санем решила, что ничего не стоит такой боли. Она приняла решение никогда больше не появляться в агентстве. Свет не сошелся клином на Джане Дивите, она найдет себе другую работу, а пока переждет смутные времена в магазинчике отца.       И вот не прошло и десяти часов с принятия твердого решения, а Санем уже вся измаялась от неизвестности и тоски. Она тосковала... по офису и рабочей атмосфере, по шуткам Джей Джея и даже заносчивости Дерен. Но никак не по господину Джану. Нет-нет, ни в коем случае не по господину Джану!       Санем оторвала голову от прилавка и чуть не вскрикнула. На пороге магазина стоял дядя Ведат, старенький и согбенный дедушка почтенного возраста.       — Дядя Ведат, доброе утро! — воскликнула девушка.       — Доброе утро, Санем. Хочу таких же булочек как вчера, дочка. Сегодня они свежие?       Она нахмурилась, так как понятия не имела, какие именно булочки он покупал вчера.       — Конечно, свежие, дядя Ведат! — сказала Санем. — У нас всегда свежая выпечка. Какие вам? Я сейчас принесу.       Старичок как-то странно посмотрел на нее, но ничего не сказал, а только указал клюкой на нижнюю часть хлебной витрины.       — А, с творогом? Сейчас-сейчас.       В другой раз она бы обязательно задумалась о необычном поведении покупателя, но этим утром была слишком занята переживаниями о ссоре с начальником, поэтому просто приняла деньги, выдала сдачу вместе с товаром и вновь расположилась за прилавком, вздыхая о своей судьбе.       — Уверена, он даже не вспоминает о тебе, — Санем показала язык собственному бледному отражению в стекле витрины, затем низким голосом хрипло пробасила. — Дерен, а эта ходячая катастрофа не пришла? Нет? Вот и отлично, ха-ха-ха!       От напряжения в горле девушки запершило, и она натужно закашлялась, а затем замолчала.       Конечно, была небольшая вероятность, что господин Джан волновался за нее. Но, скорее всего, он лишь для порядка набрал номер сотрудницы пару раз, на том и успокоился.       — Может, он хотел сказать, чтобы я собрала свои вещи и катилась на все четыре стороны, уволив меня прежде, чем я сама решу уйти, — Санем утерла нос рукой, поднимая глаза к небу, чтобы не дать коварным слезам пролиться.       Взгляд вновь упал на часы — было десять утра. Работа в офисе уже час как кипела вовсю: Джей Джей заправил кофемашину зернами и молоком, разнес корреспонденцию, поболтал с Гюлиз; Лейла раз десять забежала в кабинет господина Эмре, а господин Джан... Вряд ли он заметил особую перемену в обстановке. Сидит, небось, сейчас как нахохлившийся сыч и повелевает покорными рабами: «принеси то», «подай это».       Малодушная мысль прокралась к Санем в голову: а что если позвонить Лейле и невзначай выпытать, как у сестры, и заодно в офисе, дела. Несколько минут девушка боролась с искушением, обвиняя себя в слабости и импульсивности, но потом все же ее рука робко потянулась к телефону. Санем прокашлялась, настраиваясь придать голосу абсолютно равнодушный тон.       — Алло, Санем? Что-то случилось? — спросила трубка голосом Лейлы.       Вы посмотрите, сестра тут изнывает от любопытства и неведения, а она спрашивает «что случилось»!       — Нет, все нормально, — ответила Санем ровно. — Хотела узнать, как твои дела, как работа?       — Работа как обычно, — произнесла сестра настороженно, словно у нее попросили в долг до четверга миллион лир. — Что конкретно тебя интересует?       Сердце Санем сжалось от боли. Ну конечно все «как обычно», стоило ли сомневаться! Офис даже не заметил ее отсутствия, возможно даже никто не поинтересовался куда делась эта темненькая девушка на побегушках!       — А... а как господин Джан? — решилась Санем на последний отчаянный вопрос.       — Господин Джан? — казалось, от удивления Лейла сейчас поперхнется. — Э-э... странно, что тебя это интересует, но господин Джан очень занят. У нас сегодня намечается деловой бранч с одним клиентом из Италии, мы так взволнованы!       — Бра... Что?       — Понимаю, что тебе скучно в бакалее, но мне некогда голову поднять, сама понимаешь. Так что я побежала, целую.       И положила трубку прежде, чем Санем успела выяснить, что за зверь этот бранч и с чем его едят. Горечь захлестнула ее. Мало того, что начальник не убивался по сбежавшей сотруднице, так еще и какой-то бранч устраивал! Вполне вероятно, это была вечеринка в честь избавления от Санем Айдын, и от этого становилось до того невыносимо на душе, что хотелось взвыть.       — Нет уж! От Санем Айдын не так просто избавиться, господин Джан! — воскликнула она громко. — Я заявлюсь на вашу вечеринку и спрошу за каждую слезинку, которую пролила по вашей милости!       Оставалось дело за малым — узнать, где именно будет проходить дурацкий бранч. Санем набрала номер секретариата агентства и изменившимся высоким голосом заворковала:       — Альо, офис синьора Джана? Уточните, пожайлуста, адрес, где будьет проходить встреча... то есть, как его... бранч! У нас возьникли некоторый сложностьи.       Ничего не подозревающая секретарша продиктовала адрес, который Санем быстренько нацарапала на клочке бумаги.       — Привет, моя Санемочка! — в дверь просунулось жизнерадостное круглое лицо Музаффера. — Вот зашел навестить свою будущую же...       — Зеберджет, как ты вовремя! — впервые в жизни Санем действительно обрадовалась появлению нерадивого ухажера. — Побудь в магазине до полудня, пока отец не придет! У меня очень срочное и неотложное дело!       Схватив бумажку с адресом и сумку, девушка ураганом пронеслась мимо Музо, и через секунду ее след растворился в дымке зарождающегося дня.       — Хорошо! — крикнул Музаффер вслед, как будто его согласие что-то меняло. — Всегда рад помочь моей Санем!       

***

      По адресу, записанному на бумажке, находился — кто бы сомневался — очень популярный итальянский ресторан. Санем подъехала на такси к самому входу, возле которого толпилось несколько знакомых лиц из агентства. Девушка как могла закрывалась сумочкой, но никто из бывших коллег так и не обратил на нее никакого внимания. Ей удалось беспрепятственно проникнуть внутрь, где она тут же попалась на глаза администратору ресторана.       — Вы на бранч? — строго спросила пышнотелая дама в бархатном платье. — Из агентства господина Джана? Назовите имя, чтобы мы сверили по списку гостей.       — Меня зовут Айдын... Лейла Айдын.       Дама уткнула нос в бумажку, которую держала в руках.       — Проходите, — она неодобрительным взглядом окинула джинсовые шорты и полосатую футболку девушки.       — Э-э... Моя ассистентка скоро привезет мне другой наряд.       — Отлично.       Чтобы скрыться от приглашенных работников агентства, Санем пряталась за горкой хрустальных бокалов, в которые официанты наливали шампанское, сливалась с живой растительностью, расставленной в кадках по углам, и укрывалась за широкой спиной дамы в бархатном платье.       Девушка проявляла настолько поразительные чудеса маскировки, что ни Гюлиз, с которой она чуть не столкнулась нос к носу возле женского туалета, ни Джей Джей, прибывший на бранч в ослепительном изумрудном пиджаке и задиравший нос до потолка, не заметили Санем. С одной стороны, ее это радовало, ведь она не хотела попасться на горячем раньше времени, с другой, — было безумно обидно, что о ней так быстро забыли и зажили прежней жизнью.       — Не переживай, — успокаивала Санем себя, — они просто не ожидают тебя здесь увидеть, вот и все.       На входе она заметила сестру и резко присела за ближайший столик, накрытый длинной белоснежной скатертью.       — Как это? Я и есть Лейла Айдын! — услышала Санем.       — Подтверждаю, — раздался уверенный мужской голос.       Злоумышленница осторожно выглянула из-за стола: рядом с сестрой стоял господин Джан. В темном клубном пиджаке и солнцезащитных очках с зеркальными стеклами он был неотразим. Санем на секунду задержала дыхание, чтобы успокоиться. Времени оставалось мало: скоро бархатная дама настигнет ее, схватит за ухо и выведет на всеобщее порицание. Пора было выполнять то, ради чего она сюда, собственно, пришла.       Девушка выпрямилась во весь рост, схватила со столика тяжелый литровый графин, в котором пузырилась желтоватая жидкость и плавали дольки лимона и листья мяты. Она быстро направилась в сторону бывшего начальника.       — Господин Джан! — голос слегка срывался от волнения. — На прощание, прежде, чем я окончательно уйду из вашего агентства, хочу сказать все, что о вас думаю.       И плеснула содержимым графина в лицо негодяю.       Повисла звонкая тишина, и только Лейла издавала шипящий звук — ей никак не удавалось выговорить имя сестры. Господин Джан снял очки, залитые лимонадом. В его бороде застрял мятный листочек. Долька лимона повисла на лацкане пиджака.       — Вы кто такая? — рявкнул он на весь ресторан.       Руки Санем задрожали. Что?.. Что означал этот вопрос?