***
- Спасибо, Раф… - Лео перехватил на плече руку и несильно сжал в благодарном жесте. Ему все же удалось провалиться в сон. Пусть холодный, тяжелый и мутный, как взвесь болотной воды, но сон.***
Дыхание чудовища стало мерным и глубоким, хотя его тело то и дело сотрясала дрожь. Скан лежала, таращась в расколотый панцирь, и боялась пошевелиться, чтобы не разбудить. Потом нерешительно прижалась сильнее, стараясь поделиться своим теплом, как когда-то делилась с ней мама. «Спи, чудовище, все-все пройдет обязательно. Я точно знаю». По ее руке гуляли забытые мурашки, которые дарили раньше только мамины руки, когда она выбирала из волос вшей или пыль. Скан уже даже не помнила, что это вообще бывает, вот такое вот покалывание, разбегающееся от самого затылка до кончиков ногтей. Чудовище едва ощутимо погладило ее пальцы во сне, зажатые в его руке, как в капкане, и мурашки появились опять. От них пошла гусиная кожа, но Скан не обратила на это никакого внимания, полностью погрузившись в свои ощущения. Монстр был страшен, от него странно пахло и его умение убивать вызывало безотчетный холод внутри, но это все не могло перечеркнуть незнакомого тепла, которое пробудилось в Скан. И она сама не знала толком, почему больше – потому ли, что он отдал ей свою еду, или потому что спас, или потому что починил кран. Она только очень остро понимала, что не хочет, чтобы это чудовище исчезло из ее жизни, чтобы оно умерло или ушло. «Я не знаю, откуда ты, я даже не знаю, как именно тебя зовут, но я точно-точно уверена, что тебя мне прислал Бог. И что все будет хорошо».***
Лео выбросила из темноты ноющая тяжелая боль, заставившая даже не шевелиться, едва только придя в себя, а просто продышаться сперва. Он не знал, что вокруг – утро или ночь, светло или нет. Просто приподнял голову и повел ей из стороны в сторону, прислушиваясь, чтобы хоть в чем-то разобраться. Пересохшее, как пустыня, горло вынудило едва сморщиться и попытаться сглотнуть. Невыносимо хотелось пить. «Надо добраться до крана». Осторожно сев, чтобы не тревожить свою голову, которая плыла, как в пьяном угаре, Лео почувствовал, что с плеча свалилась чья-то рука. «Раф?..» На долю секунды в нем взорвалось что-то дикое и такое светлое, что даже перед черным-черным взглядом стало как будто чище. Из памяти всплыла мрачноватая кривая улыбка, не раз сопровождавшая такие вот пробуждения при ангине и лихорадке.***
- Че уставился? – Раф едва заметно жмурится от недосыпа, протирая кулаком один глаз, пока второй буравит Лео вопросительно-недовольным взглядом. – Че не так? На хер вскочил-то? Лео смотрит на него сперва недоуменно, а потом даже улыбается, не отвечая на вопрос и не обращая внимания на это недовольное ворчание. Раф лежит на самом краю его кровати, сунув под голову свою старую куртку. Одна его рука все еще покоится под подушкой Лео, куда он ее засунул ночью, чтобы прижать брата сильнее, вторая, которая как раз трет глаз, прижимает локтем плед. - Че?.. - Спасибо, Раф, только ты не выспался… я пойду, воды выпью… - В гробу успею. Насплюсь еще, - брат морщится, как будто ему предложили тухлое отварное яйцо, и набрасывает плед обратно Лео на плечи. – Ляг, убожество. Сам принесу. Он встает, хрустит затекшей шеей, продолжая материться, как сапожник, и идет к двери. Лео смотрит ему в спину и улыбается едва заметно. На душе у него светло и мирно, как бывало в детстве, потому что он знает, что за этим матом скрыто на самом деле. Раф принесет ему воды и потом опять заснет рядом, щедро делясь своим живым жизненным теплом, способным отогнать любую болезнь.***
Свет полыхнул и погас, оставив только россыпь затухающих искр внезапного разочарования. Лео пробежал пальцами по упавшей на одеяло руке и сразу все понял. С трудом встав на колени, он ощупью укутал безмятежно сопевшего щенка, чтобы не замерз, и начал подниматься. Ему казалось, что он кувыркается в полной темноте, где лишь изредка то там, то тут промелькивает световая комета, так что пришлось хвататься за стену, чтобы точно знать, где пол и где потолок. И уже по стене идти в сторону импровизированной кухни, над которой, как он помнил, располагался починенный им кран. С трудом представляя себе, как именно он полезет на табуретку и будет наливать воду, Лео все же отыскал, на что подняться, и ногой сдвинул это ближе к стене. «Если рухну, то хоть зацепиться смогу». Он нащупал миску, которую вчера оставил щенку, провез по ней пальцами, выяснил, что она не мытая, и сморщился. «Чучело мелкое! Даже посуду не моет, что ли?!» С трудом встав на табурет и придерживаясь за стену, Лео приоткрыл кран, плеснул в миску немного воды и тяжело спустился обратно. Хотел сперва сполоснуть посудину, потом плюнул и жадно хлебнул холодной, отдающей жирным соленым бульоном воды. «Попить и пожрать сразу. И то верно, Лео, в самый раз». Он посидел немного, допивая это отвратительное пойло, потом вздохнул и полез обратно под потолок – набрать еще воды. Лео в целом умел мыть посуду и вслепую, и сейчас, чутко ощупывая скрипящие под пальцами бортики миски, в сотый раз возблагодарил отца за эту науку. Кто же знал, что все это ему пригодится – весь-весь кропотливо заложенный опыт домашнего быта без глаз. «Иногда я думаю – откуда ты все это знал, Учитель? Откуда? Почему именно меня ты заставлял раз за разом делать все эти вещи с повязкой на глазах?» Отложив миску, Лео с трудом поднялся на ноги, вернулся к своей кровати и лег поверх одеяла. Голова кружилась и танцевала кан-кан, заставляя отодвинуть в сторону все мысли о том, что нужно хоть что-то сделать на завтрак. «Щенок же проснется и первым делом захочет жрать. Надеюсь, прошло не так много времени, чтобы завоняло мясо. В целом, я так думаю, что из того жирного борова вполне себе бекон жареный получится, если тут найдется сковорода».