Путь в темноте

- Он свалился на бок, заорал и проблевался… повис на одной руке… У-у-у… нас был приказ!.. Я клянусь тебе… я не помню, что было дальше! Клянусь! Клянусь! Клянусь!.. Раф чуть тянет сай на себя, отрывая кожу от мяса, и поддевает пальцами вспухшие жилы на груди человека. Анатомия не его сильная сторона, но даже забавно рассматривать, как оно все устроено изнутри. Как багрово-сизые волокна дергаются и мелко дрожат под ногтями, потому что они очень скользкие и зацепить их сразу не получается, а белые и более тугие на ощупь легко выделяются из них, если намотать на штык. - А давай-ка, мы все же покопаемся в твоей голове еще, - тихо предлагает он, вытягивая сухожилие. – Немного. Так что же потом-то случилось с моим братом и отцом, а? Человек орет, мелко дергаясь, как в конвульсиях, корчится, пытаясь отгородиться от происходящего или хоть как-то отодвинуться от Рафова клинка, и не соображает, что при этом сам себе выкручивает пригвожденные к стене руки, сам себе рвет кожу… Он снова кричит. Раф морщится, встряхивая головой. Ему не нравится этот звук, и сейчас он от души понимает Лео, который в конечном итоге просто вырвал такому орущему язык. Но Лео было чуть проще – ему слова не нужны были, а вот Рафу очень-очень важен именно этот язык, причем именно на своем месте. - Вспоминай, сука! Что вы с ним сделали?! Кто этот приказ ебучий отдал?!! Он сжимает в кулаке вытянутую жилу и резко дергает на себя, обрывая с мерзким хрустом. Вообще-то, если приложить нужное усилие в нужную точку, то сухожилия отделяются от костей не так уж и сложно. «Хрупкая она – жизнь. И тело не так уж и прочно, как хочется думать». Раф сглатывает едкую желчь, потому что ему самому блевать охота от этих рассказов. Ему кажется, что это не из человека он тянет жилы, неспешно подрезая у сочленения костей, а видит, как наяву, отцовы ноги, искромсанные и приваренные кипятком… - Мы к земле его прижали… пятерым пришлось держать, хотя ноги прикованы… связаны были… клянусь, я не участвовал в этом!.. Раф нетерпеливо дергает на себя лоскут кожи, оскальзывается и зло рыкает, плюнув в сторону. Ему надоели эти оправдания. Ему нужна правда. Вся. Полностью. До последнего штриха той ночи. Влажно блестящий красным взрезанный кожный покров он рвет прямо рукой и завязывает узлом, чтобы не мешал. - В чем именно? В чем ты такой хороший не участвовал? Кто отдал приказ? Человек опять дергается, орет и закатывает глаза. Раф останавливается, давая ему передышку. Он хорошо знает, что боль может убить, если ее слишком много. Нужно правильно рассчитывать дозу, чтобы получить все нужное, но не дать ублюдку подохнуть раньше времени или скатиться в потерю сознания. «Непрерывная пытка может длиться до двух с половиной суток. Так, кажется, Дон вычитал в каком-то учебнике? Мне так много не надо». - Это они! Это они держали его, я не при чем! Это Скотт ему в глотку все заталкивал! Это не… это не я… я только смотрел, чтобы… - Ну, так и я только посмотрю! – Раф взрыкивает, теряя контроль, который ему так необходим, и впихивает человеку в рот кусок его собственной кожи. – Жри! Я себе отказываю, чтобы только тебя угостить! Удар кулаком в подбородок заставляет челюсти человека сойтись с такой силой, что вылетает пара зубов. Раф бьет еще раз и еще, не глядя на летящие сквозь кровь осколки, потом с силой размыкает человеку челюсти и заталкивает прямо в горло еще один кусок только что вырванного мяса. - Жри! Тут на всех хватит! Под пальцами хрустит череп, пока он давит человеку на голову, заставляя жевать, хотя тому уже нечем. С силой заставив себя убрать руки, пока не убил, Раф хрипло и часто дышит, сплевывает в сторону желчь, подходящую к самым гландам от вони и зрелища, вытирает губы красными ладонями и снова вперивает взгляд в человека. - Дальше. Кто отдал этот приказ? Человек воет и воет, но не говорит. Это раздражает до того, что Раф всовывает пальцы в рану на животе и торопит его, перебрав в кулаке вытянутые кишки. - Он вырвался… я не знаю, как… оборвал цепи… мы… мы хотели удержать… не смогли… когда Дил предложил глаза у крысы вынуть и его угостить… уже нож взял… а этот… я не знаю, как он смог… он Дилу глаза руками вырвал… он всех убил… - Всех ли? – Раф выпускает скользко-прозрачные и дрожащие в руках внутренности, чтобы дернуть человека за наполовину снятый скальп, который болтается на затылке. – Ты же как-то выжил, да? Тот трясется и кивает, пытаясь дышать. «Жить всем хочется. Это – да». Раф гладит его по окровавленному черепу, задумчиво глядя в сторону и давая перерыв, прежде чем снова рвануть за ошметки волос. - Он оставил меня и Таркаса… меня привязал той самой цепью. А Таркаса руками в котел сунул и держал… держал, пока у того мясо с костей не полезло… это было… у-ужасно, он кричал… а этот… этот крысу баюкал и перевязывал, и ей бульон давал… прямо из-з котла, где руки Таркаса бы-ыли… Рафа выворачивает. Уже раз пятый, наверное, за сегодня. Он даже успевает удивиться, что в желудке еще что-то осталось, и кивает. Правильно, Лео. Все правильно сделал. Мягко, конечно, слишком, Раф бы иначе поступил. - Кто отдал приказ? Глаза человека закатываются и тускнеют так быстро, что он даже не успевает дернуть его за вываленные кишки. - Сука! – бессильно ударив стену, Раф еще какое-то время трясет и дергает труп, пытаясь получить так нужный ему ответ. «Видимо, чтобы было двое с половиной суток, надо быть профессионалом». Он смотрит на наручные часы, смазывая с них скользкую жижу, чтобы найти табло. «Полтора часа. Несерьезно просто… Мне нужно узнать, кто отдал этот приказ». Раф поднимает голову и еще минуту смотрит на человеческие ошметки перед собой, дышит смешанным запахом нутра, дерьма и мочи и старается успокоить колотящееся у горла сердце. «Лео… что ж ты не сказал-то мне, бро? Я бы помог тогда…»

***

Раф тупо смотрел в стену, переворачивая страницы принесенного Доном журнала. Вокруг стояла полная тишина, не считая шороха страниц. Временное убежище, выбранное его братьями в стороне от большого укрепленного лагеря Сопротивления, Раф забраковал и нашел им это место. Третий ярус подвального помещения под бывшим торговым центром. Тут было электричество и вода – сейчас самое главное. Он не нашел Лео в руинах, и Дон буквально силком утащил его прочь, когда по городу пришелся первый залп дальнобойных ракетных установок.

***

«Вставай! Вставай же, тварь поганая!» Рывком отвалив в сторону здоровенный кусок обрушившейся лестницы, Раф бросается к чему-то мутно-коричнево-корявому, лежавшему среди пыли под уцелевшей опорной балкой. - Лео… Руки сами разворачивают скорчившееся тело, уже автоматически отыскивая на шее вену. Это не первый труп. Раф уже обманывался трижды, видя шевеление среди серой пыли, застилающей глаза. Прижать живчик, проверить, понять, что жив – остальное все на потом… Светло-серые глаза уже остывшего человека таращатся на него своей плоской мертвенной мутью… Раф спихивает тело с коленей и поднимается, заставляя руки не дрожать. Ошибся. Снова не то. Он стоит, шатаясь, минуту, а потом начинает бежать по разрушенному зданию, не думая, что это может обрушить шаткое все вокруг. «Где ты?! Хоть шевельнись, я вытащу… Ты должен меня услышать прежде, чем сдохнуть. Ты просто должен. И мне не важно – простишь ты или нет, потому что такое не прощают, но ты просто ДОЛЖЕН меня услышать сначала…» Споткнувшись, Раф валится прямо в мелко колотый кирпич мордой, распарывает губу и ноздрю об осколки, слизывает тут же выступившую кровь и скрипит сухой крошкой на зубах. Упирается руками в пыль и начинает себя поднимать. - Мы должны уйти, - произносит у него над головой Дон, неслышной тенью следующий по пятам. – Ты же видишь – это не имеет смысла. Его нет, Раф… его больше нигде нет.

***

- Я думаю, что нам стоит ударить с фланга, когда передовой отряд Шредера завяжется в бой, - пальцы Дона ткнули в страницу, которую Раф даже не рассмотрел толком, заставив его сфокусировать зрение. – Так будет надежнее всего, и от нас будет больше всего пользы… - Мы не идем, - Раф даже глаз не поднял, отпихнув руку брата и снова перевернув страницу. – Пусть сами там гребутся. Дон скривился и щелкнул пальцами у него перед глазами, привлекая внимание. - Я все понимаю, - тихо сказал он и сел на стул напротив, перевернув его задом наперед, чтобы упереться локтями в спинку. – Но мы не можем вот так все бросить, пока есть хоть какая-то надежда. Раф скривился и захлопнул тетрадь, резко вскинув голову. - Хватит с нас. Это их война, а не наша. Мало оторванной руки Мика и твоей раскуроченной бочины? Мало… мало того, что Лео хер знает где, а мы тут?! Дон вздохнул и прикрыл глаза. - Я думаю, он бы сказал то же, что и я сейчас – пока мы живы, мы должны сражаться. Давай хотя бы в память о нем… - На хуй эту память сраную! – Раф швырнул в стену тетрадь, схватил бутылку и приложился прямо к горлышку. – Нет ее! И не будет, пока я жив! И пока он жив - тоже! Опустив голову, Дон передышал подкатившее к горлу раздражение и горечь, скосил глаза на валявшееся на столе зеркало, размалеванное маркером на манер портрета старшего брата и скривился. - Я иду в любом случае. Я обещал Эйприл. Ты – как хочешь. Майки тоже сам за себя решит… - Лео бы сказал тебе, куда засунуть это «я в любом случае», - Раф едко ощерился, удержав брата за руку. – Он бы не позволил… - Ты не он, - Дон мягко вывернул запястье и отвернулся. – И его больше нет. Он вышел, давая понять, что разговор окончен. Раф впечатал кулак в стол, взял зеркало и уставился ему в глаза. Сквозь нарисованную синюю радужку на него смотрел его собственный взгляд. - Ты бы так не сделал, да? У тебя бы все по струнке стояли и не тявкали, кто куда и когда попрется без твоего ведома? И ты бы точно пошел сейчас с ними, потому что Дону она до сих пор важна, да? Ты бы именно поэтому поперся под пули? Что ж ты натворил-то, сучонок поганый? Что же ты наделал, старший?.. Грохнув зеркалом по столу и разнеся его вдребезги, Раф поднялся, прихватив бутылку, и пошел следом за Доном. «Хуй с ним. Пойду, если им так всралось». Раф теперь понимал Лео, который не хотел помогать Сопротивлению. Отлично понимал. И от души жалел о своем поступке. Если бы! О, если бы Лео тогда все ему рассказал!

***

Проклятия и крики обрываются внезапным булькающим воплем, чтобы на пару коротких секунд дать логову вздохнуть тишиной. Последние сутки от этого нет спасения. Тишина. Раф благодарно вдыхает ее неповторимый запах, морщится и входит на кухню, тут же захлопывая за собой дверь. Братьев он сюда не впускает, хотя оба рвались поговорить со старшеньким. Лео сидит на корточках, сосредоточенно вырезая кусок мяса из бедра привязанного человека. Того мелко трясет и дергает, как на электрическом стуле, выпученные глаза слепо шарят по потолку, и он хрипло надрывно давится мокрым воем. Но уже не орет матом, проклиная весь мир, себя, Господа и кого-там-еще уже и не вспомнить. Сложив на груди руки, Раф смотрит на Лео сверху вниз, пока тот плюхает мясо в воду, и понимает, почему человек больше не кроет их матом. На дне кастрюли лежит язык. Вырванный или вырезанный – Раф присматриваться не имеет ни малейшего желания. Лео поднимает голову, ощутив его взгляд, словно грохота двери об косяк и не слышал, и смотрит в ответ. А Раф смотрит на него. Буравит взглядом братову радужку, дышит ею, запоминает, вспоминает, впитывает, ищет, чертит себе прямо на мозгу ножом. Синие-синие, такие звездные, такие родные, такие, блядь, мудрые глаза, которые сейчас смотрят ровно и спокойно. Никак. Пусто. Плоско. Спокойно. - Как отец? Раф брезгливо кривится. - Он бы убил тебя за все это! – и пинает отрезанную ногу, лежащую в стороне. – Он бы… он никогда бы не позволил такого! - Я сварю ему свежий бульон, тот надо вылить, - Лео даже не вздрагивает, когда нога врезается в стену с мерзким чавком и стекает на пол. - Он бы убил тебя, - повторяет Раф, тяжело шатнувшись назад, и приваливается карапаксом к стене. У него дрожат руки, хотя кулаки стиснуты до белых костяшек уже. – И он бы был прав. Был бы. Ты слышишь меня, Лео?! Лео встает с пола, сосредоточенно включает горелку и ставит на нее кастрюлю, хмурясь и дергая уголком рта. - Как он себя чувствует? Скажи, что я скоро приду с горячей едой. Раф переводит дыхание. Ему хочется самому убить брата, который делает вид, что ничего не случилось, и что его поступки – это нормально. - Его больше нет, Лео. И это ты виноват, что так получилось. Почему ты не спас его? Почему ты не пришел раньше? Где тебя носило, когда Мастер в тебе нуждался?! Почему ты теперь, мать твою, варишь ему суп из живого человека, а спасти не смог?! - Т-шш, - Лео прикладывает палец к губам, потом перешагивает через лужу крови на полу и тянется за специями. – Разбудишь отца. Не ори, Раф, давай потише. Раф отступает к стене, хорошо понимая, что сделает дальше. Еще минуту смотрит на сосредоточенный профиль своего старшего брата и лидера, которого привык уважать, которому привык подчиняться, которого он привык безумно любить и которому так доверял. Он выходит из кухни и налетает взглядом на застывшего в коридоре Дона. - Собирайтесь. Мы уходим.

***

О, если бы! Если бы Лео сказал тогда…