***
Могила была рядом. Лео чуял запах влажной земли, и это странным образом его успокаивало. Да, он понимал, что отец мертв, что никакие силы уже не смогут вернуть его им, но пока еще в воздухе сохранялся этот аромат суглинка, дождевого песка и срезанного дерна, Лео казалось, что отец все еще слышит его. «Прости, Раф, ждать было уже некуда дольше. Эти ублюдки рядом шарахались…» Голод настойчиво стучал в голову неприятной болью и сушил свернувшийся узлом желудок. Придя в себя, вспомнив, что именно с ним произошло, Лео долго и жадно пил воду, найденную во фляге, но потом его вырвало. И пока он лежал, приходя в себя, чуткий слух поймал едва уловимый шорох по песку.***
«Очень кстати». Лео приподнимает голову и начинает вслушиваться внимательнее. Шорох. С таким перекатывается песок под мягкими подошвами армейских ботинок. Неслышно встав и нащупав рукоять катаны, Лео осторожно двигается в сторону звука. Он ощущает, что вокруг замкнутое пространство, но слева тянет сквозняком – значит, там есть выход. И он не особо помнит, где именно находится и как оказался тут, но это уходит на второй план, уступая место привычной сосредоточенности и готовности к бою. «Как отец учил…» Шорох повторяется ближе, и едва уловимо трется одна ткань о другую. «Капрон… автомат скидывает с плеча. Хорошо. Это тоже пригодится». И скрип подошвы по свежей земле…***
Остального в памяти не осталось, потому что бой никогда не сохранялся в голове Лео детально. Он дрался, зная, что нужно победить и не дать себя задеть. Он знал, что его преимущество – скорость и тишина. Земля на могиле отца не могла быть никем тронута. Ни при каких раскладах. А ублюдок на нее наступил. «Больше уже никуда не наступит». Вспоров ткань, Лео принюхался, убедился, что мясо свежее, и начал вырезать подходящий для еды кусок. Он ничего не ел, казалось, целую вечность. Ему нужны были силы, чтобы зажила саднившая и измотавшая его нога, еще болела пробитая чем-то ладонь. Рядом кто-то шумно сглотнул, явно давясь тошнотворной слюной. Прервав свое занятие, Лео обернулся через плечо. «Щенок… Скан… да, вспомнил. Девчонка… Я же сказал позвать Рафа… я же просил…» - Научи меня так же. Лео покачал головой, вернувшись к своему занятию. Он вспомнил тонкие куриные лапки этого ходячего недоразумения, ее придушенный голосок, хрупкую шею под пальцами. Чему ее можно научить-то? Она даже катану не поднимет – силенок не хватит… «И никогда не сможет драться, как мы». Тоскливее и больнее, чем раньше, он осознал, что никто не сможет, как его братья. Никто и никогда. И дело даже не в том, что их научил отец, хотя и это, конечно же, тоже. Все дело было в том, что вчетвером они были командой. Одним целым. Тем единым, которое дышало одним воздухом, смотрело в восемь глаз совсем одинаково, даже не считая смену угла взгляда, выдыхало в унисон… И проколачивало этот мир, свои победы и поражения через четыре сердца в один ритм. Девчонка. С убогой Рафаэлевой заботой, кислотой по-Майковски, Доновым неловким теплом… Она не была никем из них. Его родных. Его братьев. Но она была сейчас с ним. Его глазами, чтобы дойти и найти парней, его руками там, где нужно купить или продать. И она была слабой для всего этого. И в ней было по капле от каждого из его братьев. «Надо, чтобы она умела спасти себя, если я не смогу, потому что, лишившись глаз, я уже никогда не найду ребят и не смогу рассказать им ничего. И надо, чтобы она запомнила это место…» - Хорошо, научу, - Лео кивнул, не отвлекаясь от своего занятия. – Раздуй костер, пожарю быстро и начнем тренировку. - По-ожаришь?.. – она икнула. Очень громко и сухо, а потом ее вырвало. - Да, пожарю, - Лео поднялся, досадливо шатнувшись, потому что больная нога плохо слушалась его. – Варить дольше. - Так нельзя, - заспорила она, откашливаясь. – Это же… это же… Лео скривился и пошел на звук. - Слушай сюда, бестолочь малолетняя! – рыкнул он, теряя терпение. – Хочешь чему-то научиться? Урок первый – не спорь со мной! Никогда. Урок второй… Дернув свободной рукой катану из ножен, он подкинул ее в воздух и поймал, перевернув рукоятью вперед. - Держи. Давай, убей меня, потому что я собираюсь поужинать тебе подобным и не стану останавливаться! Хотя бы просто задень. Он разжал пальцы, ощутив, что тоненькие пальчики неловко обхватили рукоять, и усмехнулся. «Да, Миги, это так же смешно, как и было с Майки… она никогда не сможет… она - не они…»***
Скан охнуть не успела, как сверкающий клинок обрисовал в воздухе полукруг и сунулся красивой рукоятью ей прямо в ладони. «Как он смог это сделать?.. Он же не видит, куда падает меч…» - Хотя бы задень. Лицо чудовища стало таким высокомерным, что захотелось его убить. Скан привыкла, что на них, на гражданских, так смотрят солдаты. Но теперь еще и чудовище, которое не может даже посмотреть, окатило ее ушатом этого брезгливого превосходства. И раньше она прятала глаза, боясь встретиться с беспощадными холодными взглядами тех, кто сильнее. А теперь у нее в руках был меч. Его меч. И это внезапно придало сил. И уверенности, что она не даст ему есть людей, даже если это ее монстр, потому что это плохо. Так нельзя… «Потому что он – мой монстр!» Махнув мечом, Скан почти ощутила, как он врежется ему в руку, как она остановит клинок – точь-в-точь таким же движением, как делал это он в памятном бою, успевая на миг задержать острие, чтобы улыбнуться человеку. И она скажет ему, она ему скажет… - Ай!! Тяжелый, невероятно неудобный меч сам собой завалился на бок, чуть не вывернув ей запястье, вынудил подхватить себя второй рукой, вильнул с предполагаемой траектории и тяжело плашмя шлепнул по подставленной ладони монстра. - Поэтому и пожарю, - холодно сообщил он, пробежав пальцами до рукояти и сжав ее поверх кисти Скан. – Потому что ты слабая. Чтобы воевать, нужно быть сильной, Скан. Очень сильной. Она невольно выпустила рукоять, подчинившись его рывку, и запоздало сообразила, что он впервые произнес ее имя. - Скания. Меня мама назвала в честь автомобиля отца.