Не покидай меня

POV Марселин Прошло три дня с той самой ужасной ночи в моей жизни. Все эти три дня я не жила, а существовала, причем на автопилоте. Все мои мысли были о Коммоде, как он себя чувствует, что ощущает, хотелось забрать его боль и страдания себе, чтобы он поскорее поправился. На автопилоте я спала, на автопилоте просыпалась, причем немного жалея об этом, на автопилоте ела, не ощущая ни вкуса, ни запаха еды, ходила в университет, толком ничего не понимая и не осознавая, не общалась с одногруппниками. Все уже всё знали. Кто из новостей, кто от друзей - Марси, я все знаю, - подошла ко мне утром моя подруга Хельга Каннинхейм, - Ты ещё не ездила к Фениксу? Не знаешь, как он? А с его родными ещё пока не общаешься? Я отрицательно качала головой. Расспросов мне тоже не хотелось, но в глубине души я была благодарна за внимание. Кое-как дотерпев до конца занятий, я побежала домой, переоделась, перекусила и поехала в больницу к Коммоду. Возле палаты в больничном коридоре сидела красивая, высокая, темноволосая и зеленоглазая женщина лет 40-45, очень похожая на Коммода, и я сразу поняла, что это его мать, Кэтрин Лагерти. С ней была девочка-подросток с длинными светлыми волосами и карими глазами, Элис, сестра моего парня, и брюнет с зелёными глазами, такими же, как у его матери и брата, молодой человек лет 16, его брат Том. Со слов Коммода я знала, что Тома назвали в честь актёра Тома Хэнкса, который нравился их отцу, а Элис - в честь песни про Элис группы Smokie, которая в молодости нравилась обоим родителям, и под которую они, собственно, и познакомились в свое время в клубе. - Здравствуйте, миссис Лагерти. Привет, ребята, - поздоровалась я с семьёй Феникса. Его брат и сестра приветственно кивнули мне. - Здравствуй, а ты, как я правильно понимаю, Марселин Мюррей? - спросила миссис Лагерти, встав мне на встречу и пожав мне руку, - Приятно познакомиться, мой сын много рассказывал мне о тебе. Спасибо, что ты приехала. - Я не могла иначе, - чуть улыбнулась я, - Как он? - Совсем плохо. Бледный, как простыня, как мне кажется, похудел. Почти не ест. Еле разговаривает. Только вчера утром Феникса перевели из реанимации. Приходили полицейские, брали показания. Надеюсь, этих уродов, что сделали с моим сыном такое, посадят, и надолго, а лучше навсегда, - У миссис Лагерти сорвался голос, на глазах появились слёзы, и она вытащила из сумочки платочек и стала утирать глаза. Я обняла маму Феникса, и у меня было ощущение, что это мой родной человек, а такое нечасто бывает. Я редко чувствую от людей ощущение чего-то родного и близкого, только от тех, с кем мне комфортнее всего. - Можно мне к нему? - спросила я. - Конечно, я думаю, он тебя очень ждёт. - Кэтрин улыбнулась сквозь слезы и пропустила мне в палату. Я вошла. Палата была отдельной, небольшой, но просторной и очень светлой, даже кипенно-белой: белые стены, белые занавески, светлая больничная мебель, белая постель, белые простыни... И бледный Коммод на них. Он и правда похудел. Он лежал под одеялом, на медицинской кровати, специально настроенной под его ранение, чтобы не напрягалась брюшная полость, под капельницей, с закрытыми глазами. Я вначале подумала, что он спит и хотела было выйти, но он открыл глаза и тихо прошептал, немного растягивая слова (следствие наркоза и плохого самочувствия): - Марси? Это ты? Или я сплю? - Да, Коммод, это я. - ответила я, чувствуя, как подступают слезы, но я держалась из последних сил, ведь я не хотела его расстроить. Я проглотила комок боли, застрявший в горле, и улыбнулась. - Я так ждал тебя, хотел тебя увидеть, - шептал он, - Прости, что тебе приходится видеть меня таким. Я погладила его по голове, по лицу. Оно было немного горячим, а губы сухими и потрескавшимися - ему долго нельзя было пить, пока были операция и период реанимации. Так же было у Эйрин, когда ей вырезали аппендицит. Я взяла влажную губку, лежащую на прикроватной тумбочке, и смочила ему губы. Он облизал их и улыбнулся чуть шире. - Ты так говоришь, будто это ты во всем виноват, - грустно усмехнулась я, - скажи, родной, ты запомнил их? Тех козлов, что сделали это с тобой? - Да, я хорошо запоминаю лица. Тот, что был с ножом, похож на актёра Джону Хилла, только может быть чуть похудее и повыше. И он был кудрявый. Ещё был такой хилый парень в очках и каких-то старомодных шмотках, похожий на тридцатилетнего девственника, но как оказалось, не такой уж он и хилый, он неплохо дрался. А третий парень комплекцией и ростом как я, тоже был с ножом, но дрался плохо, я быстро с ним разобрался. Хорошо, что я занимался дзюдо и боксом с 10 до 15 лет. Вот так вот. Возможно, это и помогло мне выжить. Вчера приходили копы, и спрашивали меня о нападении. С моих слов были составлены фотороботы негодяев и разосланы ориентировки по всему городу. Будем надеяться, что их поймают. Ты сильно волновалась, милая? - Очень, я испугалась за тебя, что ты... Ты... - Из моих глаз брызнули слезы, но я быстро стёрла их. - Коммод, не покидай меня. - Я посмотрела на него, взяла его руку в свою и поцеловала его пальцы. Затем я приблизилась и поцеловала его бледные, чуть впалые щеки, затем его блестящие серо-зелёные глаза с длинными, черными ресницами, бросающими тень на щеки, чуть сухие горячие губы. - Я, пока меня не нашли прохожие и не вызвали службы, думал о своей семье и о тебе, и молился, что бы я выжил и не оставил их и тебя одних, - ответил он, целуя меня в ответ. - Ты? Молился? Ты же атеист, Лагерти, - улыбнулась я. - Знаешь, Марси, бывают такие ситуации, когда начинаешь верить в бога, и это одна из таких ситуаций. - Конечно, - согласилась я, - Извини. Как ты себя чувствуешь? - Не очень, если честно. Тошнит немного, живот болит, и спать хочется от лекарств. И еда тяжело дается. Но это мелочи, пройдет, давай не будем об этом. Да, Марси, и знаешь, что? Когда меня ранили, и я лежал на земле, истекая кровью, я осознал, что люблю тебя. Что не хочу тебя покидать. Не хочу, чтобы ты страдала из-за меня. Так что, возможно и ты спасла меня в какой-то степени. - О, Коммод, - тут я уже не сдержала слез, обнимая его голову и целуя лицо, - Я так боялась за тебя, молилась, чтобы ты не... Покинул меня и свою семью. И я тоже тебя люблю. Очень. И я поняла, что не смогу без тебя. Лагерти широко распахнул глаза после моего признания, прошептал мое имя и горячо меня поцеловал, гладя пальцами мои волосы. - Марселин, любимая... Моя маленькая... Не волнуйся за меня, я скоро поправлюсь и мы снова будем вместе. Кстати, ты уже познакомилась с моей семьёй? - Да, твоя мама чудесная женщина, - улыбнулась я. - Ты тоже понравилась моей маме, я рассказывал ей о тебе, показывал наши с тобой фотографии на телефоне. Я смутилась. Коммод заметил это. - Не смущайся, все хорошо. Кстати, Элис понравилась твоя прическа, и она теперь хочет такую же, но мама против, чтобы она отстригала волосы. - Засмеялся он, и тут же схватился за бок. - Феникс, что? Шов? Врача позвать? - Испугалась я. - Нет, все хорошо, уже отпустило. Прости. И кстати, Элис любит ирландские танцы, смотрит много видео о них, и хочет сама ими заниматься. - Моя сестра Эйрин танцует айриш-дэнс, у них в колледже есть своя танцевальная группа. Я могу познакомить наших сестер, Элис сходит на выступление Эйрин и ее ансамбля, и возможно, ее возьмут в группу, если она захочет. - Пообещала я. - Это было бы здорово, милая. Кстати, я заметил, что ты выглядишь очень уставшей, невыспавшейся. Я даже чувствую себя виноватым. - Коммод Феникс Лагерти, хватит говорить, что ты виноват! Виноваты те недоноски, что чуть не убили тебя! А я просто боялась за тебя, за твою жизнь, что потеряю тебя! - Взорвалась я. - Ты права, извини. Я говорю какую-то ерунду. Тебе нужно отдохнуть, выспаться. За меня не беспокойся, как видишь, я жив, я с тобой. Все будет хорошо. Я поправлюсь, и мы будем вместе. Я тебе даже ещё надоем. - Ты не можешь мне надоесть, ведь я люблю тебя, мой Гладиатор. - Улыбнулась я, целуя его снова и снова. - Я тоже очень люблю тебя, мой зеленоглазый ангел. - И он целовал меня в ответ. - Я приеду к тебе завтра, ты не против? - Спросила я. - Конечно, не против, я буду с нетерпением ждать тебя! - Ответил Лагерти. - Тебя, кстати, хорошо здесь кормят? - Не знаю, наверное, я просто ем маленькими глотками, и ещё толком не оценил местную кухню. - Усмехнулся Коммод. - Скоро обход. Но я совершенно не хочу, чтобы ты уходила. - Расстроенно добавил он. - Я обещаю, что навещу тебя завтра. Выздоравливай, мой хороший. Я люблю тебя. - Я поцеловала Коммода на прощание. - И я люблю тебя, Марси. Спасибо, что приехала. Я уже скучаю. - Пока, любимый. - Я поцеловала парня на прощание. - До завтра, любовь моя. - Он взял мою руку и поцеловал, как настоящий джентльмен. Я улыбнулась в ответ, и затем вышла из палаты Коммода. Его семья ещё была в коридоре. - Мы пообщались с врачом Феникса, и тоже уже собираемся домой. Мы на машине. Тебя подвезти? - Спросил Том. - Если вам не трудно. На улице уже темнеет. - Смутилась я. - Конечно не трудно, пойдем. Мы вышли из больницы и пошли на парковку. Машина Тома была серебристым Фольксвагеном 2010 года выпуска, выглядевшая вполне современно, а главное, универсально - никто бы никогда не догадался, что она принадлежала его матери. Когда мы доехали, я поблагодарила семью Лагерти и направилась к дому. Дома я тут же легла спать, и спала беспробудным сном до самого утра. Я никогда в жизни так не уставала. Но Коммод жив, и это самое главное. И ещё он любит меня. А я люблю его. И я должна выспаться, чтобы приехать к нему завтра.