Однострочники-2020. "Праздник к нам приходит"

«С раждиством!» – гласила записка на кухонном столе, придавленная бутылкой с прозрачным содержимым. Рядом стояла миска с… едой. Крупные вытянутые дамплингз (один немного надломлен, внутри просвечивало что-то вроде мягкого сыра и вроде бы – вишни), а сверху горка… сливок? Сэм недоуменно хмыкнул, разглядывая натюрморт. Дин прошаркал мимо него к кофеварке, налил кофе и сделал крупный глоток. – Это что – завтрак в китайском стиле? – спросил его Сэм, – И при чём тут Рождество? Дин открыл один глаз и посмотрел. – Это что? – Вот и я спрашиваю, – начиная раздражаться, сообщил Сэм. – Что это? – Не знаю, – буркнул Дин, сделал второй глоток, отставил кружку и пошаркал обратно. – Посоли и сожги, – посоветовал он уже из коридора. – И сигилы надо обнови-ы-ы-ть – вслед за зевком клацнули зубы. Сэм последовал совету. На завтрак были хлопья на обезжиренном молоке и яичница с беконом. Дин вернулся к обеду – ездил на почту, забирал заказанные перед Новым Годом книги для Сэма. Войдя на кухню, он обнаружил брата за внимательно разглядыванием стоящей на столе кастрюли с красной похлёбкой, от неё шёл пар. Рядом на доске лежали крупно нарезанные ломти странного почти черного хлеба, миска с густыми сливками, очищенные зубчики чеснока. И снова бутылка с прозрачной жидкостью. Правда, теперь в прозрачном плавал красный перечный стручок. Записка «С раждиством!» теперь была к бутылке прислонена. Дин подёргал носом – пахло вкусно. – Решил поэкспериментировать кулинарно? – спросил он. Сэм, не отводя взора от стола, ответил: – Это не я. Оно само. – Оно – это кто? – Не знаю, – задумчиво сказал младший, и вдруг развернулся и быстрым шагом пошёл в библиотеку. Дин вытащил из купленной по пути коробки пиццы кусок и неохотно стал жевать. *** К ужину на столе стояла очередная бутылка – теперь уже не прозрачная, а тёмно-янтарная на просвет, с резким запахом дорогого бренди. И огромная тарелка со стопкой тоненьких, но приличного диаметра панкейков. А так же мисочки с какой-то рыбой, какими-то грибами, неизменными сливками, чем-то вроде жидкого джема из мелких, восхитительно пахнущих ягод. И записка «С раждиством!» Придавленная миской с чёрной икрой. – Ого, – сказал Дин. – Даже сжигать жалко. – А и не надо, – ответил Сэм. – Я там порылся в библиотеке. Это знаешь, что? – М? – Сегодня Рождество у ортодоксальных христиан. – И? – Помнишь, миссис Рязанофф нам про домового рассказывала? Ну, невидимый дух дома, поддерживает порядок, отгоняет беды, плетёт косички жильцам во сне, его ещё переносят из жилья в жильё на венике? – Ну? – А ещё мы у неё метелку взяли, почистить в машине? – Хм… – И забыли отдать. Дин поглядел. – Хочешь сказать, это одержимая метелка? – Нет, это её домовой, видимо, с нами прокатиться решил. Похоже, он нам благодарен за, гм… ритуал с «ёлочкой». Ну, вот решил отдариться, на привычный праздник, так сказать. – Так что, мы зря всё солили и кремировали, что ли? – Ну, – Сэм порозовел. – Я не всё сжёг. Он повернулся и достал из шкафчика две бутылки с прозрачным. Дин расплылся в ухмылке. Потом присмотрелся к брату. – Это что у тебя? – Где? Протянув руку, Дин потрогал на затылке Сэма аккуратно заплетённую косичку. И заржал. *** Ужин был хорош. Просто очешуенно всё, как констатировал Дин. Миску со сливками странного вкуса Сэм поставил у плиты; сказал – так положено. Метёлку решили вернуть хозяйке через недельку. Ну… ужин был хорош просто очешуенно.