Господин Уныние

Екатерина Фёдоровна сидела на посту, когда к ней подошла испуганная Нина Геннадьевна и что-то прошептала ей на ухо. Екатерина Фёдоровна подорвалась с места и быстрыми шагами направилась в сторону уборной. Я услышал лишь фамилию «Каринский», и моё сердце сжалось в маленькую крапинку, пробивая хрупкие рёбра. — Что с Эмилем? — спросил я, цепляясь за хирургичку Екатерины Фёдоровны. — Ничего. Иди в палату, — отшатнулась она от меня. Я решительно пошёл за ней. — Клингер, не мешайся, иди в палату, повторяю в последний раз. — Мне важно знать, Эмиль — мой лучший друг. — Тебе делать нечего? Иди пазлы пособирай. Будет лучше, если ты останешься здесь. — Ладно, — сказал я тихо, но во мне играла буря страха и тревоги. Они скрылись за коридором. Что случилось с Эмилем? Неужели ему стало плохо? А вдруг это что-то серьёзное, угрожающее жизни? Входная дверь из холла для посещений открылась, и молодой мужчина в белом халате пошёл в том же направлении, что и медсёстры. И тут я ужаснулся по-настоящему. Эмиль… Эмиль… Да что же это, чёрт побери? Может быть он упал и сильно ударился головой? Мне так хотелось ослушаться, так хотелось… Через некоторое время из-за угла коридора под руки вывели Эмиля. Его лицо было красным, всё в слезах, уши горели, а рот был прикрыт правой рукой, с которой алыми струями стекала кровь. — Эмиль, что случилось? — взвыл я. Он посмотрел на меня безжизненным взглядом, а потом громко всхлипнул, ничего не сказав в ответ. — Зачем…? Эмиля вывели за дверь, я был в отчаянии. Подбежав к окну, я увидел, как его усаживают в машину с красным крестом, и водитель увозит его с Екатериной Фёдоровной вместе. Я схватился за волосы и упал на пол в тихом крике. В моей голове, казалось, начал сходиться пазл. Он засунул на прогулке в карман не камень, а что-то другое. Я прошмыгнул сквозь открытую дверь в гардероб и отыскал куртку Эмиля, висящую на третьем крючке от двери. Судорожно я начал искать в его карманах то, что он забрал с собой после прогулки. И тут мой палец что-то сильно порезало, и я достал три осколка стекла. Видимо, изначально их было четыре. И четвёртый осколок сейчас у Эмиля. Несколько капель крови упало на мозаичный пол. Я испытал что-то немыслимое. Боль пронзила меня, и губы расплылись в безумной улыбке. Я расхохотался так, как давно не хохотал. Вскоре кровь потекла по кисти, а потом по локтю, а после снова на пол упали алые капли. — Ты что делаешь, Клингер? — закричала Нина Геннадьевна, которая вошла в гардероб с улицы. — Это не то, что Вы подумали! Это куртка Эмиля, у него в кармане было стекло! Я случайно порезался им, пока искал. — И зачем это ты по чужим курткам полез? Ну-ка быстро в процедурку! Она схватила меня за руку, немного испачкавшись кровью, и повела в процедурный кабинет. — Вот ведь делать подросткам нечего! Учиться не хотим, вот и фигню всякую делаем, по больницам разлёживаемся! Дай сюда палец! Она промыла мой палец над раковиной перекисью водорода, а потом наклеила пластырь с медвежатами. — Всё, иди в палату, видеть тебя больше не могу! Отдай мне стекло! Я протянул ей кровавые осколки, которые вскоре были утилизированы. *** Я снова сижу около окна. Но на этот раз я жду Эмиля. Он так меня испугал, что уровень защитной агрессии возрос достаточно сильно. Я представлял, как обниму его, а потом мы серьёзно поговорим. Эмиля нет достаточно долго, и я не понимаю, куда и насколько его увезли. День тянется так медленно, что хочется просто выть. И вот я вижу машину, подъезжающую к приёмному отделению, а потом поворачивающую к нашему. Та самая, в которой сидит он. Дверь открывается, и под руку с Екатериной Фёдоровной оттуда медленно выходит парень с розовыми волосами. Они уже не такие яркие, какими были некоторое время назад. Его руки забинтованы, а глаза красные от слёз. — Эмиль… — шепчу я и выбегаю из палаты к той заветной двери. Щелчок. Я бросаюсь к нему в объятия, прижимаю крепче к себе, и две кристальные слезы падают на его рубашку. — Прости меня… — говорит он. Ну какой тут может быть серьёзный разговор? Эмиль рядом, с ним всё в порядке, а остальное не важно. — Ты где был? — спрашиваю я. — В травмпункте. Мне зашивали… — он посмотрел на свои руки. — Я понял. Екатерина Фёдоровна скрылась в коридоре. — Зачем ты это сделал, Эмиль? — Я больше не мог терпеть. Кажется, мне действительно становится хуже. — Насколько глубоко? — уточнил я. — Это не столь важно. — Нет, это важно. Ты понимаешь, что ты продлеваешь себе время госпитализации? Хотя, может тебе и стоит здесь подольше поваляться. Эмиль задумчиво вздохнул, а я аккуратно прикоснулся к его рукам. — Не больно? — Нет. Я немного погладил пальцами его ладонь. — Константин, — сказал смущённый Эмиль. — Спасибо, что ты рядом. — Взаимно. *** Мы лежали на кроватях друг напротив друга. Я смотрел в его глаза, в которых видел глубокую тоску. Эмиль пытался это скрывать очень долго, но в какой-то момент та самая тоска легко стала читаться в его движениях, словах, взгляде. Я обеспокоен. Мне страшно. Мне горько за него. Но разве я могу что-то сделать, когда он сопротивляется: молчит, лжёт, что всё хорошо, мне и всем остальным. Впервые я встретился не с этим Эмилем, а с другим. Это был парень со звонким смехом, чувством юмора, жаждой к жизни. Сейчас это совершенно другой человек. Эмиля будто в один миг подменили. Теперь он разбит, у него нет надежды, забинтованы руки. И я был таким же. Я знаю, каково быть несчастным настолько, чтобы хотеть покончить с собой. И я знаю, что в такие моменты просто невозможно поверить в исцеление. Но разве он не знает, что жизнь бывает иной? Кому как не ему переживать полярные состояния на протяжении всей жизни? Каждый депрессивный эпизод чередуется либо с интермиссией, либо с подъёмом. Ну разве это не так? — Константин, расскажи мне о своих снах. Я хочу знать, что ты видишь, — прошептал он. Я удивился этому вопросу, но невозможно не признать, что он был приятен мне. — Когда я впервые попал в Аасту, я увидел выжженное поле, а за холмом стоял клоун в чёрно-белом костюме. Это был Кларин. Он немой. Мой отец приказал отрезать ему язык. — Твой отец? — недоверчиво переспросил Эмиль. — Да, мой настоящий отец. Некрос, хозяин Бранна. — Что такое Бранн? — Это ад. Жуткое место. — Ты был там? — Я там родился. Но я не помнил этого, пока Клементина, волчица-целительница, моя подруга, не дала мне настойку, которая показала мне мою прошлую жизнь. Некрос отправил меня в мир людей за то, что мы с моим братом вышли из Бранна. — Разве у тебя есть брат? — Есть. И его зовут Диаваль. — А его ты видел? — Видел лишь маленьким. Но я надеюсь, что однажды встречусь с ним. Сейчас он в Кальте, в одном из нижних миров. — Ты знаешь, я верю тебе. Пусть бы кто что не говорил, но ты не выглядишь как умалишённый. — Мне это очень важно. Я сам порой сомневаюсь, что это не бред. Но я хочу спасти Аасту. Чтобы ни Мун, ни шут, ни Клементина не были в таком положении. Я хочу вернуть цветущие сады, шелест трав, пение эльфов. Ведь в этой разрухе виновен я. Это я ослушался отца, это я вышел из Бранна, и это из-за меня демоны вырвались на свободу. — Не вини себя. Ты ведь был ребёнком, насколько мне известно. А дети не могут нести ответственность за такие вещи. — Я знаю. И, наверное, ты прав. Я оступился, но я и верну утраченное. Только мне нужно время. Эмиль улыбнулся краешком губы и дотронулся до моего плеча. — Ты сможешь. Я ещё не встречал таких людей, как ты. Ты победишь отца и свою болезнь. Мы победим. *** Я проснулся от того, что почувствовал на себе пристальный взгляд кого-то странного. Это было необычное чувство, и я никогда раньше не испытывал подобного. Я открыл глаза и огляделся по сторонам. Чувство слежки не покидало меня. Я встал с матраса, немного потянувшись. В комнате был лишь я один, только гипсовый череп сверлил меня безжизненным взглядом, но это был не он. Это было что-то практически живое. Я резко повернул голову и увидел, как в стене моей комнаты замигал красный огонёк. Я пригляделся и увидел глаз. — Твою ж… — вырвалось из меня. — Что это за чертовщина? Я выбежал из комнаты и захлопнул дверь, пытаясь отдышаться от испуга. — Что-то случилось, Константин? — спросила меня проходящая мимо Клементина. — Гл-глаз… В ст-стене, — прошептал я сдавленным голосом. Клементина громко рассмеялась и схватилась за живот. — Всё в порядке, этими красными глазами напичкан весь замок. Так Чернокнижник может контролировать все свои комнаты. Видеть, угрожает ли замку опасность, — сказала волчица. — Это просто какой-то ужас. За мной следят, даже когда я сплю? — Меры предосторожности. Мы все должны быть начеку, — волчица пожала плечами. — Кстати, нам уже пора на утреннюю молитву. Поторопись. Я переоделся и пошёл за Клементиной к покоям Чернокнижника. Мы успели как раз вовремя. Маг произнёс молитву, и Валентин надел на него новые белые тапочки. После чая из горных трав я отправился в сад, вместе с ним. — Господин, Вы готовы продолжить наше обучение? — спросил меня Чернокнижник. — Да, конечно, Ваше Величество. — Тогда я предлагаю начать с практик осознанности и того, как можно формировать энергетические сферы с помощью концентрации своих внутренних сил. Попробуйте потереть свои руки друг о друга и почувствовать тепло, которое наполняет Ваше тело. Просто представьте себе, как всё это тепло начинает собираться в пальцах, и освободите его. Я потёр ладони и закрыл глаза. В моих руках и вправду появилось тепло. Я направил потоки энергии, появившиеся в моём теле, к пальцам рук, высвобождая наружу их небольшие разряды. Открыв глаза я увидел, что из моих пальцев идёт голубой дымок. — Отлично, Господин! Это большой успех, учитывая то, что Вы используете такие практики впервые. Я должен рассказать Вам о том, чего многие не знают. Порой наших внутренних сил недостаточно для больших энергетических концентраций, поэтому мы должны научиться брать их из резервов. Эти резервы мы создаём сами. В периоды ресурсных состояний нужно проводить время в медитациях и накапливать свои силы в эти резервы. И тогда в бою будет легче применять магию. Просто энергии на это будет гораздо больше. Попробуйте принять удобное положение и представить, как Ваши силы прибывают к Вам. Увидьте купол вокруг себя и накопите эти силы, «положите» их в него. Я сел на реденькую зелёную траву около фонтана и попробовал увидеть купол над собой. Это всё странно… Кто я такой, чтобы быть сильным магом? Я возомнил себя кем-то великим, но это всё детские сказки. На самом деле я слабак, который не добьётся ничего, кроме неудач и разочарований. — Это не детские сказки, Господин, — раздался бас мага надо мной, разрезая тихий шум плещущей воды. — Я совсем забыл, Ваше Величество, что Вы слышите мои мысли… Извините… — Ничего не выходит, не правда ли? — спросил маг. — Ничего, — ответил ему я. — Поверьте в себя и поверьте в магию. — Я всё равно ничего не достигну. Вы просто тратите своё драгоценное время на неудачника. Чернокнижник нахмурился, и его лицо стало грозным и пугающим. — Кажется, так дело не пойдёт. Идёмте за мной, Господин. Я поднялся и последовал за магом, направляющимся обратно в замок. Мы долго плутали по коридорам, освещённым факелами, а потом наконец вышли в огромный зал, в центре которого стоял белый клавесин. — Играйте, — приказал Чернокнижник. — Но как это поможет мне, Ваше Величество? — неуверенно прошептал я. — Делайте, что я говорю Вам. Я сел за инструмент. В жизни я ни разу не видел клавесин, только на картинках в учебниках музыкальной литературы. Он был похож на рояль, только без педалей. Я попытался вспомнить хоть одно произведение, что я разучивал по нотам дома. Но на ум ничего не приходило. Разве что полузабытая «Перекличка птиц» Жана Филиппа Рамо. Я аккуратно провёл пальцем по открытой крышке инструмента, стирая вековую пыль. Ни разу не видел ни одной пылинки в замке мага. Он ведь такой педантичный. В каждом углу чисто, на каждой полке, на каждом этаже. К инструменту не притрагивались уже многие годы… Клавиши пожелтели от времени, но всё равно этот белый клавесин был в прекрасном состоянии. Я посмотрел на Чернокнижника. Маг выглядел напряжённым. Помню этот его тоскливый взгляд, когда он говорил о том, с чем приходится прощаться во имя магии. Так вот сейчас глаза его были наполнены именно той тоской. Он кивнул мне. Я нажал пальцами ре минорный секстаккорд и… О чудо, инструмент не расстроен, звучит просто замечательно. Я глубоко вдохнул воздух в грудь, и мой первый звук прозвучал быстро и практически сразу затих, но эхо разнесло его по всему залу. Я начал играть, полностью забываясь в музыке, в мире нот и звуков. Там, где нет боли и самоуничижения, там, где светит солнце и поют птицы. Рамо был великим композитором, который увлекался орнитологией и считал пение птиц истинным наслаждением. Он называл их «служителями нематериальных сфер». В своих произведениях он мастерски имитировал их голоса, тембр и высоту звучания. Я играл его мелодию, и необыкновенное счастье пронзало меня насквозь. Я чувствовал, как я отдаю свою внутреннюю энергию клавишам, по которым быстро бегали мои пальцы. Я был сосредоточен, а на лице сияла улыбка. Ми-соль-ми-си ми-соль-ми… Я погружался в эту реальность с головой, моё тело пело, и я полностью отдавал себя звучанию. В какой-то момент мне даже удалось настолько забыться, что я начал импровизировать и выстраивать новые конструкции мелодий. Они рождались в моей голове из чего-то забытого и из чего-то абсолютно нового. Окрылённый музыкой, я взлетал в небеса, словно птица, а из моих рук вырастали два огромных крыла. Перед глазами появились красочные картины. Ветвящиеся артерии крон с изумрудными листьями шелестели на ветру. И маленькая пташка жалась к другой, напевая ей песнь любви, зовя за собой. Лететь… Лететь только вперёд, ввысь, к чистому летнему небу. Прозвучали последние трели, которые я завершил чётким глубоким аккордом. За своей спиной я услышал аплодисменты, но это были аплодисменты не только Чернокнижника. Обернувшись, я увидел Клементину, шута, Наамах и Муна. И все они аплодировали мне. — Вы мастерски обходитесь с инструментом. У Вас талант, Господин Константин! — произнёс маг своим приятным басом. — Благодарю, но зачем Вы привели меня сюда? Разве это как-то относится к магии? — Музыка — самая великая магия. Но я хотел лишь, чтобы Вы почувствовали себя способным. Потому что так и есть. — Ты красиво играешь, Константин! Я так заслушалась! Чьё это произведение? — Жана Филиппа Рамо. — Это маг из Фолка? — спросила Наамах. — Да, из нашего мира, — ответил я. — Только он вовсе не маг, а просто композитор. Но гениальный композитор. Глупо это отрицать. — Вы готовы продолжить наш урок? — аккуратно прервал нас маг. — Готов, Ваше Величество. Чернокнижник щёлкнул пальцами, и мы оказались в саду. Я слегка качнулся. Это произошло слишком неожиданно. — А почему Вы, Ваше Величество, не перенесли нас в тот зал, где был клавесин, всего лишь щёлкнув пальцами? — Потому что порой, чтобы что-то понять, нужно приложить усилия и пройти тернистый путь, — сказал маг. — Что насчёт того, чтобы попробовать снова? Представьте купол и «вложите» в него потоки энергии. Я снова сел на траву и увидел его, увидел этот купол. Я поверил в себя и почувствовал, как серебристые нити связываются со сверхъестественным. — Вижу, у Вас отлично выходит, Господин! — У меня получилось! У меня вышло! — выпалил я. — Отличная работа! А теперь попробуйте задуть пламя силой мысли. Используйте энергию из резерва, если собственной пока что не хватает. Маг открыл ладонь, и из неё начал появляться огонь. Языки пламени тянулись вверх и растворялись синим дымом в воздухе. Я представил, как открываю канал резерва и направляю ветер в сторону огня, но от этого он только разгорался ещё сильнее. — Проявите фантазию, задействуйте стихии. Что может победить огонь? Я напряг все свои силы, даже почувствовал небольшое покалываение в области висков, мне так хотелось справиться с этим заданием. Ведь я могу! Иначе почему Чернокнижник так верит в меня? Я вгляделся в огонь и представил, как я сливаюсь с силами природы телом. Я протянул к огню руку, но на мой нос упала еле ощутимая капелька моросящего дождя. Чернокнижник приподнял правую бровь, оглядывая меня. — Вы сумели вызвать дождь? На втором занятии магией? Потрясающе. Конечно, этого дождя не хватит для того, чтобы победить пламя, — он закрыл ладонь пальцами и спрятал руку в карман одежды. — Но это, в любом случае, сильно. — Благодарю, Ваше Величество. — Константин, в жизни каждого уважаемого мага должна пройти инициация. Наблюдая за Вами, я понял, что Вы готовы к этому. Там, — Чернокнижник указал рукой на горизонт, вышитый огромными горами. — Находится пещера из лунного камня. Как только лучи солнца прекращают своё сияние и наступает мрак во власти тусклого лунного света, пещера рассказывает магу о его внутреннем животном с помощью сновидений. Я отправлю с Вами Клементину. Идти не очень долго, до вечера вы управитесь. А после этого мы продолжим обучение и пробудим в Вас Вашего внутреннего зверя. Эта практика очень важна, ведь когда Вы узнаете о своём животном, Вы сможете раскрыть свой безграничный потенциал. — Это честь для меня, — я склонился в глубоком поклоне. — Спасибо. — Дорогу Вам укажут лунные лилии. Идите туда, где их больше. Тогда не ошибётесь. *** Когда я сказал о том, что Чернокнижник отправил нас в лунную пещеру, волчица засуетилась и начала собирать в дорогу небольшой запас еды и много странных маленьких мешочков. — Клементина, зачем они тебе? — спросил я. — О, Константин, ты что? В горах так много целебных трав: арника, зверобой, мать-и-мачеха, которая растёт там круглый год, не только весной, да что уж там, одни лунные лилии чего стоят. Из Лунных лилий делается лекарство от тоски и уныния, из арники — мази от растяжений и ушибов, зверобой исцеляет ожоги. Как я могу упустить такую возможность? — И правда. А лунные лилии мне бы не помешали, так что я буду тебе помогать. — Только несмотря на то, что по дороге их будет большое количество, срывать лилии можно только около самой пещеры, ведь они указывают путь не только нам, но и другим волшебникам. Я кивнул в знак согласия, и мы поспешили покинуть замок. Кларин помахал нам маленькой ручонкой, а Наамах нежно поцеловала Клементину в щёку, проводя когтистой рукой по тонкой изящной талии. Ворота закрылись, а кентавры, охраняющие их, пожелали нам удачной дороги. Дождь, который я вызвал, всё ещё моросил, поэтому было немного зябко, но Клементина предложила мне надеть её шерстяной воротник, и я сразу же согрелся. — Тебе точно не будет холодно без своего меха? — забеспокоился я. — Точно. Я выпила горячего чаю перед дорогой, — ответила волчица. Вскоре мы дошли до узкой тропинки, ведущей прямо в гору, и эта дорога была украшена светящимися голубыми цветами. Я подошёл к одной из лунных лилий и почувствовал свежий нежно-сладкий аромат. Её лепестки были, словно бархат на ощупь. Дорога уходила вверх, она казалась маленькой ниточкой на фоне ущелий и камней. Выше этих гор было лишь само лазурное небо. На вершине виднелись не острые пики, а приятные округлые равнины, похожие издали на огромных вытянувшихся кошек с зелёной шерстью из листьев деревьев. Горы громоздились одна на другой, им не было конца и края, а около них блуждали пушистые облака. Я ощущал мощную мистическую силу. В горах было нечто таинственное и глубокое. Когда раньше я видел лишь краешки горных вершин, это не так сильно насыщало меня. У подножия всё совсем по-другому. Пока в Аасте идёт такая жестокая война, скалы мирно и гордо стоят, впитывая это зло и превращая его во внутренний покой. Мы шли и шли, уже начало темнеть. Я чувствовал, что я теперь ближе к звёздам, ближе к самой Луне. Ящерицы, которые встречались нам по дороге, уже попрятались в трещины, а камни начали остывать. — Мы пришли, — заявила Клементина, когда перед нами распростёрлась пещера из лунного камня. Это место было просто прекрасным: широкое звёздное небо, лунные лилии, светящийся, переливающийся перламутром, грот. — Ты ведь тоже была здесь, Клементина? — спросил я. — Да, но я и так знала, какой у меня внутренний зверь. Я же оборотень из стаи чёрных волков. Но сны мне снились прекрасные. В них я была вместе с Энгом и моими волчатами, — сказала она, несчастно нахмурив брови. — Прости, Клементина, я не хотел тебя расстраивать… — Всё в порядке. Заходи внутрь скорее, я подожду тебя здесь до утра. Я немного нагнулся и пролез в пещеру. Посередине из лунного камня было выточено ложе. Я лёг на него и сразу же закрыл глаза, забываясь в таинственном сне. *** Я очутился в забытом богом месте, посреди хвойного леса. Было темно и довольно-таки тревожно. Я то и дело спотыкался о камни и падал из-за непроглядной черноты ночи. В моих руках были меч господина Армаэля и длинная накидка. Однако, даже если бы меч понадобился мне, я бы не смог им воспользоваться. Как можно сражаться, когда ты совершенно ничего не можешь разглядеть? Я чувствовал дикий голод, усталость, мне было тяжело и тоскливо. Но вдруг что-то резко пронеслось над головой. Я закрыл уши руками. Судя по звуку, это был целый самолёт. Испугавшись до смерти, я принялся бежать, хотя ноги мои заплетались. Накидка вылетела из рук. Почва становилась всё более зыбкой и вязкой, пока в момент я не упал то ли в грязный пруд, то ли в болото. С диким грохотом это существо пролетело надо мной ещё раз и ещё, оно ревело, как будто бы от сильнейшей боли. Я попытался выкарабкаться, но меня лишь сильнее засасывало вглубь. И когда на поверхности осталась лишь моя голова, я приготовился к смерти. Неожиданно это существо перестало метаться из стороны в сторону и приземлилось около болота. Во мраке ночи мне удалось немного разглядеть его. Это был чёрный дракон. Его могучие крылья были расправлены, а на них остриями блестело множество опасных шипов. Зверский оскал ввергал меня в дикий ужас, но потом… Этими же зубами дракон взял меня за воротник и без труда вытянул из болота. Я упал на землю, моё сердце бешено колотилось. Казалось, сейчас оно просто взорвётся. Я закрыл глаза в ожидании расправы, но вместо этого дракон замурчал, будто огромный пушистый кот. Открыв глаза и приглядевшись, я заметил у него на лапе кровоточащую рану. — Да ты ранен, дружок, — с сочувствием прошептал я. — Стой здесь, никуда не уходи. И огромный крылатый ящер будто бы понял мои слова. Разыскав накидку, которая была единственным чистым элементом одежды, я начал накладывать давящую повязку. Через каждые два оборота я перекручивая её на месте раны, чтобы создать давление на неё и остановить кровь. Дракон терпеливо ждал, периодически издавая грозное рычание. Но мне больше не было страшно. Я осознал, что нахожусь во сне, и моё внутреннее животное — это он. *** Я очнулся в лунной пещере ранним утром. Протерев сонные глаза, я встал и принялся искать Клементину, чтобы поскорее рассказать ей о своём сне. Подумать только! Мой внутренний зверь — чёрный дракон. Клементина собирала горные травы неподалёку. Я крикнул ей: «Доброе утро!». Волчица посмотрела в мою сторону и направилась ко мне. — Доброе утро, Константин! Не томи, рассказывай, что ты увидел. — сказала она. — Я видел чёрного дракона. Он был ранен, а я смог ему помочь. — Это очень хороший знак! Когда волшебникам снится то, что они помогают своему животному, это означает, что они готовы изменить нечто плохое в своей жизни. — Я и правда чувствую себя намного лучше, чем раньше. И это в том числе благодаря вам всем. Вы поверили в меня, я стал чувствовать себя нужным. — Не сомневайся в этом впредь. Ты стал мне хорошим другом! — Правда? Это лучшие слова, которые мне доводилось слышать. Волчица сверкнула глазами и завиляла пушистым хвостом. — Идём же, нам пора в замок. Думаю, Чернокнижник сильно обрадуется твоему сну. *** С горы было спускаться гораздо легче, чем карабкаться наверх. Мы шли под шатрами хвойных деревьев, куда солнечный свет почти не попадал. Я впитывал приятную прохладу, дышал всем своим телом легко и спокойно. Мы остановились под одной из сосен и достали из дорожной сумки провизию на перекус. Мы с Клементиной долго хрустели яблоками, она рассказывала мне о том периоде, который она провела в замке во время учёбы у Чернокнижника. Маг сразу увидел в ней её целительские силы, поэтому особый упор делал на развитие эмпатии, учил травничеству, колдовству. Клементина стала самой сильной целительницей в Мидтене, а может быть и во всей Аасте. — Обычно я много времени провожу в лесу, в хижину возвращаюсь лишь на ночь. Я люблю природу, люблю разговаривать с травами, прежде чем сорвать их для снадобий. Вообще, когда приходишь в лес на сбор трав, нужно отдать ему что-то взамен. Обычно я повязываю красивые ленточки на ветки, этот небольшой дар окупает мои визиты. Хотя иногда я ничего не собираю, а просто провожу это время в медитациях, общаюсь с бором. Также я часто бываю в деревне эльфов, нередко меня зовут и они сами, когда кто-нибудь из эльфов чувствует недомогание. Из деревни я не выхожу с пустыми руками, ведь жители щедро благодарят меня вкусной выпечкой и фруктами. — Звучит прекрасно. Знаешь, Клементина, мне приятно общаться с тобой. Ты очень добра ко всем. Если такой эмпатии научил тебя Чернокнижник своими практиками, то я готов поклоняться ему, словно божеству. Наш разговор прервал шорох заросших кустов. Это был тревожный шорох. — Я схожу проверю, — сказала волчица. — Жди здесь. Вскоре к шороху прибавился ещё и грубый хруст веток. Мне это совсем не нравилось. — Константин! Беги! — вскрикнула она. — Беги отсюда скорее! Я вскочил с места, но вопреки её словам, подбежал к кусту. Из него выглянула свиная голова, издающая горький смрад! Я схватил Клементину за руку и побежал, что было силы! Все травы, которые она насобирала, остались далеко позади. В отличие от этого демона, бегущего за нами. В процессе погони я споткнулся, и мы с волчицей кубарем покатились с горы. — Вам от нас не скрыться! — рявкнул бес. От нас? Их что там целая куча? Кое-как я встал на ноги и помог Клементине. Из-за этого падения мы потеряли драгоценное время, бес уже наступал нам на пятки. Я стиснул зубы и вдруг заметил, что нам навстречу бегут такие же отродья Бранна! По инерции я влетел в них со всей дури, сшибая с ног всё на своём пути. Мы окружены! Это конец! Их штук восемь, если не больше. — Грязные твари! — зарычала Клементина, превращаясь в волка и кидаясь на них с грозным оскалом. — Мелкая шавка! — зарычал демон, отбиваясь от повисшей на его руке волчицы. На секунду мне показалось, что я перестал испытывать страх, только гнев, который обрушился на меня с головой. — Гнилые вонючие свиньи, убирайтесь прочь отсюда! — закричал я, бросившись в бой. Я слабак. Но даже слабаки бывают сильными, когда на кону стоит их жизнь и жизнь их близких. Сейчас самое время! Самое время использовать резерв! — Константин! — взвизгнула волчица, падая на землю. Её лапа была окровавлена. Она заскулила от боли, а вокруг неё всё сильнее растекалась алая лужа. — Вы поплатитесь за неё! — закричал я грудным голосом, который вознёсся к самим небесам, надвигая грозовые тучи. И тут же в одного из свиней попал сильнейший разряд молнии, оставляя от него лишь обгоревший зловонный труп. Начался проливной дождь. — Горите вы все в аду! — раздалось эхо моего дикого рёва. Ещё одна молния ударила по земле, но промахнулась. Бесы замолкли и принялись убегать, но впереди я увидел чёрный силуэт мужчины в антрацитовом плаще. Он вытянул вперёд руку, сверху прозвучал оглушительный гром от предыдущего разряда, и молния прилетела чётко в цель, следуя по направлению руки мужчины. Два беса обратились в пепел. Это был Чернокнижник. Он пришёл к нам на помощь. Демоны захрюкали, захлёбываясь от потоков ливня. Последний разряд молнии ударил по группе беглецов, и они упали на землю мёртвые. — Клементина! Как ты? — бросился я к ней. Она уже обрела людской облик, но всё ещё продолжала жалобно скулить. На её руке было чёрное пятно, которое расползалось от места укуса. Я взял её на руки, и голова волчицы бессильно повисла над землёй. — Скорее, господин Константин! Нам срочно нужно в замок. Это скверна, она будет расползаться, пока мы не изгоним её. *** Клементина лежала на кровати в бессознательном состоянии. Вокруг неё собрались все мы: Наамах, Мун, Кларин, Валентин и Чернокнижник. — Как ты посмел допустить это, наглый маленький урод? — закричала на меня Наамах, которая ни на секунду не отходила от постели. — Зачем ты заставил её драться? Лучше бы тебе отгрызли ногу, чем случилось бы то, что ты натворил! — Наамах, — перебил её Чернокнижник. — Не вмешивайтесь туда, где Вы не были. Константин храбро сражался за неё, используя силы стихий. — Простите, Ваше Величество. Я погорячилась. Но что теперь мы будем делать? — виновато произнесла она. — Мы должны спуститься в Нижний Мидтен. В моём прошлом доме растут звёздные астры, они могут исцелить эту скверну, — сказал Мун. — Я пойду с Муном, — заявил я. — Я виноват в этом, я это и исправлю. — Наамах, Вы ведь умете создавать пламенный цикл? — спросил её Чернокнижник. — Да, Ваше Величество. — Тогда Вы пойдёте с ними. Медлить нельзя. С помощью цикла удастся сэкономить время, но отправитесь вы рано утром, сейчас уже слишком темно и опасно. Встретить бесов ночью — не самый лучший исход событий, — сказал маг. — Идите, вам нужно выспаться, чтобы завтра с новыми силами дойти до цели. Я ещё раз посмотрел на Клементину. Она ворочалась и громко сопела. Мышцы лица сжимали устрашающие спазмы, губы посинели и покрылись сухой корочкой, вздулись поверхностные вены руки. Они стали, словно чёрные верёвки, перекрученные и страшные. Я пошёл в свою комнату, но мысли о болезни волчицы меня сильно тяготили. Она не пришла в сознание, скверна потихоньку её поедает. Но все мы будем бороться за её жизнь, мы не дадим ей погибнуть! Я дошёл до комнаты и открыл дверь. Но увидел я не то, что ожидал. Покои были увешаны чёрными простынями, посреди стояла большая кровать. На зеркалах также висели простыни. В комнату давно никто не заходил. Это можно было понять по пыли и паутине. Маг не допустил бы грязи в замке, но в этих тёмных покоях даже окна покрылись сероватым налётом. Что это?.. Я перепутал этажи или моя комната так изменилась, превратилась в такое тоскливое место? Я вошёл внуть, оглядываясь по сторонам. Проверяя, мои ли это покои, превратившиеся в таинственное, одинокое и грязное пространство. — Покиньте это место, — сказал Чернокнижник, появившийся за моей спиной. — Извините, Ваше Величество, я, вероятно, перепутал этажи, — произнёс я испуганно. — Никогда больше не заходите в эту комнату, пожалуйста. Я провожу Вас до Ваших покоев, — грозно сказал маг. *** — Доброе утро, просыпаемся, идём чистить зубы! — послышался уже знакомый и такой надоедливый голос ночной медсестры. Я скинул с себя одеяло и сел на кровати с недовольным лицом. Эмиль ворочался на соседней койке и потирал сонные глаза. — Доброе утро, — сказал я ему. — Сегодня банный день, разве такое утро может быть добрым? — А что в этом плохого? — переспросил я. — Мы будем убираться в палатах: протирать пыль, мыть полы, приводить в порядок тумбочки. Бесит. У меня нет на это сил. — Понимаю. Звучит и правда не совсем привлекательно. — Так, встаём все! Записываемся в очередь на душевые кабины! — Чёрт. Ещё и в очереди стоять? — проворчал я. — Теперь ты меня понимаешь? — спросил Эмиль. — Мда… Вскоре на работу пришли воспитательницы и распределили, кто будет мыть полы, а кто будет протирать пыль. И по закону подлости мыть полы назначили меня. Мне дали страшную тряпку и жёлтые латексные перчатки. Побыстрее бы закончилось это утро.