My demons

Первым делом я схватила бутылку воды, лежавшую теперь на кровати. Холодная, будто только-только вынутая из морозилки, она заставила меня освежиться, хоть немного прояснить голову. Мысли в ней походили на сонных мух, они то и дело сталкивались лбами, забывая, в какую сторону двигались. Сердце продолжало стучать отчаянно громко, оно будто бы готовилось покинуть мою грудь, бросить здесь в одиночестве… Нет, не надо. Не хочу оставаться здесь, наедине с этим уродом, с тварью, готовой в любое мгновение отгрызть мне палец. И зачем приводить себя в порядок к ужину? Нарядиться, только подумать, оно считает, что я должна нарядиться. Бред. Может, стоит радоваться хотя бы тому, что я – приглашённый к ужину гость, а не главное его блюдо? Сложно в такой ситуации сохранять оптимизм и искать во всем плюсы. Половицы скрипнули внизу, там, где расположилась наша уютная голубая кухня, а я медленно прошлась к шкафу. Ладно, хорошо, сделаю так, как тварь хочет. Не то, чтобы я была такой же модницей, как тетя Йен, но нарядов у меня хватало на все случаи жизни. Пожалуй, даже для королевского ужина найдется платье, отец не проявлял ко мне любви, но денег не жалел, все вокруг должны были видеть, что семья его живет в полном достатке. Я вспомнила о нем, и что-то в моей душе тихо засмеялось. «Все повторяется», – шепнуло нечто из глубины. Треск снова заставил меня подпрыгнуть на месте, кто-то неаккуратно открыл духовой шкаф, и оставленная в нем тарелка съехала вниз с диким криком. Видимо, Эредин старается уверить меня в том, что не подглядывает. Последний раз ноги я брила дней пять назад, и сейчас этот факт скорее радовал, чем стыдил меня. Чёрное платье, доходящее до середины колена, длинные непрозрачные рукава, высокий ворот... Это платье мама купила мне когда-то давно, в школьной сценке я играла чопорную учительницу, единственным украшением которой была уродливая брошка с божьей коровкой. Может, в этот раз надеть серебряный крест на шею? Вряд ли тварь испугается, но попробовать можно. Ткань приятно прилегала к телу, но не сковывала движения, не обтягивала, я чувствовала удовлетворение. Приятно было снять грязную одежду, ещё приятнее было бы принять душ, но вряд ли Эредин будет ждать меня так долго. Желая выслужиться, тем самым сохранив себе жизнь и свободу, я замазала консиллером синяки под глазами, прошлась тушью по коротким, но густым ресничкам, подвела внутреннее веко белым карандашом. Так я меньше походила на призрак, которым вскоре рискую стать. – Спускайся, – мягко прошелестело существо, оно будто наклонилось к моему уху, холодными губами задело мочку. Черт. Обернувшись, я ожидаемо никого не увидела, лишь занавески танцевали на слабом летнем ветру. Стиснув зубы покрепче, я захлопнула скрипучее пластиковое окно, решив, что лучше умру от духоты, чем от очередного испуга. Значит, уже пора спускаться, время истекло. Когда дверь открыта, когда свобода маячит здесь рядом, точно несмываемое пятно на любимом коврике – оно течет слишком быстро. Казалось, будто я иду не на ужин, а на эшафот, будто прощаюсь с жизнью, готовлюсь навсегда покинуть этот бренный мир, не оставив о себе ни единого хорошего воспоминания. «Прощайте», – поддавшись порыву, сказала я неизвестно кому. – Прекрасно выглядишь, Зираэль, – существо осмотрело меня сверху вниз, оно будто провело рентген и сканирование одновременно, удивительное сочетание. – Современные девушки наряжаются не так, как я привык, но... Мир меняется, люди в нем меняются. Не хочу по-старчески бурчать о том, как скучаю по пышным юбкам на стройных бедрах. – А ты? Ты сам меняешься? – спросила я, игнорируя высказывание о бедрах прелестниц прошлого века. – А я – вечен, – улыбнулась тварь, и на мгновение в его ухмылке мне привиделось что-то печальное, будто существо само не было радо этому факту. – Ну же, присаживайся, будь моей гостьей, – протянул Эредин, отодвигая стул, будто настоящий джентльмен. – Как давно мне не доводилось ужинать с прекрасной дамой. Он же... Он ведь не думает, будто это свидание? Не расценивает это, как романтический ужин, правда? Если тварь действительно когда-то была живой, это было давно, в те времена готовила женщина, а мужчина – ел и хвалил, в лучшем случае – относил посуду к раковине. Сейчас Эредин меня угощает, он подает на стол, он за мною ухаживает… Да и, к тому же, он ведь совсем недавно говорил о том, что ищет друзей, что хочет стать мне приятелем. Друзья не ходят на свидания друг с другом. – Девушки долгое время избегали этого места, – обронил призрак, и я опустилась на барный стул, так любезно предоставленный мне. – Почему? – Много причин, – говорил призрак тихо, приходилось напрягать слух. – Говорят, над этой долиной обитает смерть. – Она построила здесь дом, – ответила я, сама не зная, почему. – И сейчас пригласила меня на дружеский ужин. – Нет, – тварь улыбнулась, в ее кошачьих глазах не было злости, скорее… Гордость? – Это всего лишь я. Но мне ужасно приятна твоя лесть, Ласточка. Холодок пробежал по моей коже, будто кто-то поцеловал шею прямо под слоем ткани, туда, где заканчивается последний шейный позвонок. Холод – это хорошо, холод лучше жары. Во всяком случае, в этом мне приходилось убеждать себя изо дня в день. Жить рядом с подобным существом – холодно, а когда становится холодно – можно одеться. Но вот что делать там, где безумно жарко? Только плавиться, растекаться по полу лужицей воды и усыхать. Я смотрела на тварь во все глаза, чувствуя, как растет напряжение между нами. Должно быть, со стороны я действительно казалась сумасшедшей. Если Йен после возвращения отправит меня в лечебницу, я даже не смогу до конца жизни винить ее в этом. Если бы две Цири встретились, я, но из прошлого, и я сейчас, о, уверена, прошлая версия меня после пары минут разговора набирала бы на телефоне 911. – Насколько ты голодна? – будто издеваясь, спросил Эредин. – Так, будто не ела целый день, – ответила я в той же манере. Тварь рассмеялась, его веселило мое страдание. Призрак поднялся с места, достал из голубенького шкафа тарелку и принялся наполнять ее молодой кукурузой, припущенной на сковородке. Я не… Я не уверена, что люди, жившие пятьдесят или сто лет назад, рожденные во времена голода и лишений, срывали молодые плоды хоть чего-либо. Это – блажь, позволенная тем, кто в еде не ограничен, только богачи могут позволить себе не дать овощу набрать максимальную массу. Откуда же существо переняло подобную привычку? Если честно, я вообще не могла понять, где тварь взяла кукурузу. Как и жаренное на нашем мини-гриле мясо. В глубине души я страшно боялась узнать правду о его происхождении, но снаружи я хотела есть. Слишком сильно. Плоть побеждала разум, и пугающие мысли отходили на задний план, слюни заполняли мой рот. Мясо пахло горчично-медовым соусом, моим любимым. Я хотела есть, и живот мой тихо урчал, предвкушая угощение, умоляя поскорее позволить ему поесть. Существо хорошо это понимало. Эредин медлил, он двигался плавно и осторожно, он дразнил меня все сильнее и сильнее. «Смотри, жди, понимай, что ты ничего не можешь сделать, что единственное, что тебе остается – терпеть, Ласточка», – читала я в его взгляде. – А ты? – спросила я, когда тварь поставила на стол всего одну тарелку, передо мною. – Ты не голоден? – Голоден, но я таким не питаюсь, милая, – зубасто улыбнулась тварь. Ответа у меня не нашлось, я отвернулась, опустила взгляд к аппетитно разложенной на блюде еде. Не знаю, чем именно оно питалось, не знаю и не хочу знать. Эредин смотрел за тем, как я накалываю кусочки кукурузы на вилку и подношу ко рту, как я пережевываю пищу и глотаю ее, запиваю холодной водой. Его взгляд можно было ощутить кожей, и чувствовалось так, будто кто-то водит по моему телу ножом. Стоит чуть-чуть надавить, применить больше силы, и алая кровь окрасит мою кожу. – Как тебе наш город? – спросил он, будто не мучил меня все это время, будто я и Эредин – давние друзья. – Тебя долго не было. Понравилось гулять по брусчатке? – Город очень… Старый, – ответила я, тщетно пытаясь откопать в своем скудном словарном запасе более подходящее прилагательное. – Я раньше думала, что в таких уже никто не живет, что их оставили для туристов. – Туристов, – повторило существо. – Когда-то здесь планировал проезжать туристический автобус, – будто пытаясь поддержать беседу, говорила тварь. Она смотрела на меня своими кошачьими глазами, жадно ловя каждую эмоцию. – Прямо мимо этого дома. Представляешь, как тебе повезло? – спросило существо, и голос его стал удивительно серьёзным. – Жить в таком интересном, богатом историями месте не каждому позволено. И не каждому захочется поменяться со мною местами. Я продолжала жевать, не отвечая Эредину, не попадаясь на провокацию. Овощи в чесночном масле и удивительно мягкое мясо, напоминающее свинину... Тварь очень вкусно готовит. Где она научилась всему? Наверное, Эредин просматривает кулинарные журналы и книжки, завезенные нами и предыдущими жильцами, берет оттуда что-то новое. «Наверняка, он и в дневнике моем нашел какие-нибудь упоминания о любимых сочетаниях», – подумала я, и тревога снова захватила сознание. – К слову, я не каждому позволял здесь… Жить, – ухмылка на лице Эредина заставила меня заерзать на стуле. Он убил кого-то, ведь верно? – А что здесь интересного? – спросила я, но тут же опомнилась. – Ну, кроме тебя. – Здесь произошло кое-что особенное, Ласточка, – ответило существо. – Я когда-нибудь и тебе расскажу. Люди ведь любят послушать леденящие душу истории. – Ты уже рассказал мне. Ну, ту историю про убийство в овраге, – ответила я, понимая, о каких туристических маршрутах идет речь. Да, Йен какое-то время работала в туризме, я помню этот период. Мне едва-едва исполнилось шесть, а тетя ненавидела свою работу так громко, что даже ребенку пришлось научиться разбираться во всех этих терминах. Она очень много говорила о том, что совершенно не понимает, почему так много народу хочет кататься по стране, рассматривая дома, в которых жили маньяки, посещая полицейские участки и музеи, созданные в домах убийц. – Эта история произошла в этом самом доме, в этих стенах, – говорил Эредин, не отпуская улыбку. – Там, где теперь живешь ты. – Почему не сейчас? Почему ты не расскажешь об этом сейчас? – причитала я, чувствуя, что сердце снова бьется чуть быстрее. – Эта история не к обеду. – Но мы ведь завтракаем, – ответила я, намекая, что это – первый мой приём пищи за день. По выражению лица существа я поняла, что продолжать шутить не стоит. Когда я закончила с предложенным "обедом", Эредин не предложил мне добавки, хотя должен был догадываться о том, что я не отвечу отказом. Голод мой притупился, но не исчез безвозвратно. Я прикусила губу, промолчав, решив не наглеть и не искушать судьбу. Как взрослая девочка, правда? Когда существо поднялось с места, я сделала вид, будто не понимаю, к чему оно клонит. – Пойдём? – спросила тварь, когда я отвела взгляд. Нет. Я не смогла ответить прямо, мурашки пробежали по спине, щекоча побледневшую кожу. Я не хочу никуда идти. Даже в моей комнате уже не безопасно, даже там я могу оказаться взаперти во власти истинного хозяина этого дома, без каких-либо средств защиты. Этот дом, дом, не ставший музеем, превратился в одну маленькую тюремную камеру для единственного заключенного. Тарелка, опустошённая мною всего пару минут назад, поднялась в воздух, она на мгновение застыла перед моим лицом, и испуганное отражение заглянуло в мои зеленые очи… После несчастное блюдо и мое отражение в нем врезались в стену, за долю секунды разогнавшись до невероятной скорости. Ба-а-а-а-м! Треск, нарушивший гробовое молчание, заставил пол содрогнуться под ногами. Резко и неожиданно, а я ненавидела резкие движения все сильнее и сильнее, они будили в глубине моей души первобытный страх загнанного в угол животного. Я успела инстинктивно прикрыть лицо, и осколок фарфора попал в мою руку, оставив скользящий след в виде кривой царапины. Оно меня убьет, оно уничтожит меня так или иначе. От меня останется только дрожащая, испуганная тень. «Беги», – кричало сознание, но я хорошо понимала, что от твари не спрятаться. Пальцы мои дрожали, дыхание вновь сбилось, и холодные капельки пота уже начали выступать на лбу. Вскрикнув, я вскочила с барного стула, и тот с грохотом прокатился по полу. Тварь не смеялась своим надменным злым смехом, Эредин смотрел на меня строго, как учитель на шкодливого ученика. «Возьми себя в руки», – читалось в этих узких зрачках, в презрительном взоре. Оно... Оно перестраивало меня, ломало и собирало заново, так, как само хотело, выкидывая ненужные куски и пришивая чужие привычки. Этому стоило радоваться, ведь так? Если оно тратило силы на мое перевоспитание, значит, не собирается убивать так быстро? Существо повернулось спиной ко мне и двинулось в сторону гостиной, а я, прикусив губу, пошла следом, едва спало оцепенение. – Неужели тебе так сложно просто слушаться меня? – шикнула тварь через плечо, сейчас она звучала обиженно. – Я думала... Что мы с тобой друзья, – я пыталась оправдаться, прекрасно понимая, что не могу сказать, что не доверяю надменной призрачной мрази. – А друзья не командуют друг другом. – Да, да, – раздраженно ответил Эредин, он будто жаждал забыть о том, что когда-то брякнул что-то подобное. – Всё верно. Но даже друзья не бывают равноправными партнерами, Зираэль. Зираэль. Меня в очередной раз передернуло от сочетания звуков, что теперь казались мне смутно знакомыми, отдающими пыльным запахом детства, проведенного под кроватью. Это не моё имя. Он зовёт меня чужим именем, он издевается... От волнения, от накатившей на меня злости, кровь застучала в висках еще громче, будто кто-то бил в барабаны. Сердце гоняло её по венам все быстрее и быстрее, а я тщетно старалась успокоить себя же, считая до десяти в обратном порядке. Мне страшно, мне очень страшно оставаться здесь наедине с ним. Мои пальцы мелко дрожали, а на лице, должно быть, отразилась невыносимая мука, сдерживать слезы становилось все тяжелее. Должно быть, у меня нервное истощение, вчерашняя сцена, все эти переживания… Рано или поздно я просто тресну, даже если никто не станет швырять меня в стену. Эредин ухмыльнулся, и в его странной улыбке уже не было прежнего торжества. Мы застыли посреди гостиной, будто тварь забыла, куда шла. Существо опустило руки на мои плечи, сократив расстояние между нами в один только шаг. Оно умело двигаться быстро, быстрее любого другого хищника. – Я переборщил? – спросило существо шипяще-тихо, и вопрос этот застал меня врасплох. – Мне... Мне, кажется, нехорошо. Конечно же, ведь весь этот стресс не идёт организму на пользу. Об этом тёте Йен говорили врачи, когда она подписывала бумаги об оформлении опекунства. Еще до Эредина мне пришлось пережить некоторое дерьмо, а уж теперь… Коллегия психологов и психиатров, представитель организации, занимающийся правами детей, целая комната госслужащих разного пошива, все рассказывали Йеннифэр о том, какая тернистая дорога разворачивается перед нею. Я присутствовала там же, но меня будто никто не видел, обо мне говорили так, будто меня и не было рядом с ними. «У девочки могут быть проблемы с психикой, этот эпизод скажется на ней в будущем, а ваша цель – минимизировать последствия», – говорила женщина в узких учительских очках. А в чем же была моя цель? Выжить? Просто выжить, несмотря на все препятствия? Я попыталась улыбнуться, но не вышло, губы не слушались, они онемели. Эредин мягко усадил меня на диван, а сам опустился рядом, отпустив мои некрасивые, слишком широкие плечи. Пуфик не прогнулся под его весом, будто тварь вмиг стала бестелесной, будто существо обернулось дымом погребального костра. – Тебе просто нужно немного расслабиться, вот и все, – чуть раздражённо заметило оно. – Не стоит так переживать. Расслабиться. Пожалуй, это – последнее, что мне сейчас нужно. Когда ожидаешь подвоха, когда готовишься к худшему – легче принять удар, легче выстоять. Но все же... Может, хоть сейчас оно ко мне прислушается? Эредин, очевидно, оттаял после нашего недавнего обеда, и в мыслях его стало чуть меньше негатива. – Как я могу расслабиться, зная, что ты в любой момент можешь... – Могу что? – перебило меня существо. Зрачки его сузились ещё сильнее, чёрные, бездонные, свет умирал в них. Может, и я так умру? Закусив губу, я смотрела в эти глаза, холодные и злые, пыталась понять, что хочу сказать, что – могу. С этой тварью никогда так просто не поймёшь, чем она ответит в следующее мгновение, хочет откровенности или лести, готова напасть или просто пугает, просто развлекается, видя отчаяние живого существа. – Могу убить тебя? – спросил Эредин, не дождавшись пояснений. Его острые зубы блеснули в полумраке комнаты. – Ты этого боишься? – Или... – я мотнула головой. – Или сделать со мной что похуже. Высказав это, я инстинктивно закрыла глаза, будто ждала удара, которого не последовало. Минута тишины, тянувшаяся после моих слов, казалась нерушимой, вечной… А после существо засмеялось. Звук его голоса показался мне удивительно тонким, неземным. Казалось, будто рядом со мной треснула разом сотня стеклянных стаканов, будто кто-то врубил на полную мощность бормашину у зубного врача, и та тонко кричала, распугивая всех детишек в округе. Эредин пугал меня до трясучки, и смех его будто приходил в наш мир из другого измерения, населенного такими же злобными тварями, как само существо. Даже под тёплым чёрным платьем с длинным воротом мне теперь было холодно. Я ненавидела его, ненавидела эту штуку всем сердцем, а тварь смеялась надо мною. Эредин утер не выступившие на глазах слезы, он сделал это лишь для меня, своего единственного зрителя. Тварь, сидевшая рядом, наклонилась к самому моему уху, краешек его губ задел мою мочку, но я заставила себя промолчать, остаться на месте. – Я старомоден, мы как-то уже обсуждали это, Зираэль. Чтобы я сделал с тобой то, что ты называешь «чем-то худшим, чем смерть», мы должны сначала пожениться. Так что, мы еще успеем с этим разобраться, – усмехнулась тварь. Ох, черт... Пожениться. Картина эта живо предстала перед моим воображением. Белое платье на моем трупе, черный пиджак – на его скелете… В лучших традициях туссентских хоррор-фильмов. Помню, когда я была совсем еще маленькой, очень популярна была сага о вампире Детлаффе и девушке, что никак не могла смириться с тем, что она ему не пара. Клянусь, я бы ответила ему что-то, я бы ударила тварь по ее призрачной щеке, рискуя тут же расстаться с жизнью, если бы не внезапный стук в дверь. Бом-бом-бом, будто где-то раздался грохот топора. Эредин, секунду назад сидевший со мною рядом, испарился, оставив после себя лишь воспоминание в моей голове. Это… Это – так странно. Я ещё некоторое время сидела там, смотрела на пустое место подле себя, пыталась понять услышанное ранее. Меня била мелкая дрожь, и присутствие потустороннего все еще ощущалось в воздухе. Скрывшееся во мраке существо... Занервничало? Да, определённо. Эредин пропал так стремительно и так быстро, что я едва успела понять, что произошло. В нашей неравной паре бояться всегда должна была я, а Эредин – он должен был пугать, а не прятаться. Я не смогла улыбнуться, потому что факт этот меня не обрадовал. Несмотря на то, что тварь казалась мне гнусной и злобной, существо, пугающее Эредина – должно быть еще опаснее. Расстояние от дивана до двери преодолеть не сложно, сложно было заставить себя встать с места и идти на негнущихся ногах. – Привет, – подал голос мой вечерний посетитель. Геральт. В неизменной фланелевой рубашке, цвет которой теперь был темно-синим, в старых джинсах и убранных на лоб солнцезащитных очках он держал руки в карманах. Наш симпатичный, но слишком старый для меня сосед топтался на крыльце. Когда я распахнула скрипучую дверь, он пытался заглянуть в небольшие окошки по обе стороны крыльца, спрятанного за олеандрами. Тяжело было скрыть нервную дрожь, но я изо всех сил старалась не показывать волнения. – Привет, – ответила я бесцветно, на самом-то деле радуясь тому, что, наконец, появился хоть кто-то живой, из плоти и крови, и я больше не нахожусь наедине с призраком. – За сахаром? – Твоя тётя сказала, что не может тебе дозвониться, телефон выключен, – ответил он с укором. – Попросила зайти проведать. – И ты сразу же пришел, – отозвалась я, выгибая бровь. Я вовсе не хотела его обидеть. – Ага. Я – хороший сосед, – усмехнувшись, ответил он. – Так что там с твоим телефоном? – О, да, – спохватилась я, на ходу придумывая оправдание. – Телефон сел, и я забыла, где он лежит... А ведь не позвонить, – нервно улыбнулась я, пожимая плечами. - Я найду его. И позвоню ей, да. Да, так и сделаю. –Ну, что же… Ладно, – ответил Геральт, окинув меня скептически взглядом. – Ты не против сделать сэлфи? На случай, если твоей тёте необходимы будут доказательства моего визита и твоей сохранности. – Не против, – ответила я, понимая, как ему важно выслужиться перед Йен. Все ее любовники вели себя так, не было ни единого исключения. Йеннифэр умела пленить, она будто… Заколдовывала их, зачаровывала. Новенький телефон Геральта не издавал щелкающих звуков, пока сосед нажимал на нужную кнопку, делая снимок. Геральт не улыбался, я же давила улыбку изо всех сил, стараясь ради Йеннифэр. Надеюсь, она оценит. Мне действительно нужно позвонить ей как можно скорее, я не знаю, как долго выдержу этого соседства здесь... В одиночестве. – Йен просила передать, что будет завтра, – говорил Геральт, а я и без того хорошо помнила, когда возвращается моя милая тетя. А тварь наверняка уже ждет меня дома, по ту сторону запертой сейчас двери. Смотрит, как я общаюсь с соседом, потирает свои холодные когтистые ладошки и думает о том, сколько тарелок еще предстоит разбить. Мне нужно как можно скорее вновь встретиться с тем чудиком из библиотеки и узнать у него, как вызволить отсюда эту тварь.