My demons

Йен звонила долго, настойчиво, она не собиралась сдаваться. Странно это. Обычно она поступала как самая настоящая бизнес-леди, давала три гудка, а дальше клала трубку и ждала, что я позвоню ей обратно. Должно быть, в этот раз что-то важное… Или соскучилась по мне? Приятно знать, что тебя любят и ценят. Родители никогда не дарили мне этих теплых эмоций, не позволяли чувствовать себя нужной, любимой дочкой, с Йен же дела обстояли иначе. У тети не было своих детей, потому вся ее забота досталась только мне одной. – Ало? – я подняла трубку, когда на нее попало несколько холодных дождевых капель, пробравшихся в комнатку сквозь щель приоткрытого окна. – Цири? Цири, где ты? – голос тети отчего-то звучал слишком взволнованно, будто она звонила с беговой дорожки. – Почему тебя нет дома? – Ой, а ты уже дома? Я поехала в город, думала встретить тебя, – ответила я, почти не солгав. Я и правда надеялась пересечься с Йен по дороге. – Черт, – она помолчала, принимала решение. – Где ты, где именно в городе? – Ну… В городе, – ответила я, не до конца понимая, что именно Йен хочет услышать. – Прямо в его… Черте? В здании, находящемся в городе. Тетя тяжело вздохнула на том конце трубки, она дрожала, и дрожь эта передалась мне самой. Черт… Может, какое-нибудь штормовое предупреждение? Я вновь взглянула в окно, убедившись в том, что погода испортилась окончательно. В этой части страны, если верить агентам, частенько случались ураганы. Или все же дела обстояли чуть хуже? Неужели этот ублюдок с ней что-то сделал? Я на мгновение представила Эредина и его острые длинные зубы, вонзающиеся в плоть тети Йен, терзающие ее тело, ее разум. Он ведь говорил перед уходом что-то пугающее, нелепое, вроде: «Это последний твой свободный денек». Черт, черт… Стоило догадаться, что мразь замышляет что-то недоброе. – Я сейчас поеду домой! – я сама не заметила, как начала кричать в трубку, будто слабослышащая бабуля в метро. – Я только… – Нет! – Йен ответила криком еще более сильным, но тут же исправилась. – Нет, нет, Цири, оставайся на месте, хорошо? Я сейчас за тобой приеду. Пришли мне геолокацию и никуда не уходи. Там есть люди? – Да… Я в библиотеке, – ответила я озадаченно. Что же все-таки происходит? Йен добавила только беглое «целую тебя» и тут же положила трубку, я успела услышать, как трогается машина, все время ждавшая сигнала. Она даже не пошутила о том, что в библиотеку меня не загнать… Я прикусила губу, повернувшись к библиотекарю, вскинувшему серую бровь в недоумении. Креван, казалось, уже понял, что к чему, и поспешил подать мне запасной зонтик. Он не улыбался, вообще не выглядел любезным, но мне почему-то показалось, что он был рад моему приходу и новым сведениям. Я принесла не много, но это – больше, чем у несчастного, одержимого библиотекаря было раньше. Важна ведь каждая мелочь, правда? Особенно, когда ничего другого нет, когда целостную картинку собрать настолько сложно. Креван пообещал проверить архивы и прислать отчет мне на электронную почту. Не знаю, каким чудом, но нужно извернуться и прочитать его без посторонних глаз. Точнее – без желтых глаз Эредина, жаждущего моего страха. Только бы… Только бы он ее не тронул. – Я вернусь, как только смогу, – пообещала я, но библиотекарь не выказал поддержки. Я волновалась, волновалась действительно сильно, не до конца осознавая, что происходит с тетей Йен. Единственное, что успокоило меня – воспоминание о звуке ее голоса. Она говорила четко. Ей явно не нанесли никаких травм, ее никто и пальцем не тронул, я почти не сомневалась в том, что физического урона не было. Может, сильный испуг? Только зачем все же забирать меня домой? «Может, просто из-за сильного дождя? Боится, что я заболею, и придётся возить меня к врачу?», – спрашивала я саму себя, отчаянно стараясь успокоиться. В столь маленьком уютном городишке не было других таких машин, как у тети Йен, ее Теслу всегда замечали прохожие, смотрели во все глаза, отчаянно делая вид, что никому не интересно. Или же… Они замечали не машину, а водителя? Слова библиотекаря, его хитрое предостережение, всплыло в моей памяти, и я вскинула бровь, пытаясь его осмыслить. Капли дождя разбивались о холодную гладь асфальта, тот становился все темнее и темнее, пока вода текла рекой. Ливень усиливался, и людей на улице уже не осталось. Увидев приближающийся свет фар, я поняла, что тетя явилась по мою душу, пора уходить, возвращаться в обитель теней. Библиотекарь проводил меня коротким кивком, я повторила его жест и рывком отворила тяжелую дверь старой библиотеки. На улице пахло свежестью, в помещении же – затхлыми книжками. Йен выбежала из машины, чтобы под холодным летним дождем открыть мне дверь, чтобы наскоро чмокнуть меня в лоб и погладить по мокрым волосам. – Бежим! – с широкой улыбкой сказала я, но Йеннифэр не ответила. Она не была настроена шутить. Если раньше я могла лишь предполагать, что что-то случилось, теперь в этом можно было убедиться воочию. Обе мы сели на свои места, двери закрылись, и в салоне воцарилась всепоглощающая тишина. Толстые стенки давили звуки, ливень здесь почти не ощущался, он оставался лишь каплями воды, впитавшимися в нашу одежду. Йен тяжело дышала, тяжело и быстро, а на ее безупречной обычно коже виднелись следы слез. – Все в порядке? – спросила я, точно зная, что это не так. – Ты заболела? – Нет, Цири, – дрожа вовсе не от холода, ответила Йен, ее черное пальто оказалось помято, от Йеннифэр не пахло духами. – Мне очень жаль, – она начала говорить, но остановилась, держала руки на руле, смотрела в одну точку и поджимала губы, не трогаясь с места. – Наверное, лучше рассказать дома. – Нет уж, не молчи, – попросила я. – Так нельзя делать. Нельзя сначала сказать мне вот это, а потом… – Он сбежал, – выдавила из себя тетя Йен. – Кто? – я вновь подняла брови, не до конца понимая, почему Йеннифэр говорит со мной загадками. – Кто и откуда? – Его переводили из одной тюрьмы в другую после очередной неподдержанной судом апелляции, и он… Он убил одного из охранников, а второго серьезно ранил. Его уже ищут, но все же, Цири… Он опасен, он идет за тобой. Отец. Осознание пришло не сразу, оно подкрадывалось ко мне медленно, тихо, оно было хищником, а я – его добычей. Это он, он сбежал из тюрьмы, чтобы закончить начатое, чтобы стереть все воспоминания о жене в порошок. Вот почему Йен забрала меня на машине, вот почему она так волнуется, так боится. И я, и она, обе мы знаем, куда он направится в первую очередь. Воспоминания накрыли меня холодной волной, в салоне дождя не было, но я ощущала его кожей, мурашки бегали по телу. Вот черт… Вот черт… Я, долгая дорога от дома до соседей, белая дверь моей комнаты, разлетающаяся в щепки. Это произошло во вторник. Крики матери, отчаянно громкие крики, и я, вылезающая через окно своей спальни. Помню, что примяла розы, высаженные ею под моим окном. «От тебя ничего не останется, ничего, слышишь? Я убью тебя, я убью ее, а потом и себя, ты слышишь, шлюха? Ты слышишь?». Между каждым предложением, между каждой его фразой слышался глухой удар. Как я после узнала из досье – Эмгыр бил ее головой об стену, он пинал Паветту ногами в живот, почти все ее органы разорвались в процессе. В конце концов отец взял в руки нож, но не использовал его, как колющее оружие. Рукояткой он раскроил несчастной череп. Меня спасли, добрые люди открыли для меня двери и спрятали за шаткими стенами своего домика. Кажется, полиция даже наградила их чем-то. Он успел ранить главу соседского семейства, прежде, чем приехали защитники правопорядка, но рана оказалась несерьезной. Черт… Он не успокоится, пока не выполнит то свое обещание. Пусть Паветта мертва, я-то… Я ведь – ее точная копия, ее плоть и кровь. Пока живу я, продолжает существовать и моя мама, да, так он и думает. Я прикусила щеку со внутренней стороны, я правда старалась не закричать от нахлынувшего на меня страха, от боли воспоминаний. Казалось… Казалось, что все позади, еще сегодня утром я была уверена в том, что больше никогда о нем не услышу. Йен все продолжала говорить, мы ехали домой, и вода сплошным потоком лилась с неба. Хвойные деревья, растущие у оврага, потемнели, ветви их клонились к земле. Я увидела свет вдалеке, это Геральт включил фонарь, освещавший пространство перед его домом. На дереве, растущем возле его участка, развевался какой-то флаг. – Агенты прибудут завтра, расскажут, как нам себя вести, пока его не поймают, – рассказала тетя, когда мы уже подъезжали к дому, когда машина шла по длинной дороге, растянутой меж двух оврагов. – Они бросили все силы на нашу защиту. – Думаешь, его и правда поймают? – спросила я тихо, прекрасно понимая, что правительство не может бросить все силы на защиту нас двоих. – Да. Да, Цири, – поспешно ответила Йен. Она не задумывалась потому, что знала ответ, я же могла сейчас лишь сомневаться. Йеннифэр ожидаемо не заметила, как в крошечном круглом окошке на третьем этаже нашего дома промелькнула нечеткая серая тень. Тварь ждет, жаждет внимания. Мы вышли из машины в гробовом молчании, говорил за нас только дождь, продолжавший своими мелкими кулачками бить дорогу. Сможет ли отец найти нас в этой глуши? Я огляделась по сторонам, крутанулась на месте, будто впервые в жизни оказавшись здесь. Да. На свободе у него осталось множество знакомых. Можно сказать… Друзей по интересам, сподручников. Когда все случилось, когда тот забил мать ногами, а после раскроил ее череп ножом, СМИ рассказали о случившемся весьма громко, во всех подробностях. «Муж, заподозривший жену в неверности…», – гласил заголовок. Я читала комментарии к новостям в сети. Сотни, тысячи мужчин поддержали моего сумасшедшего папашу. Мать не выходила из дома без его надзора, не общалась ни с кем в соцсети, даже телефона собственного не имела, но огромная часть комментаторов посчитали ее грязной шлюхой, изменщицей, получившей свое. Эмгыр – не единственный параноик в этой несчастной стране, в любой стране мира. Ему смогут помочь найти нас с Йеннифэр, потому правительство следит за жертвами подобных уродов особенно пристально. Не в их интересах наша громкая смерть. – Ты голодна? – спросила Йеннифэр, открыв дверь передо мной. – Нет, мне не хочется, – мне и правда не хотелось есть сейчас, после этой новости. – Я… Я, наверное, пойду к себе. – Только не читай новости, – посоветовала тетя, пока я смотрела себе под ноги. – Там… Там фотографии этого охранника. Черт… Мне нужно кое-что обсудить с тварью, живущей на нашем чердаке. Он ведь знал о грядущем раньше меня, не так ли? Эредин чувствовал это, он мог больше, чем мы. Дом встретил нас леденящей душу прохладой, Йеннифэр отправилась на кухню, готовить ужин на нас двоих. Она все же надеялась, что я в итоге проголодаюсь и присоединюсь к ней. Зазвенели тарелки, нож стучал по разделочной доске, а я все еще сидела в прихожей, не в силах собраться с мыслями. Я смотрела на себя в зеркало. Оно было длинным, можно было поместиться во весь рост и осмотреть себя перед выходом. Удобно снимать с одежды пылинки, выправлять рукава… Йеннифэр любила его больше, чем я, она ведь выглядела куда лучше. Черные тени залегли под моими глазами, волосы спутались, губы потеряли цвет. Я уже сейчас походила на призрака покойной мамаши, что говорить о будущем. Сделав над собой усилие, я все же поднялась с места, взошла на лестницу, будто на эшафот. Передо мной стояла трудная унизительная задача. Второй этаж остыл сильнее, чем первый, холод захватил все пространство от одной спальни до другой. Лютик посмотрел на меня с плаката, висевшего на двери, он выглядел куда более довольным, чем обычно. Я отшатнулась, когда неизвестно откуда взявшийся поток ветра двинул картонный лист в мою сторону. Дверь открылась сама собой, но никого за ней не было. Окно оказалось распахнутым настежь, и холодные дождевые капли успели попасть на письменный стол. – Эредин? Никто не ответил. Зеленые занавески тронул ветер, я подбежала к окну, чтобы захлопнуть его и напугать Йен, оставшуюся на первом этаже. Существо явно было где-то здесь, рядом, но оно решило хранить молчание в ответ на мой зов, держать интригу. Мерзкая тварь. Любит оно поиграть, подразниться, посмотреть на мои страдания. Удивительно, что в стенах не зашевелились крысиные лапки… Я вновь прикусила губу, оглядевшись по сторонам. Призрака не было рядом, но в комнате уже стоял кладбищенский холод, будто тварь притаилась за углом. Я поняла, чего оно от меня хочет, поняла, пусть и не сразу. Дождь омывал стекло окна, тарелки стучали на кухне. Едва я обратила взор к люку, за которым лежали владения существа, тот отворился передо мною, распахнулся, точно врата в рай. «Что же… Тогда пойдем», – сказала я самой себе, точно уговаривая ноги сдвинуться с места. Выдвинув шаткую лесенку, я еще постояла так минуту, смотрела в черноту, разлившуюся передо мной, и молчала. Я и сама не заметила, как взобралась наверх, преодолела эту вершину и узрела обитель мрака изнутри. Все те же неошкуренные шершавые балки, пыль на деревянном полу, тусклый свет, врывающийся в окно. На этот раз коробки, расположенные в дальнем углу чердака, не отозвались мягким шуршанием, они отбрасывали длинную черную тень вперед себя, существуя в безмолвии. Дождь здесь звучал громче, чем в любом другом уголке дома, казалось, что небеса были ближе, чем земля. Капли разбивались о холодную крышу, соскальзывали по ней вниз с глухим криком умирающей личности... Ведь там, там, внизу, они уже станут единым потоком, одной большой рекой. – Эредин, – позвала я шепотом. – Зи-ра-эль, – послышалось за моей спиной, люк захлопнулся, вышибив из моих легких весь воздух. – Ты так редко ко мне поднимаешься. Жалко. Можно подумать, что тебе тут неуютно. Я не видела Эредина, не увидела его, даже обернувшись назад. Тварь растворилась в холодном воздухе, наполненном пылью. Мурашки прошлись по плечам, спустились вниз по позвоночнику, и я тяжело вздохнула, крутясь на месте. Мне не хватало света, не хватало воздуха, не хватало личного пространства. Да, мне не нравилась его обитель, именно поэтому я и не желала сюда возвращаться. Думаю, что в будущем, после нашего долгожданного переезда, я никогда не смогу уже лазать по чердакам. – Ты знал, да? – спросила я громко, и существо хохотнуло, уже понимая, о чем речь. – Ты знал, что он сбежал из тюрьмы? Почему не предупредил меня? – Зачем? Как я мог отобрать у тебя последние дни спокойствия? Это было бы жестоко, пусть и… Весело. Он ведь еще далеко, Ласточка, – проговорила тварь мне в ответ. – Вот через недельку, вторую… Когда он окажется совсем рядом, когда будет выслеживать тебя, как дикий зверь… Он начал собираться в живое существо, материализовывался рядом. Со всех концов темной комнатки в сторону ближайшего ко мне угла начала слетаться пыль, серая, почти черная. А вдруг – это его прах, вдруг я дышу им все это время? Тошнота подкатила к горлу. Существо возвращало привычные ему черты, оно снова обретало форму, росло у меня на глазах, сначала становясь костями, а после – мышцами, обрастающими кожей. Она формировала очертание человека. Длинные руки, ноги, длинные черные волосы… Эредин почему-то решил появиться голым по пояс, остальная его часть осталась черной, полностью черной. Она будто состояла из темной материи, дымки, поглощавшей весь свет в округе. Эредин ухмыльнулся своей зубастой улыбкой, он смотрел на меня внимательно, ловил каждое слово, каждое движение губ. Он хотел поговорить о случившемся. – Ты боишься, – не спросила, но констатировала тварь. – Ты пришла… Попросить о защите, ведь правда? Весьма здравое решение. – Я не хочу умереть от его рук. – Тебе больше по душе мои? – усмехнулось чудовище, разведя руки в стороны, будто для объятий. – Я готов укрыть тебя, спрятать, Зираэль, но ведь ты понимаешь, что останешься мне должна? Должна будешь оказать мне ответную услугу за оказанное беспокойство. – Ответную? – я пыталась прикинуться дурочкой. – Как же я… Спасу тебя от кого-то? Разве за тобой охотится маньяк? – Маньяк, – усмехнулось существо, будто отец мой не казался ему существенной проблемой. – От одиночества, Цири, ты можешь меня спасти. Может, только ты одна на это и способна, – говорил он мечтательно. – Не беспокойся, я не дам Эмгыру к тебе подобраться. – А к Йен? – спросила я. – Что с ней? Сказать по правде, ее жизнь заботила меня куда больше собственной. В конце концов, Эмгыр был моим бременем, не ее, Йен оказалась втянутой в эту историю случайно. Она могла не оформлять на себя опеку, могла отказаться от меня, продолжать строить карьеру в большом городе, жить в Новиграде и не знать бед, не пытаться убежать от Предназначения… Но тетя оказалась весьма чувствительной особой. Я не могла отплатить ей за это опасностью, скорой смертью от рук сумасшедшего старика. Жаль, что у меня не было пистолета. Думаю, что после пережитого ни один врач не позволит мне взять оружие в руки. Во всяком случае, ближайшие десять, пятнадцать лет. Насколько я знаю, в этом штате оружием можно владеть с пятнадцати лет. Я бы уже могла уметь обороняться, подумать только. – Ее тоже не тронут, Цири, не волнуйся об этом, – благородно обещала мне тварь. – Смертные так цепляются за жизнь, – оно говорило тепло. – Удивительно. За окном сверкнула молния, и лицо Эредина на мгновение оказалось объято светом. Он ухмылялся, кошачьи глаза светились радостью, и выражение их не заставляло меня испытывать облегчение. Кто все же был опаснее… Он, этот холодный, такой непостоянный ублюдок или отец, забивший свою любовь голыми руками? Кто с большей вероятностью отправит меня к матери, прямиком в обитель страха и боли? – Сегодня ночью я побуду с тобой, – заговорила тварь, когда я развернулась к закрытому им люку. – Так нам обоим будет спокойнее. – Хорошо, – бегло ответила я, опрометчиво не придав большого значения словам твари. – В одной кровати, – добавило оно, вновь издав мерзкий смешок.