My demons

– Я чувствую себя такой разбитой, – пожаловалась мне Йен. – Будто вчера весь день разгружала коробки. – Оу, – вздохнула я, вспоминая угрозы призрака, поселившегося в нашем новом доме. Мы сидели в гостиной, обе держали в руках по кружке теплого уже чая и смотрели какую-то дурацкую старую комедию. Ну, как… Скорее включили ее для фона. Тишина этого дома смущала не меня одну, она казалась неестественно вязкой, как и само болото под окнами. Йен заерзала на диване, и тот тихо скрипнул, чувствуя, как смещается ее вес. Не знаю, хорошо ли тетя спала этой ночью или плохо, но я догадывалась, что вовсе не качество сна стало причиной плохого самочувствия. – Наверное, прилягу ненадолго, может, смогу поспать. Мне сегодня всю ночь снились какие-то кошмары, – пожаловалась она. – Все эта гроза. – А тебе не кажется, что тут… Что тут очень часто идут грозы? – осторожно спросила я. – Какой-то проклятый город, да? – я улыбнулась, искренне надеясь, что улыбка не получилась кривой. – Нет, что ты, – засмеялась тетя, одним глотком допивая оставшийся в кружке чай. – Летом – самый сезон, – улыбнулась Йеннифэр, поднимаясь с места. – А тебе что снилось? «Ничего», – могла бы сказать я, если бы захотела высказать правду. Я ведь и не спала этой ночью, какие тут могут быть сны. Задумавшись над вопросом тети, я не смогла вспомнить, когда в последний раз спала здесь без кошмаров, когда в последний раз проводила ночь, не просыпаясь от загробного холода или мерзкого скрипа. Эредин глубоко проник в мою голову, я даже сейчас могла почувствовать, как его тонкие длинные пальцы просачиваются под кожу и двигаются под ней, словно черви. Когда Йен поднялась с места, я поднялась вслед за ней. Наши взгляды встретились, и тетушка улыбнулась, не выпуская из рук свой новенький телефон. Важная переписка. Краем глаза я видела на аватарке собеседника фотографию Лютика, а в голове держала воспоминание о том, что скоро у него состоится концертный тур. По-хорошему, Йеннифэр нужно будет уехать на полтора месяца вместе с ним, оставить меня здесь одну… По-плохому – она потеряет любимую работу, ведь Лютику нужен вовлеченный агент. – Я пойду, – коротко бросила она и тут же повернулась спиной ко мне. – Да, давай. Выспись хорошенько… «Не надо, не уходи, пожалуйста», – вертелось на языке. Я помнила слова твари, помнила его угрозу и этот взгляд, полный голода. Она может и не проснуться от посланного им сна, если я не справлюсь с поставленной задачей. Я никогда не смогу простить себя, если Йен навсегда погрязнет в кошмаре по моей вине, если она лишится жизни из-за того, что тварь недовольна результатом моих трудов. Мне хотелось подбежать к ней и обнять, несмотря на всю абсурдность ситуации. Мне хотелось прижаться к ее груди и разрыдаться от бессилия, но я сдержалась. Нельзя пугать тетю, ей и без меня тяжело. Она повернула в сторону длинной лестницы с деревянными бортиками и медленно побрела вверх. Йеннифэр устала, и нельзя с полной уверенностью утверждать, что единственной причиной ее усталости были чары призрака, живущего в этих стенах. Я осторожно перемялась с ноги на ногу, смотря за тем, как солнце катится к линии горизонта за окном. Голубые занавески становились синими, впитывая в себя наступающую ночь. Эредин скоро выгонит меня на улицу. Я дождалась, пока тетя хлопнет дверью своей спальни и затихнет там, наверху. Спит или только готовится ложиться? В любом случае, я уже могу подняться к себе и начать сборы, не вызвав у нее никаких подозрений. Погода сегодня стояла теплая, но облачная, вряд ли все лужи успели высохнуть на лугу. Кроме того, мрачная тварь рассказывала мне о болотах, топи которых близко подходят к самому краю тропы. Я достала из шкафа старенькие резиновые сапоги темно-зеленого цвета. Мне их покупала мама… Не то чтобы это случалось очень часто. Она никогда меня не баловала, воспринимала скорее как собаку, заведенную по глупости, чем как любимую дочь, драгоценного единственного ребенка. Мама растворилась в муже, вечно упрекавшем ее за все на свете, ему она готова была прислуживать день и ночь, растрачивая последние силы. Иногда мне казалось, что она жалела о том, что родила Эмгыру дочь, а не сына, и думала, что отношения их складывались бы лучше, если бы мои гениталии были другой формы. Отец был человеком глубоко патриархальных взглядов. – Не проводишь меня? – спросила я тихо, не получив ответа. Очевидно, нет… Эредин не появлялся, хотя я и ждала его. Поверх черной толстовки с изображением расколотого черепа я накинула темно-зеленый дождевик, тонкие ножки спрятались за плотными джинсами и высокими резиновыми сапогами, остановившимися чуть ниже коленки. Кажется, наряд вполне подходящий для ночной прогулки в лес. Перед уходом я оглянулась осмотреть покидаемую комнату. Чудовище так и не явилось на мой зов. Плакун-трава, любисток и мята, потом парочка листков папоротника в чаще… Да. Звучит не так уж и сложно. «И Эмгыр где-то там рядом. Дохлый. Гниет», – шепнул мерзкий голосок, поселившийся внутри моей головы. Мурашки пробежались по моим плечам, медленно пробираясь вверх по позвоночнику. Я должна увидеть его труп своими глазами, иначе страх перед ним не растворится сам по себе. Чем ближе час выхода из дома, тем больше меня начинало мутить. Тошнота подкатывала к горлу, и я вынуждена была держаться за стенку, чтобы не упасть на пол безжизненным мешком костей и плоти. Тело будто сопротивлялось этой вылазке. Солнце зайдет через пятнадцать минут, пора бы уже выдвигаться. Эредин так и не явился, чтобы дать мне последние указания, потому пришлось сделать первый шаг самой. Из комнаты меня проводил только Лютик, изображенный на плакате, подаренном тетей Йен. Лестница не скрипела, и Йеннифэр молчала в своей спальне, пока я хлопала дверьми. «Спит», – поняла я тут же. Велосипед ждал у крыльца. Хорошо, что на нем была корзинка, в ней очень легко будет вывезти все эти цветы с поля и отдать жадной твари на съедение. Лучше уж они, чем я, верно? Ветер крепчал. Так часто бывало: к вечеру здесь всегда холодает… Но мозг мой отчаянно цеплялся за любую возможность нагнать на меня жути. Он видел в усилении ветра страшные предзнаменования, и незамедлительно сообщал мне о приближении зла. Но ведь зло скорее отдалялось от меня, разве нет? Чем дальше я отхожу от дома, тем дальше опасность. Выходя на подъездную дорожку, я оглянулась к дому, чтобы посмотреть в окна своей же комнаты. Да… Да, он был там. Эредин стоял у окна, и только желтые кошачьи глаза выделялись на его черной безжизненной фигуре. Я сглотнула слюну, скопившуюся под языком. Тварь медленно, словно старая механическая кукла, подняла руку, помахала мне, но я не ответила таким же жестом. Запрыгнув на велосипед, я торопливо двинулась вперед, в сторону кусочка зловещего леса, прямо через зловещий овраг. Педали начали скрипеть. Не то, чтобы это – совсем уж неожиданно. Велосипед стоял тут целый день под дождем, я ведь забыла убрать его в гараж. Конечно же, педали покрылись коркой налета, и теперь скрипят. Хорошо еще, что с цепью все в порядке. Если бы я так бросила своего «коня» дома, там, где жила еще с Эмгыром и Паветтой, наутро не нашла бы его у крыльца. «Повезло», – уверяла я саму себя. – Ну и вонь, – шепнула я тихо. Чем ближе ко мне подбиралось болото, тем сильнее пахло застоялой цветущей водой. Небо стремительно темнело, уступая мраку. Солнце закатилось за горизонт, но последние лучи его еще цеплялись за небосвод своими тонкими пальчиками. Я дышала все быстрее, выбиваясь из сил. Овраг в этот раз молчал, а дорожка, ведущая в сторону леса, оказалась обкатанной кем-то на машине. И куда здесь рулить? Просто бездумно носиться по полю? Дуб, о котором говорил Эредин, и правда ждал меня посреди цветущего поля, вдали от любого другого дерева. Удивительно, как такую махину не видно с трассы. Ствол его, казалось, невозможно обхватить руками, темно-зеленый пушок мха покрывал древесину со всех сторон, карабкаясь вверх, к самой кроне. Ветки тянулись не ввысь, как это заведено у всех нормальных деревьев, они опускались вниз, точно сгибаясь в локте и пытаясь поймать нерадивого путника на пути к лесу. До чего же пугающая здесь природа… Несмотря на стремительно темнеющие небеса, на ветер, дувший со всех сторон в открытом поле, я остановилась. Зрелище завораживало. Это дерево, огромное, старое, оно будто видело зарождение этого городка, знало имя каждого местного жителя и проклинало его в свободную минутку. «Здесь и рождаются все мои ночные кошмары», – шепнуло что-то внутри меня. В одно из мгновений мне показалось, будто от ствола его исходит слабое призрачное свечение, почти незаметное с первого взгляда. Жуткое место. Я прикусила губу, чувствуя, что сердце забилось быстрее. Нужно поскорее собрать цветы и убраться отсюда. Пользуясь справочником этого монстра, я без труда нашла на поле любисток. Белые шапки цветов поднимались высоко-высоко, они точно следили за поляной, изображая из себя хозяев. Я забыла, говорила ли тварь что-то о количестве веточек, потому рвала побольше, с запасом. Мята в это время года как раз начинала цвести, от нее исходил сладковатый свежий запах. «Сейчас бы сидеть дома, пить чай у окна, болтать с Йен о погоде», – подумала я. Стоило только сорвать пару веток, как запах усилился стократно, и слюна начала собираться под моим языком. Большая часть работы сделана. Оставалась лишь плакун-трава, которой в округе росло больше всего. Вокруг уже порядком стемнело, но я не решалась достать фонарик, пока солнечные искры еще виднелись высоко в небесах. От земли шел запах сырости, и пока я бродила по полю, под ногами мерзко хлюпала разведенная водой грязь. А дерево, там, за спиной, точно шептало мне что-то гадкое, что-то злое. Его слова доносил ветер, но разобрать их среди шелеста травы я не могла. Мурашки бегали по позвоночнику вверх и вниз, я ежилась не от холода, но от внезапно накатившего страха. Солнце скрылось, розовые цветки плакун-травы падали в корзинку на моем велосипеде все быстрее и быстрее, пока места почти не осталось. Я стягивала травы резинками, припасенными как раз на этот случай. Очередной порыв ветра заставил меня закрыть глаза в надежде спасти их от витавшей в воздухе пыли. За веками показался свет, странный холодный свет, принадлежавший явно не лунному диску. «Скажи, Цири, ты когда-нибудь видела, чтобы цветы цвели ночью, без солнца?» – спросило что-то в моей голове. А ведь верно… Почему они не закрылись перед закатом? – Цири? Когда я открыла глаза, свет отступил. Кто-то направил фонарик ровно мне в лицо, но после отвел его в сторону. Когда глаза привыкли к внезапной вспышке яркости, я различила знакомые лица, припорошенные тенью наступающей ночи. Кагыр улыбнулся мне, и что-то в груди мягко шевельнулось, будто очнувшись от долгого сна. Он тоже накинул дождевик поверх клетчатой рубашки: значит, скоро будет дождь. – Неожиданная встреча, – улыбнулся он, оглянувшись к своей компании. – Ты тут одна? – спросил он, выгнув бровь. – Ночью. – Так это мы все… Для тебя? – загадочно шепнула Мистле, но ее тут же перебили. – Сбежала из дома? – спросила Искра, стоявшая за спиной моего «друга». – Поссорилась с тетей или просто вдруг захотела приключений? Я знала, что для девчонки из мегаполиса наш городок скучноват. Да-а, скучноват. Ребята из пригорода одевались совсем иначе, мода будто доходила до них с опозданием. Мальчишки еще носили кожанки и фланелевые рубашки вместо бомберов, а девушки делали высокие тугие хвосты, не позволяя ни единой пряди выбиться из безупречной прически. Я не помню, говорила ли о том, что живу не с родителями, а с опекуншей, но… Если не я, должно быть, рассказал Кагыр. – Решила немного… Цветов нарвать, – сказала я, понимая, что все присутствующие видят корзинку на моем велосипеде. – Внезапно захотелось, поле же тут рядом. У меня в комнате так пусто и безрадостно после переезда. – Я люблю живые цветы, – улыбнулась Мистле, вытягивая из связанного мною букетика пару веточек любистока. – Тебе кто-то посоветовал нарвать именно их? – Не я, – будто с волнением, с обидой поделился Кагыр. «Они странно на них смотрят, они странно смотрят на тебя», – говорило что-то внутри. Мистле и Искра переглядывались, вскоре обе принялись вытаскивать одинокие цветы из собранных мною пучков и рвать рядом растущие травы, а я никак не могла набраться смелости и велеть им перестать. Я чувствовала себя загнанной в угол, понимая, что любое лишнее слово может подвести меня к психушке. В конце концов, кажется, я хватила лишнего, и Эредину вряд ли необходимо так много… Ничего страшного, если они возьмут пару веточек мяты. – А вы что тут делаете? Еще и без машины, – спросила я скорее у Кагыра, чем у всех остальных. – Жарили сосиски на мангале. Жаль, что я не додумался позвать тебя… У нас и пиво было, – вздохнул он. – Мы уже уходим, – ответил Кагыр бегло, и улыбка ярким огнем зажглась на лице моего собеседника. – Пошли прогуляться к болотам, но задержались. Тебя проводить? – Нет, нет, – поспешила ответить я, замахав руками, точно сумасшедшая, точно была поймана за чем-то постыдным. – Я тоже скоро уже пойду. Еще немного дикой мяты соберу для чая, и… – В лесу растет самая сладкая мята в этих краях, – хихикнула Искра, глядя в глаза своей подруги. – В чаще. Попробуешь ее – и никогда уже не захочешь заваривать другую. Я перевела взгляд с Кагыра к девчонкам, стоявшим возле моего велосипеда, Гислер отступил на пару шагов. В глазах его мелькнуло что-то, похожее на жалость, но то – лишь на мгновение. Может – игра теней? Такую же я увидела во взгляде Мистле, обращенном в мою сторону. Она держала что-то, в темноте видно плохо… Веревку, другой конец которой покоилсяся в руках Искры? Прищурившись в полумраке позднего вечера, я поняла, что то – не веревка, а начало связанного наскоро венка из собранных мною цветов. – Держи, это тебе, Цири, – улыбнулась короткостриженная Мистле, делая последний узелок. – Ты выглядишь, как настоящая королева полей. – Болот, – шепнула я, глядя на свои резиновые сапоги. Мистле добавила в композицию немного диких васильков и ромашек, а Искра вплела какие-то травинки, названия которых я не знала. В целом, разнообразие цветов удивляло. Уезжая из большого города, я обращала внимание на плакаты, развешенные зоозащитниками. На каждом заборе Люди призывали сохранять разнотравье в городах, чтобы пчелы могли легче находить пыльцу. – Спасибо, – шепнула я, когда Мистле надела на меня венок. – Приятной тебе ночи, – ответила она также тихо. – Не расстрой его, и все пройдет хорошо… Она улыбнулась мне, и тут же отпрянула, позволяя пройти вперед. Кого? Я хотела догнать девушку и спросить, точно ли расслышала последнюю фразу, но меня задержали. Искра дотронулась до моего плеча, не обернувшись, так же сделал Кайлей, все трое поспешили отдалиться, вышагивая в сторону оврага. Пешком им идти до дороги долго, на велосипеде я ехала не меньше восьми минут, а ведь я крутила педали так быстро… Кагыр задержался на мгновение. Он взял мою руку в свои ладони и чуть наклонил голову, чтобы взглянуть мне в глаза. Фонарик слегка подрагивал в его руке. – Напиши мне, когда доберешься домой, хорошо? А то я не смогу уснуть всю ночь, – улыбнулся он. – Не бойся чащи леса, – шепнул Кагыр, наклонившись к моему уху. Наши взгляды еще долго не разделялись в темноте. Он шел в сторону, но смотрел на меня, в мои глаза, в самый центр черной точки зрачка… Мурашки снова забегали по шее. Они все – сумасшедшие, или это с моей головой не все в порядке? Кагыр ушел, отвернулся, он забрал с собой и свет фонаря, а я погрузилась в вязкую темноту ночи. Голоса ребят стихли, огни, сопровождавшие их, пропали с глаз… Они ведь не могли идти так быстро? «Может, они теперь бредут в темноте?» Я вспомнила внезапность их появления, вспомнила, что они и правда шли от леса, не пользуясь светом фонаря. «Может, тогда еще не так стемнело?» – утешала я саму себя. Порыв ветра заставил вспомнить о том, зачем я вообще сюда явилась, и что должна поскорее добраться до чащи и продолжить сбор. Венок я не стала снимать, не захотела, не было времени… Попытавшись выкинуть из головы мысли о встреченных мною ребятах, я двинулась дальше. Как я и предполагала перед выходом, дорогу развезло от дождя, ехать верхом оказалось невозможно, и мне пришлось катить велосипед рядом с собой. Фонарик я прицепила к рулю, и шла медленно, опасаясь наткнуться на какую-нибудь корягу и угодить прямо в грязевую лужу лицом. Воздух холодел вокруг меня. «Поворачивай», – шепнуло что-то тихо, что-то, спрятанное глубоко внутри моего тела, под грудной мышцей. Я прикусила губу, послушно свернув с дороги. Лес стоял там, в паре метров от меня, и всего несколько шагов соединили нас вместе… С велосипедом дальше идти не получится, а у краев не видно ни одного папоротника. А что, если он здесь вообще не растет? Что, если дикая тварь обманула меня, чтобы я потерялась в густой чаще и погибла от обезвоживания? Все может быть, но рисковать я не смела. На кону стояла жизнь Йен. Оставив велосипед без фонаря, я пошла дальше, грязь хлюпала под моими ногами. Болота подкрадывались все ближе и ближе, край их остановился в опасной близости от моей беззащитной перед топью ноги. Внутренне вздрогнув, я побрела дальше. А так уж мне нужно видеть труп Эмгыра, чтобы убедиться в его смерти? Темная ночь и густой молчаливый лес вокруг не будил во мне жажду мести и крови. Кусая губы, я продолжала идти вперед, деревья росли все ближе и ближе друг к другу. Если раньше у меня еще была возможность свернуть с тропы, то теперь ее отобрали, стволы старых ольх будто приросли друг к другу, образуя сплошной забор. Я оглядывалась по сторонам, не понимая, что происходит. Что-то вело меня вперед, звало все дальше и дальше, и ноги сами двигались по вытоптанной кем-то тропе. Кто сюда ходит, кто забредает в эту глушь, и сколько здесь народу, если тропа такая гладкая? Я прикрыла глаза на мгновение, понимая, что не могу свернуть. Деревья росли все ближе друг к другу, и между стволами уже не было ни веток, ни земли. «Нет уж, нет, это все плохо кончится», – подумалось мне, и с мыслью этой я повернулась обратно… Плотно прижатые друг к другу стволы вековых деревьев словно слиплись за моей спиной. Тупик. Тупик там, откуда я шла все это время, шла, не свернув ни единожды. Я тихо вскрикнула, скорее от неожиданности, чем от страха, и порыв холодного, точно зимнего ветра дыхнул мне в лицо. Не веря своим глазам, я подняла руку, дотронулась до преграды и ощутила под пальцами влажную поверхность деревянной коры. Иди, иди… Это – не иллюзия, не обман зрения. Пути отхода закрыты. Не помню, как я развернулась обратно, как пошла вперед, когда именно услышала за собой шаги. Тихие, еле различимые, они становились все громче, все слышнее, точно что-то хотело быть замеченным мною. – Черт, – шепнула я себе под нос. Подумав, что начинаю слышать эхо, я остановилась на месте, но кто-то продолжал шагать уже без меня. Тук-тук-тук, все быстрее и быстрее, точно желая схватить меня. Я не нашла в себе сил вновь оглянуться назад и убедиться в реальности преследования. Кусая губу, чтобы сдержать рвущийся наружу крик, я шагнула вперед, я шла все быстрее и быстрее, пока не переключилась на бег, полный отчаяния жест. Фонарик, точно специально, начинал садиться, лампочка в нем светилась все тусклее, и вскоре совсем погасла, оставив меня одну в темноте. «Это – не совпадение», – раздалось в моей голове. Это – не совпадение, нет, все идет так, как планировалось. Наконец различив в темноте выход, я побежала еще быстрее, дыхание мое сбилось, и призрачные шаги все неслись где-то там, за спиной. Это придавало сил для движения. Чем скорее я выберусь из узкого коридорчика лесной тропы, тем быстрее смогу свернуть и запутать преследователя. Да, я справлюсь, я убегу от него! Я так радовалась призрачному шансу уйти, что совсем забыла смотреть под ноги. Да, мне удалось вырваться к спрятанной в густой чаще поляне, я смогла дойти до нее только… Ноги увязли в грязи. «Болото», – поняла я, растерянно опустив взгляд. Резиновые сапоги вязли все глубже и все стремительнее, предупреждение Эредина эхом пронеслось в моем разуме. «Болота здесь так глубоки, что ты можешь опуститься к самому центру земли, милая. Твой хладный труп навсегда потонет в этих землях». Паника захватила меня почти сразу, и громкий крик слетел с моих губ. Я не хочу умереть вот так, задохнувшись здесь грязью. Я дергала ноги из стороны в сторону, погружаясь все глубже и глубже, облегчая топи работу. Я тонула, и рядом не оказалось спасателя, я снова погрузилась в ночной кошмар. Шаги замолкли, сам лес затих, будто затаив дыхание. Он ждал моей смерти, и кроны деревьев закрывали звездное небо, чтобы то не стало свидетелем преступления. Проклятый венок сполз мне на глаза, но я не успела поднять руку, чтобы отодвинуть его. Это сделала чужая ладонь. – Ну-ну, не плачь… Я рядом. Ты порадовала меня, Зираэль, – прошелестел хорошо знакомый мне голос. – Ты сделала все так, как было нужно… Это он. Нижняя губа моя задрожала не то от страха, не то от волнения, когда я несмело подняла взгляд. Эредин стоял надо мною, парил, не касаясь вязкой земли. Одеяние его на этот раз было белым, длинная рубаха из какой-то натуральной ткани доходила до того места, где у нормальных живых людей были ступни, на шее существа болталась сотня крупных серебряных бусин, нанизанных на толстую нить, а на голове лежал такой же венок, как у меня. Он выглядел почти живым, и даже цвет глаз существа изменился. – Ты как раз вовремя, гости заждались невесту. И я устал уже ждать… – произнес он, и мир мой окунулся во мрак.