My demons

Холод. Я ведь помнила это чувство холода, когда закрывала глаза в последний момент. Когда-то это должно было случиться: разум мой должен был привыкнуть к частому и весьма резкому погружению во тьму, он должен был научиться хранить воспоминания о прошлом дне дольше обычного. Я знала, что так обязательно будет. Жаль, конечно, что случилось это вот так. У меня осталось не так много, но я готова была отдать все, лишь бы забыть эту сцену. Холодный камень царапал мою спину до крови, мертвая плоть пугающего до чертиков существа касалась моей собственной, еще живой кожи. Я ненавижу, ненавижу его, ненавижу этот голос, эти пальцы, эти глаза, так похожие на кошачьи. Мне казалось, что я до сих пор чувствую, как цветочный венок сдавливает голову, словно медная проволока. К горлу подкатывала тошнота. – Золотко, – чей-то голос звал меня за темнотой. Пришлось открыть глаза. К своему удивлению и разочарованию, я все еще продолжала жить. Эредин вынес меня из темного леса и вернул домой, в мою же спальню, уложил прямо в кровать и укрыл одеялом, словно ничего не случилось. До чего заботливый… «Интересно, он забрал мой велосипед?», – подумала я, стараясь отогнать другие, более скорбные мысли. С первого взгляда все вокруг казалось таким же, каким было прежде, но все же… Я знала, что что-то не так. Чувствовала. – Цири? – вновь повторил тот самый голос. Раздался тихий стук, кто-то желал войти в мою комнату. Придя в себя окончательно, я осознала: это – тетя Йен, на сегодня достаточно монстров. Я прикусила губу, снова осматривая комнату. Занавески плотно захлопнуты, окна закрыты, закрыт и выход на чердак, на котором и живет мое чудовище. На столе царил полный порядок, на полу – тоже, ничего подозрительного. Я подтянула одеяло выше к подбородку и прочистила горло, чтобы голос не хрипел. – Доброе утро! – крикнула я, стараясь вложить в своенравное приветствие столько тепла, сколько во мне осталось. – Ох, – вздохнула тетя, открывая дверь. – Ну ты и соня. – она заглянула ко мне с довольной улыбкой, тянущей ее подкрашенные розовой помадой губы. – Напугала меня. – А почему ты не зашла раньше, если так волновалась? – спросила я, выгибая бровь. – Чтобы не нарушать личное пространство подростка, – ответила тетя, цокнув языком и демонстративно закатив глаза. Ах, да. Я улыбнулась, услышав ее. К опекунству Йеннифэр подошла весьма ответственно, я видела эти десятки, а то и сотни книг о воспитани и подростков, и детей в переходном возрасте, что она накупила после моего появления в доме. Йен всегда сверялась с методичками, оперативно водила меня к психологам, говорила со мной на разные темы… В общем, она и правда очень старалась быть хорошей родительницей. Как я могла ее подвести? Мысль об этом заставила робкую улыбку соскользнуть с моего лица. Существование Эредина доказывало существование потусторонней силы, и теперь мне дико хотелось задать ей один вопрос. Почему такие люди, как Йен, не могут иметь своих детей, а мои родители… Мазохистка и сумасшедший убийца – смогли зачать в первый же год отношений? – Красивое колечко, – заметила она, указав себе на безымянный палец. – От горячего поклонника? Я не сразу догадалась, о чем именно речь. Я ведь редко носила украшения, разве что иногда позволяла себе какие-нибудь серьги или массивный кулон на веревочке или длинной цепи. Но кольца… Я и размера-то своего не знала. И все же, я посмотрела на правую руку. Тетя Йен не ошиблась, на своем безымянном пальце я увидела тонкое серебряное кольцо, выполненное в форме тернового венца, который мученица Фалька когда-то надела себе на голову. Красиво, в моем стиле, но… Я не покупала его и не получала в подарок. – Да, – ответила я бегло, понимая, от кого именно оно мне досталось. – От поклонника, – добавила я, и голос оказался севшим. – Послушай, Цири, – тетя на секунду опустила глаза к полу, словно собираясь с силами, словно пытаясь заставить себя произнести что-то нехорошее. – К нам пришел социальный работник из Министерства. Он сейчас внизу, ждет. – И зачем он явился в такую рань? – улыбнулась я, надеясь не выдать своего волнения, не дать Йен понять, что случилось со мной прошлой ночью. – Уже два часа дня, Цири, – пояснила Йеннифэр, ни в чем меня не обвиняя. – В любом случае… Он хотел бы поговорить с тобой. О ситуации, связанной с… – Эмгыром? – догадалась я. – С твоим отцом, – закончила Йеннифэр. – Да. Ты ведь спустишься к нам, как будешь готова? В ее голосе звучала надежда, она хотела, чтобы я дала согласие. Я невольно подняла глаза к потолку, задержала внимание на щелках между досками, скрывающими чердак от посторонних глаз. Эредина не было, он куда-то спрятался или вовсе покинул дом на какое-то время. Теперь-то я знала, что он мог уходить за пределы этих стен и творить беззаконие там, на улице. «Найдешь его там, в самой глубокой чаще», – я все еще помнила слова твари, и говорил он не о каком-то мифическом чудище, которым сам же являлся, нет. Эредин вел речь о моем отце. Вряд ли он меня обманывал. Тварь могла уничтожить кого угодно одним щелчком пальца, с чего бы ему пожалеть человека, значащего для него так мало. Я тяжело вздохнула, отчасти радуясь тому, что не увидела в лесу ничего, что хотя бы отдаленно напоминало мне Эмгыра. А может, все же солгал? Он же обманул меня с этим мерзким букетом, что мешает твари слукавить и в этот раз? Ничего. Я до сих пор, казалось, слышала стук того барабана, перед глазами еще мерцали блики костра, слышалось чье-то завывание. Там ведь были люди, кто-то пришел на нашу свадьбу, кто-то телесный, живой, как и я. Наверняка в этом забытом всеми богами месте еще остались оккультисты, готовые приносить Эредину дары. – Я сейчас приду, – ответила я, откидывая одеяло. – Мне бы только умыться. – Конечно, приходи, когда будешь готова, – поспешно ответила тетя. – Я приготовила тебе завтрак. Она закрыла за собой дверь, и незакрепленный край плаката с Лютиком оторвался от деревянной поверхности, чтобы снова припасть к ней. Я поднялась с кровати, испытывая стойкое желание его сорвать, но остановилась, понимая, что нужно поторопиться. Эредина не было рядом, ни голоса его, ни тела, ничего. Почему-то… Почему-то я точно знала, что его здесь нет. Не потому, что нигде не слышались шорохи или от отсутствия пронизывающего душу холода, нет. Просто я знала. Я осматривала свои руки, надеясь не найти на них синяков и царапин. Внизу меня ждет социальный работник, он все докладывает психологу, полицейским, службе опеки. Мне нужно предстать в лучшем виде, а на улице сегодня жарко, и странно будет, если я выйду не в футболке. «Ничего», – осознала я, завершив беглый осмотр. Ни единой царапинки, ни единого пятнышка. Но ведь так не могло быть. Я четко понимала, что ощущала в том проклятом лесу, распятая на холодном шершавом камне. Вспомнив об этом снова, я ощутила боль в животе, будто кто-то пнул меня со всей силы, заставил скрутиться от боли. Хорошо, что накануне не приходилось ужинать, ужин все равно бы покинул мое тело ровно в это мгновение. Я безвольно наклонилась вперед, роняя слюну. Он меня изнасиловал. Утерев рот тыльной стороной ладони, я принялась рыться в шкафу в поисках наименее драных джинс. Деним всегда смотрится стильно… «Только не смотри в зеркало», – уговаривала я саму себя. «Увидишь там жалкую, никому не нужную дуру». Серая футболка и джинсы – отлично, то, что нужно. Вспомнив наставления врачей, я остановилась у двери и сосчитала до пяти, это успокоит нервы хоть немного, заглушит голоса, пытающиеся вызвать во мне чувство вины. Мне пришлось пойти на сделку с самой собой и не кусать губы, ведь иначе на них останутся ранки. Нельзя дать соцработнику их увидеть. Пол едва слышно скрипнул под моими ногами, когда я вышла из комнаты. Путь мой лежал к ванной. Что-то шелохнулось глубоко в груди, напряглось, будто какая-то скрытая под слоем кожи мышца… «Если бы ты не поверила ему с самого начала, он бы не смог изнасиловать тебя», – говорил со мной голос извне. Я включила воду, сделала ее холоднее. Этого мне не хватало всю ночь. Умыв лицо, я принялась двигать в воздухе беспомощными руками, искать полотенце, не имея возможности увидеть его. Вода попадет в глаза, если я их открою… – Потеряла? – прошелестел знакомый мне голос. Я собиралась вскрикнуть от неожиданности, если бы не его холодная ладонь на моих губах. Эредин. Бесплотный призрак знал, что я испугаюсь при его появлении, потому и поспешил принять меры. Существо прижало меня спиной к своей груди, и кожа его уже не была такой теплой, как вчера ночью. Он снова стал нежитью, превратился в то, чем являлся большую часть нашего знакомства. В бестелесный сизый дым, воспоминание сотни людей, живших здесь много лет назад. – Тише, Зираэль, тише, не кричи. Нам же не нужно, чтобы кто-то сюда ворвался? – он не дал мне ответить, не сразу убрал руку от моего лица, точно потратив мгновение на любование. – Как ты себя чувствуешь? – улыбнулась тварь, сверкнув острыми зубами. Я отшатнулась, когда существо позволило мне вырваться из его объятий. Что за вопрос? Тело еще помнило его касания, даже если они не оставили на коже следов. Встав напротив него, я плотно сжала губы, уговаривая себя молчать, не начинать ссору. Не знаю, понимало ли существо, чем грозит нам конфуз, что случится при соцработниках, или нет, но… Эредин великодушно отступил назад, протягивая мне злосчастное полотенце. Вышитый на нем кораблик словно пытался уплыть в даль, а я не могла последовать его примеру. – Как тебе наша первая брачная ночь? Я так старался устроить для тебя романтическую обстановку, – говорила тварь, пока я протирала лицо. – Цветы, огонь, только ты и я в летнем лесу… – Ты меня изнасиловал, – шепнула я, прижимая махровую ткань к лицу. – Какая романтика? – Муж не может изнасиловать жену, глупышка, – рассмеялось существо, и я понимала: оно верит в то, что произносит. – Жена принадлежит мужу. Я лишь помог тебе справиться со своими обязанностями, исполнить долг. Я сама не заметила, как пальцы с силой сжали полотенце. Эта тварь… Он мыслит так, будто все еще живет в другой эпохе. Пожалуй, Эредину необходимо было остаться в ней навсегда, исчезнуть. Я расцепила губы, собираясь сказать что-то, бросить существу ответ, о котором бы пожалела спустя мгновение, но не смогла. Эредин сжал свои длинные почти серые пальцы вокруг моего запястья, притянув к себе мою руку. – Нравится? – он смотрел на кольцо, овивающее палец утыканной шипами лозой. – Я знаю, что нравится. Я успел хорошо изучить твои вкусы, пока смотрел за тобою во сне. – Я не могу его снять, – ответила я, прищурившись. – Да, да, – оно пропустило мою жалобу мимо ушей. – Но ведь это – не единственный мой свадебный подарок, Цири. Почему ты пропустила другой? – Другой? – спросила я, выгибая бровь. На секунду, на долгое-долгое мгновение мне показалось, будто существо говорит о беременности. Прошлая ночь вновь всплыла в памяти, его руки точно снова ползали по моему телу, изучая каждый его изгиб. Я закусила губу, отведя взгляд от бледного лица своего призрачного супруга. Белые ракушки словно светились, лежа на полочке у зеркала. Оно… Оно сделало это со мной? Разве может оно… Разве может оно зачать живого младенца? – Ты забыла наш уговор, Цири? – существо изобразило удивление на своем лице, но после растянуло тонкие губы в улыбку. – Я должен был защитить тебя от чудовища, защитить твою несчастную бездетную тетку, вашу хилую семейку… От человека, что снится тебе в кошмарах. От того, кто убил твою нерадивую мать. – Эмгыр, – шепнула я, взглянув в желтые глаза Эредина. – Я… Ты сказал, что я найду в лесу его труп, – вспомнила я, поежившись от страха. – Но ты не успела до полуночи, верно, засмотрелась на поля. А церемония должна была состояться ровно в полночь… Что же, – тварь изобразила смущение на своем лице. – Не знаю, когда теперь ты сможешь увидеть его. – О чем ты говоришь? – О том, Цири, что теперь ты не сможешь выйти отсюда еще очень, – проговорил призрак тихо, он сделал паузу, чуть приблизился ко мне. – Очень долго. Мы будем здесь вместе все это время, словно на медовом месяце. Ты и я. Он больше не улыбался, Эредин отпустил мою руку и одним резким движением приблизил свое лицо к моему. От него пахло пылью и сухой травой, плесенью и замшелыми камнями. Точно из старого подвала, спрятанного в доме, что вот-вот рухнет. Я закрыла глаза и почувствовала, как холодные губы оставляют мокрый след на моем лбу. Призрак растаял, когда я решилась вновь поднять веки, от него не осталось и воспоминания. Я вновь почувствовала, как тошнота подкатывает к горлу, заставляя согнуться. Я бросила полотенце с корабликом на пол. Кольцо будто нагрелось на моей руке, оно сжимало палец все плотнее и плотнее, кожа медленно белела. Я не успела увидеть, носит ли такое же призрачная тварь, живущая на чердаке, но что-то подсказывало мне, что существо не откажется от подобного жеста. И что он только о себе возомнил? Я знала, что Эредин просто пугает меня этими угрозами, блефует. Он не покажется Йеннифэр на глаза, а тетя не собиралась уезжать куда-либо ближайшее время. Если я попрошусь у нее на улицу, она мне не откажет, и Эредин никак не посмеет мне помешать. «А, может, он просто сломает тебе ногу», – пропищал мерзкий пугливый голос, спрятавшийся где-то в моей груди. «Или того хуже, столкнет с лестницы и заставит упасть так, что до конца своей жизни ты будешь прикована к кровати», – продолжал он издеваться над моими страхами. Я задержала дыхание. Раз-два-три… «Он куда могущественнее тебя, куда сильнее, он – древнейшее зло этого мира. А ты? Жалкая сиротка с тараканами в голове». Спускаться по лестнице я решила аккуратно, соцработник, пришедший без приглашения, терпеливо ждал в гостиной. Высокий темноглазый мужчина в идеально выглаженном костюме держал в руках голубую чашку, до краев наполненную чаем. Он опустился на диван и кивал, слушая своего коллегу из цинтрийского ордена. Соцработники не приходят одни, с ними всегда есть представители силовых структур на случай, если понадобится сила. – Здравствуйте, – я старалась выглядеть не излишне вежливой, в конце концов, в моем досье должно быть написано, что я не страдаю синдромом отличницы. – Простите, что пришел так рано, – улыбнулся мужчина, которого я, кажется, уже видела. – Но я не отниму у вас много времени. Конечно, я ведь не одна такая в его списке несчастных детей. Я сдержанно улыбнулась и села напротив, тетя уже приготовила для меня вафли с беконом, по краю тарелки разложив листья шпината. Йен хорошо знала, что я его не ем, но соцработникам-то это знать необязательно. Я собрала волю в кулак и заставила себя откусить кусочек. Воспоминания о вчерашней ночи будили во мне тошноту. – Как вам в Тир-на-Лиа, Цири? – спросил соцработник, сделав какую-то пометку в своем блокноте, брошенном на журнальный столик. – Это – очень старый город, самый древний из тех, в которых нам удалось приобрести недвижимость. – Скучно, дождливо, – ответила я, не желая лукавить. – Неприятный город, если быть честной, сэр. Но… Здесь мы в безопасности. За это я вам очень благодарна. Я подняла глаза, чтобы следить за реакцией нашего гостя. Мужчина поерзал на месте, выдавив из себя вежливую улыбку, его черные глаза подернулись мутной пеленой. Йеннифэр, сидевшая рядом, кашлянула себе в кулак. Казалось, что воздух в комнате накалился, и совсем скоро дышать им будет невозможно. Гость поставил чашку на столик, откинувшись на спинку дивана. Может, он знал об Эредине и намеренно нас сюда подселил? По реакции стало ясно – что-то нечисто. Губа дрогнула, я хотела прикусить ее в привычном жесте, но удержалась. Нет. Нет, не похоже… Йеннифэр ведь тоже занервничала. У них общий секрет на двоих. – Как раз об этом я и собирался с тобой поговорить, Цирилла. Твоя тетя Йеннифэр сказала, что ты уже знаешь о побеге твоего отца, – заговорил он сбивчиво, точно опасаясь нанести мне очередную травму или спровоцировать истерику. – Вряд ли для тебя это станет новостью. – Да, – коротко ответила я, понимая, что это – только начало. – Она уже предупредила меня о произошедшем. Если вы приехали, чтобы рассказать об этом лично… Зря вы проделали такой долгий путь. – Нам стало известно, что Эмгыр Вар Эмрейс воспользовался старыми связями, выйдя из тюрьмы, и получил доступ к базам Цинтрийского Ордена. Он должен двигаться в сторону Тир-на-Лиа в поисках вас, мисс. Об этом доложила коренастая женщина, сопровождавшая соцработника на его нелегком пути. Она закончила, замолчала, и в комнате повисла тягучая тишина. Я закусила губу, делая вид, что удивлена, шокирована услышанным, что сердце мое вот-вот выпрыгнет из груди. Я росла с Эмгыром четырнадцать долгих лет, я знала все о его амбициях и планах, о решимости и о том, как все это сочеталось с его ментальным здоровьем… Я знала, что он найдет меня, если сбежит. Даже если бы Эредин не рассказал о том, что убил его в лесу, лежащем ровно перед моим домом, я бы все равно знала, что ублюдок где-то здесь. Я отложила вилку и отвернулась к окну. Слова Эредина всплыли в моей памяти. Вот, что он имел ввиду, когда сказал, что я еще долго не покину этот дом. – Боюсь, что пока что вам с тетей будет небезопасно покидать жилище, – словно прочитав мои мысли, рассказал соцработник. Он явно не был доволен тем, что сопровождающая перебила его. – Вы увезете нас отсюда? – спросила я слишком громко, слишком быстро. – Вы ведь не оставите нас здесь, да, раз он… Раз он знает наш адрес? Йеннифэр переглянулась с мужчиной, вошедшим в наш дом. Разве он не должен был мне представиться, рассказать, как он опечален произошедшим и как сочувствует моей утрате? Я прошла слишком много подобных бесед. Может, правила изменились? Может, пока мы с Йен томились в этом проклятом самим небом доме, изменился сам мир за этой стеной? Я тяжело вздохнула, чувствуя, как быстро колотится сердце. – Боюсь, у нас нет возможности предоставить вам новое убежище так скоро. У нас много семей на попечении, Цири, и многие ждут своей очереди для входа в программу долгие-долгие месяцы. – Он уже заходил в мою квартирку в Ковире, – заметила Йен, глядя мне в глаза. – Выломал дверь, так и не дождавшись ответа, напал на жильцов, полиция ехала двадцать минут… Если не найдет нас тут, ринется обратно по тому же адресу. Мы не можем уехать. – Давай снимем какой-нибудь номер в отеле или… – заговорила я, но никто не слушал. – За вашим домом будут наблюдать наши агенты, продукты и все необходимое вам доставят, – заверял все тот же мужчина. – Мы поймаем его, и жизнь вернется в прежнее русло, – соцработник улыбнулся, заглядывая мне в глаза. – Вот увидишь, Цири, в сентябре ты уже будешь ходить в школу спокойно, мы арестуем его. Нет… Они его не поймают ни в этом месяце, ни в следующем. Эмгыр мертв, гниет под каким-нибудь деревом, смотрит тусклыми глазами в голубые небеса и улыбается. Я тяжело вздохнула, понимая, что тварь в очередной раз обвела меня вокруг пальца. Сделку заключила я, я просила его о помощи, и Эредин подвел меня к заточению с ним же рядом. Мне показалось, будто я слышу на втором этаже чей-то тихий смех, но никто не повернул головы, привлеченный звуком.