My demons

«Как же я ненавижу это место», – думалось мне теперь, запертой и безвольной. Кто бы мог подумать, что мой с Йеннифэр дом, родное гнездышко, когда-нибудь сможет стать в моих глазах столь омерзительным местом. Каждая мысль, что хоть краем арки касалась моего сознания, теперь задерживалась в моей голове надолго. Заточение сыграло свою роль. Интересно… Оно правда сжимает мне палец? Я смотрела на кольцо, выполненное в форме шипастой лозы, смотрела, как оно окрутило мой несчастный палец и замерло. Я пыталась снять его очень долго, и теперь не могла понять, сама я виновата в том, что кожа вздулась и покраснела, или Эредин заставил безжизненный металл давить на мою плоть все сильней. В конце концов, боль – отличное напоминание о его присутствии, а тварь хочет, чтобы о ней помнили долго. Я прикусила губу. Будто я вообще когда-нибудь смогу забыть об этой твари, будто мне нужно напоминание. Соцработники ушли, оставили нас с Йеннифэр наедине, переваривать полученную информацию. Я лежала на своей холодной кровати, предварительно ее заправив. Взгляд моих, очевидно, заплаканных глаз сверлил потолок, нависавший надо мною. «Урод. Это все ты придумал, с самого начала просчитал, что произойдет дальше», – думалось мне. Тысячелетняя тварь явно умнее меня… Кто знает, может, она даже умеет видеть будущее. Впрочем, ничего удивительного. Если он – действительно всесильный бог, что я могу сделать в ответ на его атаку? Умереть в сопротивлении – только и всего. Я вновь прикусила губу, когда мысль эта пришла в мою тяжелую голову. Если бы я хотела умереть, все случилось бы еще тогда, когда отец погнался за мной в попытке достать ножом до детской глотки, я бы приняла смерть в том маленьком тихом доме на Ривер роуд, в нашем доме, в Цинтре. Нет уж, мне хотелось пожить еще немного, дотянуть хотя бы до тридцати, посмотреть мир. Интересно, о чем Йеннифэр думала сейчас в своей спальне? Вряд ли мысли ее были более оптимистичными. Тетя любила мою мать, она звала Паветту – Пава, гладила по белым волосам и упрашивала развестись с «этим психопатом». Мама в ответ всегда лишь хлопала ресницами, и глаза ее при этом всегда были подернуты пеленой слез. Я знала, что Йен винит себя в ее смерти, думает, что это она не досмотрела, не уговорила маму уйти, не упекла ее в клинику для лечения невроза. Конечно же, это – не так, мама выбрала свой финал самостоятельно. А вдруг это я могла бы ей помочь, могла что-то сделать? Я сжала пальцы в кулак, и взгляд мой все был направлен вверх, к потолку, что будто опускался мне навстречу. Разум услужливо вытеснял тяжелые воспоминания, я забывала ту проклятую ночь, сцена убийства стерлась из памяти. Мать кричала? И долго ли она звала на помощь? И я… Что я сделала, когда она подала голос? Мне не хотелось отвечать на эти вопросы, но что-то внутри жаждало получить неприятное знание. Я закрыла глаза на долю секунды, принялась считать от одного до десяти, как учил меня психолог. – Ненавижу, – произнесла я одними губами. Тварь не высовывалась. Солнце уже катилось к линии горизонта, а из моего окна можно было видеть лишь часть розовых небес. Я поднялась с кровати одним рывком, чувствовала, что не сделаю этого никогда, если не заставлю себя сейчас. Задернув шторы поплотнее, я повернулась к той стене, к которой можно было прислонить лестницу, ведущую на проклятый чердак. Давно я туда не поднималась, потому так сложно было сделать первый шаг. Мерзкая лестница скрипнула, едва я ее коснулась, она плотно прижалась к стенке, будто ждала этого момента. Люк чуть приоткрылся сам собой, и пропитанный пылью воздух проник в мою спальню. Я набрала в грудь побольше воздуха, понимая, что существо уже ждет меня, приглашает на встречу. Раз ступенька, два, три… Сначала – руки, потом – ноги. Я поднималась медленно, казалось бы, целую вечность, в нос ударил все тот же мерзкий запах пыли. «Ненавижу», – снова пронеслось в моей голове. Чердак освещал рыжевато-розовый свет закатного солнца, пыль танцевала в его лучах, отражала свет каждой гранью. Я оглянулась по сторонам, ища образ хорошо знакомого мне чудовища, его неестественно длинное тело, его хищный взгляд. Коробки с неизведанным содержимым все еще стояли в дальнем углу, тени прятали их, словно под одеялом. Крысы не скреблись в стенах, я не слышала их мерзкого писка, погружаясь в атмосферу мнимого спокойствия. Я знала, что он где-то здесь, где-то рядом. Смотря под ноги, я пошла вперед, к круглому грязному окошку, выходящему прямо на дорогу. Отсюда существо иногда махало мне рукой, зловеще пялилось на меня, пока я запрыгивала на велосипед и пускалась в город. С третьего этажа обзор лучше, чем со второго, макушки многих деревьев не достают так высоко и не закрывают обзор. «Красиво», – подумала я, пока взгляд не выхватил пятнышко на горизонте. Отсюда видно тот огромный старый дуб, явивший собой очертание границы одного мира и другого. – Красиво, правда? – прошелестело за моей спиной существо, когда я замерла в двух шагах от пыльного окошка. – Ты и сама так думаешь, Зираэль, – за меня подтвердил призрак. – Люблю это время суток. Люблю смотреть, как меркнет солнечный свет. – Но ведь ты же не боишься солнца, – ответила я, не оборачиваясь. – Я не боюсь ничего, моя Ласточка. Ничто не может навредить мне теперь… Но ведь это не значит, что из-за неуязвимости я не могу полюбить что-то? Он, что и правда думает, будто я в это поверю? Сами законы природы противоречат его изречению. Не может существовать нечто… Неуязвимое, нет ничего вечного и нерушимого в нашем переменчивом мире. Что-то, спрятанное глубоко внутри, подсказывало мне: у Эредина должна быть какая-нибудь слабость. Я невольно дернула плечом, надеясь, что тварь не обратит внимания. Призрак ухмыльнулся, я слышала, как двинулись его сухие губы, но не оборачивалась, чтобы проверить. Существо приблизилось ко мне так, что грудь его уперлась в мою спину. – А в тебе так много страхов. Если покопаться в твоей голове, можно столько всего найти, Зираэль, – шелестела тварь, щекой прижимаясь к моей щеке. – В твоем разуме так интересно… – Я ведь не трусиха? – тихо спросила я, и существо, наконец, замолчало. Эредин, очевидно, не ожидал этого. Я и раньше злилась на него, но сейчас чувство злости лишь крепло и крепло, его не вытеснял из груди липкий страх. Да, тварь все еще могла сожрать меня, растворив не только мою плоть и кости, но и саму душу… Только сейчас меня интересовало одно: его полное уничтожение. Тварь забрала у меня слишком много, и я понимала, что не стала первой его жертвой, не буду и последней. Если я прекращу его существование, я смогу спасти кому-то жизнь. – Ты… Ты знал девушек смелее меня? – спросила я, когда молчание затянулось. – Наверное, ты многих девушек знал раньше. – Раньше все было другим, Зираэль. И люди были другими, и сам мир, и… – Так знал ли ты девушек более смелых, чем я? – я повторила свой вопрос, смотря за тем, как солнце уползает за линию горизонта, как последние лучи его мягко поглаживают кроны древ. – Знал кого-то, кто пережил предательство близких, душевную болезнь и смерть матери, кто жил в проклятом доме бок о бок с призраком, и не сошел с ума? – Почему ты считаешь, что сохранила рассудок? – прыснула тварь. – Тебе не было бы так интересно с сумасшедшей. Тебе нужно, чтобы я оставалась относительно здоровой. Может, не навсегда, но до какого-то момента – уж точно. – И как же ты угадаешь, когда наступит этот момент? Момент, когда мне захочется сломать тебя окончательно и посмотреть, как ты бьешься головой о стену? – шепнуло существо, и я почувствовала, как его бедра прижались к моим. Он вновь стал материальным, вновь обрел форму, больше не был лишь смесью из дыма и пыли. «Мне кажется, или это как-то связано с закатом?». Тварь никогда не бросает слова на ветер, любая ее фраза обретает куда более глубокий смысл позже, спустя время. Может, силы и возможности существа напрямую зависят от положения солнца, и потому Эредин так любит этот момент? Закат знаменует начало его времени. Уголок моих губ сам собой пополз вверх, когда я пыталась припомнить его дневные визиты. – Я больше не дам себя обмануть, – ответила я тихо, понимая, что днем силы его не так велики. Существу явно не понравились мои слова. Пожалуй, в них действительно было слишком много уверенности, уверенности мнимой, ведь настоящей-то у меня не было. Я не знала, смогу обыграть Эредина или погибну в попытках уже завтра. Касание твари сошло на нет, существо вновь растворилось в пространстве, сменило форму, но я знала, что то – лишь на краткий миг. Мурашки стайкой прошлись по моей шее вверх, к затылку. – Такая смелая, – прошелестел Эредин, и голос его эхом прошелся вдоль дальней стены. Легкий порыв ветра заставил меня оглянуться. В свете сумерек чердак казался куда более зловещим, я даже поймала себя на мысли о том, что скучаю по мерцающей в воздухе пыли. Ни в одном из темных углов не было тени Эредина, и я невольно сжала губы. Что за игру он затеял на этот раз? «Тварь злилась», – напомнила я себе, пытаясь успокоить нервы. «Лучше не доводить ее до убийства, подыграть в этот раз, чтобы в следующий нанести удар». Чувствуя в воздухе легкую дрожь, я поспешила покинуть помещение. Колечко, что стало мне свадебным подарком, кольнуло мою кожу холодом, и я невольно вскрикнула, хватаясь за палец. Доски скрипели, когда я касалась их мыском ноги, они плакали, кричали, принимая мой вес. Люк оставался всего в паре шагов от меня, когда последние солнечные лучи покидали небо, я чуть ускорила шаг, надеясь успеть улизнуть из обители мрака… Но не успела. Крышка люка опустилась с громким хлопком, отрезав путь к бегству. Полупрозрачное облачко пыли поднялось в воздух, и я задержала дыхание. Что-то шелохнулось за моей спиной, но, когда я поспешила обернуться, никого там уже не оказалось. Тихий смешок прогремел под сводчатым потолком, пронесся вперед, словно пущенная из лука стрела. Мурашки вновь прошлись по моим плечам, но в этот раз уже не от волнения, нет. Воздух на чердаке пропитался могильным холодом. – Что бы с тобой было, если бы не я? – хрипел Эредин, и голос его стал более низким. Да, солнце закатилось за горизонт, но мрак не должен был окрепнуть так быстро. Я понимала: Эредин нагнетает атмосферу, он манипулирует тенями, делает их шире, гуще, темнее. Кусая губу, я вновь оглянулась к люку, дошла до него. Когда холодная круглая ручка скользнула мне в ладонь, когда я потянула на себя со всей силы, смех существа зазвенел громче. Вся смелость улетучилась в мгновение, едва я вновь повернула голову назад. Из окна, стекла которого оставались целыми, сочилась тьма. Вязкая черная материя просачивалась в щели оконной рамы и тягуче-медленно двигалась в мою сторону. Жижа затапливала пространство, поглощала в себя пылинки, балки, окутывала и потолок. Блеклый свет пропадал в ней, тьма не поросла бликами, она поглощала все вокруг… Тьма растворяла в себе пространство, и что-то в груди подсказало мне, что когда жижа эта достигнет моей плоти: меня не станет. Я тихо выругалась себе под нос, продолжая тянуть на себя холодную ручку люка. Выхода у меня только два, или так, или в окно, что и стало дверью для этой мерзости. – Цири… Я вздрогнула всем телом, когда жижа обрела голос, когда ее вязкое тело вдруг запульсировало, словно одна большая стая муравьев. Мрак подобрался ко мне совсем близко, я узнала голос, исходивший с той стороны комнаты. Эмгыр. Черной пакостью, заполнявшей пространство чердака, управляло его сознание, грязь эта олицетворяла его, говорила его голосом, и теперь намеревалась поглотить меня, уничтожить. – Цири… Давай… Закончим… Это… Иди ко мне… – хрипел голос моего покойного ныне отца, звал меня. – Цири… Я тебя… Я тебя… Искал… – Замолчи! – закричала я, продолжая пытаться открыть крышку люка, пытаться сбежать отсюда любой ценой. – Цири… – вновь позвал меня голос мертвеца. – Иди ко мне. – Замолчи, замолчи, заткнись! Сделай так, чтобы он заткнулся! Ты обещал мне! – я обращалась уже не к Эмгыру, нет. – Ты обещал убить его, уничтожить! – И я уничтожил, – почти смеясь, ответил мне Эредин. Жижа, что до сего момента двигалась в мою сторону так быстро, замедлила шаг, она остановилась, темной лужей растеклась по полу, а после – растворилась, точно ее и не было прежде. Пространство вокруг чуть посветлело, тени потеряли свой цвет, и небо за окном оказалось не черным, а светло-серым. Пальцы Эредина сжали мое запястье, тело его с чудовищной силой толкнуло меня вперед, остановив лишь у стеклянной поверхности окна. Грудь существа снова прижалось к моей спине, вернув нас в исходную позицию. Рука моя болела от его нажима. – Что такое, Ласточка? Страшно? – прошептала тварь тихо, недобро. – Боишься своего сумасшедшего папочку, да? Я не смогла ответить. Все случилось слишком быстро, тварь меняла пространство вокруг меня, рисовала новые картинки в моих же глазах, управляла моей фантазией. Она забиралась мне в голову или делала это здесь, снаружи? Я не могла найти ответа, не знала, что думать, грудь моя вздымалась быстро и также быстро опадала, дыхание сбилось, и тело продолжало мелко дрожать. Раньше я слышала голос Эмгыра лишь в кошмарах, если теперь эта тварь будет говорить со мной еще и наяву… Может, умирать не так уж и страшно? – А ведь это я спас тебя от него, Зираэль. Это я уничтожил самое черное зло в твоей маленькой жалкой жизни, правда? – голос существа становился все холоднее. – Где же твоя благодарность? Я вновь промолчала, не зная, что сказать. Впрочем, «не зная» – не совсем правдивое описание моих чувств. Я хотела бы сказать твари еще много всего, но разум отговорил меня, не дал совершить непоправимое. Если я хочу избавиться от Эредина раз и навсегда, если хочу когда-нибудь начать жить спокойно, мне нужно научиться контролировать свой гнев и держать уже язык за зубами. «Не верь ни единому его слову», – подсказывал разум, обманутый им же не раз и не два. – Ты пугаешь меня сильнее Эмгыра, – ответила я тихо, будто виновато. – Врешь, – прошипело существо, но в голосе его отчего-то слышалась ласка. – Я видел его через твои сны, Ласточка, я знаю, какой страх ты питала, едва его заметив. Твое сердце не бьется так громко при моем появлении, а ведь я мог бы вытолкнуть тебя из этого окна уже пару минут назад. Разве можно бояться живого человека больше, чем боишься призрака, бестелесную тварь с длинными зубами, тварь, живущую на чердаке твоего же дома? Я прикусила губу, не желая задавать столь очевидный вопрос. Неизведанное пугает куда сильнее. Если Эредин хотел обмануться в своих надеждах, пусть обманывается, я не стану переубеждать его в этом. Кто знает, может, это еще сыграет мне на руку в будущем, и я сама смогу обмануть лживую тварь. – Я все еще жду благодарности, – шепнуло существо, прижав меня к стеклу сильнее, запотевшее бледное облачко моего дыхания появилось на стекле. – Я так давно не слышал от людей искренних добрых слов… – Разве на нашей свадьбе не было других людей? – Так странно произносить это… «Наша свадьба». –Твоих… Последователей? – спросила я робко. – Мне казалось, что я видела там кого-то, слышала барабаны. – Эти люди не имеют для меня значения, их слова вызваны не искренней благодарностью, а раболепским инстинктом, живущем в каждом из смертных этого городка. Рука существа медленно ползла вверх от моей талии к моему плечу. Пальцы его точно осуществляли шаги, точно были отдельным организмом, и кожа твари казалась ледяной на ощупь. Я смотрела в окно, на дорогу, по которой не проехала ни одна машина за эти… десять? Пятнадцать минут? Ладонь существа легла на мою щеку, Эредин мягко погладил ее, вызвав очередной приступ нервной дрожи. «Только не заплачь», – попросила я саму себя. Значит, у него и правда есть последователи, и их может оказаться больше, чем я предполагала до сей поры. Я вспомнила предостережения библиотекаря, советовавшего не доверять ни одному живому существу в Тир-на-Лиа. Выходит, он не так уж и ошибся. Может, даже Кагыр был как-то связан с произошедшим? Я невольно прикусила губу, вспомнив о том, как встретила его с компанией на той темной дороге. – Ты – совсем другое дело, Зираэль. Да, ты права, – словно нехотя подтвердило существо. – Ты очень смелая, ты пережила многое, цеплялась за жизнь изо всех сил, – его губы мягко касались моей щеки. – Мне нравится эта сила внутри тебя, нравится, как отчаянно ты цепляешься за свое жалкое существование. – Значит, ты не собираешься меня убивать? – Как же много сегодня вопросов, – улыбнулось существо, повернув мою голову в сторону. Теперь щека моя прижималась к его лицу, Я могла видеть самый краешек кошачьих очей Эредина, острее ощущать холод, исходивший от его мертвого тела. Существо улыбалось, но не показывало мне свои острые зубы, сплошные клыки. Я на секунду задержала дыхание, когда тварь оставила на моей щеке мокрый след поцелуя. – С тобой так приятно играть… Как с мышкой. Однажды я обязательно наиграюсь, Зираэль, но момент этот еще не настал. У нас с тобой еще куча времени. Ведь нас теперь связывают не просто дружеские, но и семейные узы. – Если ты еще не наигрался, если не готов убить меня, – зашептала я тихо, полностью проигнорировав его слова о семье. – Чего же ты хочешь сейчас? – Сейчас? – существо не задумывалось, оно ждало этого вопроса, четко понимая, каким будет ответ. – Спустись вниз, ляг в кровать, Ласточка. Покажи мне свою благодарность. Он вновь коснулся губами моей щеки, задевая кончик носа. Я вздрогнула, когда тварь вновь исчезла, отошла от окна, продолжая смотреть за пустой дорогой. Люк, ведущий вниз, отворился сам собой, петли его тихо скрипнули, словно вновь заплакали по моей судьбе. Я долго смотрела в его сторону. «Это неизбежно», – подсказало мне подсознание, «Ты все равно когда-нибудь снова окажешься там. Лучше пойти добровольно, чем быть оттасканной в сторону кровати за волосы». Чтобы узнать все его секреты – мне нужно быть не гордой, а хитрой. Я вновь сжала губы в тонкую нить, сердце громче забилось в груди… И я подчинилась. На негнущихся ногах я побрела в сторону выхода, я шла медленно, нехотя, но шла неизменно. В голове не было ни единой мысли, ведь любая, даже мимолетная могла превратиться в огромный страх. Я спускалась по ступенькам, переставляя одну ногу за другой, аккуратно закрыла вход в обитель мрака, задвинула лестницу и бросила взгляд на кровать. А я так красиво заправила ее, что жалко было ложиться. Тяжелые зеленые шторы не пропускали внутрь ни капли света, спальня тонула во мраке позднего вечера. Приближалась ночь. Я тяжело вздохнула, поджала губы, долго еще смотрела в сторону кровати, не решаясь шагнуть вперед. И не зря… Я ведь знала, что тварь не даст мне возможности сделать хоть какой-то выбор, самой опуститься в его объятья. Эредин материализовался за моей спиной, толкнул меня вперед, заставив упасть лицом в матрас. Из легких вырвался сдавленный писк, я поспешила перевернуться на спину и увидела его стоящим у изножья кровати. Эредин предстал передо мной голым по пояс, а ниже, ниже линии талии я боялась опустить взгляд. – Только не плачь, Ласточка, – прошелестело существо, делая шаг к кровати, во взгляде его читалось ничем не прикрытое желание. – Постарайся не кричать, а то ты можешь разбудить свою тетю.