My demons

– Зачем? – собственный голос звучал будто из другой комнаты, слова слетали с чужих уст. – О, Зираэль, ты же знаешь, – Эредин улыбнулся, и я почувствовала, как от волнения задрожали ноги. – Если я скажу это вслух, прозвучит слишком вульгарно. Давай оставим эти разговоры до подходящего момента. Я невольно сжала губы плотнее, опасаясь, что с них сорвется ругательство. Маленький синий диванчик, что стоял напротив телевизора, показался мне особенно неудобным в это мгновение. Будто сиденье его покрыли иголками, а мягкую спинку заменили железным щитком. Олеандры стучались в окно, будто пришли мне на помощь, откликнулись на отчаянный зов. Что мне делать? Нужно думать быстро. Я судорожно оглянулась назад, на кухню, словно в надежде, что кто-то выйдет из-за угла и спасет меня от плотоядного чудовища. Эредин тихо рассмеялся, и холодок прошёлся по моим рукам. Неужели... Неужели он испытывает хоть какое-то телесное удовольствие, не обладая самим телом? Вряд ли. Я вновь взглянула на него, заставив себя выпрямить спину. Он мог принять любой облик, совершенно любой, но предо мной появлялся в виде красивого молодого мужчины. Да, врать бесполезно, низкие моральные качества все ещё не лишали его внешней привлекательности. Если закрыть глаза на его личность... Так уж тяжело терпеть его близость? Так уж холодны эти руки, руки, способные удержать меня в воздухе? Я тряхнула головой, пытаясь выбросить из разума эту странную мысль. Я не должна торговаться с самой собой, не должна искать плюсы в этом положении. Когда я вновь попыталась взглянуть в глаза Эредина, того уже не оказалось рядом. Передо мной осталась лишь дверь, ведущая на свободу, на улицу, затопленную дождем. По крыльцу стучали холодные капли. – Может... Может, сделаем это не здесь? – спросила я с надеждой. – А где бы тебе хотелось? Ублюдок появился за моей спиной, и я почувствовала, как его холодные губы задевают мое ухо. Тело среагировало быстро: я подпрыгнула, будто ужаленная, и тихий смех тут же достиг моего слуха. Нет... Нет, телесное удовольствие для него не так уж важно, оно – второстепенно. В приоритете у Эредина получить удовольствие другого сорта, и мне нужно сыграть на этой жажде. – Почему бы нам не, – я замешкалась, сделала вид, что смущена, что переняла повадки скромниц из прошлых веков. – Почему бы нам не сделать это в другом месте? – В каком? – Эредин улыбался, ему нравилась эта маленькая игра. – Продолжай. – В твоём мире. Там, где ты существуешь, пока не появляешься здесь. Улыбка покинула его лицо за долю секунды. Взгляд Эредина изменился, зрачки округлились, теперь они стали человеческими, не кошачьими. Тонкая линия губ выпрямилась, и я отвела взгляд, на секунду пожалев о сказанном. В комнату пробрался сквозняк, и на кухне тихо зашуршали ажурные занавески. Голова призрака приняла странный наклон, он снова походил на птицу, высматривающую добычу. – Я… Я подумала, что раз уж мы теперь женаты… Может, я могу посмотреть на твое царство? – Мое царство повсюду, Зираэль, – Эредин поднял бровь. – Смотри сколько хочется. – Ты говорил, что можешь проникать и в сновидения, – я продолжала настаивать. – И большую часть дня ты ведь не здесь… Пожалуйста! Только раз, всего единожды… Прошу тебя. В детстве мама не читала мне сказок. Если быть честной, она старалась игнорировать мое существование, делать вид, что в доме нет ни меня, ни моей комнаты. Я выбирала сказки сама. Брала с полки книжки и читала их, прячась под одеялом. Особенно сильно мне нравились те сюжеты, где добро побеждало зло хитростью, где слабый и заведомо беззащитный герой побеждает того, кто во много раз сильнее. Это так расходилось с окружавшей меня реальность. Я знала, что даже если Эредин и является богом, земным воплощением безграничного могущества, он не всесилен. Если бы в его руках заключалась абсолютная власть, человечество бы не знало добра. У этой твари есть слабости, он тщеславен и горд, он хвастлив, как пятилетний ребенок. Я знала, что смогу обмануть его при должной сноровке, знала, что должна справиться. Во всяком случае… Так говорилось в сказках. – Раз ты так просишь, – он отвел взгляд, наклонил голову и отвернулся на мгновение, делая вид, что отчаянно сопротивляется этому желанию. – Но тебе нужно будет слушать меня в каждой мелочи, Цири. «Разве не приятно слышать, как он называет тебя по имени?», – спросило что-то внутри меня. С каждым днем игнорировать этот голос становилось все сложнее, и шепот этот креп, набирал силу. Он кричал в моей голове по ночам… Никаких подтверждений не было, но я отчего-то знала: дело в кольце. Оно отравляло мой разум, посылало импульсы прямо в мозг. Чем быстрее я от него избавлюсь, тем лучше. Может, у меня еще есть шанс сохранить рассудок. – Ты поняла меня? – тварь вновь оказалась слишком близко, его холодные пальцы сжали мой подбородок, приподняли его и заставили меня смотреть Эредину в глаза. – Каждое твое движение, каждое слово, все должно быть согласовано со мной. – Я поняла, – ответила я, попытавшись кивнуть, но хватка оказалась слишком крепкой. – Умница, – улыбнулся мне призрак. Жар прилил к щекам, будто кто-то ударил меня. Эредин растворился в воздухе, но я почувствовала, как что-то подтолкнуло меня вперёд, к лестнице. Нужно подняться наверх, в спальню, мысль эта сама собой проникла в голову. Каждая ступенька отчего-то давалась особенно тяжело. Я не успела промокнуть по дороге к дому, но от двери к коридору тянулись мокрые следы, будто кто-то зашёл за мною. Эредин ведь не мог выйти на улицу? Сегодня не тот день лунного цикла. Я поднялась наверх, закрыла дверь, в очередной раз взглянув на портрет Лютика. В комнате ничего не изменилось. Окно оказалось закрыто, и дождь не повредил тетрадки, сложенные на рабочем столе. Подумать только... А ведь всего через месяц мне придется пойти в новую школу. Как совмещать брак и обучение? В древности, пожалуй, этот вопрос перед девушками не стоял. При удачном замужестве можно было забыть об учебе. Эредин стоял у изголовья кровати, он поправлял подушки, на которых мне предстояло возлежать. Взглядом он следил за моими движениями. Я чувствовала себя серой мышкой под взглядом коршуна. Голодного коршуна… Когда я шагнула в сторону кровати, тот улыбнулся своей неестественно широкой улыбкой и поднял ладонь. Я только сейчас заметила парное серебряное кольцо на его изящном пальце. – Переоденься, – голос звучал особенно холодно, будто я сделала что-то неправильное. – В свою черную ночнушку. – У меня нет ночнушек, только пижамы, – я нахмурила брови, встретив его взгляд. – Одна есть. На нижней полке в твоём шкафу, – он не просил меня, а приказывал. Спорить не хотелось. Пока все шло так хорошо, пока казнь отменялась, нужно вести себя тихо. Я осторожно оглянулась к шкафу и отворила створки. И действительно, на самой нижней полке, где я хранила неподходящую к сезону обувь, лежал небольшой хлопковый мешочек. Ручки его были перевязаны между собой, и мне пришлось постараться, чтобы победить этот узел. Может, Эредин – никакой не бог из древних кошмаров, а призрак моряка? Моряка, утонувшего в болоте. Я знала, что только они могут завязывать такие узлы. Едва мешочек оказался побежден, в руки мне попала прелестная вещица... Словно из старинного каталога одежды. Шелковая ночнушка с длинными рукавами. Ее украшало тончайшее нежное кружево, подол оказался оторочен мехом. Кролик? Я ненавидела натуральные меха, и не могла понять, что же передо мной. Когда я подняла взгляд, Эредин не отвернулся. Он не собирался подарить мне немного приватности, нет... Смотрел во все глаза. Пришлось отвернуться самой. Моя футболка так и осталась влажной после недолгой прогулки, джинсы прилипали к коже. Они – дешёвые, ещё мама покупала... На ногах остались синие следы. Психолог советовала мне избавиться от всего, что хоть немного напоминает прошлую жизнь, но это так непросто... Да и может ли избавление от футболок и штанов избавить меня и от воспоминаний? Черная ночнушка оказалась накинута поверх лифа, джинсы я стянула лишь после того, как ноги мои оказались закрыты длинным подолом. – Она, что, траурная? – спросила я, приподняв бровь. – Винтаж, – из зеркала на меня смотрела более худая и бледная версия меня прежней. – Неважно, по какому поводу ее носили раньше, – голос призрака звучал тихо. – Главное, что черный цвет тебе очень идёт. – Эредин поднял руку и протянул мне, держа ладонь раскрытой. – Но ты и сама об этом знала, если судить по твоему гардеробу. Иди сюда, Зираэль. Как бы хотелось послать его в преисподнюю, заявить, что я и с места не сдвинусь по его указке… Но пришлось отозваться. Я выдавила из себя улыбку и шагнула вперёд, вложила свою ладонь в его склизкую руку. Холодок мертвой кожи вновь заставил меня внутренне дрогнуть, казалось, что я касаюсь куска замороженного мяса, и руку теперь нужно помыть. Эредин откинул край одеяла, и я послушно опустилась в кровать. Ночнушка стягивала движения, и руки в ней поднять не удавалось. Отчего-то казалось, что со стороны я похожу на труп в открытом гробу. Раньше молодые девушки умирали часто: чахотка, роды, отравление и обезвоживание после него… Может, призрак даже возложит цветы к моему телу? Я люблю ландыши и ромашки, что-то невинное и простодушное, как моя покойная мать. Должна признаться: мне её не хватало. Сейчас, когда сама я попала в отношения, из которых не найти лёгкого выхода, многие ее действия обрели в моей голове смысл. Она больше не была лишь безумной женщиной, нет. Теперь я знала, какой страх прятался за каждым ее движением, как мозг туманил рассудок, лишь бы защитить ее жизнь. Может и не замечала она меня лишь потому, что отец мог заревновать? Призрак провел холодной ладонью по моему лицу, опуская тяжелые веки. Действительно, будто покойнице... Я ждала, что в ушах зазвучит тихая траурная музыка, хор из пяти голосов, звуки органа или грустной скрипки. Что-то плавное, сопровождающее душу на тот свет. Если раньше я думала о смерти, как о конечной точке, то сейчас она казалась мне лишь началом пути. Началом чего-то большего, бесконечно долгого путешествия в иные измерения… Вот почему так важно отвязать от себя этот «хвост». Странное ощущение накрыло меня, точно похоронным саваном. Оно прилипло к лицу, и я попыталась открыть глаза под давлением страха, но веки не шевельнулись. Ничего. Лёгкие наполнились холодным воздухом, будто в спальне открыли окно, и лесной ветер занял пространство. Нет, нет, будто одну из стен убрали, будто меня оставили на открытой поляне под холодным летним дождем. Я попыталась двинуть ногой, но ни одна мышца не слушалась. – Расслабься, – этот голос я не спутаю ни с одним другим. – Просто доверься процессу. Но Эредину нет веры. Если он говорит, что следует расслабиться, нужно в ответ напрячь каждую мышцу. Холод, пробравшийся в мои лёгкие, медленно захватывал все мое тело. Он полз вверх, подобно болезни, цеплялся за горло, за руки, за ноги, по бёдрам стекая вниз. Когда веки задрожали, когда я вновь почувствовала, что могу шевелить пальцами, страх отступил. Глаза я открыла уже не в своей постели. – Можешь и дальше держать меня за руку, Цири, когда будет страшно, – Эредин подавил смешок, явно наслаждаясь моментом моей слабости. – Я знаю, ты еще испугаешься. Он стоял рядом, твердо стоял на ногах, а не парил над дорогой, как бывало обычно. Высоко над головой висело небо, и у неба был странный цвет. Темно-фиолетовый, словно старый синяк на бледном теле. Я почувствовала, как Эредин берет меня за руку, и в жесте его было что-то... Знакомое? Будто так все и должно было случиться. Моя ночная сорочка исчезла, превратилась в платье: я видела длинный черный подол. Зеркал не было рядом, потому деталей не разглядеть. – Что это за место? – спросила я, заметив, что мы находимся в окружении сотен мраморных колонн, собранных под открытым небом, крыша когда-то существовала, но сейчас от нее остались лишь обломки. – Похоже на древние храмы. – Ваши человеческие храмы – лишь призрак, бледная тень подобного величая, – казалось, что мое сравнение его огорчило. – Но некоторые из нас посылают вам сны об этих местах, и люди пытаются изменить свою реальность. – Так есть кто-то, кроме тебя? – спросила я тихо, и Эредин поднял свою тонкую бровь. – Сотни тысяч божков и прибожков, – отмахнулся он, сделав шаг вперёд. – Кто-то успешнее, а кто-то менее хваток. О ком-то забыли, а кому-то... Удалось получить в руки столько власти, что ты и вообразить не можешь, Зираэль. – И где же они? – я оглянулась по сторонам, понимая, что мы одни в этом храме забвения. – Пожинают плоды своих трудов, – рассмеялся Эредин. – Каждый сам творит свой мир... Пусть иногда для этого и нужны чужие руки. Здесь лишь мы с тобой, милая. Пойдем, это еще не все. В твоем мире это помещение называют прихожей. – Как романтично, – я выдавила из себя улыбку, когда Эредин потянул меня за руку. – И... Ты часто проводишь здесь время? – Нет, – ответил Эредин, вновь махнув рукой. – Одиночество надоедает, когда испытываешь его тысячи лет. Хочется разнообразить свое время, провести его в чьей-то компании. «Так почему бы не завести собаку?», – хотелось спросить. Я промолчала, и осознание заставило меня нервно поежиться. Собака – это и есть я. Моя жизнь для него не дороже жизни домашнего питомца... Один только взгляд на эти стены, на былое могущество, все давало понять: Эредин думает о себе слишком много, и человеческое существо не может иметь большое значение. Оно улыбнулось, когда я подняла взгляд. Эредин отступил, и ладонь моя обрела свободу. Призрак развернулся, двинулся вперёд. По обе стороны от него мелькали полуразрушенные колонны. Даже здесь, в призрачном мире, вид их оставлял желать лучшего. Из-за слоя каменной пыли нельзя было даже понять, какого они были цвета когда-то давно, в самые славные дни своего существования. Да, Эредину до сих пор поклонялись люди, но запустение виднелось невооружённым взглядом. Его последователей все меньше, и это сказывается на состоянии мира, отданного богу. А что будет, когда они закончатся вовсе? Я не смогла сдержать улыбки, что на мгновение захватила губы, и звук шагов эхом разлетался по пустому пространству. Он умрет. Исчезнет, будет заперт здесь до скончания веков. Эредин ведь обмолвился о том, что уже был вынужден терпеть одиночество несколько тысячелетий. Это ведь и произошло в тот момент, когда древние люди покинули эти болота и оставили его одного? Я осторожно шагнула вперёд, вслед за супругом. Так странно было знать, что он – мой муж. Почему-то здесь, когда мы остались вдвоем, мысль эта казалась особенно важной. Когда рядом не было никого, брак наш обретал особенный смысл, не был лишь обманом и странным стечением обстоятельств. Нет, я не влюбилась в Эредина и не воспылала к нему страстью… Лишь смогла побороть свою ненависть. Колонны кончились, и я вновь рассматривала пространство. Пыль развеялась, и остальная часть мира уже не была столь неуютной. На каменных стенах виднелись медные гравюры, витражные стекла закрывали крыши некоторых домов, стоявших вблизи. Я затаила дыхание, понимая, что пространство бесконечно. Целый город, подумать только... Здесь можно было найти сотню жилищ. Я смотрела на него с подножья небольшого холма, холма, на котором когда-то и находился храм из чистого мрамора, а внизу – они. «Здесь должна кипеть жизнь», – подсказывал мне разум. Десятки узеньких улочек вели от одной двери к другой, а рядом с храмом – открытая площадь. Воображение диво нарисовало картинку: сотня человек склонили головы в приветствии перед богом. Фиолетовое небо давило, прижимало к земле, и человеческая натура жаждала согнуться в хребте. Я прикусила губу, почувствовав себя слабой и маленькой. – Не уходи далеко, – Эредин остановился впереди, он оценивал свои владения, любовался видом. – Можно потеряться, а без меня ты никогда не вернешься домой. – Кто жил в этих домиках? – спросила я тихо, пришлось показать пальцем на строения. – И почему сейчас тут никого нет? – Есть, – Эредин возник рядом, он и здесь мог манипулировать пространством. – Они появятся, когда я разрешу, но, – он замолчал, словно ответ не нравился ему самому. – Но их не так много. – Не так много для чего? – Для создания того впечатления, что мне нужно, – тут же ответил Эредин, оказавшись за моей спиной. Тварь ведь говорила, что нас тут лишь двое, не считает простых смертных за компанию? Я набрала полную грудь воздуха, ощутив его присутствие. Его холодная рука сжала мое бедро, заставила меня дернуться от лёгкой боли. Плотная ткань платья будто истончалась под его касанием. Эредин тихо рассмеялся, чувствуя, как страх вновь заполняет мой разум. Он осторожно поцеловал меня в висок, разомкнул губы и заговорил тихо, будто нас подслушивали. – Ну же, – он ухмылялся. – Задавай свои вопросы, Зираэль. Я ведь вижу, как тебе интересно, – а я видела, как ему хочется отвечать. – Эти люди – твои послушники? – в воздухе плясала пыль. – Да.. Чем преданные они служат, тем выше их положение в этом мире, – Эредин прижал меня к себе, и мои лопатки упёрлись в его грудь. – Жрецы, простые подданые, военные трофеи. Но всех их не хватает надолго. – Для чего? – Они должны избавлять меня от голода, – улыбнулось существо. – Жертвуя кого-то время от времени. – А иначе? – мой голос дрогнул. – Иначе я возьму свое сам. И я буду выбирать, исходя лишь из собственных интересов. Я молчала, смотрела в даль, будто мы не вели разговор о человеческих жертвоприношениях и пожирании бессмертных душ. Перед глазами встала фотография той милой маленькой девочки, сестры Аваллак'ха. Большие светлые глаза смотрели на мир с поистине детским любопытством, а руки ее сжимали плюшевого мишку. Детский крик сам собой возник в моей голове. Ее ведь тоже принесли ему в жертву? Я прикусила губу. «Кто в этой истории злодей? Он, бог, в чьей природе заложено подобное поведение, или все же люди, что самовольно убивают детей?». Но он ведь подтолкнул их к этому решению, посулил исполнение желаний в обмен на убийство. Он сам решил, каким будет его культ, сам подвёл их к подобному, лишь подтолкнув к черте дозволенного. Вопросы морали и запретного лучше отложить на более удобное время. Что меня должно волновать сейчас: как он смог найти ход в наш мир? И как этот ход закрыть – вот задача. Эредин точно собирался сказать что-то ещё, но я почувствовала мелкую дрожь, охватившую тело. Черноволосый бог бросил в мою сторону недовольный взгляд, и я заметила, как тот закатил глаза, разжимая объятья. Очень по-человечески. Эредин бросил взгляд в сторону одной из стен своего храма, и я заметила, что у самой крыши висит огромная соломенная голова. Голова ворона... Сколько ей лет и почему она так выделяется на общем фоне? – Твоя тетя вернулась домой, – скучающе произнес он. – Мы не успели повеселиться. – Она увидит, что я сплю, и не будет меня беспокоить, – не то, чтобы я хотела остаться с ним подольше, нет, мне лишь нужно было узнать все необходимое. – Побудем здесь ещё немного? – Нет, Зираэль. Мне льстит твоя настойчивость, милая, но это опасно. Она нарушит снохождение, и твоя юная маленькая душа застрянет где-то между мирами. Навсегда, – его голос звучал до ужаса скрипуче, и улыбка тянула губы неестественно далеко. И кто решил, что такому богу следует доверить свою душу? – Поэтому тебе лучше встать и поприветствовать ее лично. Я кивнула, вспомнив наш уговор. Он просил слушаться его в каждой мелочи, и сегодня придется подчиниться. Хорошо, хорошо. Сегодня я уже узнала прилично. Маска, другой мир, бесконечные человечкие жертвы, питающие его голод… Нужно донести все Геральту и Аваллак'ху, и вместе мы придумаем план моего побега. Я невольно посмотрела на кольцо, что все ещё держалось на моем пальце, представила, как бросаю его на землю и топчу ногой, топчу, топчу. Какой прекрасной казалась эта мысль. – Тебе нужно идти, золотце, – Эредин улыбнулся, и я ощутила что-то странное, будто необычайной силы ветер тянул меня к отворенному окну, толкал к выходу навстречу. – А я пока побуду здесь, со своими подданными, он улыбнулся своей острозубой улыбкой. Я оглянулась назад, чтобы махнуть существу рукой, а то щелкнуло пальцами. Этот громкий звук, треск двух костяшек эхом пронесся под сиреневым небом. Он забрел в каждый дом, в каждый уголок этого странного мира... И перед Эредином материализовалась толпа. Он не обманул: их было не так уж и много. Сотня или чуть больше... Небольшой городок. Я бы улыбнулась, позлоралствовала над неудавшимся богом, но не смогла. В многоликой толпе идолопоклонников я разглядела грузного мужчину с начинающейся лысиной. Он стоял на холодной земле босиком, опускал затравленный взгляд к полу, а с губ его капали слюни. Лицо опухло, в каре-золотых глазах и отсюда проглядывалось отчаяние. С ним сотворили страшные вещи, бедолагу можно было пожалеть любому, кто не знал его лично. Я замерла, отстранилась в немом порыве. Перед Эредином стоял Эмгыр, он упал на колени и повторял снова и снова одни и те же слова. Мой мертвый отец молил о пощаде…