Бездна

В воздухе стоял крепкий запах гари, смешенный с тошнотворным ароматом свежей крови. Откуда-то раздавались чьи-то стоны, полные боли и страданий. Ясное небо Асгарда заволокло черным едким дымом, из-за которого немного щепало в глазах. Ветер стих. Совсем. Пожалуй, его отсутсвие было определенным дополнением к творящемуся вокруг хаосу, иначе никак, ведь лишь он мог очистить очистить пространство над головами асов и дать святую возможность дышать полной грудью. Но его не было. Проклятье… У меня звенело в ушах. Возможно, это произошло из-за пропущенного удара в голову, а, возможно, из-за острых ощущений после убийств или же из-за увиденного пару мгновений назад. К сожалению, я не мог точно и ясно выразить причину случившегося, но зато я был в силах сказать одно: Селин была жива. Жива. Она была жива. Проклятье! Она была жива! Какой же я глупец! Отчего же я так убивался из-за нее? О, Мироздание! Почему у меня тогда не было достаточно ума, чтобы понять все сразу? Капризная принцесса Земли Безмятежности оказалась не только чересчур живой, но и смертельно опасной: она и была тем самым жестоким магом, который не отличался состраданием и милосердием к своим противникам. Как я сразу не догадался, кто скрывал свою личину под лиловым плащом? О, я точно глупец! Цвет ткани подозрительно напоминал оттенок дымки из мертвого мира Селин и идеально скрывал пыль, в которой можно было там испачкаться. Ах, как же я жалок… Девушка с самого начала скрывала какую-то тайну, но я так отчаянно занимался поисками самого себя, что и не заметил никакого подвоха. Ее быстрое воскрешение, что, впрочем, противоречило всем законам бытия, преследование меня во снах, маг, одетый в лиловое и радующийся от убийств, словно малое дитя, — все это настораживало, но нет, я был слеп и думал о себе, о зеркале, о снах, о собственном отражении и о Марибет. А Марибет… Она по-настоящему изменилась. Ее голос, который не особо отличался теплотой и нежностью, стал сух и резок, в нем отчетливо слышалась холодность, граничившая с бессердечностью. Девушка заметно осунулась и побледнела — наверное, потому что перестала нормально есть и спать. А взгляд… Взгляд тоже поменялся, но я не успел понять, что именно произошло с ним. Когда я оказался там, на площадке, меня немного шатало от усталости, голова страшно гудела из-за недавнего удара, а перед глазами появилась легкая рябь. Я старался изо всех сил привести себя в чувство, постепенно убирая увечья с помощью лечебной магии, что, кстати, очень помогло мне впоследствии, но мой разум не сумел быстро среагировать при виде Марибет и живой Селин, сражавшихся на одной стороне. Ох, если бы я не растерялся, то сейчас бы держал в объятиях свою любимую незнакомку, а немертвая принцесса была бы заточена в темнице Асгарда для дальнейшего разбирательства. Да, я действительно оплошал, а так бы… Вдруг в мою голову пришла совершенно иная мысль. О, как я мог забыть такое! Подобраться к девушке я в любом случае не смог бы, потому что между нами была одна небольшая, совершенно незначительная преграда. В виде дракона. Мироздание! Отчего ж ты меня свело с девушкой, которая сумела найти, пожалуй, последнего живого огненного змея? К тому же, она его еще и приручила, и теперь это волшебное, но поистине опасное создание готово защищать и оберегать ее. Дракон… Кто бы мог подумать! Разве я представлял в себе, что загадочная незнакомка из снов, забредшая по неслучайной случайности в книжную лавку и ставшая одновременно моим спасением и моей погибелью, разрушит большую часть Асгарда с помощью огнедышащего дракона? Я посмотрел на Тора, который пытался отдышаться после непродолжительной схватки с магом льда, на немного помятую леди Сиф, на взбудораженную Троицу воинов и на мрачного Всеотца, разглядывающего постепенно затухающее драконье пламя. Его взор был чрезвычайно остр и напряжен — было ясно, что Один судорожно думает, как поступить дальше. Я вытер острие кинжала о рукав доспех, которые в любом случае придется чистить от пыли, грязи и крови, и убрал оружие, ожидая приказы царя Асгарда. Сухие пальцы пожилого мужчины сильнее сжали холодный металл копья, и Всеотец перевел свой колючий взгляд на меня. — Проследи, чтобы всем пострадавшим и раненым оказали помощь, а павших в бою подготовили в последний путь достойно и с надлежащими почестями, — произнеся эти слова, он обратился к Богу Грома. — Узнай у Хеймдалля, где был открыт проход к нам и почему он его не заметил. Фандрал, — голос Одина звучал очень властно и тяжело. — Возьми отряд эйнхериев и проверь хранилище. Нам только не хватало какой-нибудь потери! — теперь настала очередь остальных присутствующих получить поручение. — Соберите остальных воинов и начните устранять разрушения вокруг. Через 3 часа жду всех в тронном зале с отчетами о проделанной работе, — и после этого Один Всеотец удалился. Я обменялся кивками с Тором и ушел в госпиталь за лекарями. Поднявшись по лестнице, я вошел во дворец, где только сильнее запахло кровью. По коридорам громко катилось эхо из стонов раненых, и в некоторых местах цвет пола превратился из золотого в ярко-алый. Подавив в себе рвотный позыв от тяжелого металлического аромата, я направился в госпиталь, но, к счастью, мне навстречу шли лекари, которые сразу начали все необходимые сборы, едва в Асгарде разразилась битва. Я с ними вышел обратно на улицу, и мы стали оказывать помощь всем пострадавшим. Убитых, на удивление, было не так много, как я ожидал, зато раненых оказалось немало. Самых тяжелых больных лечили на месте, и я принимал участие в этом больше всех, ибо магией я мог мгновенно облегчить страдания асов, а остальных, в том числе и мертвых, относили в госпиталь. Время шло очень быстро, и я даже не заметил, как прошло отведенное Одином время. Спохватившись и быстро поняв, что с минуты на минуту начнется собрание в тронном зале, я подошел к старшему лекарю, извинился, что не в силах дальше оказывать помощь, и объяснил причину сего. Мужчина, довольно молодой, чьи волосы, увы, легко тронула седина, лишь кивнул и искренне поблагодарил меня за все, что я сделал за последние часы. Мне оставалось кивнуть в ответ со слабой улыбкой на потрескавшихся от сухости устах и отправиться к Всеотцу. Тронный зал был нетронут. Совсем. Меня это почему-то очень обрадовало, хотя причин для какого-то особенного ликования не могло быть вовсе: игра приняла новый, достаточно серьезный оборот, причем далеко не лучший, и ее правила менялись постоянно, с невероятной скоростью, что сильно запутывало игроков. Однако, осознание того, что символ твердой, сильной и справедливой власти Асгарда цел и невредим, вселяло в сердце нечто похожее на надежду. Я подошел к трону, на котором сидел Один, и взглянул на Тора, выглядевшего порядком уставшим. Не прошло и минуты, как в помещение вошли остальные асы, которые также не отличались бодростью и энтузиазмом. — Что ж… — царь окинул присутствующих внимательным, но, к счастью, не колючим взглядом. — Все в сборе. Поэтому начнем. После этих слов мы резко затаили дыхание и стали ждать, кого выберет Всеотец для первого доклада. Он довольно живо осмотрел каждого из нас, особенно тщательно разглядывая наши уставшие и чуть окровавленные лица, и наконец произнес. — Тор, — мужчина остановился на Боге Грома, который выглядел точь-в-точь как хмурая грозовая туча, и данное сравнение, по-моему, несколько забавно, хоть и в сложившейся ситуации неуместно. — Мой государь, Хеймдалль не знает, как так вышло, — на одном дыхании ответил воин. — Он не заметил, где и когда был открыт портал, — в голосе аса слышались усталость и некая озадаченность. — Наш враг для нас невидим. Со стороны Всеотца послышался тихий, но напряженный вздох. Я был хорошо знаком с ним и ясно представлял себе, что дальше может последовать. В лучшем случае Один лишь сурово прикажет сделать все, чтобы найти тропы, по котором пришла Марибет в Асгард, а в худшем… Думаю, лучше об этом даже не знать. — Локи, что у тебя? — к счастью, Верховный Бог Асгарда сдержался от ненужных конфликтов, способных только лишь поспособствовать ухудшению обстановки, и продолжил выслушивать нас. — Наберется лишь дюжина погибших, но несколько десятков ранено и напугано, — я начал говорить спокойно и с необходимыми расстановками. — Лекари оказывают им помощь. Лично я облегчил страдания тем, чьи увечия особенны тяжелы, и помог унести тела с поля битвы. — Хорошо, — Один Всеотец кивнул. — Сиф, Вольштагг, Огун, — он взглянул на остальных воинов. — Что у вас? Те начали поочередно свой рассказ, а я на мгновение задумался. Слова, изобильно льющиеся из уст асов, постепенно превратились в монотонный звук, раздававшийся где-то неподалеку, а на первый план вышли мои собственные мысли. Что у нас есть? С одной стороны несколько пострадавших в той или иной степени царств, напуганные мирные жители и разъяренные правители, а с другой — появившаяся из ниоткуда армия, дракон, маги и их неутомимое желание повергнуть Иггдрасиль в хаос. Совсем не приятная ситуация, не так ли? Войн, конечно, за всю историю существования Девяти миров было много, не проходило и столетия, чтобы где-нибудь да не вспыхнул бунт. Многие уже подстроили свой быт под военное искусство, но сейчас все было по-другому. Когда-то, давным-давно, отец Одина, Бёр, смог остановить Малекита Проклятого, который был близок к уничтожению наших царств, и с тех самых пор не было подобных угроз, кроме второго пришествия темных эльфов. Вплоть до сегодняшнего дня. Неужели мы стали настолько самонадеянными, что забыли о сильной защите наших домов? Неужели мы стали слепы, что не увидели, как в течение тысячелетий неведомые доселе силы набирали мощь? Неужели мы стали слабы, что не смогли им противостоять? — Локи, — голос Всеотца вывел меня из раздумий. — Ты выглядишь неважно, — как оказалось, Один уже к тому моменту распустил асов. — Отдохни, наберись сил. Вечером ты будешь нужен Асгарду. — Нужен? Асгарду? — я озадаченно вскинул брови вверх. — Но что я могу сделать? — Ты проводишь павших в их последний путь, — ответил царь. — И станешь государем живых. Я невольно пошатнулся — это так на мне сказалась усталость или новость была настолько ошеломляющей, что едва валила с ног? — Я… я проведу церемонию прощания с погибшими, но я… — слова застряли где-то в горле. — Я не стану царем. Теперь настала очередь Одина удивляться. — И каковы причины подобного решения? — Всеотец внимательно всматривался в мое лицо. — Время неподходящее, — лаконично произнес я в ответ. — Сейчас Асгарду нужен сильный и жесткий правитель, как Вы, государь. — Асгарду нужен мудрый правитель, — возразил он. — И ты намного мудрее меня, Локи… Я поджал губы. — Если бы я был мудр, то не допустил бы того, что мы имеем сегодня, — с моих губ слетел тяжелый вздох. — И, государь, я не смогу вести армию асов против… — я внезапно запнулся и замолчал. — Я понимаю, что гложет твое сердце, — твердо, но спокойно сказал Всеотец. — И понимаю, что тебе трудно сражаться, но ты должен, Локи, — мужчина покачал головой. — Ты будущий царь, ты — будущее Асгарда, и чувства не должны выбивать тебя из равновесия. Эти слова почему-то нарушили мое шаткое душевное спокойствие. — Будто ты, отец, не убивался горем, когда матушка погибла… — внезапно прошипел я. — Тору пришлось обратиться ко мне, чтобы спасти всех от эльфов, и ему удалось это сделать, пока ты тосковал по ней! — я сжал окровавленные руки в кулаки. — И ты что-то говоришь о чувствах?! — Довольно, — голос Одина остался тих, но он быстро наполнился металлом. — Да, я оплакивал Фригг и сейчас ее оплакиваю, но Марибет жива и невредима, — старец встал с трона. — Лить слезы из-за ее действий глупо и бессмысленно, лучше бы направил весь свой пытливый ум на то, как остановить ее. — Они убьют ее! — я сдерживался, чтобы не сорваться на крик. — Ее судьба им безразлична, и они сделают все, чтобы вернуть мир и покой! Один покачал головой вновь и спустился ко мне. — Да, ты прав, и поэтому ты должен придумать, как все прекратить, — Всеотец серьезно смотрел на меня. — Только так ты обезопасишь девушку. — Но даже если все прекратится, многие потребуют ее суда, — я постепенно успокаивался. — Ты же судил меня за погромы в Мидгарде! — Ты был поданным Асгарда, и я был в праве вершить суд над тобой, — промолвил царь асов. — А она наследница престола междумирья, и судить ее может только правитель и народ Эфиг. Я округлил глаза от услышанного. — Но… как? Почему? — я проследил глазами за тем, как Один направился в сторону окна. — И она же в одном лице и правитель, и последний представитель ее народа! — Такова ирония, — пожал плечами Всеотец. — Значит, осудит Марибет только судьба, — он посмотрел на голубое небо, в котором ярко светило солнце. — Завтра я расскажу тебе, почему короли и королевы междумирья неприкосновенны, а сейчас возвращайся в свои покои и готовься к вечеру. Я молча поклонился царю и покинул тронный зал. В покоях моей главной целью стала купель. Едва она наполнилась горячей, ароматной от масел водой, я скинул с себя все мое одеяние и погрузился с головой в нее. Мелкие ранки и ссадины сразу же засаднили, но меня это нисколько не беспокоило. Вынырнув меньше чем через минуту, я начал осматривать свои увечья, попутно излечивая их. К тому моменту в некоторых местах кожа постепенно темнела от гематом, которые являлись небольшим напоминанием за падения и пропущенные удары, но совсем скоро все бесследно исчезло благодаря моим нехитрым манипуляциям. После этого я расслабленно лег в воде, положив голову на край купели, и уставился пустым взглядом в потолок. Голова до сих пор гудела, однако я ничего не предпринял: шум превосходно отгонял различного рода мысли, оставляя мой разум совершенно пустым, что сейчас было мне, по правде говоря, жизненно необходимо. Я решил еще чуть-чуть побыть в воде и переместиться в постель, чтобы отойти ко сну, но моим планам помешал один непрошеный визитёр. — Милый, не входи, я не одет, — с усмешкой проговорил я, даже не поворачивая голову в сторону входа в помещение. — Будто там есть что скрывать, — последовал сухой ответ. — И твое тело интересует меня в последнюю очередь. — Хм, кажется, кто-то сегодня не в духе, — хмыкнул я. — А есть повод для радости? — отражение подошло к окну и посмотрело куда-то вниз. — Мир, для которого ты должен стать царем, лежит чуть ли не в руинах. И меня бы это не особо смутило, если б виновником случившегося не была Марибет! Я сел и потянулся к полотенцу. — Прошу, не нагоняй тоску, — через несколько мгновений я уже вылез из воды и вытирался. — Тошно и без твоих речей. — Ты хотел, чтобы я замолчал? — мужчина резко обернулся и одарил меня ледяным взглядом. — Да, будь добр, — невозмутимо ответил я и ушел в спальню. Моя зазеркальная сущность глухо прорычала и последовала за мной. Я же облачился в свободные штаны из темно-зеленого хлопка и налил себе вина. — Просто так ты меня не заткнешь! — я чувствовал, как мою спину яростно сверлили глазами. — Конечно, — изящно взяв бокал в руку, я повернулся к отражению. — Я силой зашью тебе рот нитями, и ты умолкнешь, — пришлось сделать маленькую паузу, чтобы отпить немного вина. — Навсегда. Мужчина снова рыкнул и подался вперед, но резко остановился. Он судорожно выдохнул и отошел в тень. — Я нервничаю, — тихо начало отражение. — Не более того, — его голос уже был совершенно спокоен. — Приношу свои извинения. — Принимаю их, — ответил я, продолжая наслаждаться сладким послевкусием вина. — Лучше расскажи, что происходит по ту сторону зеркала. — Ничего хорошего, ничего плохого, — моя сущность прислонилась спиной к стене. — Зазеркалье постепенно набирает былую мощь. — Она питает его… — я сел в кресло и сделал очередной глоток. — И что произойдет, когда силы восполнятся? — Ничего, — мужчина пожал плечами. — Ко всем зеркалам, что только существуют во Вселенной, вернется магия, и каждый, в чьих жилах течет кровь междумирья, сможет их использовать, как ему заблагорассудится. — Но никого же… — я нахмурился и через секунду внезапно все понял. — А, — морщинки на моем лбу сразу же разгладились. — Она сможет. Отражение ничего не ответило. Я допил вино и встал, чтобы налить себе еще один бокал. В воздухе повисло неловкое молчание, перебиваемое нашими тихими вдохами и выдохами и редкими приглушенными выкриками откуда-то с улицы. Вернувшись в кресло, я небрежно описал указательным пальцам спираль в воздухе — портьеры, сделанные из темной плотной ткани, закрыли окна, и в комнате воцарила темнота, которая продолжилась не так уж долго: под потолком появилось несколько сфер, излучающих приятный для глаза зеленый свет. Мужчина разглядывал их некоторое время, а затем перевел свой пронзительный взгляд на меня. — Ты же понимаешь, что совсем скоро придется отражать новое нападение, — он говорил достаточно твердо. — Как и в прошлые разы, — я только лишь пожал плечами. — Но теперь она не наблюдает за всем из своего мира, — отражение покачало головой. — Она теперь сражается, и, если учитывать ее возрастающую с каждым днем жажду крови, то в следующий раз она будет на передовой. — Нет, — возразил я, презрительно фыркнув. — Марибет не так уж глупа, как тебе могло бы показаться, — выпив еще вина, я потянулся. — Она не полезет на рожон, она сначала будет наблюдать и, когда битва достигнет кульминации, появится. — Откуда такая уверенность? — моя зазеркальная сущность сузило глаза в подозрительном прищуре. — Разве сегодня утром ее поведение было другим? — я изогнул левую бровь дугой. — Ничуть. Мужчина опять промолчал и начал ходить кругами по комнате. Я допил вино и отставил бокал в сторону — больше пить не хотелось, ибо голова постепенно хмелела, наливаясь свинцом, и стало появляться ярое желание лечь спать. Решив прикрыть глаза на минуту, я чуть ли не заснул, но отражение, громко кашлянув, заставило меня проснуться. — Тебе нужно отдохнуть, — промолвило оно. — Быстро в кровать, — Локи из мира зеркал подошел ко мне и несильно встряхнул за плечи. — И никаких возражений! Я, впрочем, и не собирался возражать. Поднявшись на ноги, я снова потянулся, так как из-за неудобной позы во время дрёмы немного затекла спина, и скрылся под одеялом в кровати. Мужчина, проследив за моими действиями, налил себе вина и залпом выпил весь бокал. — А ты что собираешься сейчас делать? — тихо спросил я, удобно устраиваясь в холодной постели. — Как всегда, мой друг, — отражение поставило бокал на место. — Буду наблюдать. И это было последним, что я услышал, потому что через мгновение усталость похитила меня в царство сновидений. С каждым мгновение все хуже и хуже…