Бездна

Остаток светового дня я провел в компании книги, которую дала Селин. Ее страницы пожелтели от времени, но чернила пребывали в прекрасном состоянии: наверняка они были волшебными. Сама бумага казалась на ощупь немного шероховатой, но, на мой взгляд, это только добавляло ей своеобразного очарования. Книга же пахла благородной стариной без каких-либо ноток затхлости, и ее аромат заставлял меня ностальгировать о проведенных вечерах в библиотеке Асгарда. На черной, слегка потрепанной обложке едва виднелось название чтива, выбитое золотыми буквами, — «История Земли Безмятежности». Немудрено, что я удивился, когда, прочитав пару страниц, наткнулся лишь на несколько исторических фактов этого мертвого мира. Оставшуюся часть книги занимало практическое руководство по древней магии, которое смогло моментально взбудоражить мой разум, пребывавший в апатичном состоянии после падения с Радужного моста. Книга повествовала о многих вещах, давно известных мне: в ней рассказывалось, как зачаровывать различные предметы, создавать правдоподобные иллюзии или манипулировать людскими решениями. Но некоторые моменты, упомянутые на пожелтевших страницах, представляли для меня истинный интерес, из-за которого я буквально проглатывал целые главы на одном дыхании, желая узнать, что будет дальше. В книге подробно расписывался ритуал жертвоприношения, упомянутый Селин во время нашего разговора, с полным описанием всех манипуляций, которые нужно было совершить. Процесс магии был, конечно, очень сложным и замысловатым, но Бог Смерти — как назвала его принцесса — не придал, видимо, данному факту какого-либо значения. Для начала нужно было, разумеется, найти девять царских детей из разных миров, которые родились в парад темных звезд, чьи названия почему-то отсутствовали в книге. Следующим элементом являлись сердца царств, откуда происходили юные жертвы, и их требовалось также отыскать и забрать, тем самым лишая миры жизни. Затем происходило самое страшное — сам ритуал. Тот, кто хотел получить власть над Вселенной, должен был перерезать горло детям, вырвать из тел еще горячие сердца и выжать из них всю кровь в чан. После всего оставалось только окунуть в алую жидкость любой предмет, который преждевременно принял украденную энергию миров, и неограниченное могущество заключилось бы в него. Пожалуй, именно так Бог Смерти стал бы властителем всего сущего, если бы ему удалось в итоге схватить Селин. Однако получил бы он желаемое в случае своего успеха? Дети и сердца царств — это лишь малая часть того, что требовалось сделать для получения желаемого: во время каждого шага нужно было либо читать особое заклятье, либо нашептывать определенное слово, либо, к примеру, погружать строгое количество раз предмет в свежую детскую кровь. Даже если бы удалось соблюсти все требования, то едва ли кто-то обрадуется внезапно полученному могуществу, ибо никому не ведомо, разорвет ли вселенская мощь своего обладателя на куски или же нет. Устало потерев переносицу, я вновь уткнулся в книгу, пытаясь изучить новые виды заклинаний и зелий. Однако чем дольше я погружался в омут знаний, тем лучше понимал, что без применения магии обучение проходило чрезвычайно мучительно. Захлопнув увесистый том и отложив его в сторону, я встал с пола и потянулся: из-за долгого нахождения на твердом каменном полу мое тело неприятно затекло и требовало небольшой разминки. За окном уже темнело, и зал постепенно погружался во мрак. Перспектива провести остаток вечера и часть ночи в кромешной мгле не слишком привлекала меня, и поэтому я решил найти Селин и выпросить у нее хоть какой-нибудь источник света. Конечно, прогулка по разрушенному дворцу, утопающему в тьме, казалось задачей трудноисполнимой, однако из-за отсутствия магии у меня не было иного выбора. Я довольно аккуратно шел по разрушенным коридорам, осторожно обходя завалы, но все-таки пару раз мне удалось споткнуться о груду сломанного камня. Долгое блуждание во мраке дворца медленно вводило меня в уныние: трезвый голос рассудка начал назойливо твердить, что затея с поисками принцессы ни к чему хорошему не приведет. В какой-то момент я вспомнил слова девушки о парочке кровожадных душ, что населяли Землю Безмятежности, и моя решимость найти Селин стала только тверже. Однако странного создания нигде не было, словно оно бесследно пропало, а крикнуть во весь голос имя принцессы я посчитал плохой затеей. Остановившись на мгновение, я немного поразмышлял над происходящим и подумал, что лучше всего вернуться обратно в тронный зал. Увы, я не учел, что из-за проклятой темноты можно было легко перепутать все проходы, и вместо нужного места очутился в разгромленной библиотеке. Это было поистине огромное помещение, которое переживало не лучшие годы. Бесчисленное количество стеллажей, сделанных из светлого дерева, оказалось сломанным, а книги, ранее покоившиеся на полках, ковром застилали каменный пол. Моя прежняя тревога куда-то улетучилась, и сердце в груди радостно подпрыгнуло: чтение всегда приносило мне истинное удовольствие, а здесь находились, пожалуй, тысячи книг. Выбрав несколько экземпляров, лежащих буквально около моих ног, я собрался продолжить поиски тронного зала, как вдруг из угла библиотеки раздалось чье-то хихиканье. Затаив дыхание, я осторожно двинулся по направлению к источнику смеха, как можно тише ступая по полу, усеянному вырванными книжными страницами, которые так и намеревались погромче хрустеть. Однако меры предосторожности оказались ни к чему: там, в углу помещения, никого не было, кроме обычной картины, занавешенной пыльным черным покрывалом. Тем не менее чувство беспокойства нежданно охватило меня, пропитывая тревогой каждую клеточку моего тела, а внутренний голос тихо шептал, что ткань скрывала за собой что-то ужасающее. Я же, как обычно не предав собственным ощущениям какого-либо значения, стянул полотно и увидел, что это было зеркало, а не картина. Оно оказалось довольно большого размера, — себя я мог разглядеть во весь рост — и по краям ее обрамляла золотая, померкшая от времени, рама. Отметив мысленно свою ненужную на тот момент мнительность, я повнимательнее присмотрелся к отражению и ужаснулся от увиденного. Черные, немного засаленные волосы, которые были всегда идеально уложены, торчали во все стороны, словно пакли, и кое-где спутались в колтуны. Белое, как сукно, лицо немного осунулось, щеки впали еще сильнее, а под глазами красовались темные круги, возникшие определенно из-за усталости. Одежда также оставляла желать лучшего: доспехи полностью покрывала пыль, имеющая тот же отвратительный сизый цвет, что и туман около королевского дворца Земли Безмятежности. Свой усталый вид не внушил мне доверия, и я был полон решимости вернуться все-таки в тронный зал и хорошенько отдохнуть, но все, конечно, сложилось совсем иначе. Внезапно в зеркале появился синий огонек, мигающий за одним из немногих уцелевших стеллажей. Сразу же обернувшись назад, я ничего подобного не заметил и, когда взглянул на отражение вновь, обомлел: горящая сфера присутствовала по ту сторону глади! Под ребрами зашевелилось недавнее чувство тревоги, а в голове проскочила мысль, что, наверное, из-за усталости мне стало мерещиться всякое и пора действительно поспать. Я схватился за эту идею, успокаиваясь, как вдруг сзади меня появилась высокая статная фигура, чье лицо было скрыто мраком библиотеки. Решив не оборачиваться, я стал наблюдать за ней и сразу же пожалел, что не ушел в тронный зал раньше: приблизившись ко мне, на свет вышел Один Всеотец. — Я разочарован в тебе, Локи, — промолвил он, буравя меня строгим взглядом одного-единственного голубого глаза. — Как ты только мог так поступить? Я хотел ему ответить, но мой язык, будто присохнув к небу, не шевелился от покатившего к горлу комку отчаяния. — Я считал тебя своим родным сыном, а ты оказался монстром! — голос Одина, пропитанный нескрываемой злобой, отдавал эхом в моей голове. — Ты позор для Асгарда! — Брат, зачем ты предал нас? — рядом со Всеотцом в мгновение ока возник Тор, чье лицо маской застыло в презрительной гримасе. — Я верил тебе, но ты оказался таким же отребьем, как и все ётуны! Не заметив, как крупная дрожь завладела моим телом, я никак не мог вымолвить ни слова в ответ, лишь с немым ужасом слушая их. — Предатель, предатель, предатель… — грозно зашипели они вместе. — Ты предатель! Зажмурившись, я мотнул головой, не в силах терпеть их слова, которые бесконечным потоком стали проноситься в моем разуме, разрывая его на части. Я думал, что стоит собрать все свои силы и броситься к дверям, как голоса резко умолкли. Неуверенно приоткрыв глаза, я увидел, что мое отражение находилось в полнейшем одиночестве — огонек тоже исчез, как и Тор с Одином. С облегчением выдохнув, я нервно провел по лицу рукой и заметил, что почему-то круги под моими глазами стали еще больше, а волосы — чуть длиннее и ухоженнее. Эти изменения показались мне чрезвычайно странными, и прежде, чем я смог понять еще что-либо, мои пыльные доспехи охватило золотое свечение. В один момент они превратились в мощную броню из кожи и металла, которую доселе мне не удавалось на себя надеть. Внимательно оглядев новое одеяние, я вернулся к своему лицу и ужаснулся вновь. Мои зеленые глаза резко приобрели пронзительно голубой оттенок, а тонкие губы искривились в злорадной усмешке. Самым невыносимым тогда было то, что я стоял в полнейшем оцепенении: я не шевелился, не колдовал над своим обликом и тем более не усмехался — все изменения происходили только с моим отражением, как будто оно зажило своей собственной жизнью. От меня, спрятанного за гладью зеркала, волнами исходила опасность, но я, на удивление, не ощущал никакого страха, ведь я наблюдал только лишь за собой. Внезапно на лице моего отражения стали появляться глубокие царапины и синяки, словно его долго и нещадно били. Глаза, выглядевшие как бледные сапфиры, позеленели, а злобная ухмылка бесследно исчезла с искусанных до крови губ. Мужчина в зеркале холодно смотрел на меня, испепеляя взглядом, и сзади него вновь появилась очередная фигура. Однако она была тоньше и немного ниже ростом, чем мы с ним, а ее лицо скрывал капюшон черного походного плаща, доходящего длиной аж до щиколоток. От золотой рамы по ровной глади побежала тонкая корка инея, и в библиотеке резко стало холодно, словно откуда-то задул морозный ветер, предвещающий долгую зиму. Незнакомец остановился около меня и протянул худые руки к капюшону, намереваясь его сбросить, но вдруг черное пыльное покрывало очутилось на зеркале — с трудом повернув голову в сторону, я встретился с яростным взглядом Селин. — Ты что здесь забыл? — девушка, казавшаяся еще прозрачнее, чем раньше, подлетела ко мне практически вплотную и скривила губы. — Я искал тебя и случайно набрел на библиотеку, — будничным тоном ответил я, удивляясь, откуда в моем голосе появилось столько спокойствия. — Потом я услышал странный шум и наткнулся на зеркало. А затем… — А затем я тебя спасла, — проревела принцесса Земли Безмятежности, тем самым заставав меня врасплох внезапной злобой. Я, поджав губы, перевел взор с Селин обратно на зеркало. — Почему оно закрыто? — поинтересовался я, разглядывая старую ткань. — Потому что оно опасно! — создание презрительно фыркнуло и отлетело чуть в сторону от меня. — Это зеркало показывает будущее смотрящего, однако многое из представленного — настоящая ложь. Люди сходили с ума, пытаясь отыскать правду! — А откуда появился иней? — я поднял найденные книги с пола, не заметив до этого, что они выскользнули у меня из рук. — Так захотело зеркало, — пожала плечами Селин, заметно успокоившись. — Что ж, думаю, пора уходить отсюда. — Да-да, — кивнул я и направился к выходу, стараясь ни обо что не споткнуться. Девушка поплыла рядом со мной, и, пока мы шли по дворцу, никто больше не заговорил, полностью погрузившись в собственные раздумья. Когда мы дошли до зала, Селин сразу же села на лавку, а я устроился на полу, где до этого оставил «Историю Земли Безмятежности». Найденные в библиотеке книги были сложены в аккуратную стопку, и я, решив, что наконец настало время немного поколдовать, начал создавать обычную светящуюся сферу. Принцесса, пристально наблюдавшая за моими попытками, пару раз противно хихикнула видя безрезультатность всех действий, совершенных мною. — Перестань смеяться! — сорвавшись, прошипел я и недовольно посмотрел на Селин. — Увы, я не могу, — девушка улыбнулась пухлыми губами, отбрасывая волосы с лица. — Это действительно забавно. — Забавно? — мое терпение внезапно испарилось, и я взревел от досады. — Мои силы пропали, и это забавно? Существо невозмутимо продолжало улыбаться, словно ярость, нахлынувшая на меня, казалась ему поразительно смешной. — Вспомни, откуда они берутся, — ответила девушка и растворилась в воздухе. Заскрипев зубами от злости, я сделал глубокий вдох и рвано выдохнул — о, только загадки и нужны мне сейчас! В мыслях прокручивая проклятья в адрес Селин, я прикрыл глаза и потер переносицу. Что же со мной произошло? Я по-прежнему четко ощущал магию вокруг себя, она все еще витала невидимой дымкой в воздухе, однако у меня не было возможности никак ее задействовать. И откуда берутся мои силы? Из меня, не так ли? Разве они не идут прямиком из сердца, призванные необъятным желанием и твердым голосом рассудка? Я вновь вздохнул и устало посмотрел в окно, походившее на черную дыру: Землей Безмятежности уже вовсю командовала тихая ночь. Продолжить чтение я мог, да и спать мне не хотелось — интересная вышла ситуация, разве нет? Решив про себя, что нужно в последний раз попытаться создать сферу, наполненную светом, я снова сомкнул веки и сосредоточился на внутренних ощущениях. Перед глазами пролетали далекие картинки из прошлого, рассказывающие о моих первых неумелых шагах в колдовстве. Ярчайшим воспоминанием оказался тот день, когда я сумел кое-как обуздать силу огня: добрая половина асгардского сада была спалена во время наиболее неудачных попыток усмирить стихию пламени. Слабая улыбка как-то сама напросилась на мои тонкие губы, внутри что-то тихо и весело засмеялось, и мне стало необычайно легко. Я поднял левую руку и щёлкнул пальцами — в ту же минуту зал озарился ярким, чистейшим, белым светом, а мою душу охватило ликование. Открыв глаза, я еще шире улыбнулся, глядя на сферу, и взял одну из библиотечных книг. Будучи довольным собой, я принялся читать, но мои мысли постоянно убегали с пожелтевших страниц к волшебному зеркалу, найденному мною ранее. Селин сказала, что многое, что можно увидеть в отражении, лживо, однако как можно это было определить? Слова Одина и Тора действительно казались убедительными, и, думаю, после совершенного мною они не находились далеко от истины. Однако те странные образы меня самого не выходили из головы, как и незнакомец в черном плаще, хотевший открыть мне свое лицо. И отчего ж зеркало покрылось инеем, словно кто-то намеренно его заморозил? На эти вопросы, к сожалению, у меня не было ответов, и вскоре мучимый бесконечными размышлениями я не заметил, как провалился в объятия снов, держа в руках открытую книгу. Жребий брошен — будущее определено.