Бездна

Я открыл глаза и посмотрел на светлый потолок темницы. Несмотря на громкую брань, раздававшуюся из соседних камер, я четко слышал частое биение своего сердца, которое, как мне показалось, с легкостью затмило другие присутствующие в тюрьме звуки. Кровь шумно пульсировала в висках, неприятно отдавая в уши, а мое дыхание стало учащенным и прерывистым, словно после длительного бега. Глубоко вздохнув, я опять прикрыл глаза, чтобы успокоиться, но тот образ из кошмара никак не хотел вымываться из памяти. Знакомое мне чувство липкого страха начало выползать из самых дальних уголков моего разума, заставляя ощущать беспокойство, смешанное с бешенством. Я не знал, жива ли маг льда или Иной добился поставленной цели, и поэтому эти плохие сны яростно впивались острыми когтями в мое сознание, раздирая в клочья все существующее у меня здравомыслие. Я потер переносицу и медленно приподнялся, постепенно обводя взглядом камеру. Окончательно встав с кровати, я заметил, что в коридоре появилось слишком много стражников — к тому же, там находились не простые воины, а самые лучшие эйнхерии Асгарда! Нахмурившись при их виде, я приблизился к столу с едой и взял зеленое яблоко, одиноко стоящее на золотом блюде. Я покрутил его в руках и хотел уже укусить фрукт, как вдруг ощутил легкое колебание сил. Повернувшись в сторону источника сей энергии, я увидел Фригг. Я знал, что она придет и сделает это как можно скорее: женщина определенно хотела завершить начатый разговор, чего особо не желал я. — Локи, — привычным тоном промолвила асгардская царица. — Где же она? — В безопасном месте, — холодно отчеканил я, подкинув в воздух яблоко. — Локи, перестань, — губы богини чуть дрогнули. — Скажи, где девушка. Она должна прибыть сюда и отправиться в свой родной мир, чтобы вдохнуть в него прежнюю жизнь. — Разве это важно? — я ухмыльнулся. Фригг резко побледнела. — Мы и так потеряли много царств, да и возможностей спасти их не предоставлялось пока нам, — она сделала шаг навстречу ко мне. — До этого момента. Скажи, где девушка, и твой поступок, может быть, сумеет смягчить сердце Всеотца, и он… Царица не договорила, потому что ее прервал мой крик. — Одину только и надо найти причину сделать мне больно! — яблоко полетело в магическую преграду. — Он хочет, чтобы я страдал, а совершить это он сможет, причинив ей вред, — порция гнева захлестнула меня, унося в бурный поток ненависти и досады. — И я никогда не скажу, где она, и пускай все миры сгорят до тла — мне плевать, потому что я не позволю Всеотцу потешаться надо мной! — после этих слов я метнулся в угол помещения и сжал зубы, стараясь усмирить свой пыл. Фригг ничего не ответила. Мы простояли в немом молчании некоторое время: я думал, что царица асов покинула меня, но, когда я повернулся, женщина находилась в противоположной от меня стороне, изучая разбросанные на полу книги. — Я надеюсь, ты успокоился, — тихо начала богиня. — Раз ты не хочешь, чтобы Асгард узнал о принцессе Эфиг, то пусть будет так, — она поджала тонкие губы. — Я унесу эту тайну с собой в могилу, будь уверен в этом. И еще обещаю, что больше не стану заводить разговоры на данную тему, — царица бросила в мою сторону беглый взгляд голубых глаз, в которых открыто читалась боль, причиненная ей мною. — Ты вчера спрашивал о Ванахейме, и поэтому спешу тебя обрадовать — Асгард отбил атаку мародеров. В этот момент на лестнице раздался лязг цепей и доспех. Я перекинул свой пустой взор в коридор и увидел конвой, ведущий очередных пленников. — Видимо, удачно все сложилось, — я завел руки за спину, скрепляя их в замок. — Один все шлет мне новых друзей, — я повел одной бровью и задумчиво добавил через несколько секунд. — Как он заботлив. За моей спиной раздался еле слышный вздох Фригг: кажется, ей не понравилась сложившаяся ситуация. — Книги, что я присылала тебе, не интересны? — она решила увести разговор в другое русло, но, к сожалению, теперь я хотел разрешить все проблемы, неумолимо терзавшие мое сознание. — Признаю, их содержимое довольно занятно. Я благодарен тебе за такой выбор, — я развернулся, пройдя немного, и остановился около кресла. — Однако книжки не могут стать превосходным и безупречным способом скоротать вечность. — Я сделала все, что в моей власти, чтобы тебе было комфортно, — в ее голосе послышались ноты упрека. — Разве тебе неприятна моя забота? — Безусловно, приятна, но она исходит только от тебя, — недовольство подступило к горлу, и у меня перехватило дыхание. — Интересно, а Один обо мне печется? — я оперся руками о спинку кресла. — Что насчет Тора? — Фригг изумленно на меня взглянула, точно не ожидав такого вопроса. — Бедняги, верно, день и ночь справляются о моем здравии, переживают и не находят свободной минуты в своих тревогах, чтобы навестить меня... — К чему эта желчь, Локи? Вспомни: ты сам виновник своего заточения, — царица Асгарда не сводила с меня пристального взора. — Я виновник? Забавно... — я сделал небрежный жест рукой, внезапно вспомнив, что во всех бедах Девяти миров виноват один лишь трикстер. — Я, как истинный Бог Обмана, лишь только развенчал ту ложь, которой всю жизнь меня пичкали. Что я рожден быть царем, что я должен править... Я не виноват, что Читаури напали на Нью-Йорк вторично. Я не виноват, что моя сила вернулась ко мне после того, как я пожертвовал собой ради нее. Я не виноват, что отвергнул предложение Всеотца отказаться от престола и стать обычным асом. Я не виноват, что я маг и умею колдовать. Я не виноват, что меня забрал Один из Ётунхейма. Я не виноват даже в том, что я родился ледяным великаном. И самое главное — я не виноват, что бездна изменила меня. — Царем? — Фригг опять изумилась. — Цари не выше покаяния. Сколько тогда погибло землян? — Жалкая горстка на фоне неисчислимых жертв самого Одина, — я быстро перемещался по камере, часто смотря на Фригг. — Ты сама прекрасно знаешь, какие войны он вел, сколько миров он покорил. За тысячи лет Один не сумел смыть со своих рук кровь всех живых существ, что пали от натиском Асгарда. Послышался очередной вздох. — Твой отец… — сказала царица Асгарда, но договорить ей не пришлось. Что-то взорвалось внутри меня, и накопившаяся за какое-то время ярость вырвалась наружу. — А он мне не отец! — второй раз за день мой голос сорвался на отчаянный крик. Ясные глаза женщины трепетно разглядывали меня, а розовая линия тонких губ снова дрогнула. На лице Фригг скользнули еле заметные очертания тоски и печали, заставив мое нутро судорожно сжаться. — Как я тебе и не мать, — эти слова, произнесенные так сдержанно и сухо, клинком вонзились в то, что я несмело могу назвать сердцем. Я понимал, что нужно совладать с нахлынувшими эмоциями, но на пару секунд я потерял самообладание, и женщина, скорее всего, заметила ту растерянность, которую она смогла занести в мою душу. Я часто заморгал, стараясь прийти в себя, и тихо вздохнул, поджимая при этом бледные губы. — Верно, — хладнокровно ответил я, возвращаясь в привычную высокомерную колею чувств и настроений. Губы Фригг растянулись в теплой улыбке: богиня без труда осознала мою обеспокоенность из-за сказанных ею слов, удостоверившись, что я не безразличен к ней. — Тебе открыты тайны любой души, кроме своей, — царица приблизилась ко мне. Я все так же поджимал губы, сражаясь с противоречивыми ощущениями внутри: с одной стороны, я должен был оставаться тем, кем все меня считали, — лживым и подлым мерзавцем, которому дорога лишь своя собственная жизнь; а с другой стороны, мне очень хотелось не скрывать от Фригг истинных чувств и прижаться к добросердечной богине, ставшей настоящей матерью для ужасного монстра. Подавшись вперед, я невольно выбрал второе, забыв только об одном: это была иллюзия. Я, не задумавшись ни на мгновение, коснулся руки женщины, и царица, чьи прекрасные глаза блестели от слез, исчезла в зеленом мерцании, оставив меня в полном одиночестве со своими гнусными мыслями. Я закрыл глаза, чувствуя всю тяжесть вины перед Фригг: я повысил на нее голос дважды — к тому же, несправедливо — и совесть терзала мою грешную душу, причиняя немыслимые муки. Прошло несколько часов после беседы с асгардской царицей. Я лежал на кровати и лениво подкидывал один из кубков, пребывая в скучающем расположении духа. Читать мне не хотелось, спать тоже, как и видеть свое отражение, а практиковать магию было невозможно: в коридоре постоянно бродил караул. Я освободил свою голову от ненужных мыслей, направив все внимание на бессмысленное занятие, и иногда морщился от возмущенных криков невоспитанных соседей. Возможно, я бы пролежал так еще пару-тройку часов, но внезапно меня вывели из полусонного состояния: в одной из камер раздались душераздирающие вопли, и свет в моей темнице на миг потух. Любопытство завладело мною — я поднялся и подошел к преграде. Мимо пронеслись два стражника с копьями, и в тот же момент кто-то закричал вновь. Еще мгновение, и магическая завеса в камере, которая была в конце тюрьмы, разлетелась на тысячи золотых осколков. Послышался звон брони, а следом чьи-то предсмертные хрипы; не прошло и минуты, как вдруг кто-то очень сильный и тяжелый разбил очередную преграду, выпуская на волю мародеров. Этот сброд с радостным кличем рванул по тюрьме, а где-то наверху затрубили тревогу. Виновник случившегося медленно приблизился к моей камере: им оказалось омерзительное существо, на первый взгляд, состоящее целиком из камня, а не из плоти и крови, но бело-серые глаза выдавали в нем темного эльфа. Он подошел ко мне ближе, раздумывая, выпускать меня или нет; я же с ехидной ухмылкой наблюдал за ним, размышляя, зачем он сюда пожаловал. Эльф приподнял руку, но сразу ее опустил: он что-то глухо прорычал и, повернувшись ко мне спиной, направился к выходу. Я усмехнулся мысли, что небольшая разруха в Асгарде никому не повредит и, возможно, с помощью нее мне удастся сбежать, и поэтому я решил помочь этому порождению чистейшей тьмы. — Лучше по той лестнице, что слева, — я заставил его остановиться и повернуться ко мне. В глазах эльфа промелькнуло замешательство, и он неспешно побрел к дерущейся толпе асов и мародеров. Я вновь усмехнулся и, ловким движением подскочив к столу, взял книгу, которую начал читать вчера. Эйнхерии стали постепенно оттеснять пленников к камере, а я сел около преграды, решив понаблюдать за сражением. Кинув беглый взор на дерущихся, я заметил Троицу воинов, которая была очень занята моими непослушными друзьями. Какой-то безумец кинулся ко мне, но, увы, он забыл, что я защищен собственной темницей: мародер насмерть разбился о преграду, а я лениво перевернул страницу, уткнувшись в интересное чтиво. У входа в тюрьму послышался глухой стук со знакомым, но еле-еле различимым в этом шуме звуком металла — да, громовержец соизволил спуститься в низы Асгарда. — Вернитесь в темницу, и никто больше не пострадает, — серьезно промолвил Тор. — Даю слово, — снова зазвенел металл. — Раз так, то беру обратно! — видимо, очередной глупец покусился на его жизнь. Я пытался сконцентрироваться на чтении, не обращая ни малейшего внимания на битву около меня, но почему-то внутренний голос тихо подсказывал, что тот эльф появился неспроста. Захлопнув книгу, я откинул ее в угол и поднялся с пола. Сильный импульс энергии пронесся по всему царству асов — кто-то вторгся в Асгард. Я посмотрел в зеркало и увидел там мужчину, чей взгляд выражал беспокойство и тревогу. Отражение что-то сказало — я его не слышал, но по губам понял, что он предполагал, что это спланированная атака и, может быть, за этим стоит Танос. Я отрицательно замотал головой. — Таносу нужно мое заточение, — тихо промолвил я. — Здесь замешана иная персона. Наверху рушились колонны и кричали воины. Потолки сотряслись после ужасного грохота, и вся стража, уже расправившаяся с мародерами, устремилась к выходу из тюрьмы. — Трон Асгарда разрушен! — обеспокоенно воскликнул начальник стражников, обнажив свой меч. Одину негде будет сидеть. Какая жалость. Мои тонкие губы изогнулись в саркастической ухмылке, но она была недолгой: я вспомнил, что совсем недалеко от тронного зала есть одно место, где могло укрываться одно создание, а лестница, что слева, ведет в коридор, идущий прямо в эти чертоги. Мироздание, что же я наделал!