Бездна

Мы с Тором обеспокоенно переглянулись: наша затея с треском провалилась. Красные осколки Эфира начали подниматься с черной земли и быстро приближаться к Малекиту, который возник из облака поднявшейся пыли. Обломки постепенно превращались в то, чем были раньше, — в летучую субстанцию, способную легко вживиться в любое живое существо. Повелитель темных эльфов протянул руки к своему сокровищу, впитывая его мощь и силу, и этот ритуал оказался чересчур коротким: не прошло и минуты, как Эфир полностью оказался во власти Малекита Проклятого. Глаза альва, которые были светло-голубыми, почернели, оголяя полностью сущность их обладателя. Господин Свартафальхейма бегло осмотрел шокированного Тора и развернулся, уходя прочь со своей свитой. Несколько темных эльфов осталось — они попробовали атаковать громовержца, но за такую дерзкую выходку сполна получили от разъяренного Бога Грома. Сын Одина помчался вслед за уходящими альвами, и то мерзкое существо заметило это: оно сняло что-то со своего пояса и бросило в нашу с Джейн сторону. Я прищурился и ошарашенно округлил глаза через миг, потому что сей предметом была вакуумная граната темных эльфов, которая с легкостью могла разорвать любую материю на атомы, отправляя их в небытие. Смертная чуть вскрикнула, заметив летящее к нам оружие, и этот возглас привел меня в чувство: я без лишних изысков толкнул ее в сторону, выполняя данное мною обещание Тору. Послышался взрыв, и я изо всех сил метнулся к Джейн, которая обескураженно смотрела на меня и которая, кстати, пребывала в полнейшей безопасности от зоны действия гранаты, но, увы, я опоздал. Энергетический поток бешеный силы достиг меня и оторвал от земли, тянув к эпицентру взрыва. В какой-то момент я почувствовал, как по моей спине пробежал табун мурашек: нет, мне было плевать на свое благополучие, ведь боли и смерти я не боялся — боялся лишь того, что Иной мог добраться до нее, а моя кончина в этой антиматерии только будет ему на руку. Да, мне определенно было для чего жить, и я не был в силах смириться с фактом, что я вновь ей солгал. Прости, моя незнакомка, твой злобный трикстер не вернется и не защитит тебя! Я уже хотел распрощаться окончательно с жизнью, но вдруг зазвенел металл — Тор мгновенно врезался в меня, отбрасывая нас обоих в безопасное место. Мы приземлились на твердую землю и вновь переглянулись: я благодарственно кивнул, а громовержец немного нахмурил брови, посмотрев на корабль эльфов. Малекит уже заходил на борт своего судна, и Бог Грома незамедлительно отправился к нему, дабы помешать скрыться, оставив при этом меня наедине с десятком темных эльфов. Я кинул беглый взор на смертную, спрятавшуюся между камней на довольно далеком расстоянии от моего местоположения, и направил все свое внимание на детей мглы. Они окружили меня и не спешили нападать; я же повертел в руках кинжал, показывая, что определенно не страшусь их. Один из альвов не выдержал и накинулся на меня, за что и получил клинок прямо в горло. Создание Свартафальхейма упало на землю, захлебываясь собственной кровью, а его соратники по одному начали атаковать меня. Я ощутил, как мое сердце стало биться быстрее из-за поднявшегося адреналина. В воздухе завитал знакомый запах опасности, смешанной со свежей кровью, а во рту я почувствовал привкус эйфории — о, как же я скучал по достойным битвам и жестоким убийствам! В моем разуме резко образовалась картина, что эта потасовка — лишь прелюдия к расправе над Иным и его сбродом. Решив про себя, что каждый эльф — это Читаури, я безумно улыбнулся и понесся в бой. Кровь монотонно стучала в ушах, заглушая крики альвов, и я неожиданно вспомнил все приемы борьбы, которые я когда-то изучал, и начал применять их на практике, но в более изощренной форме. Ловко, почти как ветер, маневрируя между темными эльфами, я наносил им тяжелые увечья, заставляя биться в мучительной предсмертной агонии. Зверь, проснувшийся внутри, решительно и неумолимо требовал больше крови, вынуждая меня убивать все жестче и кровожаднее. Темный эльф сделал выстрел из своего оружия, но я успел загородиться другим альвом — бедняга вскрикнул от внезапной боли, а я с ледяным спокойствием нанес ему смертельный удар в спину. Отбросив труп, я подлетел к нападавшему и, обезоружив его, несколько раз всадил клинок в область грудины. Темное создание испустило свой последний вздох и упало замертво на черную землю. Я судорожно дышал, осматриваясь в поисках врагов, но никого уже не осталось: десяток бездыханных тел смиренно покоился под моими ногами, все еще истекая черной кровью. Пару прядей волос упали на мое мокрое от пота лицо, и я убрал их, потому что они мешали глазам. Я быстро нашел взглядом Джейн, которая мирно пряталась в своем прежнем убежище, и, поняв, что ей не нужна моя помощь, решил найти Тора. Громовержца нигде по близости не было, и это немного настораживало. Я прищурился, внимательнее осматривая окрестности, и, в конце концов, нашел Бога Грома. Он сражался с тем самым монстром и явно проигрывал ему. Мне хотелось помочь своему любимому братцу, но, к сожалению, ас был слишком далеко от меня — я бы попросту не успел к нему на выручку. Взглянув на смертную и убедившись, что она целиком и полностью увлечена Тором, я вздохнул и перенес свою проекцию в место, где происходила драка. Сам я скрылся в тени камней Свартафальхейма и наблюдал за целостью иллюзии. Она тем временем схватила одно из оружий темных эльфов и побежала к громовержцу, который находился на грани гибели, и монстру, который готовился добить аса. Моя проекция со всей силы всадила огромное лезвие в спину альва, проткнув его насквозь. Я улыбнулся — месть свершилась. Но победоносная улыбка резко сползла с моих уст… Эльф повернулся к моей иллюзии и неожиданно притянул ее к себе, прямо на острое оружие. Проекция глухо всхлипнула вместе с Тором, который громко закричал. Я нахмурился, но недовольная гримаса слетела с бледного лица: эльфийское отродье любезно предоставило мне шанс умереть для всех. Усмешка нахально попросилась на мои губы, и я не стал ей мешать — теперь Иной уж точно угодит в уготовленный ему капкан! Я сделал еле заметное движение пальцами, и граната, мирно висящая на поясе темного альва, взорвалась, разрывая его каменное тело на мелкие частицы. Бог Грома метнулся к умирающей проекции меня и приподнял ее голову. Прищурившись, я сконцентрировался на разговоре, который должен был произойти между ними. — Нет… нет… нет, нет, нет! — Тор обеспокоенно смотрел на страдающую от боли часть меня. — Ну, что ж ты, глупый, не послушал? Я поморщился от неприятных ощущений в области груди. Коснувшись рукой источника боли, я взглянул вниз — на кончиках пальцев алела кровь. — Верно, — прошептал я, задумчиво разглядывая возникающую в моем теле рану. — Я был глуп. Так глуп! — я стиснул зубы, почувствовав сильную боль. — Не умирай… Эй! — нервно промолвил громовержец. Почему-то его слова сумели задеть меня за живое: я сразу позабыл о возникающей ране в груди и посмотрел на склонившегося над моей проекцией Бога Грома. — Прости…прости… прости… — сдавленно произнес я, стирая с бледной щеки крохотную слезинку, предательски возникшую в самый неподходящий момент. — Все хорошо, — прошептал мужчина. — Хорошо… Тише… Отец все узнает, и поверь, он простит. К сожалению, дорогой мой брат, он мне не отец. Один никогда не сможет простить меня за все мои злодеяния и проказы, ведь я — сын Лафея, один из чудовищ детских сказок, расчетливый трикстер. О, Тор! Кажется, это наша последняя встреча. Думай, что я умер в бескрайних пустынях царства тьмы: так будет лучше для нас обоих! — Я сделал это для тебя… — одними губами сказал я, неожиданно решив, что хотя бы один раз буду честен по отношению к Богу Грома. Острая боль пронзила мое тело — с моих губ сорвался глухой стон, который заменил собой отчаянный вопль. Я почувствовал, как на каждую частичку меня накатывалась непосильная усталость: я обессиленно упал на землю, корчась от немыслимых мучений. Где-то вдалеке раздался крик Тора, на чьих могучих руках только что умерла моя проекция. Проклятье! За то, что иллюзии обрели плоть и кровь, я поплатился сполна — догадаться теперь не составляло труда, что теперь, когда я буду использовать такую сильную магию и мои клоны будут умирать, мне придется страдать вместе с ними. О, Мироздание, дай мне сил вытерпеть эту невыносимую боль, сжигающую меня изнутри! Я закрыл глаза, стараясь мыслить о чем–то приятном; внезапно в голове появилась мысль, что все мучения я смогу без остатка выплеснуть на Иного. Мои губы искривились в безумной улыбке, и я приоткрыл глаза, тихо скрипя зубами из-за раны. Внимательно прислушавшись, я не заметил звуков присутствия Тора и его смертной, и поэтому резко начал читать целительное заклинание. Легкое золотое мерцание охватило грудную клетку, значительно облегчая мою участь. Вскоре боль совсем утихла, и я был в силах подняться с мертвой земли Свартафальхейма. Осторожно выглянув из укрытия, я осмотрелся в поисках Бога Грома и Джейн Фостер, но нигде я их не увидел. Довольно улыбнувшись, я вышел из тени камней и снова огляделся, как вдруг заметил, что мое тело так и лежит на прежнем месте. Темные брови свелись к переносице, и я быстрым шагом направился к трупу своей иллюзии. Погибшая часть меня перевоплотилась в истинное мое обличье, в ётуна. Печально осмотрев самого себя с ног до головы, я провел рукой по воздуху параллельно телу — труп исчез в зеленой дымке. Тяжело вздохнув, я поднял голову, уставившись пустым взором в мрачное небо мира темных эльфов. Я оказался полностью свободен — я же для всех умер — но передо мной встал вопрос, которого я боялся больше всего: что делать дальше? В какой-то момент ноги понесли меня к месту, где находился портал в Мидгард. Практически у заветной расщелины между мирами я остановился: на Землю мне было определенно рано. Ох, прости, Марибет, не сегодня, и не думаю, что завтра. Вдруг в моем создании всплыли слова отражения — у нас с ним еще оставалось одно неоконченное дело. Резко развернувшись, я направился к другому порталу, на ходу превращая себя в одного из эйнхериев. Он сказал, что мы должны кое-что решить, и я полностью согласен с ним: нам определенно есть о чем поболтать с Одином Всеотцом. По прибытию в Асгард я немедленно отправился в разрушенный дворец, при этом узнав, что в Свартафальхейм был отправлен отряд на поиски Бога Грома, Джейн и меня. Решив, что причиной моего неожиданного визита к Одину будут новости из владений Малекита, я поспешно пошел в тронный зал, и, к превеликому счастью, мне никто не попался по пути туда. Царь мира асов стоял около остатков своего трона и задумчиво смотрел золотые камни, печально напоминавшие о бывшем венце асгардской власти. Я сжал в руке копье и, гремя доспехами, подошел к нему. — Прости, государь, — начал я. — Я из царства тьмы с дурной вестью. Один медленно повернул ко мне голову. — Тор? — приглушенно спросил он. — Мы не нашли Тора, — я отрицательно покачал головой. — И оружие, но… — я сделал шаг вперед. — Что? — хмуро задал очередной вопрос Всеотец. — Мы нашли тело, — ответил я, пристально смотря на Верховного Бога Асгарда. В потухшем взгляде Одина появилось легкое замешательство. Вдруг мужчина свел поседевшие брови к переносице, будто почувствовав что-то неладное. — Локи… — на выдохе произнес Всеотец, глядя на меня. Ответом ему послужила моя усмешка. Царь асов резко напрягся и развернулся ко мне полностью. — Почему ты не с Тором? — Один заметно помрачнел. — Я решил, что нам нужно немного поговорить по душам, — я пожал плечами. — Нам не о чем разговаривать, Локи! — гневно промолвил он. — Ты — преступник, и твое место в темнице, а не на троне Асгарда. — Власть мне не нужна, — я презрительно фыркнул. — Я хочу, чтобы ты прекратил приписывать мне несуществующие злодеяния! — Ты погубил столько жизней в Мидгарде, — Один прищурился. — И я тебе дал право на искупление, потому что понял, что эти твои ошибки — плоды моих действий по отношению к тебе. Фригг вразумила меня, смягчила мое сердце, и я послушал ее, — губы Всеотца дрогнули, произнося имя златовласой царицы. — Я свято верил, что ты исправишься, но вместо этого ты опять привел Читаури в Мидгард! — Иной и его раса пытается убить меня, и за их действиями стоит Танос, который жаждет моей смерти не меньше них! — мой голос чуть повысился. — Я подвергся их нападению, и им почти удалось уничтожить меня, но я сумел выжить с помощью магии, — я видел, как Один бледнеет. — А затем я вернулся сюда в цепях и оковах, и никто даже не выслушал мою историю о произошедшем, сразу запихнув меня за решетку. Разве это справедливо? — я судорожно задышал. — Я честно возвратил весь причиненный мною ущерб Нью-Йорку, помогая смертным с тем хаосом. Да, я виноват в этом, но мои действия целиком и полностью вытекали из внушения Тессеракта, — тонкие губы резко вытянулись в одну полоску. — Куб контролировал меня, но я сумел избавиться от этих проклятых чар! Всеотец молчал, не перебивая меня, и такое немое молчание мучило мое разгоряченное былыми воспоминаниями сознание. Я принял свое собственное обличье и пошел к царю Асгарда. — И что Вы молчите, государь? — озлобленно процедил я сквозь зубы. — Правда слишком горька для Вас? — Видимо, Мироздание решило меня наказать, — устало начал он, повернув голову в сторону. — Старший сын желает потратить вечность на обычную смертную, младший метается между созиданием и разрушением, а мою царицу убили. Неужели Судьба хочет проучить меня за все мои проступки? — лицо Одина было совершенно спокойно. — После падения с Радужного моста я хотел тебя убить за те сказанные тобой слова, но сейчас нет той ненависти, — внутри себя я услышал чей-то громкий разъяренный голос, утверждающий, что я должен всадить кинжал прямо в старческое сердце. — Ты подарил мне жизнь, дал мне кров, обучил и вырастил, ты был мне как отец, и отрицать это я не могу, — я достал оружие и отбросил его в сторону. — Мы все совершаем ошибки, и мать мне много раз говорила, пока я был в темнице, что ты раскаиваешься за то, что произошло на краю бездны. И я хотел бы попросить прощения за свою гордыню и излишнюю злобу, пропитавшую мое сердце, — голос немного дрогнул, и я нервно поджал губы. Всеотец удивленно вглядывался в мое бледное лицо, не в силах поверить в мои слова. Впрочем, я так же не мог в них поверить: я после двух лет ошибок и начинаний, которые с самого начала были обречены на провал, признал, что действительно я виноват? Нет, это невозможно… Отражение ясно дало мне понять, что мне следует избавиться от Одина, но я попросту не мог это совершить, ведь если бы не он, я бы сейчас не стоял в пустом зале асгардского дворца. — Ты не лжешь мне, Локи? — тихо сказал он, пытаясь унять появившуюся дрожь в руках. — Нет, отец, — я опустил голову вниз, осознавая, что только что положил конец всем нашим с ним ссорам. Внутри что-то бесновалось, разрывая мой разум в клочья: видимо, это было отражение, которое страстно жаждало мести Одину. — Я устал, Локи, — его жилистая рука опустилась ко мне на плечо. — И я позволю тебе доказать, что ты действительно раскаиваешься. Пускай все будут считать, что ты мертв, а в это время ты будешь вместо меня во главе Девяти миров. Я резко поднял округлившиеся глаза на него. — Что? — я вскинул обе брови. — Я буду внимательно следить за твоим правлением, — серьезно ответил Всеотец. — И позже решу, достоин ли ты права носить заветную корону или тебе нужно немного подучиться искусству правления. — А где же ты будешь? — я нахмурился, изучая каждую морщинку на его утомленном лице. — Пора мне немного поспать, — Один как–то странно махнул головой. — Горечь потери высасывает последние силы, — он махнул рукой, и рядом появился Гунгнир. — А время моей кончины еще не пришло, — послышался тяжелый вздох с его стороны. — А жаль… — Всеотец протянул мне копье Гунгнир и, скупо улыбнувшись, поспешно направился в сторону своих чертогов. — Правь мудро, сын мой! — напоследок добавил Верховный Бог, удаляясь из зала и оставляя меня наедине с омутом бурных мыслей. Я неуверенно сжимал в руках рукоять Гунгнира: я стремился к этому столько лет и один раз был чудовищно близок к этому, но лютая ненависть к ледяным великанам столкнула меня с трона в бесконечную бездну! И вдруг, в один миг, после столь тяжелого признания и столь тяжелого времени, я стал тем, кем был рожден. Я стал царем. Царем Асгарда.