Заложник солнечного света

             Уже темнело. Давно испарились последние лучи вечернего солнца, веселое сонное пение птиц утихло, а лица людей, шумевших где-то на улице, были озарены самым непринужденным спокойным довольством. От дождя осталось напоминание в виде влажного тяжелого воздуха и уже ночной прохлады. Добрая обстановка, царившая в опустевшем доме Нара, все так же ласково обволакивала и расслабляла, помогая Боруто забыть о ранних печалях. Однако он не мог избавиться от только что появившейся привычки оглядываться на часы в дальнем углу небольшой комнатки. Их сухое упрямое тиканье разбавляло безмятежное облако тишины между юношами.              Какие же все-таки люди невнимательные. Считают себя такими умными и хитрыми, таким образом обманывая самих себя. Огромный промежуток времени проносится мимо, но мало кто его замечает, мало кто ценит. Шикадай не видел своего друга всего несколько недель, но только сейчас понял, что даже за этот короткий срок Боруто до неузнаваемости изменился. Нара смотрел на своего друга другими глазами, стараясь привыкнуть к нему и не обращать на это внимание. Но все было слишком очевидно.              Миловидное лицо омрачилось усталостью и яркой тенью печали, еле заметно впалые щеки; ранее лазурные глаза потухли и лишь изредка сияли прежним драгоценным отблеском отраженного неба. Но Нара опирался не на внешние признаки. Легко можно было ощутить в воздухе чувства Боруто, но, может, дело в их отношениях. Он всегда был хвастливым, шумным юношей, который выделяется из толпы, и который кажется путеводной звездочкой не без помощи своего упрямства. Его энергия била ключом, он мог зацепиться за что угодно и начать упорно бушевать, связывая себя с ней, будь то миссия, тренировка, новая техника или обычный глупый спор. Теперь задеть его даже в шутку было практически невозможно и стоило огромных усилий (хотя, по мнению Шикадая, Иноджину бы легко удалось раззадорить и разозлить любого). От Узумаки теперь не дождешься никакого живого или хоть даже заносчивого слова, какое можешь услышать почти от всякого, если коснешься задирающего его предмета. Не то чтобы Шикадай считал Боруто глупым или наивным, хотя последнее качество довольно сложно было отрицать. Просто характер такой.              Все это Нара подметил буквально сразу. Однако есть кое-что еще, что еще боле пугало его.       Шикадай осознал, что Боруто вырос. Юноша стал старше. Значит, это время и эти события так сильно повлияли на него, что это перешло вот в такую жестокую и безжалостную форму. Узумаки перестал казаться ребенком, что мог вызвать снисходительную трогательную улыбку. Он не вызывал своей наружностью такого отвратительного и унизительного чувства, как жалость, но Шикадаю было с чем сравнивать. Сердце болезненно кольнуло, а почувствовав непривычный противный ком в горле, юноша глубоко вздохнул. Да, Нара часто твердил себе, да самому Узумаки тоже, что пора бы повзрослеть, но теперь он проклинал себя за те слова, видя то, что события сделали с его лучшим другом.       Боруто заметил резкую смену настроения Шикадая и моментально и незаметно для себя понял, что ее вызвало.              Оба говорили об одном, но думали совершенно о другом. Боруто о том, что все-таки Шикадай понял о его состоянии. А вот сам Шикадай размышлял, почему же лечение так повлияло на Узумаки. Или, может, дело в другом.        - Кстати, как там Мицуки? Ты его не утомил? - Шикадай мгновенно спохватился и усмехнулся. - Ах, ну да, о чем это я. Это же Мицуки, это наверняка предел его мечтаний.        - О чем это ты? - Боруто не вдумывался в смысл слов друга, искренне не совсем его понимая.        - Боруто, не притворяйся, все ведь очевидно, - Нара снова стал серьезным. Подняв взгляд на друга, он понял, что юноша действительно неподдельно удивлен. - Господи, ты серьезно? - лицо его исказилось усталостью и мировой тягостью. В памяти возникли многочисленные моменты, местами непонятные, местами смешные, а иногда даже немного неприятные. - Ты вспомни вашу первую встречу. У него еще тогда был взгляд безумца. А потом он от тебя ни на шаг не отходил. К тебе даже подойти страшно, кажется, будто зарежет, - Шикадай усмехнулся своим воспоминаниям. - Ты ведь его Солнце. А он просто не хочет, чтобы кто-то еще пользовался твоим теплом. Мицуки слишком жаден.        - Я это понимаю, но не очень, постой, - Боруто принял выражение глубоких раздумий. - Это я все помню, но ты, кажется, имел ввиду другое.        - Ты прав, - взгляд Нара стал более серьезным, принимая оттенок холодности. - Так уж вышло, Боруто, ты очень дорог ему. Ну, это и так всем известно. Вот только насколько ты ему дорог, мало кто имеет представление. Он всегда смотрит на тебя и пожирает взглядом. Сначала (когда он только появился) мне было очень некомфортно. Я волновался за тебя, думал, как это ты не обращаешь внимания. Но я всегда доверял тебе. Поэтому я мог просто наблюдать со стороны. В конце концов, его отношение к тебе стало очевидным и привычным. В любом случае, то, что он решил помочь тебе с лечением, и теперь вы живете вместе, безумно трогательно, - последние два слова были выделены очевидным сарказмом. - Я пытаюсь донести до тебя, что...        - Что Мицуки помогает мне не по доброте душевной? - по спине прошлись мурашки, и Боруто напрягся. Ему не нравился тот посыл, что Шикадай пытался донести до него, он казался ему странным и пугающим. Между юношами проскочило напряжение. Прикрываясь тихими словами, оба незаметно вели более разрушающий диалог.        - Я боюсь за тебя.        - Что? - Боруто вздрогнул от таких неожиданных и простых слов. Нара был как всегда спокоен, а вот Узумаки заволновался и почувствовал себя беспомощным.        - Как я уже сказал, я доверяю Мицуки, ведь вижу как ты ему дорог. Не спорю, он желает тебе добра, заботится и все такое. И, если тебе хорошо и комфортно, то я только рад. Вот только, - он запнулся и через секунду вновь продолжил. - Вот только предчувствие у меня плохое, понимаешь?        - Нет. Мне нравится быть рядом с Мицуки, если ты об этом, и единственное, что меня не устраивает, это то, что я ни разу не виделся с друзьями за все время. Остальное неважно, - Боруто был серьезным, пока до него не дошел смысл сказанной им фразы, и он густо покраснел.        - Хорошо. Ладно, забудь мои слова. Прости, я не хотел тебя как-то обидеть и влезать в ваши дела. Раз уж вам хорошо вместе, я буду молчать, - выговорившись, Шикадай со спокойной душой откинулся на спинку дивана. Узумаки продолжал вдумываться в свои слова и слова друга.        - Я понимаю, о чем ты. Вообще, ты прав, - Боруто поднял взгляд на темнеющее за окном небо. Голос его стал тихим, задумчивым. - Да, мне нравится быть с Мицуки. Он не дает мне грустить и всегда сильно старается для меня. Он такой заботливый, знаешь? - Узумаки тепло улыбнулся своим воспоминаниям. - Вот только я очень, очень скучаю по вам. По всем ребятам. По маме, по Химавари, по отцу, по миссиям, я просто хочу вернуть все, как было, - звучание его голоса стало чуть слышным, с четкой горькой хрипотцой. - Я так от всего устал, ты просто не представляешь. Хочется хотя бы денек походить на своих ногах. Пусть это поскорее закончится. Только теперь понял, что я так глупо не ценил то, что имел.              Шикадай с пониманием и печалью смотрел на друга, стараясь еще хоть за что-то зацепиться в его внешности, что могло дать подсказку, намек на просьбу. Но ничего из этого он не увидел. Была лишь сплошная мрачная тоска.              Вновь бессознательно взглянув на часы, Узумаки понял, что скоро должен вернуться Мицуки и забрать его. Он мгновенно расстроился, осознавая, что может еще долго не увидеть Шикадая снова.       Прочитав в глазах Боруто мысль о расставании, Нара решил отвлечь того делами. Он принялся подготавливать кресло под четким руководством Узумаки. Шикадай решил выйти на балкон, чтобы проверить, насколько на улице холодно, однако Боруто так просто его одного не отпустил, из-за чего юноше пришлось взять друга на руки и аккуратно нести на балкон. Оба сильно смутились, ярко покраснели и отвернулись, делая вид, что ничего не случилось. Небо пустело, пока совсем не освободилось от любого намека на свет, оставляя только вечерние остатки тепла. Ночь обещала быть теплой, однако Нара, рассудив, что Боруто все равно наверняка замерзнет, вернулся в комнату. Узумаки услышал какой-то шум за стенкой, но не обратил внимания. Однако его глаза засияли, когда Шикадай вернулся с серой толстовкой в руках и укрыл ею плечи Боруто.        - С-спасибо, - Узумаки снова покраснел, сам не понимая, отчего. Шикадай чуть улыбнулся и лениво махнул рукой, вернувшись на свое прежнее место. Он остался в свободной домашней зеленой футболке, на что Боруто обратил внимание и спросил, не холодно ли ему, на что Нара ответил привычным и коротким "не".              Некоторое время юноши сидели молча. Шикадай подумал, что собрался сюда только на секунду, а в итоге они теперь сидят на балконе одни и молчат. Но им обоим нравилось вот так сидеть и ни о чем не думать. Просто быть наедине и ничего не говорить, наблюдая за тем, как ночь проходит сквозь поздний вечер, а за ней появляются тишина и приятная усталость. Теперь Боруто точно понял, что лучший друг это не только тот, с которым постоянно есть о чем поговорить, но и тот, с кем здорово просто помолчать.              Шикадай взглянул на друга. Он увидел отражение светло-синего спокойного неба в глазах Узумаки, что своей яркостью перекрывали его, делая тусклое отображение действительности ослепительным и прекрасным. Какая ирония. Это именно то, что Боруто делает и в реальной жизни.        - Скоро придет Мицуки. Но я думал, он заберет тебя раньше.        - Я тоже. Он сказал, что постарается вернуться до заката, - Узумаки не отрывал глаз от неба и блеклой линии горизонта. Голос его был довольно звонким, но, очевидно, уставшим.        - А что, у него какие-то дела? - Нара подумал, что Мицуки бы на всех парах спешил забрать Боруто в назначенный срок, поэтому удивился, что он мог позволить себе опоздать или оставить свое Солнце наедине с кем-то.        - Не знаю, я не особо что-то понял. Не то чтобы мне все равно, просто пусть занимается своими делами, если надо.              Некоторое время юноши снова пребывали в молчании. Было так тихо, что Боруто смог расслышать дыхание друга. "Значит, когда я сплю, Мицуки тоже слышит, как я дышу" - Узумаки чуть улыбнулся. Он вздрогнул, услышав громкий стук. Боруто посмотрел на Шикадая.        - Видимо, тебе пора, - Нара вздохнул и хотел подняться. Но тело его не слушалось. Юноша некоторое время смотрел на друга и хотел что-то сказать, но ничего в голову не приходило.        - Да.              Голос Боруто был совсем тихий. Оба юноши понимали, что сейчас расстанутся, что за дверью в дом Нара стоит Мицуки, и что они снова могут друг друга не увидеть на долгое время. Оба думали о том, как хорошо им было сегодня, и как не хочется отпускать этот день.       Шикадай устало прикрыл глаза и откинул голову назад в ленивом жесте.        - Ты ищешь предлог чтобы остаться. А я ищу предлог, чтобы тебя задержать, - юноша вернулся в прежнее положение и вновь взглянул на друга. Взгляд его был неоднозначным, и Узумаки не совсем понимал это выражение, застывшее в изумрудных глазах. - Боруто, ты же понимаешь, что мы сейчас прощаемся?        - Ты что за чушь несешь? - Узумаки вздрогнул и готовился разозлиться. Юноша искренне испугался таких слов и отказывался верить в их смысл.        - Я о том, что мы можем расстаться сейчас на долгое время, как в прошлый раз. Хотя я надеюсь, нет, я уверен, что в следующий раз тебе будет гораздо лучше, - Нара выдержал некоторую паузу, будто собираясь с мыслями. - Не умею говорить убедительно, потому что не думаю, что высокопарные речи могут выручать в трудную минуту. В общем, я лишь хотел сказать, что ты всегда можешь надеяться на меня. Если что-то случится, тебе станет тоскливо или просто скучно, я буду рядом. Боже, звучит жутко глупо и самонадеянно, - Шикадай усмехнулся. Обратив внимание на друга, он нашел глупым выражение лица Узумаки в этот момент. - Когда тебе будет грустно и погрузишься в пучины своих великих страданий, ты должен помнить, что рано или поздно все закончится. И тогда будет, как раньше, - юноша поднялся и сделал несколько шагов навстречу к Боруто. Остановившись совсем близко, он чуть наклонился и в несколько движений взял того на руки, пока юноша задумался о словах друга и не успел опомниться. - И еще кое что, - теплая улыбка появилась на лице Шикадая. - Твоя дружба дороже всего на свете.              Боруто почувствовал ком в горле. Все тело обдало дрожью. Юноша ощутил внутри странную смесь огромного прилива сил и благодарности вместе со слабостью и печалью. Он отвернулся и погрузился в собственные мысли.       Юноши покинули уже ночную прохладу, и их окружил жар уютной комнаты. Мицуки все еще ждал. Вплоть до прощания все манипуляции сопровождались молчанием. Взгляды ни разу не пересеклись.