«В жизни каждого человека бывают минуты, когда для него как будто бы рушится мир. Это называется отчаянием. Душа в этот час полна падающих звезд.»
Виктор Гюго
Одной ложью стало меньше… Эта ночь была самой тёмной и самой страшной в жизни Мэри. Даже когда облака на востоке подсветило сиренево-розовым восходящее солнце. И это был настоящий восход солнца, когда краски сначала меняются незаметно, а потом внезапно преображают небеса. На такое способен только рассвет. «Как же хочется верить, что однажды всё это закончится!» Они так и не ложились спать, сидели там, в гостинной, пока утренний свет не затопил комнату серой дымкой. Когда вчера она сидела одна, обхватив себя за плечи похолодевшими от страха руками, тогда она даже представить себе не могла, какую страшную тайну ей ещё только предстояло узнать. Тем самым, Мэри лишний раз убедилась, что она замешана в какой-то совершенно дикой и нелепой истории. Как оказалось, не только она лгала всё это время. Возможно, ей следовало сегодня во всем признаться, но она уже не нашла в себе сил. Но если б она в самом деле во всём созналась, то какую безумную историю ей пришлось бы рассказать? Ей никто не поверит. Не понимая всей сути происходящего, она наивно полагала, что ничего не может быть страшнее её тайны. Конечно, это было слабым оправданием её невиновности, но тем не менее… Мэри казалось, что она несколько свыклась с происходящим, хотя, наверное, нет, привыкнуть к такому было просто невозможно. Она старалась не думать о доме слишком часто, но воспоминания приходили само-собой, и тогда было очень трудно сдержать слёзы. Теперь же вся эта, и без того до крайности жуткая история, приняла ещё более серьёзный оборот… И вот чем всё закончилось. Наверное, Тайлер ничего ей так и не рассказал, если б она не застала его в таком виде. Как долго б он тогда скрывал от неё свою «работу»? Мэри никогда, наверное, и не узнала. А рана? Он мог солгать. Но она не так наивна, одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что случилось нечто ужасное. Мэри чувствовала себя слепым и глухим котёнком, который внезапно обрёл слух и зрение. Неужели она ничего не заподозрила за все эти пять месяцев? Совсем ничего? Ничего, что заставило бы её подумать, что что-то не так? Тайлер ничем себя не выдавал или просто она не замечала? Она знала, что Тайлер всегда считал её мягче, чем кто-либо вокруг, и был в этом абсолютно прав. Возможно, он относился к ней как к несмышлёному ребенку, потому что верил в её «полную потерю памяти», во всяком случае, у него просто не было оснований думать иначе. Страх почему-то исчез, но на его месте появилось только безнадёжное отчаяние. Когда она вчера увидела Тайлера, её сердце стучало с такой силой, что удары ощущались по всему телу, словно внутри колотились тысячи обезумевших сердец. «Самое главное, что он жив», — снова и снова твердила она себе. Несмотря ни на что, Мэри никогда не пожелала бы ему смерти. Она хотела, чтобы он жил. После всего, что Тайлер сделал для неё… ей просто не могло быть безразлично, если бы она думала иначе, то была законченной сволочью. Даже если его сегодня бы не стало, она ведь так и не узнала бы истинной причины. Возможно, кто-нибудь просто пришёл и сказал ей об этом, может даже миссис Шайни или его брат, с которым она была совершенно незнакома. Так просто бы сказали… что… его… больше… нет… Как она ни старалась отгородиться, страшные видения навязчиво всплывали, рвались наружу и кровожадно ранили. Мэри посмотрела на него и почувствовала, как в груди медленно закручивается холодное, почти болезненное ощущение, напоминающее страх. Молчание затянулось, оно продолжалось так долго, что она снова начала бояться. Страх. Она была без ума от переживаний за мать. Боялась, потому что не понимала почему и зачем она оказалась здесь. У неё не было ни малейшего желания находиться в Этом Мире, но, к сожалению, её никто не спрашивал, в любом случае, она даже не знала, кто он такой этот загадочный «никто», по чьей вине она оказалась здесь. Наверняка режиссер этой нелепой истории был каким-то сумасшедшим. Она просто думала о таких глупостях от безысходности, и ее творческий ум иногда выдавал такие, иногда даже «забавные» идеи. А потом, от таких «забавных» мыслей хотелось рыдать и кричать. Но все же, наверное, даже её фантазии не хватило бы, чтобы придумать нечто подобное. «Нет, нет, пожалуйста, пожалуйста, Господи, нет. Я не хочу здесь быть…». Она выслушала его длинный рассказ, ни разу не перебив, без слёз. Тайлер так и не сдвинулся с места, всё ещё сидел в кресле, держась за раненую руку, время от времени тяжело и прерывисто вздыхая. Лицо его было бледным. И видеть его таким было непривычно. Почти страшно. Она ещё раз, за это (утро? ночь?), наверное, в сотый раз взглянула на Тайлер, на его сгорбленную фигуру в кресле. Его лицо казалось измождённым. Так он сидел сгорбившись, полуприкрыв глаза и подперев голову рукой. Она предложила ему лечь в кровать, но он наотрез отказался, а Мэри не стала с ним спорить. Он остался в кресле, в которое упал без сил пару часов назад. Он ни разу не посмотрел на неё. Мэри не понимала почему. — Ты ни о чём не догадывалась всё это время, верно? — Нет. Но, наверное, вопрос всё же не предполагал ответа, по-крайней мере Тайлер не ждал, что она скажет что-нибудь другое. — Мэри, ты не должна была знать, но тебя это не коснётся, обещаю, — проговорил Тайлер, голосом полным горя. «Лжёшь. — ясно и чётко поняла Мэри, словно самую простую истину, — Я не ребёнок, чтобы успокаивать меня пустыми обещаниями. Когда-то я пообещала тебе — всё, что вспомню, то непременно расскажу… Я помню, но ты об этом ничего не знаешь.» Он ещё раз тяжело вздохнул, она уже столько раз слышала, когда он так вздыхал. — Не знаю, — Тайлер устало качнул головой. — Не знаю, — повторил он, — почему я тебе это всё рассказал, может быть, мне стоило сказать раньше или не говорить совсем. Даже если ты будешь считать меня законченным эгоистом, но теперь мне стало легче, — наконец признался Тайлер. — Ты больше не скрываешь, то, что так долго скрывал, — шепнула Мэри. Тайлер ничего не ответил. В сотый, наверное, раз он снова переводит отрешённый взгляд в окно, а потом, всё-таки неторопливо поворачивает голову к ней. — Ты должна поспать. Иди в кровать. Иди. Иди-иди. Тайлер тоже шатко поднимается с кресла. — Тебе помочь? В ответ он только мотает головой: «Нет». Он выглядел изможденным. Мэри метнулась к нему. Она хотела ему помочь подняться, но он почти оттолкнул её, и она отступила, но всё ещё была рядом. Мэри осталась рядом с ним на случай, если ему понадобится о неё опереться (хотя он игнорировал её помощь). Поднявшись, Тайлер неуверенным, шатким шагом, сохраняя хрупкое равновесие направился к своей спальне.***
«Мэри, если бы ты знала хоть часть того, что я от тебя скрываю…» Эта ложь оставила на душе свой грязный отпечаток. Как же странно складывались обстоятельства. Наверно, в подобных случаях, такую череду событий, на которые люди не способны влиять, принято называть судьбой. Ведь так? Именно поэтому Тайлер не хотел верить в судьбу, просто не хотел верить в то, что на некоторые события в жизни он не способен повлиять. От этого просто становилось страшно. Иногда, к сожалению, случалось и такое, что даже понимая, как можно повлиять на ситуацию, он почему-то бездействовал, пуская события на самотёк. Разве, что думать об этом теперь не имеет смысла… Он играл всё это время с огнём. Только глупец не будет осознавать как это опасно. А это опасно. Шанс выиграть битву против Кайдо и его приспешников, удручающе мал. В любом случае он уже давно перешел точку невозврата, и думать о том, чтобы отступить было слишком поздно. Столько дней переживаний, страхов и мучений. Вот и всё. И уже в полусне, как-то запоздало Тайлер ощутил лёгкую дрожь, от осознания того, что всё, чем он занимается, угрожает ему реальной смертью. Никогда ещё это чувство не проявлялось настолько резко. Но, надо сказать, он ещё никогда и не был так близок к смерти. Тайлер мало спал в последние дни — короткий сон пошел ему на пользу, хотя он и думал, что не сможет уснуть даже на пару часов. Во всяком случае, он плохо спал. То ли потому, что воздух в спальне кажется горячим и тяжёлым, из-за чего ему становится трудно дышать, то ли потому, что раненая рука снова дала о себе знать. Похоже, лекарство перестало действовать. Он приоткрыл словно отяжелевшие свинцом веки, пытаясь разглядеть электронные часы на прикроватной тумбочке. Прошло всего три с половиной часа с тех пор, как они легли отдыхать, — чертовски мало. Понимает, что сон ещё может вернуться, но ему вполне достаточно и этих часов сна, для того чтобы встать и сейчас, если возникнет желание. В какой-то стихийности, он решает всё-таки подняться с постели, выпутываясь из громадного одеяла, и не в полной мере осознавая для чего он это делает. Ему казалось, что он двигался очень медленно, словно бы во сне. Тёмный коридор окутывает прохладным воздухом и он, наконец, облегчённо вздыхает. Дверь в ближайшую спальню для гостей, которая уже давно принадлежит Мэри, окажется закрыта, как, впрочем, и должно быть. Бессилие — тягостное и гнетущие чувство. Но последние как моральные, так и физические силы на исходе, и на здравое, верное решение Тайлер больше не способен. Сколько времени потребуется девочке, чтобы она морально отошла? Даже каких-то суток будет недостаточно. Вне всякого сомнения, запоздало, теперь он сожалеет о том, что, может быть, весьма и весьма поступил опрометчиво решив всё ей рассказать. Дети в своей юной невинности настолько ранимы! Он это прекрасно помнил… Безусловно, он некогда тоже был юным. «И тем не менее, я позволил Гордону вмешаться в наше дело. Он тоже ещё мальчишка». Как он вообще допустил это? Тайлер не мог считать предлог Ханса вступить в К.Р.О. сомнительным. Парень хотел отомстить за мать. Он сказал, что виновные в ее смерти так и не были наказаны. Тайлер поверил ему, есть вещи, о которых нельзя лгать, и тогда юноша не лгал. Тайлер сам же жаждил отомстить Кайдо за смерть отца. Месть, как известно, не лучшая причина ввязываться в опасную битву, в которой мало шансов на победу, но тем не менее сам Тайлер не видел другого выхода. Для него месть долгое время оставалась, может быть, не единственной, но непременно главной целью, и остаётся такой до сих пор… Обречённый выдох вырвался из груди. Иногда хотелось забыться. Из-за всей ответственности, которую он взял на себя, из-за того, что расследование зашло в тупик, из-за борьбы со Сторонниками Новой Зари, из-за битвы которой вряд ли обойдётся без жертв… На мгновение он позволил себе пожалеть. Сколько раз ему хотелось напиться? Не раз. Но каждый раз был очередным подтверждением, что этого делать нельзя. Теперь же было поздно сожалеть. За Хансом будет присматривать Хияма, и он сам тоже не может остаться в стороне. Кроме того, Гордон без пререканий слушался Хияму, видимо, для парня он служил авторитетом. Судя по всему, Хияма знал юношу дольше и лучше, чем он сам. Он рассказал ему, что встретил его в Катакомбах, Тайлер и сам об этом догадывался. Но всё же однажды, как бы невзначай, Хияма случайно упомянул, что вытащил парня из крупных неприятностей, но каких, не посчитал нужным рассказать, а сам он не спросил. Может, так будет и лучше, иначе Гордон не перестанет влезать в другие неприятности. Но у юноши был ещё и отец. Тайлер интересовался кто он такой, но внятного ответа от Хиямы не получил, разве, что там тоже история была довольно непростая. В любом случае, если бы не юноша, то его, скорее всего, уже не было бы в живых. А Мэри… он молчал, потому что надеялся, что девочка останется у него ненадолго. Если бы всё сложилась так, как он и планировал, то было бы опрометчиво рассказывать ей о К.Р.О. Тайлер надеялся, что рано или поздно она вернётся домой. И он бы остался с чистой совестью, и девочка вернулась бы в семью. Это был бы лучший исход, да и ему было бы легче, на нём бы не висела тяжёлым грузом загубленная жизнь. Груз вины и без того терзал душу в клочья. Он не мог знать, сколько бы времени это всё продолжалось, но какая-то часть разума подсказывала, что этого не избежать, и, рано или поздно, ему придётся обо всём рассказать. Но он не мог себя заставить, и так месяц за месяцем. А потом ещё месяцы… А если брать в расчёт, что он провернул, то он хотел… защитить её? От кого? От себя? Всё катится к чертям. Содрогнувшись, Тайлер мигом пришёл в чувство. Мысли о Мэри пронеслись в голове, оставляя за собой ледяной след. Не нужно думать об этом сейчас. Он не мог позволить себе погрязнуть в самобичевании. Рано или поздно это должно было произойти. Как никто другой, Тайлер понимает: теперь у него нет права на ошибку. Если хоть где оступится, то кто знает, чем оно всё кончится. Тайлер старался отмести никчёмные бушующие эмоции. Ему было необходимо действовать обдумано, тем более сейчас, когда на нём лежит ответственность за несовершеннолетних детей…***
Страх привычно начал сковывать ледяной цепью, заставляя снова почувствовать себя одинокой и беззащитной. Мэри, должно быть, заснула, хотя даже не помнила, как закрыла глаза. Когда она проснулась, в окно лился бледный утренний свет, но Мэри чувствовала себя такой разбитой, словно вовсе не спала. Кажется, ей что-то снилось, но она ничего не помнила. Пытаться вспомнить сон было все равно как ловить первый снег ладонями! Она взглянула на часы, но не смогла определить сколько проспала, кажется, она не смотрела на часы, когда ложилась: ей было вовсе не до того. Всё теперь казалось ей кошмаром, всё, начиная с того злополучного утра второго марта, но остатки сознания напоминали, что всё случившееся было реально. Мэри откинулась назад на подушки, прислушиваясь к звуку собственного дыхания. И Мэри молчала. Хранила свою тайну, до тех пор пока… «Пока что? Как будто это станет неправдой. Как будто молчание превратит всё в сон, в полузабытый кошмар… Как будто это что-то изменит.» То, что рассказал Тайлер, не принесло ничего, кроме разочарования. В любом случае, для неё, по сути, ничего не поменялось, то есть, если она по-прежнему будет оставаться здесь, и также продолжать лгать. Только теперь, когда Тайлер будет уходить, она будет знать, что он, возможно, в любую секунду может подвергается огромной опасности. Мэри зажмурилась, резко выдыхая воздух через рот. «Что же происходит на самом деле? Во что я ввязалась?» Ответов на вопросы у неё не было, и Мэри чувствовала, вряд ли в скором времени они появятся. Сегодня на секунду ей показалось, что она его почти не узнаёт. Это было так странно: она думала, что знает, кто он такой, но всё-таки теперь ей казалось, что она с ним не знакома. Наверное, сейчас она увидела совсем другую его грань, о существовании которой раньше не подозревала, ту, что принадлежало совершенно другой личности, а не тому, кого знала почти полгода. Мэри знала, что так бывает, когда привыкаешь видеть человека в одной обстановке и требуется время, чтобы приучиться видеть его в совершенно другой. Мэри почувствовала себя чудовищно неуютно одной в комнате. Как никогда, ей захотелось навсегда покинуть это место. Но бежать ей некуда. Где её нора, в которую можно забиться как напуганной мыши? Где она? Её нет. Теперь не было. У неё нет ничего. Ни прошлого, которое считалось она забыла, ни настоящего. А ей хотелось, чтобы всего этого не было. А если и было, то только не с ней. Она услышала неторопливые шаги по коридору — Тайлер. — Как ты? — заискивающе Мэри всматривается в чужое притомлённое лицо. — Я в порядке. Мэри поняла, что он очень грубо лжёт. Невозможно быть «в порядке» в его положении. Он объяснил ей, почему не будет обращаться в полицию. И хотя для неё это казалось неприемлемы, ведь она верила, что полиция способна защитить мирных граждан от преступников. Видимо это был другой случай. — Не стоило тебе… Тайлер жестом велел ей замолчать. Мэри переживала, что он встал с постели, лучше бы он хоть немного отдохнул, но в то же время его присутствие странно успокаивало. — Я жив, это всё… Потянулось долгое молчание. — Прости… мне так жаль, — хрипит Тайлер, и она осознаёт, что почти не узнаёт его голос. Мэри приподнимает голову, взволнованно оглядывая его. И на момент, она заставляет себя забыть обо всём, что было сегодня услышано, но не обдумано. — Нет, — тихо подаёт голос Мэри, случайно перебивая то, что Тайлер хочет произнести в следующую секунду, — здесь нет твоей вины. Он не смотрел на неё в то время как она не могла оторвать взгляда. Колотящееся сердце обливается кровью. Если бы она могла, то многое отдала за то, чтобы оказаться не здесь. Не слышать его ненужных извинений. Чтобы теперь ничего не знать ни о Контрразведывательной организации, ни о преступлениях которые она раскрывает. Чтобы быть дома, где она и должна была быть, а не здесь, не с этим человеком, который, несмотря ни на что, жертвует своей жизнью, всё ради того, чтобы поймать преступников, избежавших наказания… Тайлер всё также, сгорбившись, сидел в том же кресле, даже на секунду могло бы показаться, что он никуда не уходил, что не было тех часов, что они проспали, да и те часы, казалось, пролетели за считанные минуты, будто бы их и вовсе никогда не было. Он сидел устремив пустой взгляд в окно на улицу, бурлившую жизнью, всем существом воплощая замешательство и безысходность. Ему и вправду нелегко. Мэри совершенно не знала, что ещё сказать, всё уже было высказано этой ночью, а какие-либо другие слова всё равно прозвучат в невпопад, потому что говорить уже было нечего. Мэри поморщилась. Отвела глаза. Пристроилась на краешек кресла, словно бы её кто-то прогонял, а она не собиралась уходить. Она никогда не чувствовала себя здесь как дома, всё было совершенно чужим. Она решила, что лучше уж ей побыть здесь, чем страдать совершенно одной в пустой и холодной комнате. Стук в дверь заставил их замереть. Никто из них не пошевелился. Стук повторился. Мэри с испугом посмотрел на Тайлера. Он заметно напрягся, но медленно встал и направился к двери. — Останься здесь, — приказал Тайлер. Мэри слышала, как щёлкнул замок и дверь открылась. Прежде чем увидеть, того кто пришёл, она услышала ещё один мужской голос, который явно не принадлежал Тайлеру. Мэри напряглась. Она сильнее сцепила тонкие пальцы на коленях, стараясь не подпускать к себе ни одной плохой мысли. В какой-то момент она поймала себя на мысли, что надеется, что нежданный гость — его старший брат. Все лучше одного из них, из… тех преступников, или Сторонников Новой Зари, Тайлер сказал, что эта группа самая опасная из всех, с кем им приходилось иметь дело. Впрочем, надо сказать, что это название этой организации ей ни о чём не говорило… кроме того, что всё это крайне опасно. Но она ошиблась. Тайлер вернулся в гостиную не один: вместе с ним появился незнакомый ей мужчина, но в голове, как смутное воспоминание, промелькнула мысль, что она почему-то должна его знать, как будто она его уже видела. Она никогда не видела старшего брата Тайлера, но почему-то первая глупая мысль, которая посетила её голову, была о том, что вряд ли это он: они были совершенно не похожи. Она думала, что внешне Тайлер и его брат хоть немного, но похожи. Мэри не могла сразу сказать красив незнакомец или нет. Обаятельности или доброжелательности, как ей показалось, ни на йоту. Он просто выглядел хронически серьезным, Тайлер тоже был серьёзным, она видела его таким бóльшую часть времени проведенного здесь, но в нём было, что-то ещё, названия, которого она не знала. Она не видела его глаз, незнакомец был в очках, Мэри как-то очень некстати подумала, что темные очки как-то неуместны в помещении, но незнакомец, похоже, не торопился их снимать. «Глаза — зеркало души», — во всяком случае, так говорят. Но незнакомец всё же снял очки. Темные глаза с подозрением смотрели на Мэри из-под водопада тёмно-синих волос. Незнакомец смотрел на неё, прищурив глаза, а она отвела взгляд, чувствуя давление. — Мэри, это Рен Хияма, — пояснил Тайлер опускаясь в кресло, — ты знаешь, я тебе говорил о нём. «Мистер Хияма? Тот человек на фотографии. Когда-то Тайлер говорил мне, что они были друзьями». Мистер Хияма стоял в паре шагов, засунув руки в карманы брюк, только успев взглянуть на неё, сделал шаг вперёд, сокращая между ними расстояние. Когда Мэри, наконец, подняла глаза, возле неё оказался невысокий мужчина с остроконечной бородкой; он показался ей ровесником Тайлера, а может даже немного старше, она почувствовала исходящий от него запах сигаретного дыма. — Так, значит, это ты и есть Мэри? — и ей показалось, что он сказал это как-то странно, выделив хриплым голосом её имя, — Мэри, — повторил он. — Интересно, Тайлер дал тебе это имя? — ответа не последовало, и он продолжил. — Знаешь ли, Тайлер, — он бросил взгляд на мужчину в кресле. — Он почти ничего не рассказывал о тебе, только обстоятельства вашего, — мистер Хияма выдержал паузу, — знакомства. Ей показалось, что мужчина вглядывается в её лицо будто в поисках каких-либо сведений. А скрывать ей было что. Мистер Хияма смотрел на неё как-то странно, и она поторопилась отвести глаза, чтобы случайно не выдать волнения или чего-то, что могло выдать её собственную ложь. — Мэри, — обратился Тайлер, — он знает о нашей тайне, я имею ввиду, он знает о… о том, что ты ничего не помнишь, — он ещё раз тяжело вздохнул, — и остальное тоже. «Нет! Значит, Тайлер ему рассказал!». Тогда Мэри ужаснулась, ей показалось, что как-то слишком много людей знают о её лжи. Мэри не знала, что напугало её больше: то, что её нелепую ложь разоблачат, или то, что кто-то ещё узнает об этой лжи. Она старалась успокоить колотящее в груди сердце. Но чего она испугалась? Никто никогда не разоблачит её, пока она сама не расскажет. Впрочем, эта ложь была необходимой. Но мистер Хияма так же внезапно отвернулся от неё (видимо он выигрывал на неожиданности) и, кажется, потерял к ней всякий интерес. Мэри молилась, чтобы так оно и было. — Я не задержусь, просто хотел убедиться, что ты жив, — поведал мистер Хияма. — Впрочем, я знаю, что ты и не из такого дерьма выпутывался, — на лице незнакомца появилось какое-то подобие ухмылки. — Я живой… Собственно, это всё. Но поправлюсь. — Проклятье! Знаешь, думаю тебе крупно повезло, что ты остался жив. Мистер Хияма уставился на Тайлера. — И, я так понимаю, что ей известно, что с тобой произошло вчера вечером? — И не только это, — добавил Тайлер. — Значит, раз она уже всё знает, не вижу смысла притворятся. Тайлер не ответил, но чуть заметно кивнул. — К.Р.О. уже начало расследование, я дам знать, как появятся новости. Но вот, что я думаю по этому поводу, — добавил мужчина. — Не надейся, что их так просто получится найти. Те, кто в тебя стрелял, либо профи, либо просто везунчики. Я сегодня был на том месте, свидетелей, разумеется, как ты понимаешь — нет, полиции тоже об этом деле ничего не известно. Наши эксперты поработали там, ещё ночью, нашли гильзы и достали пару пуль в наружной стене дома. Машину мы пока не нашли, но К.Р.О. работает над этим. — И это всё? — осведомился Тайлер. — Я думаю, что стрелков нужно искать среди тех, с кем мы уже имели дело. Я не могу сказать наверняка замешан ли здесь Кайдо или его сторонники, но надеюсь, нам удастся это выяснить. Всё же я думаю, что Кайдо бы так не сделал, он, знаешь ли, намного хитрее и коварнее. Думаю он бы приказал своим людям подстроить несчастный случай или вроде того, но так открыто, действовать не стал. — Да, думаю, ты прав. — Итак, я проверю тех, с кем мы уже имели дело. Сообщу тебе позже, а потом ты к нам присоединишься. Мэри не проронила ни слова, чувствуя, что ей находиться здесь до крайности неуместно. Она оказалась до крайности в неловком положении, и несомненно, являлась лишней во всей этой цепочке событий. Когда Мэри проводила мистера Хияму, то заметила, что он одарил её ещё одним взглядом, смысла которого она не поняла. Она попрощалась, но он не удостоил её даже кивком. Несколько секунд сверлил её взглядом, а затем резко развернулся. Мэри подождала, пока мистер Хияма скроется в лифте, прежде чем закрыть дверь. Быстрый выдох сорвался с её губ. «Это всё страшнее и опаснее, чем я думала», — сказала она себе. Господи. Пожалуйста. — Пожалуйста… — плечи мелко задрожали, она облокотилась спиной о дверь. И что-то внутри отпустило как раз в тот момент, когда она подумала, что сейчас просто умрёт. Грудь беспрепятственно наполнилась воздухом. На секунду даже показалось, что она помешалась. Но нет. Она всё ещё осознавала, что происходило.***
На этой неделе у Тайлера было достаточно времени, чтобы все обдумать. Поначалу он был абсолютно уверен, что покушение на его жизнь было делом рук Кайдо или верных ему людей. Однако позже возникли сомнения, так ли это на самом деле. Методы, к которым прибегал Кайдо, обычно были гораздо более изощренными и коварными. Кайдо, скорее всего, инсценировал бы несчастный случай, и, без сомнения, он также позаботился бы о том, чтобы все выглядело максимально достоверно и естественно. Но инсценировать несчастный случай, застрелив его, вряд ли возможно. Нет, Кайдо не стал бы этого делать. В этом Хияма был до крайности прав. Потом он стал думать, о других делах, которые они вели. Всего было восемнадцать дел. Он прекрасно помнил их все. Четыре из них пока, так до сих пор никуда не привели. Дела, касающиеся Кайдо, были в приоритете, и он же был самым опасным противником. Гордона он тоже больше не видел, но всё же поинтересовался у Хиямы, как бы между делом, о парне. Как оказалось Ханс часто появляется на глаза Хияме, это было хорошей новостью, лучше бы им знать где парень, чем он будет ввязываться в какие-либо передряги. Этого бы не хотелось: ни им не создавало бы проблем, ни парню. Хияма тогда усмехнулся, и сказал, что мальчишка получил хороший урок. «Скорее, суровый урок», — подумал тогда Тайлер. Тот вечер навсегда отвердел в памяти Тайлера. Он сотни раз прокручивал в голове каждую секунду, всё, о чём думал, в тот момент, что чувствовал, и что видел. Чувствуя, как постепенно возвращаются навыки и азарт детективной работы, Тайлер снова и снова прокручивал в голове ту информацию, что ему известна. «Если я сделаю ошибку, последствия неизбежны.» Всё это время он не выпускал из рук оружие, ложился спать, а рядом с ним лежал снятый с предохранителя пистолет. Хорошее, исправное оружие. Но он знал, что каким бы хорошим ни было оружие: если его застанут врасплох — оно не спасет ни его, ни Мэри. Но когда оружие было рядом, становилось спокойнее, несмотря на то, что он хорошо понимал его бесполезность. Тайлер никогда не стрелял в людей. Но хотел. К.Р.О. расследовало нераскрытые дела в попытке найти убийц. Это дело примечательно ещё и тем, что за всё это время, они не расследовали ни одного дела с нуля, где полиция складывала свои полномочия и пускало всё на самотёк, такие дела они называли «холодные». Обычно они рассматривали ряд потенциальных дел, а потом команда голосовала, за какое браться. Всего было восемнадцать дел, в четырёх из них ни к чему не привело. Были, конечно, свои удачи и неудачи, как в любом деле. — Так и знал, что найду тебя здесь. Звуки шагов, хотя и тихие, вызывали такое гулкое эхо. Факелы в подставках пылали, но всё равно он не ожидал, что здесь будет так темно. В Катакомбах всегда было иначе. Тишина. Жизнь будто остановилась. Без людей и шума, вечных криков и суеты. Однако сам он никогда особо не любил это место. Возможно, всё дело в обстановке. Слишком она была мрачной и, можно было даже сказать, отталкивающей. Но он не мог не согласиться, здесь действительно всегда была необыкновенная тишина (когда, разумеется, не проводились бои). Здесь была другая тишина, которой порой не хватало. Не такая тишина которая наводит дремоту, а другая, она отрезвляла. Позволяла проникнуться в свои мысли, здесь хорошо было думать. Вот бы остановить стрелки часов… «Я знаю. Здесь так спокойно и тихо, поэтому ты так любишь сюда приходить». Тут он заметил, что Хияма мрачно сидел в кресле, расставив ноги и положив ладони на колени, смотрел в одну точку в пространстве перед собой, очевидно не замечая его присутствия. — Рен! — позвал он. — Всё впорядке? Не дождавшись в ответ ни слова, Тайлер потянулась вперед и тронул его за плечо. Вздрогнув, Хияма оглянулся. — Извини, — сказал он. — Я спрашивал, что-то случилось? Я звонил тебе, но ты снова не ответил. — Я думал, ты сначала помчишься в штаб, а потом навестишь меня, — саркастически бросил он. — Я так и сделал, — пододвинув другое кресло Тайлер сел. — Не сомневаюсь, — неспешно кивнул Хияма. — Ну, как я вижу, ты это пережил. Тайлер не чувствовал необходимости что-либо отвечать. Рука почти зажила, но в том месте, где была рана навсегда останется шрам. Но эта рана способна зажить, но у него имелись и те, которые никогда не заживут. Его душевные раны были так глубоки, что он будет мучиться ими до самой смерти. — Гордон интересовался твоим состоянием, — выражение лица Тайлера изменилось, Хияма поглядел на него. — До сих пор жалеешь, что согласился тогда принять его в нашу команду? — Отчасти, — лучше солгать Тайлер не мог. — Ты сам прекрасно понимаешь, что он тоже рисковал. Они, кем бы они ни были, убили бы не только меня, но и Гордона, просто потому, что ему не посчастливилось оказаться в одной компании со мной. — Не забывай только, что если бы тогда не Гордон, то вряд ли бы ты сейчас здесь сидел. Гордон спас твою жизнь, не забывай об этом. — голос Хиямы был резким, почти саркастичным. — Я этого не забуду. «Поверь, никогда не забуду». — Не вижу смысла возиться с ним, как с ребёнком, если ему теперь, а поверь мне, и гораздо раньше, приходилось влезать в недетское дерьмо, — проворчал Хияма. — Я не говорю, что мы будем с ним нянчиться — я говорю, что мы должны сознавать, что он подвергается теперь опасности не меньше нас. Хияма ещё что-то пробурчал. Глаза его были прищурены. — Поверь, на его здравый смысл можно положиться, и он не поведёт себя, как полный кретин. Тайлер промолчал, он не хотел продолжать эту тему, и решительно перевёл разговор. — Как продвигается расследование. Мне сказали, что ты появился в штаб-квартире только раз? Где ты был? Я знаю, что вполне в твоём духе, самостоятельно провести расследование. — Я думаю, что расследование этого дела может быть занимательным. В К.Р.О. Раз ты уже был в штабе, значит уже знаешь, что след с машиной ни к чему нас не привёл? Что ты думаешь? Автомобиль, что, впрочем, ничуть не удивило Тайлера, был украден. Настоящими владельцами была супружеская пара, обоим за шестьдесят, и маловероятно, что они как-то замешаны в этом деле. Ни единого пригодного отпечатка пальца в машине найти не удалось. Записи с камер видеонаблюдения момента угона машины не было — камера не работала уже около месяца. — Ты считаешь Кайдо причастен? — Что касается этого инцидента, всё же думаю не стоит сбрасывать его со счетов, но тем не менее, думаю он бы поступил разумнее. — Я проверил тех, с кем мы имели дело. Помнишь дело Джиро Сато? Оно было одно из первых, что мы раскрыли, — Тайлер кивнул. — Это была наша первая победа, и мы не облажались. Было славно. И команда у нас, кажется была в разы меньше чем сейчас. Думаю у него был мотив, к тому же, ты давал показания в суде против него? Думаю тогда он тебя и запомнил? — Да, но разве Сато не осудили на шесть лет? — Два месяца ему заменили наказание условным сроком, так что думаю он мог бы постараться тебе отомстить. Я помню, ты говорил, он клялся отомстить тебе? Ты присутствовал и при задержании. Он мог тебя выследить, думаю у него остались неплохие связи в криминальном мире, так что, ему вполне могли помочь его «друзья». — Да, я помню его. Есть ещё что-нибудь? — Думаю можно проверить Иори Анен. Он не так давно вышел под залог, даже не знаю как ему это удалось, но тем не менее, сейчас он на свободе. Я по-прежнему считаю, что надо браться за дело Сато думаю оно сулит нам большой потенциал. — В К.Р.О. уже работают над этой теорией. В виновности Джиро Сато он не сомневался. В деле не было более явных подозреваемых, а все улики указывали на него, к тому же он был в сговоре со свидетелем, который подтвердил его алиби, но свидетель солгал, как потом удалось доказать. Лицо Тайлера помрачнело. Он подумал стоит ли говорить, потом всё же решил, что стоит, даже если он потом об этом пожалеет. — Ты знал, верно? Знал, что кто-то покинет К.Р.О.? Хияма сначала молчал. Молчал долго. Осгуд даже хотел поторопить его с ответом, но он уже не был уверен, что хочет услышать ответ. — Догадывался, — раздался хриплый, прокуренный голос. — Неужели тебя так задело? — Я не жаловаться к тебе пришёл. Тайлер закрыл глаза — на секунду дольше, чем надо для моргания. Двое человек сегодня покинули К.Р.О. Навсегда. Он не мог их осуждать, это он прекрасно понимал. После того, как в него стреляли, наверное, это стало неким испытанием для всей команды, они поняли, что на его месте мог оказаться любой из них. Ему нечего было ответить, но он был достаточно огорчён. Двадцать семь человек. Всего лишь двадцать семь человек в его команде. Нужно ли говорить, что это было чертовски мало? У Кайдо было значительно больше сторонников, и многие из его партнеров были очень влиятельными людьми. Теперь же, когда ряды К.Р.О. поредели. На душе было так паршиво. Душа ныла… И эта ноющая боль была неугасима… И он вдруг снова ощутил себя опустошенным и измученным. Но он должен пройти через это, и он пройдёт. Хияма протянул ему уже полупустую пачку сигарет. Тайлер подозрительно посмотрел на него. — Я не курю, — напомнил ему Тайлер. — Ну, я подумал, может, теперь начнёшь… От кофейни до дома он доехал на такси. Настроение было и без того оставляло желать лучшего. Было не тяжело, а просто невыносимо, но он должен пройти через это, и он пройдёт. Воспользовавшись моментом, прикрыв глаза, Тайлер позволил своей памяти вернуться на шестнадцать месяцев назад, когда он снова встретил Хияму… Когда Рен Хияма снова появился в его жизни почти полтора года назад, то Тайлер с трудом узнал его или просто не поверил, что этот человек и есть тот, за кого себя выдаёт. Он думал, что потерял их. Их всех. Навсегда. Первый год после «авиакатастрофы» стал для него самым тяжёлым, потом, наверное, стало немного, но проще. Он только перестал жить прошлым, и как только он решился рискнуть выйти в мир и посмотреть, удастся ли обрести будущее… Как вдруг, неожиданно, он встретил его… Хияма. Живой. Как оказалось, они все живы и никакой «авиакатастрофы» не было… За те четыре года его жизнь не особо поменялась. Он закончил университет, стал работать в компании и он хотел, чтобы так продолжалось и дальше. Однако это, по-видимому, было не в его власти. И тогда всё изменилось. «Как прежде уже никогда не будет.» Конечно, он это хорошо знал. Ничто не может вернуть всё, как было. Увы, как бы этого порой не хотелось, но человечество ещё не изобрело ничего, даже близко напоминающего машину времени, чтобы люди могли возвращаться в прошлое и пережить хотя бы часть своего счастливого времени заново. Но, к сожалению, и в ближайшем будущем (никогда) человечество вряд ли совершит столь несомненно великое открытие. Это так навсегда и останется выдумкой для фантастических книг и фильмов. Люди меняются со временем. Хияма изменился за годы, проведенные в лаборатории, он стал словно другим человеком. Но он все еще был его другом, и всегда им будет. Хияма знал его лучше, чем старший брат, и когда-то они были так близки, как никогда бы не могли сблизиться с Дэймоном. Иногда Тайлеру казалось, что они с Дэймоном совсем чужие, даром разве, что родные по крови. Так было всегда. Между братьями пролегала бездна, созданная годами. Дэймон знал о К.Р.О. с самого начала. Тайлер сам ему рассказал. Поначалу Дэймон отнёсся к его затее не серьёзно, словно это была детская шалость. Потом, когда Тайлер не отказался от этой идеи, и Дэймон наконец понял серьёзность положения, и тогда пытался им помешать. Нет, Тайлер, разумеется, не ожидал, что Дэймон отнесётся к этой затее с восторгом, но и не мог предположить, что настолько категорично. Тайлер так и не простил Дэймону попытки помешать К.Р.О. Так они, оба, окончательно из-за этого отдалились. Дэймон никогда не одобрял то, что отец пытался остановить Кайдо, жертвуя своей жизнью. А потом был против того, чтобы Тайлер продолжил его дело. Когда именно была создана организация, именующая себя Сторонниками Новой Зари, Тайлер точно не знал. Он думал, что пятнадцать или двадцать лет назад, может быть, он ошибался. Но тем не менее, столько преступлений, сколько они совершили против человечества, хватило бы на сотни лет вперёд. Лаборатория Сторонников Новой Зари когда-то была старой заброшенной военной базой. Рен говорил, что она ещё осталась с второй китайско-японкой войны 1937, и потом использовалась ещё с 1941, когда Япония воевала с США. Точно неизвестно, когда была расформирована военная база, но в любом случае о ней давно забыли и долгое время не использовали. Но тут он поправился. Бывшую военную базу использовали и сейчас, так что о ней не забыли. Вероятно, Кайдо потребовались годы, чтобы восстановить её. Но Хияма (не без восхищения) говорил, что оно того стоило. Тайлер никогда не видел лабораторию. До того, как о ней не рассказал Хияма, он вообще ничего не знал о лаборатории и о том, где она находиться. Если бы он когда-нибудь узнал б о ней, то на это у него, наверное, потребовались годы. Он потёр глаза, жалея, что не с кем поговорить, некому излить всю эту чушь. Чего бы он не отдал на перекрестках за беспристрастного друга, которому он мог бы вывернуть на изнанку свою душу. Рену теперь он не хотел признаваться во многом. Они уже не были такими друзьями, как в университете. Хияма сильно изменился, после того как провёл четыре года в лаборатории. «А изменился ли я за эти годы?» Возможно. Всем людям свойственно меняться со временем, и он не исключение. Он мог и сам не заметить как изменился. В последние недели Тайлера тревожило так много неприятных мыслей. Он знал, что, возможно, выглядел замученным, но и рана не прибавила ему сил, лишь только пробудила в нём позабытую решительность. Внутри у него было сплошное смятение. Не только судьба К.Р.О терзала его. Мэри. Он был в ответе за её жизнь, и если бы с ним что-то случилось, он должен был бы позаботиться о том, чтобы девочка снова не осталась одна. Если с ним что-то случиться вся надежда была только на Дэймона. Он бы мог стать её попечителем пока она не достигнет совершеннолетия, мог бы постараться найти хоть кого-то из её родственников. И тем не менее, меньше всего, ему бы хотелось обращаться хоть с какой-то просьбой к нему. Но он ведь он просит не за себя. Но об этом он, несомненно, подумает, но позже.***
Часы превращались в дни, а дни превращались в недели… Всё это время она плыла по течению, не задумываясь о глобальной картине Мира. Значительно ли изменилась жизнь людей за три десятилетия? Это будущее оказалось не таким уж мрачным, как предсказывали некоторые пророки три десятилетия назад. Это место (неважно было ли оно будущим или совершенно другим миром с той же историей), было не таким уж и плохим. Мир не был совершенен, но в нём можно было жить. Даже она жила здесь, против собственной воли, но, несомненно, жила. Она была жива. Хватило бы у Мэри отваги заглянуть в будущее на тридцать лет вперёд? Наверное, нет, прежде всего, у неё не возникло такого желания, но теперь у неё просто не оставалось выбора. Но можно было, конечно, предположить, что всё же тридцать лет — это не так много, особенно для человечества в целом. Но это настоящая вечность для неё. Вечность, которая разделила её с домом. Большинство (если не все) видели бесчисленное количество фантастических фильмов о будущем. В этих фильмах часто можно было встретить однообразный сюжет, как одним солнечным днем некая инопланетная цивилизация завоюет Землю и попытается уничтожить жизнь на ней. Этого пока не произошло, но возможно случиться когда-нибудь. Человечество не колонизировало другие солнечные системы, и не изобрело космического оружия, которое могло бы уничтожить всё живое на Земле за пару секунд, не создало искусственный интеллект, и ни клоны, ни роботы, не захватили власть над миром — ещё один распространённый сценарий. С одной стороны, ничего подобного здесь не было, она это давно поняла. Не то чтобы это её разочаровало, она не помнила такого, чтобы когда-нибудь мечтала о приключениях. Разве, что самую малость. Мечтать о приключениях или оказаться в них по-настоящему — разные вещи. Предсказывалось, что планета со временем будет закована в сталь от края до края (хотя ей сложно было судить об этом в целом мире), но в мегаполисе, конечно, «сталь», несомненно, преобладала. Но тем не менее даже окна её комнаты выходили на цветущий зелёный парк. Как среди мегаполиса сохранился этот кусок совершенно не городской природы? Как в промышленном городе он мог сохраниться в почти первозданном виде? Но, наверное, как и знаменитый Центральный парк в Нью-Йорке, он был полностью рукотворным чудом. Здесь было время всестороннего экологического восстановления. Европа головокружительными темпами восстанавливала леса, и некоторые развитые страны спасли некоторые виды животных от исчезновения — если снова верть новостям. Технологический прорыв тоже не замедлился, и она слышала в новостях, что медицина тоже шагнула далеко вперёд. Путешествия в космосе уже и тогда были реальны (начинали своё развитие), хотя по-прежнему были доступны очень состоятельным людям, но об этом говорилось и раньше, в известных программах NASA и Илона Маска. За те тридцать лет здесь не наступило конца чего бы то ни было — света, человечества, истории, науки, демократии, капитализма, войн или книг. Существует огромное количество вариантов развития человечества, большее, чем она могла даже вообразить. Но это было глобальное будущее, а ей предстояло понять, что делать со своей маленькой и, наверное, незначительной жизнью. Почти две недели показались Мэри настоящим кошмаром. Было ужасно видеть кошмары каждую ночь, но проснувшись, ещё страшнее было осознавать, что теперь вся её жизнь уже давно стала одним сплошным кошмаром, от которого невозможно проснуться. «Если Тайлер обещал, что это меня никак не коснётся, то почему же мне так страшно?» Мэри спрятала лицо в руки, вздыхая и закрывая глаза. Она устала бояться. А учитывая, что Тайлер, как оказалось, постоянно подвергался смертельному риску и его враги оставались где-то рядом, вряд ли можно было жить спокойно. Или, по крайней мере, как раньше. Тревога нарастала, и Мэри закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. «Ты знаешь, что это ложь. Ты знаешь, что это невозможно.» А что тогда делать? Кому ещё можно верить? А больше верить было некому. Если верить, то только ему. И как же сильно хотелось ему поверить. В то, что её действительно никогда это не коснётся. Но почему тогда её тонкий внутренний голос так громко кричал, чтобы она не смела этого делать? Она читала книгу в компании Белиссы. Мэри осторожно зарылась пальцами в густую шерсть. Рукам стало тепло и мягко, покой возвращался медленно, неохотно. Кошка замурлыкала. Белисса отличалась умильностью, но Мэри никогда не спрашивала как у него появилась эта кошка, может быть, она спросит, когда-нибудь, в следующий раз, потом… Наверное, было немного наивно с её стороны, собирать какую-то информацию о том, что твориться из книг. Наверное, в них нет и доли правды. Что она знала о шпионах и секретных агентах, разведки? Только тот образ, который создан и подпитывается шпионскими романами и фильмами (прежде всего — о Джеймсе Бонде, агенте 007). Но реальность, как оказалось, смотрится в сравнении с вымыслом совсем не впечатляюще. Что она ещё знала? Холодная война? Это было время расцвета всех разведслужб, если верить учебникам. Чем она закончилась? По факту — ничем. «Враг» и его намерения, казалось, оправдывали любые методы и средства. И на немецкой земле соперничество КГБ и ЦРУ принесло своеобразные плоды. Берлин был просто переполнен агентами, пытавшимися обмануть и разоблачить друг друга. Но потом… Время шло. И всё эти события давно остались там, в прошлом. Как изменился мир за за все эти годы? Как был устроен этот мир? Если предположить, что история и здесь, и в её родном мире была абсолютно одинаковой, то можно ли предположить, что человечество пришло бы точно к тому же исходу, что и в её мире? Выглядел он иначе, но устройство его было, кажется, таким же. Только на тридцать лет позже… С того дня как она исчезла из своего мира можно было отсчитать тридцать с лишним лет. Будущее… «Представляла ли я вообще себе будущее? Хоть когда-нибудь?». Вот уж что не укладывалось в голове. Её утопические представления о будущем — это мир равенства, демократии, образования и науки. За последнее столетие мир стал развиваться значительно быстрее. Разве теперь мир не должен был радикально измениться за тридцать лет? Мэри подумала, что было бы несколько неуместно задавать подобные вопросы Тайлеру. Считалось, что она потеряла память, а не рассудок. Кроме того, у него не было ни времени, ни сил, чтобы отвечать на них. Она задохнулась всхлипом, поднося свободную руку к губам, прижимая, сдерживая слёзы. Она не собиралась плакать. Нет, она никогда бы не полюбила это место, каким бы оно не было привлекательным (разве, может быть, здесь хоть что-то привлекательнее родного дома?). Мэри знала, что ответит. Нет. Если бы у неё появился хотя бы минимальный шанс вернуться домой, она бы не раздумывая им воспользовалось, но к сожалению, такой возможности у неё не было. Ей стоило бы давно забыть, что она никогда не имела силы и стержень, для того, чтобы пережить подобное. Клонящееся к горизонту солнце раскрасило небо золотыми и красными красками. Она услышала, как хлопнула дверь. Она ждала его. И каждый раз же теперь боялась, что однажды не дождётся. Это было так страшно и одновременно так странно. Поднявшись на ноги, Мэри повернулась и направилась в коридор. Времени уже было восемь с лишним часов. Тайлер не выразил удивления когда она появилась в прихожей. Он закрыл за собой дверь. Тайлер не шевелится. Постепенно его губы сжимаются, а взгляд тяжелеет. Теперь Мэри могла бы постараться догадаться, о чём он думает. Мэри прислонилась к стене, кутаясь в кардиган синего цвета моря, поскольку в квартире было прохладно. Ей становилось легче, когда она его видела. Теперь она боялась, что однажды он не вернётся. Это самое страшное, что ещё могло произойти. — Послушай, Мэри. Я хочу тебе кое-что сказать, — произнёс он, но тут же кашлянул, будто осёкшись. Мэри не могла заставить себя произнести ни слова, только едва кивнула. Тайлер подошёл ближе, наклонился вперёд, обдавая её запахом своего, уже такого знакомого одеколона. — Мужайся, Мэри, — Тайлер тяжело вздохнул. — Я обещал тебе, что найду твоих родителей, и как только это будут возможно, ты вернёшься домой. Только бы это настало быстрее. Но если такого не случиться, ты должна это понимать… Я не хотел бы загадывать дальше, но ты сама понимаешь, если со мной что-нибудь случиться… — он замолчал. И Мэри показались эти секунды мучительно долгими. Она уже поняла, что он хочет сказать. Ей не хотелось это слышать, если он не скажет этого никогда не случиться. — Я поговорю с Деймоном, если со мной что-нибудь случиться, он тебя не оставит. — Тайлер, нет, пожалуйста не говори так… — слишком жалобно прошептала Мэри. «Какие страшные слова он произнёс!» — думала Мэри. Она уже сотни раз успела подумать об этом, и каждый раз ей становилось жутко, а теперь Тайлер сам говорит об этом. Она не желала смерти этому человеку. Мэри не могла заставить себя произнести ни слова даже после того, как Тайлер замолчал. — Мэри, это опаснее, чем ты думаешь, — далеко не так ласково сказал он ей. — Ты представляешь меня намного храбрее, чем я есть, — тихо сказала она. — Я буду надеяться, что в этом ты ошибаешься.