Чужак

      Зейден буквально задохнулся от возмущения и ткнул в Джейса пальцем:       — Ты… Ты! Считаешь, что вправе просить у меня помощи?.. Это после того, как целых десять лет я был никому из вас не нужен? После того, как вы вычеркнули меня из своей жизни?! Ты что думаешь, приехал ни с того ни с сего, и я сразу так обрадуюсь, что всё забуду и сразу сделаю так, как ты хочешь? Будто ничего и не было? Ты вообще нормальный, братец?! — За вспышкой гнева последовали холодность и отстраненность, Зейден даже отодвинулся, будто подчеркивая дистанцию между ним и Джейсом.       Джейс не отвёл взгляд, принимая выпад. Такой реакции он и ожидал.       — Ты потребовал перейти сразу к сути, вот я и перешёл. Я прекрасно понимаю, как это выглядит со стороны. Да, некрасиво. Да, возмутительно. И ты прав, после всего, что было, я не вправе просить у тебя помощи. Но я всё же её прошу. В надежде, что ты — это по-прежнему ты… А вот в чём ты не прав, так это в том, будто мы тебя вычеркнули из жизни, и что ты был нам не нужен. Всё гораздо сложнее, чем ты думаешь. Позволь, я всё тебе объясню… И ты всё поймёшь.       Но Зейден слушать явно не хотел. Он нервно мерил шагами комнату, никак не находя себе места, и то и дело зыркал на Джейса.       — Что я должен понять?! Что вы вышвырнули меня, отказались от меня, а теперь я вам зачем-то стал нужен?! Что ты тут видишь, Джейс? — Он обвёл рукой комнату. — Успех, внешнее благополучие? О, конечно! Младший брат, несмотря ни на что, уцепился зубами за свой шанс, вопреки всему выбрался из грязи и стал человеком. А что ты знаешь, какими трудами мне всё это досталось? Чего мне это стоило? Каково мне приходилось одному все эти годы? Первое время… — Он запнулся. — Первое время я ещё надеялся, что нужен своей семье. Вы ведь обещали! Вы говорили, что не забудете меня! Что моё решение покинуть Ханарин не разрушит нашу семью. А что на деле?! Я ждал недели, месяцы…. Как ненормальный измождал себя учёбой, чтобы не сойти с ума. Изучал имперское общество и его порядки. Пытался завести новые знакомства. Так было проще пережить разлуку, адаптироваться. И мне помогала мысль, что ещё немного, ещё чуть-чуть, и кто-то навестит меня, я снова вас увижу. Пусть ничего не будет как раньше, но вы посмотрите, как я стараюсь и что у меня получается. Мы поговорим по душам, и вы всё же примете мой путь. Вы вернётесь в Ханарин, но мы расстанемся хорошо. А потом увидимся снова. Но время шло… А никто так и не приехал. К концу первого года я понял, что ждать, скорее всего, бесполезно. Но всё ещё глупо надеялся. Потом прошло два года, и что же? Вы ни разу не появились. Ни весточки от вас не было. Вы меня просто вычеркнули из своей жизни! Все слова про семью оказались полной фигнёй! Стоило мне нарушить устои общины, и я даже для родителей перестал быть сыном. Я умер для них… Для вас всех… — Всё это время Зейден почти кричал, но тут перешёл на хриплый шёпот, в его глазах блеснули слёзы.       Джейс буквально всем нутром чувствовал боль брата, которая сейчас смешивалась с его собственной болью. И эта боль, что копилась так долго, требовала выхода. Наконец-то он мог сказать… Прямо, не таясь и не заботясь о том, что о нём подумают другие люди. Зейден, пусть и спустя годы, обязан был узнать правду.       Джейс посмотрел на него тяжёлым, полным тоски взглядом. Ему самому с трудом удавалось сдерживаться, чтобы не расклеиться. Фантомы прошлого так и кружили вокруг, только и ожидая момента, когда он снова погрузится в воспоминания и вновь ощутит те жуткие пустоту, ужас и отчаяние. Ту страшную боль.       С трудом подавив дрожь в голосе, Джейс тихо ответил:       — Ни для кого ты не умер, Зейден… Наоборот. Это папа и мама… Это они умерли. А во мне вместе с твоим уходом и их смертью тоже будто что-то умерло.       Зейден резко остановился и вытаращил глаза. Дыхание его сбилось.       — Что?.. Нет… Когда?!       Джейс всё же не справился с собой. Его начало трясти, по спине пробежал холодок. Нет, сколько бы лет ни прошло, а вспоминать всё это было ужасно тяжело.       — Отец… Отец умер через несколько часов после твоего ухода. От горя. Не выдержало сердце. Он умер буквально за несколько секунд, прямо на моих руках. А я ничего не смог сделать! Оказалось, у него всегда было больное сердце, но он берёг нас, не говорил. Даже прятал от меня результаты обследований… Знал, что я от него не отстану, буду ограничивать его нагрузки… Я потом нашёл документы в его сейфе… Ему нельзя было волноваться. Там всё держалось на его упрямстве и куче препаратов, которые он себе назначал. Если бы я тогда чуть больше вникал в дела госпиталя, во все эти бумаги… Наверное, я бы что-то заподозрил. Но я так доверял отцу… И упустил этот момент. А в итоге стресс убил его.       На Зейдена было жалко смотреть, но Джейс ещё не закончил.       — Мама умерла через полгода после него. Рак развился очень стремительно. И я думаю, что это тоже на нервной почве. Потому что мы с отцом всегда берегли её здоровье. Полное обследование делали незадолго до… Она была здорова! А потом начала угасать на глазах. Я делал всё, что мог! Использовал все средства, что были доступны… Но медицина оказалась бессильна. Мама… Она просто не хотела жить без папы… И без тебя тоже. Она не винила тебя ни в чём, но ей было слишком больно. Последние её дни были просто ужасны… Мама мучилась от сильных болей и уже почти не приходила в себя. А когда была в сознании, то говорила, что скоро встретится с папой. И умерла тоже на моих руках. Ты… Теперь ты понимаешь, почему никто тебя не навестил?.. Я… После всего случившегося я просто не мог. Мне было слишком плохо. А когда я всё же пришёл в себя… Скажу как есть. В их смерти я винил тебя… Себя, конечно, тоже. Но ведь именно твой уход стал катализатором. Мне понадобились годы, чтобы всё принять, успокоиться и понять, что при новой встрече я вообще захочу с тобой разговаривать и смотреть на тебя. Я даже почти ненавидел тебя… Если бы не смерть родителей, всё было бы так, как ты сказал: мы бы приезжали, навещали тебя. Но всё случилось иначе.       Джейс закрыл лицо ладонями и застонал. Как бы он ни старался, предательские слёзы всё равно потекли из глаз. Но сейчас он этого не стыдился. Зейден, до того грозно нависавший над ним, тяжело опустился рядом и шумно, прерывисто дышал, явно проигрывая бой с собственными эмоциями. Джейс знал, что нанёс ему сокрушительный удар. Десять лет брат считал, что о нём просто забыли. А оказалось, что невольно он стал причиной смерти самых близких и любимых людей. Пережить это ему будет очень непросто.       Словно прочитав его мысли, Зейден сдавленно произнёс:       — Ты не имел права скрывать от меня такое… Ты понимаешь это?! — Голос его снова зазвенел от злости. — Они и мои родители тоже! Будь я хоть трижды виноват, я должен был узнать! Пусть через год, через два! Ты мог приехать ко мне, дать по морде и уехать обратно. Но не молчать десять лет! Ты… ты!       Зейден снова вскочил и заметался по комнате.       Джейс всё же оторвал руки от лица и посмотрел на него, пытаясь сморгнуть слёзы.       — Я знаю, что должен был сделать. Но я живой человек, а не камень. И не твои любимые машины. Ты совсем не можешь представить, что со мной творилось? У меня действительно не было сил на встречу с тобой.       Зейден покачал головой.       — Могу. Но ты, кажется, уже убедил себя в том, что я законченная сволочь. Мне только одно интересно, Джейс… Ты винил меня, понимаю почему. Поверь, если бы я тогда узнал обо всём, я сам не знаю, что сделал бы с собой. Но… Неужели ты винишь только меня? То есть я ушёл потому, что сам захотел этого? А не потому, что меня изгнал разлюбезный старейшина Керби? Все эти десять лет жить с ним бок о бок тебе нормально, а ко мне приехать — нет?       — Не приплетай сюда старейшину, — буркнул Джейс.       — Да? И почему же? То есть я прав? Я чудовище, а он — святой?! И не он выставил меня на площади перед всей деревней, заставив выбирать, когда любой из вариантов означал для меня отказ от того, что мне дорого и что я люблю!       Джейс вздохнул.       – Керби вовсе не святой. И потом он очень сильно сожалел, что всё так обернулось. Ты тоже был ему дорог. И себя он винит до сих пор… Но как глава Ханарина он исполнял свой долг. А ты выбрал то, что выбрал. Что бы ты мне сейчас ни сказал, но ты мог остаться с нами.       Зейден холодно глянул на него.       — Мог. И позволил бы сломать себя. Наступил бы на горло собственной мечте. Тебе очень просто рассуждать с высоты собственного статуса. Любимая профессия, дело, которому ты хотел посвятить себя с детства. То есть тебе можно было, а мне нет? Или у нас как в сказке про двух братьев, одного из которых любили и всё позволяли, а второго шпыняли? Я не виноват, что выбранное мной один старый дурак посчитал опасным для общины! Да ничего там опасного не было! Просто технологии, которые облегчили бы нам всем жизнь!       — Технологии, от которых отказались наши предки. И которыми теперь хочет купить нас Империя. Неужели тебе всё равно?..       Зейден закатил глаза.       — Не начинай снова! Мы до хрипа спорили десять лет назад. И что вышло? За эти годы я лишь убедился в том, что был прав! Ты даже не представляешь, сколь крошечной песчинкой является Розерия. Насколько она дикая и отсталая! И почему я должен страдать от того, что какие-то фанатики триста лет назад решили, что хотят жить вне цивилизации? Почему решения давно сгинувших людей должны определять мою жизнь здесь и сейчас? Другие могут выбирать! Это их неотъемлемое право! В Империи ты можешь пойти по любому пути. Никто не запрещает учиться, узнавать новое. Прогресс — залог успеха. Не думай, что я не люблю Розерию. Это моя родина. Но я всегда мечтал о том, чтобы можно было совместить наши обычаи и то, что даёт нам Империя. Я пытался донести это до Керби… У меня даже были конкретные планы, как это можно реализовать в масштабах Ханарина. Он меня не понял. Даже слушать не стал. Назвал глупым мальчишкой. Я прекрасно помню, как это было унизительно. «Или ты выкинешь эти глупости из головы, или мне придётся принять меры!». Но я даже не мог предположить, какие это будут меры… Он называл себя другом отца, а сам заставил его смотреть, как ломает меня при всём честном народе. Это что, такой дружеский поступок?! Точно ли моё решение убило отца? А не то собрание на площади, где меня смешали с грязью?! И, конечно же, никто не помнит, как я умолял вас просто отпустить меня на учёбу, а не выгонять! Но Керби такой вариант был как кость в горле. А вы… Когда он огласил приговор… Вы все с ним смирились… Мама так горько плакала, но и она всё приняла. Как же… Ведь сам старейшина Керби сказал, что так надо! Уже за одно это я готов поддержать всё то, что поможет справиться с пережитками и мракобесием общин. Не должны семьи оказываться порознь только потому, что какая-то важная шишка так велела!       Руки у Зейдена дрожали, лицо покраснело, голос срывался от еле сдерживаемой ярости. Кажется, он тоже сейчас боролся со своими призраками и заново переживал тот день. Конечно, Джейс тоже помнил его, словно это было вчера. Но тогда все были в таком шоке, что часть воспоминаний оказалась нечёткой и размытой. То, что он помнил хорошо – Зейден после оглашения приговора держался молодцом. Почти ни один мускул не дрогнул на его лице. И даже голос был спокоен, хоть и было понятно, что он просто хорошо себя контролирует. Возможно, потому и показалось, что решение об изгнании он принял как данность и отнёсся к нему спокойнее, чем от него ожидали. Сейчас Джейс понимал, что Зейден просто хотел уберечь семью от ещё больших переживаний. Вот только не удалось… И сам он в итоге вовремя не выговорился и уехал с тяжёлым грузом на душе и с обидой на всех. Неудивительно, что старейшина Керби и сам Джейс теперь стали для него удобными мишенями. Вряд ли удастся объяснить Зейдену, чего стоило такое решение самому Керби, и как он потом вытаскивал Джейса из пучины горя и отчаяния.       А ещё Джейс понимал, что даже спустя десять лет они так и могут ходить вокруг да около своих обид и не сдвинуться с мёртвой точки. А им обоим нужно было совсем иное… Джейс решился. Он встал с дивана и осторожно подошёл к Зейдену.       — Слушай… Не было в той ситуации правых и виноватых. Все накосячили. Все были упрямцами и не желали слушать друг друга. А в итоге мы с тобой расхлёбываем это до сих пор. Может, пора остановиться? Пусть мне понадобилось десять лет, но я всё же понял… Я очень рад, что смог побороть своих демонов и найти тебя. Не было и дня, чтобы я не вспоминал о тебе и не беспокоился. Я рад, что ты жив, здоров и у тебя всё хорошо. Пусть ты злишься на меня и справедливо много в чём винишь, но я бы очень хотел, чтобы у меня снова был брат. Точнее, ты был всегда. Но я приехал сюда, чтобы мы с тобой смогли поговорить и возобновить отношения.       Зейден отступил на шаг, не давая приблизиться к себе, и посмотрел исподлобья.       — А я думал, что тебе нужна моя помощь. Ведь ты именно так сказал в начале. Ради этого ты и хочешь наладить отношения?.. Чтобы я в чём-то помог тебе?       Джейс яростно замотал головой.       — Нет! Всё не так. Не нужно переиначивать мои слова. Так и знал, что скажу чушь и сваляю дурака… Да, помощь мне действительно нужна, но… Когда я ехал к тебе, первой моей мыслью было просто найти тебя, обнять и сказать, что я тебя люблю…       С этими словами Джейс решительно шагнул вперёд и заграбастал брата в объятия. Зейден дёрнулся и попробовал отстраниться, но Джейс крепко обнял его и жалобно прошептал:       — Пожалуйста…       Сначала было ощущение, что он обнимает неживую куклу, манекен. Но потом Зейден вздрогнул, шумно выдохнул, и Джейс почувствовал прикосновение сильных рук и тёплое дыхание брата у себя над плечом.       — Зейден, прости меня… — выдавил Джейс, не в силах сказать что-то ещё.       Брат ничего не ответил, но Джейс почувствовал, как дрожат его плечи.       — Если бы я только знал… И ты прости… — прошептал Зейден.       Джейс осторожно отстранился, продолжая удерживать его за плечи, и заглянул ему в глаза.       — Каждый из нас должен быть собой… Ты не мог знать и не должен нести за это ответственность. А я не должен был обвинять тебя. Согласен я с твоим выбором или нет, но у тебя свой путь. Я знаю, что жизнь в Ханарине стала бы для тебя мучением.       Зейден не отвёл взгляд, и впервые за всё утро Джейс увидел в нём тепло.       — Спасибо… Мне важно, что ты это понял. А теперь рассказывай, что у тебя произошло. И не только это. Я хочу знать, что пропустил за десять лет.