После смерти

Этот мир был странным, каким то аморфным и неопределённым или же все просто застелил разноцветный туман, принимающий разные формы и видения. Только пол был материальным и незыблем сделанный из камня неизвестной породы. Здесь невозможно было ориентироваться, видимость была почти нулевой. А звуки тонули в рыхлом мареве, не давая возможности дозваться хоть кого нибудь. Это было настолько странно и необычно. В этом месте можно было брести целую вечность и никуда не прийти. Словно шагал на месте. Юноша устал от этого бесконечного занятия и сел на пол и прислушиваясь к себе и окружающему миру. Так продолжалось бы еще долго, как пространство наполнил голос похожий на перезвон колокольчиков красивый, но острый и отчего-то невыносимо знакомый. Словно уже где-то он слышал его, совсем недавно, когда его предупреждали об опасности ношения креста квинси, а значит это… Сосредотачиваться стало неожиданно тяжело, мысли куда-то уплывали, и совершенно не хотели принимать хоть какую то конкретику. Но Урю постарался прогнать подобное состояние и все-таки разобраться, что до него пытается донести неведомый собеседник. И только отдельные слога или буквы долетали до его ушей, но не желали складывать в слова. Но все равно смысл сказанного, частично или уловить моментами удавалось, и тогда в голове складывались различные мыслеобразы, предшествующие понимаю всего. Исида проснулся выжатый как лимон, со вздохом осмотрел комнату, в которой находился, белые стены, минимум мебели, учебники и пособия из академии, все отдавало полным аскетизмом. Юноша потянулся за очками и, надев их, принял позу медитации, пытаясь запомнить сон, который начинал стираться и таять подобно утренней дымке, забирая с собой очень многое. И все же некоторые кусочки сохранить удалось, и теперь следовало подумать над тем, что осталось. Видимо с ним попытался заговорить занпакто, возможно и не в первый раз, но только сейчас бывший квинси, смог услышать хоть что-нибудь. Унохана считала, что духовный меч пытается связаться, из-за того, что у него осталась сила квинси, и это может составлять угрозу для него самого. Силы имели разное начало, и могли вступать в конфликт. Как же так вышло непонятно, что весьма интересовало Маюри, который следил за Урю при помощи специальных бактерий. И юноше очень не хотелось иметь с ним дело, ни сейчас, ни потом. Считая, что предаваться такого рода унынию не стоит, Исида позанимался с учебниками, уже значительно обгоняя программу своей группы, принялся заучивать формулы кидо и движения их активации, считая, что не стоит тратить время понапрасну. Жаль только, что тренироваться здесь было невозможно, если бы, можно было выйти из палаты… Но пока что его почти не выпускали, мотивируя это тем, что студент может представлять угрозу для себя и других. Поэтому решено было проявить такую осторожность. Но обстоятельства видимо изменились, так как к нему пришли раньше обычного и велели одеваться в форму студента, а не больничные одеяние и взять с собой асаучи, который обычно оставался в комнате и был его единственным собеседником большую часть времени. Хотя это трудно было назвать разговором, ведь говорил только Исида, рассказывая все, что случилось за день или рассуждая вслух, представляя вместо меча женскую фигуру в ниспадающих одеждах. Бывший квинси чувствовал потребность в таком общении, и не отказывал себе в столь малом удовольствии. Ему же было интересно, что из этого выйдет. А где-то в глубине Урю иногда чувствовал зависть от того, что Куросаки так быстро удалось найти общий язык с духовным мечом, и познать его возможности. Только вот при каких обстоятельствах все это происходило, зачастую на грани жизни и смерти. Он сжал рукоять катаны, сбрасывая наваждение недобрых мыслей довлевших над ним, и начал незаметно для других осматривать местность, гадая, куда же они идут. Они направились к выходу из бараков четвертого отряда, и продолжили путь по запутанному Сейретею, но уже не одни в сопровождении двоих молчаливых синигами с какими-то большими сумками. Путь был недолгим, и Исида был рад наконец-то покинуть территорию четвертого отряда. И пройтись на свежем воздухе, ведь он последнее время почти не покидал пределы барака, в котором жил. Где ему весьма надоело, несмотря на все терпение. Но на вопросы, куда же все-таки они идут, он получал в ответ только молчание. И неясная тревога поселилась внутри, заставляя напрячься и ждать какого-то подвоха...