***
— Ты больше не выглядишь подозрительно счастливой… — произнёс Нолан, когда Реджина с утра пораньше принесла всей команде кофе. — Детектив Миллс! — восклицает шокированный бариста. — Это очень любезно с вашей стороны! — а Реджина, сцепив зубы и сгорая от стыда, рассматривает пол. У неё дурацкое ощущение. Из-за чувства вины она превращается в подобие Эбенезера Скруджа. Интересно… Значит ли это, что Эмма Свон — Дух Грядущего Рождества?.. — А ты по-прежнему выглядишь подавленным и асоциальным типом, — прорычала Реджина. — Белый. Два сахара. Правильно? Временный напарник, не скрывая своего удивления, пробормотал слова благодарности. Помедлил и подозрительно прищурился. — Что это с тобой? Кофе не отравлен? Нет? — Нет. Хотя… безусловно эффективный способ заткнуть тебя, — со вздохом протянула Реджина. — А это — извинительный кофе. Прошлой ночью вам пришлось тусить без меня. — Скажешь тоже… — пожал плечами Дэвид, — все знают твой график работы. Но извинительный кофе с благодарностью принимается. Прими и ты мои извинения за ложное обвинение в попытке убийства. Реджина отмахнулась. — Всё нормально, — сказала она устало. — Я совру, если скажу, что ни разу не фантазировала насчёт твоего убийства. — Успокоила. Реджина вручила оставшийся кофе остальным членам команды. И все смотрели на неё с одинаковой смесью изумления и ужаса. — Что я пропустила? — спросила она потом у Нолана. — Немного, — ответил он. — До хрена анонимных наводок, но все ведут в никуда, что неудивительно. Мы всё ещё не идентифицировали жертв. — Жертв? — Реджина приподняла бровь. — Их было несколько? — Вэйл ещё не получил результаты анализа ДНК, но уже ясно, что на месте преступления обнаружены два типа крови. Первая резус-отрицательная и вторая резус-отрицательная. Жертв было по меньшей мере двое. — Жертва и нападавший? Ни кровавого следа, ни признаков борьбы. Маловероятно, что нападавшего ранили, если только не было соучастника. Сложно. — Но мы точно знаем, что мотивом было не похищение ребёнка, — заметила Реджина. — Кстати, как малышка? — Не пострадала. Она хорошо питалась, о ней хорошо заботились. Да, она несколько часов ничего не ела, но часы — не недели, — мгновение Нолан помолчал. — Вчера её отвезли в больницу. По словам врачей здоровенькая, для своего возраста очень развитая девочка. Её приютила временная семья, пока мы не выясним, что случилось с её родителями. — Значит, по нашей рабочей версии, жертвы были её родителями? Или одна из них? — Родителями или опекунами. Да, такое возможно, но невозможно утверждать наверняка, пока мы не выясним, кем они были на самом деле. — Что с сообщениями о пропавших детях? — Ни-че-го! — Нолан плюхнулся в кресло и потёр лицо ладонями. — Мы говорили с ребятами из отдела розыска пропавших без вести, просили прислать информацию о детях до одного года или о парах с малышнёй, но ничего нет. Реджина поджала губы. Кивнула. — И это только подтверждает нашу версию о том, что жертвы были её родителями, — добавила она, хотя в этом не было никакой надобности, — в противном бы случае… — Кто-нибудь обязательно заявил бы об исчезновении девочки, да, — подхватил Нолан. — Мы имеем дело не с брошенным или забытым ребёнком. Кто-то о ней заботился. И очень хорошо. — Бедное дитя… — прошептала Реджина. Нолан вымученно улыбнулся. — Остаётся надеяться, что мы найдём её родителей до того, как случится что-нибудь непоправимое, а при самом худшем сценарии — что она попадёт в очень хорошую приёмную семью. Лишь бы мы раскрыли дело пораньше, до того, как девочка подрастёт и начнёт осознавать происходящее. — Нет. — Нет? Реджина покачала головой и посмотрела него. — Нет, — повторила она, — мы не можем на это надеяться. Мы с тобой достаточно давно в полиции, чтобы понимать, что дела так не делаются. Ты видел кровь на месте преступления. С такой кровопотерей не выживают. Просто… нет. Младенцы попадают не в хорошие приёмные семьи. Они оказываются в системе, где становятся заброшенными и забытыми детьми, и очень велики шансы, что им вообще не светит найти семью. А потом «бац!» — они становятся совершеннолетними и заканчивают на улицах. Без связей и без поддержки. — Ого! — Нолан воззрился на неё со смесью удивления и чего-то напоминающего страх. — Если ты пыталась прогнать мою депрессию… У тебя не получилось. — Не пыталась, — прошипела Реджина. — Твоя идиотская «депрессия» из-за женщины, которая любит тебя, но отрицает свои чувства. Только ты помешан на своём хрупком эго. И лучше будешь ныть чужому человеку, которому плевать на тебя, чем поговоришь с ней, — она перевела дыхание. — Я хотела, чтобы ты сосредоточился на действительно важных проблемах. — Я разговаривал, — всё сильнее распалялся Нолан. — Она сказала, что никогда меня не любила, что не способна меня полюбить. Стала бы она врать? Реджина пристально посмотрела на него, не скрывая раздражения, но когда заговорила, то голос её звучал спокойно: — Может быть, ты просто невнимательно слушал. — Я внимательно слушал, Реджина. Я только что повторил её слова. — Может быть, ты и слушал, Нолан, но точно не услышал… Даже не знаю, что тебе сказать. Надо ли обращать внимание на то, что из всех людей ты выбрал именно меня, чтобы спросить совета в делах сердечных? Если тебе понадобился беспристрастный женский анализ по вашему разрыву с прокурором Бланшар… Свон бы лучше подошла для этой роли. — Я бы не отказал… Стоп! Откуда ты знаешь о нас с Мэри-Маргарет? — осведомился он. Реджина мысленно отвесила себе подзатыльник за то, что позволила гневу повлиять на своё умение хранить секреты. — Ты почти не работала, — продолжал расходиться Нолан, — и ты никогда… — Ты успокоишься, если скажу, что я — детектив? Нолан нахмурился. — Проехали, — проворчал он. — Давай займёмся делом. — Ладно. Как я сказала до того, как ты прервал наш разговор о ребёнке своими личными проблемами, — с лёгким высокомерием произнесла Реджина, — система в нашей стране очень проблемная. У нашего пропащего младенца может не появиться постоянного дома. — Как я сказал, — процедил Нолан, — у тебя невероятно пессимистичные прогнозы. Девочка младше года. Белая. У неё не обнаружили физических и психических несовершенств. Если родители мертвы, что вполне вероятно, и нет родственников, сражающихся за право опеки, малышка становится главной претенденткой на быстрое удочерение. — Да, только иногда это неважно, — она вспомнила о напарнице. — Иногда ничего из этого не играет никакой роли. За мыслями об Эмме пришли и другие, к которым Реджина не была готова, поэтому она попыталась абстрагироваться от переживаний о маленькой Джейн Доу и системе в целом. Оставшаяся часть рабочего дня прошла в работе со свидетельскими показаниями и обработке нескольких анонимных наводок, которые больше смахивали на происки шутников или психически невменяемых людей. Они вышли на нескольких людей, живших неподалёку от парка и видевших незнакомый фургон, колесивший по кварталу в четверг поздно вечером. Но ни одного внятного описания, чтобы за него зацепиться и начать поиски, не было. — В этом городе, что, одни дальтоники?! — негодовал Джонс. — Неужели так сложно сказать, какого цвета был фургон: серого, белого или синего?! — Было темно? — пожал плечами Гумберт. — Хотя всё равно странно перепутать в потёмках белый и тёмно-синий. Реджина не спорила, когда ровно в четыре часа Локсли выставил её за дверь. Несмотря на то, что её способности полностью восстановились, в последние дни, приходя в участок, она никак не могла отделаться от ощущения своей полной никчёмности. Сегодня это ощущение не проходило, пока она не остановилась на перекрёстке двух дорог. Одна вела к дому Эммы Свон, а другая — к её собственному. Вглядываясь в красный сигнал светофора, Реджина наконец-то призналась себе, что в личной жизни у неё тоже полная каша. И на душе стало совсем паршиво. Реджина не могла выполнить свои рабочие обязанности. Вернее, тот обязательный минимум, который сама же установила. Так, например, она была не в состоянии вернуть несчастную девочку семье или защитить её от боли и от чёртовой бюрократии, той самой, что всеми правдами и неправдами хладнокровно решает судьбы людей. Реджина не могла дать Эмме то, что она хотела, что заслуживала в отношениях. Она не способна держать своих демонов в узде и не смогла пережить даже одно свидание. Реджина провалилась по всем статьям. Как полицейская. Как возлюбленная… И что ей остаётся? Повернуть направо и поехать к Эмме? Встретиться лицом к лицу с чем бы то ни было? Повернуть налево и отправиться домой? Одинокой и побеждённой? Загорелся зелёный сигнал светофора, а Реджина так и не смогла определиться, поэтому продолжила ехать прямо, ожидая какого-нибудь знака свыше.***
Знак свыше пришёл в виде сообщения от Эммы, в котором она приглашала её на романтический вечер хлопьев и фильмов о супер-героях. Реджина, рассмеявшись, помчалась на зов, но прежде заскочила в магазин за ингредиентами для салата и нехитрого соуса для спагетти. Она знала, что Эмма не шутила, когда говорила, что подаст на стол хлопья, и даже больше: ей самой, вероятно, пришёлся бы по душе такой вот ужин. Но так же она знала, что в её силах улучшить рацион напарницы, и не собиралась упускать замечательную возможность. — Что это такое? — Эмма забросила в рот горсть шоколадных хлопьев, с подозрением уставилась на пакет с продуктами. По какой-то причине она всё ещё была одета в спортивный костюм, но Реджина решила, что сегодня это приемлемо. С той черепашьей скоростью, с которой они преодолели утром несчастные три мили, Эмма наверняка не успела толком вспотеть. — Знаю, тебе хочется верить, что метаболизм и хорошее здоровье сохранятся на всю жизнь, но, увы, так не бывает, — со знанием дела произнесла Реджина. — Продукты с содержанием клетчатки и антиоксидантами — вот твои истинные друзья. — По-твоему, я должна съесть своих друзей? — недоверчиво спросила Эмма. И тихонько рассмеялась над своей не самой удачной шуткой. Реджина вздохнула. — Ты выглядишь счастливой, — она постаралась скрыть дрожь в голосе. — Я счастлива. Во-первых, я получила свою дозу эндорфина после долгого перерыва. Во-вторых, только что звонил Нил. Он привезёт Генри в Бостон, так что мы с ним встретимся на неделю раньше. И вот, ты здесь — хотя и портишь наше свидание разговорами о питании. — У нас свидание? — Разве нет? Мы… — голос Эммы предательски дрогнул, а лицо исказила гримаса ужаса. — Мы всё ещё встречаемся, правда? — спросила она с кроткостью, которой Реджина от неё никогда раньше не слышала. — Я не… Ты же… — Я не в этом смысле, — быстро заверила Реджина. — Просто… хлопья и «Тор»? Это свидание? — О… — Эмма с видимым облегчением навалилась на дверной косяк. — Это обычное, ни к чему не обязывающее свидание. Мы закинемся вредными хлопьями, посмотрим, как огромный скандинавский парень швыряет молотки в плохих ребят и… поговорим. О всех тех вещах, о которых должны. — И то верно, — Реджина поставила пакет на край кухонной стойки и обхватила себя руками. Разговора не избежать. Она знала, что должна сказать Эмме — что их отношения здоровые и целительные для Реджины, но не для неё, поэтому она выходит из игры, чтобы найти человека, который действительно её заслуживает — но пока всё указывало на то, что разговор пойдёт совсем другим путём. И всё равно она готовилась к худшему. — О чём бы ты хотела поговорить? — Сначала ужин — потом разговор, — сказала Эмма не терпящим возражений тоном. — Ты целый день гонялась за преступниками и наверняка проголодалась. — Ладно. Но если тема нашего свидания — завтраки, я могу приготовить яйца? Протеин очень важен. Эмма закатила глаза. — Протеин есть в молоке, — нетерпеливо сказала она. — Заканчивай жаловаться. Переоденься во что-нибудь удобное и ешь шоколадные хлопья. Нас ждёт напряжённая ночка. Побеждённая, но ни капельки не расстроенная этим фактом, Реджина взяла из шкафа Эммы чистую футболку и легинсы. В голове промелькнула мысль, что, наверное, пора привезти что-то из своей одежды, раз стала проводить здесь столько времени. Реджина усилием воли отмахнулась от неё, но не прошло и нескольких мгновений, как её сменила другая: а что если она стала проводить здесь слишком много времени? А что если события развиваются слишком быстро, в общем-то, как и всё, чем они с Эммой занимаются?.. Реджина собиралась было выйти из спальни, чтобы — чёрт с ними — полакомиться шоколадными хлопьями, когда её взгляд зацепился за ручку шкафа, на которой висела кожаная куртка Эммы. Когда-то (совсем недолго) куртка принадлежала ей, хотя… слишком громко сказано. По справедливости Реджина не могла претендовать на неё. Она даже ни разу не надела отвратительное шмотьё. Сразу отдала на благотворительность. Последний раз Эмма надевала её в свой первый рабочий день. После того раза, когда Реджина, должно быть, здорово напугала её своими заявлениями, она ни разу не появлялась в ней на публике. И, честно говоря, она не вспоминала об этом, пока рассказ Эммы о знакомстве с Дэниелом не всколыхнул старые воспоминания. Но прямо сейчас, пристально разглядывала её, Реджина представляла юную, замёрзшую, одинокую и напуганную неизвестностью Эмму. И да, она представляла её милой, но девушка наверняка была острой на язычок, возможно, даже острее, чем сейчас. Десять лет материнства могли смягчить её нрав. А ещё Реджина представляла Дэниела с извечно дружелюбной и утешающей улыбкой. Отчетливо видела, как он кормит её пончиками, а потом, отпуская шуточки о капризах беременной невесты, вручает куртку, чтобы бедняжка могла согреться. И вот. Крохотные кусочки мозаики казалось бы давно потерянного воспоминания начинают складываться воедино: одним февральским вечером, вернувшись домой и поцеловав её сначала в губы, а потом по сложившейся традиции в живот, Дэниел торжественно сообщил: — Отличные новости! У меня есть идеальное имя для девочки. Что скажешь, если мы назовём нашу малышку Эммой? Нашу малышку. Он всегда говорил «наш» или «наша». С первых дней. А ведь знал, что из-за всего этого дерьма, связанного с тайным заданием Реджины, существовал по меньшей мере пятидесятипроцентный шанс, что ребёнок окажется потомком серийного убийцы. — Неважно, — твердил он. — Для меня неважно, понимаешь? Если ты не хочешь рожать, я всё пойму, но если решишься, то знай, мне плевать на ДНК. У нашего ребёнка всегда будет любящий отец. Несмотря ни на что. Реджина провела пальцем по мягкой кожаной куртке. Всё-таки Дэниел был слишком хорош для неё. Опять же… Как и Эмма. Голос Эммы выдернул её из пучины воспоминаний. Реджине не нужно было поворачиваться, чтобы знать — напарница улыбалась. — Заблудилась? Знаю, квартира просто огроменная, но я думала, ты уже освоилась. Не выпуская из пальцев рукав куртки, Реджина пробормотала: — Я хочу, чтобы ты её носила. — Сейчас? — удивилась Эмма. — Июль на дворе. — Когда снова похолодает. Да, я говорила… ты не должна бояться её носить. Я больше не считаю её недостойной настоящего профи. Забудь всё, что я тебе сказала. Эмма ухмыльнулась. — Ничего страшного, если она тебе не нравится. Нам необязательно иметь одинаковые вкусы, хотя, я должна признать, что на тебе отлично смотрится моя пижама. — Она мне не ненравится, — возразила Реджина. — Больше нет. Я полюбила её. — Ты любишь Дэниела, — уточнила Эмма. Реджина грустно улыбнулась в ответ. — И я люблю тебя. Слова слетели с губ раньше, чем она успела остановить себя. И в тот же миг воздух стал плотным, от переполняющих эмоций, от сказанных и пока ещё несказанных слов. Появилось странное ощущение, будто между ними возникла невидимая, но непреодолимая стена. Эмма сглотнула. Реджина уставилась себе под ноги. — Нам надо поговорить, — прошептала она полным сожаления голосом. — Думаю, «Тор» и шоколадные хлопья могут подождать. — Да, — Эмма со вздохом поставила чашку с хлопьями на прикроватную тумбочку, плюхнулась на край кровати и жестом предложила напарнице присоединиться к ней. — Ты первая или я? Несколько мгновений Реджина стояла, опустив глаза, а потом дрогнувшим голосом произнесла. — Прошло всего два дня… — Ага, — согласилась Эмма. — И мы… Я не преуспела… — По-твоему, я лучше? Реджина, это я спровоцировала твой флешбек. Я дотронулась до твоего шрама. Я одна виновата в том, что произошло, и мне безумно жаль. — Нет. Я виновата. Я должна была понимать… я должна была сказать тебе. Просто… раньше такого не случалось, и на какой-то момент я забыла… Я забылась. Ты не обязана знать все мои триггеры, — последнее слово она почти выплюнула, будто оно горчило на языке. Отчасти так и было. Пять лет без флешбеков, и вот — две штуки за месяц. При этом второй во время процесса, который по всем признакам должен бы доставить им обеим удовольствие. — Тем не менее… — медленно проговорила Эмма и нежно сжала ладонь Реджины в своей. — Если… если мы хотим, чтобы наши отношения не закончились тупиком, я обязана знать. Да, ты должна рассказать, и это вроде бы очевидно, но если я хочу быть с тобой, я должна разобраться. И я хочу, Реджина. Хочу быть с тобой. Мы давно выяснили это, но я повторюсь ещё раз: я хочу. Даже если иногда это причиняет боль. Мне всё равно. Реджина почувствовала, что глаза начало предательски щипать, но за последние дни было пролито столько слёз, что она упрямо сжала челюсти, помолчала немного и процедила сквозь зубы: — И? Что нам делать? Эмма лишь пожала плечами. Реджина вспомнила, что из них двоих по идее только у неё есть какой-никакой опыт в здоровых отношениях, и эта мысль стала, пожалуй, самой пугающей в её жизни. Но Эмма не оставляла отчаянных попыток. — Мы договорились не спешить, — напомнила она Реджине. — А потом взяли и занялись сексом на первом свидании. В моём прошлом — вполне такое нормальное явление, но что-то мне подсказывает, что для остального мира это ни фига не нормально. — Может, и нет. — Но опять же, даже не знаю, можем ли мы с тобой вообще равняться на обычные мирские стандарты? — продолжила Эмма. — Нормально или ненормально? Смотри. Я — другая, ты — другая, наши отношения — другие. Мы можем быть теми, кем мы хотим быть, не зацикливаясь на том, что думают другие. Бред несу, да? — Я понимаю, что ты хочешь сказать, — успокоила её Реджина. — Но мы ещё должны обсудить, кем хотим быть. — Я вечно лажаю в разговорах, — вздохнула Эмма. — Отношения… чувства… всё такое прочее. — Не сказала бы, что ты плохо справляешься… по крайней мере, до сегодняшнего дня. А вот мне разговаривать о своих чувствах всегда было трудно, возможно, даже труднее, чем тебе. — Надо обозначить границы, — внезапно предложила Эмма. — Меня научили этому в одном из семейных домов. В здоровых отношениях должны быть чётко обозначены границы на предмет того, что допустимо, а что — нет. Итак. Дотрагиваться до твоего шрама — недопустимо. Теперь мы это знаем. — Но если мы берём за правило никогда не дотрагиваться до моего шрама, как мы будем заниматься… ну… ты поняла? — Сексом? А мы не будем. Точнее, пока не будем. Мы просто не будем раздеваться, пока не придумаем способ разобраться с этим. — Легче сказать, чем сделать, — пробормотала Реджина. Она не знала, что злит больше: отсутствие секса с Эммой в ближайшем будущем или собственное психическое состояние, не позволяющее получить отчаянно желаемое. Эмма задумчиво пожевала нижнюю губу. — Ты всё ещё видишься с доктором Хоппером, м? — спросила она, а когда Реджина кивнула, осторожно предложила: — Может, он скажет что дельное. Он ведь годами помогал тебе справляться с остальными триггерами? — Да, но… — Реджина осеклась, снова опустила глаза. — Просто… Я не рассказываю о своей сексуальной жизни. Боюсь, мы с ним не настолько близки… — Хоппер — врач. Он обязан помогать тебе, — возразила Эмма. — Но… Ты могла бы не рассказывать о причинах повышенной чувствительности или как оно там правильно называется? Попробовать стоит. Реджина вздохнула и провела ладонью по лицу. — А сказочный идеал любви, лёгкой и прекрасной, где все живут долго и счастливо, был так близок, — хмыкнула Эмма невесело. — Думаешь, это возможно? — грустно спросила Реджина. — Быть счастливыми? — Ну, я скорее о том, что за прошедшие дни было много хороших моментов. — Доктор Хоппер говорил что-то о том, что надо принимать плохие моменты и сосредотачиваться на хороших, — вспомнила Реджина. — Но это сложно, когда происходит столько плохого. — Ага, а мы с тобой — два магнита для всего плохого. — Но хорошее тоже было. — Было, — не стала спорить Эмма, — так что давай слушаться доктора Хоппера и думать про хорошее. — Мне понравилась прошлая ночь, — признала Реджина, — пока не… до флешбека. А ещё мне понравилось просыпаться с тобой. Эмма кивнула. — Мы могли бы повторить… ту часть, где мы просыпаемся вместе. Но предлагаю сделать это с гораздо большим комфортом. — Было бы здорово. — Отлично… «Тор» и шоколадные хлопья, а потом немного обнимашек? — в ответ на выражение, промелькнувшее на лице напарницы, Эмма разочарованно выдохнула. — Ты можешь не разрушать хороший момент неуместными комментариями о здоровом питании? Реджина рассмеялась и прошла за Эммой в гостиную. Они по-прежнему держались за руки. Этой ночью они заснули в объятиях друг друга, и Реджина подумала, что смогла бы принять флешбеки и драмы, если каждый её день заканчивался вот так. Но опять же, у неё такое было когда-то. И она это потеряла. Проблема хороших моментов в том, заключила про себя Реджина, что они слишком быстро заканчиваются.***
В понедельник Реджина великодушно разрешила напарнице выполнить шесть километров. Они бежали медленно, но сегодня Эмма даже не выдохлась, что, как заметила её вдохновительница, очень значимое достижение. — Ты сделала это! — подчеркнула Реджина, когда чуть позже они делали упражнения на растяжку. — Пробежка, работа — ты стала сильнее, чем когда-либо раньше. — Больше ты не будешь сомневаться во мне, — поддразнила Эмма, — особенно теперь, когда за мою команду играет сама Реджина Миллс. Реджина задумчиво закусила нижнюю губу, и тогда Эмма, поддавшись вперёд, поцеловала её. Их губы были солёными от пота, но от этого поцелуй казался ещё вкуснее и слаще. — Знаешь, в участке… — заговорила Реджина, когда они отстранились друг от друга: — Я рассказала Локсли, и он не возражает, но больше никто не знает. Мне бы не хотелось светить… таким вот. — Расслабься, я всё понимаю. Мы говорили об этом. Я не сделаю ничего, что может стоить нам обеим работы, но если почувствуешь, что тебе позарез нужно тайное свидание в дамской комнате… Она ухмыльнулась, игриво поведя бровями, и вмиг побледневшие щёки Реджины слегка позеленели. — В туалете? Отвратительно. Эмма громко расхохоталась и здоровой рукой обняла её за плечи. — Я пошутила… возможно. Не хочешь перед работой выпить кофе и съесть парочку низкокалорийных пончиков? — Я бы с удовольствием, — ответила Реджина, — но нам нужно выкроить время, чтобы принять душ, а мне ещё доехать до дома. Эмма небрежно пожала плечами. — Можно управиться по-быстрому… Если принимать душ в темпе вальса, уверена, ты не опоздаешь, даже с учётом всех своих кондиционеров для волос. Или, ну, мы могли принять душ вместе. Она произносила последние слова с улыбкой, но когда Реджина в ответ резко выдохнула и схватилась за живот в защитном жесте, прикрывая шрам, у неё на душе снова стало гадко. «Точно. Никакой обнажёнки, — вспомнила Эмма запоздало, — до поры до времени». — Или мы могли бы принять душ по отдельности, но очень быстро, — сказала она громко. Слишком громко. — Пошли, нужна доза кофеина, чтобы я перестала предлагать всякие глупости. — И вовсе не глупости, — пробормотала Реджина, но они больше не обмолвились ни словом вплоть до того момента, как заказали кофе, а потом всё так же в полном молчании дошли до дома Эммы. Реджина принимала душ первой, а Эмма давилась пончиком и мысленно ругала себя за болтливость. Чёрт его знает, сможет ли она когда-нибудь держать язык за зубами, чтобы из этих отношений вышло что-то толковое? Реджина продолжала отмалчиваться и по дороге в полицейское управление. Она, казалось, задумалась. — По понедельникам я встречаюсь с доктором Хоппером, — сообщила она напарнице по прибытии. — Я могла бы зайти с тобой в отдел, если хочешь, но… Она затаила дыхание в ожидании реакции Эммы. Та пожала плечами. — Если хочешь. Не думаю, что потеряюсь. — Знаю, просто… Не хочу, чтобы ты нервничала. Сегодня твой первый рабочий день и… Эмма украдкой огляделась, чтобы убедиться, что подземная стоянка пуста, и заткнула Реджину поцелуем. — Наверное, это самое приятное, что кто-либо предлагал сделать для меня, — прошептала она. Рядом с ней никогда не было человека, который бы мог поддержать её в первый рабочий день. — Но со мной всё в порядке, а тебе нельзя опаздывать на встречу. Увидимся где-то через час? — Да, через час, — Реджина медленно выдохнула, и Эмма сжала её руку в своей. — Мне проводить тебя до кабинета Хоппера? — спросила она. Реджина покачала головой. — Нет, — отозвалась она решительным тоном, который немного смягчило промелькнувшее в её глазах понимание. — Нет, я справлюсь. — Справишься, — согласилась Эмма. — А когда вернёшься, сможешь поржать, что меня засадили по самые помидорки в бумажную работу. — Бедняжка, — шутливо протянула Реджина. — Раз так, возможно, я закажу тебе на обед пиццу. — Если не сможешь найти меня в общей комнате, значит, я в туалете рыдаю над отчётами Джонса в попытке разобраться, что он в них понаписал. Реджина громко рассмеялась. И Эмма вошла в полицейское управление с широкой улыбкой на лице. — Свон! — воскликнул Джонс, едва она переступила порог общей комнаты. — Хвала небесам! — они с Гумбертом по очереди обняли её. Нолан отреагировал не сразу. У Эммы сложилось впечатление, что он сегодня немного тормознутый, хотя было невооружённым глазом видно, что он тоже счастлив её видеть. — С возвращением, детектив Свон, — радушно поприветствовал Локсли. — Как освоишься здесь, зайдёшь ко мне в кабинет? Эмма кивнула и огляделась. В общей комнате ничего не изменилось, если закрыть глаза на горы папок на её рабочем столе, которых раньше явно не было. Она вздохнула. Бумажная работа закаляет характер, и если ничего не случится, если Реджина не решила ещё раз испытать её, совсем скоро она вернётся в строй. Физиотерапевт был осторожен в прогнозах, но выразил оптимизм относительно её быстрого восстановления. Её возвращение лишь вопрос времени. Эмма немного пообщалась с парнями. Они ввели её в курс последнего дела: о родителях найденного в парке ребёнка, которые то ли пропали без вести, то ли их убили. Вроде бы Реджина рассказывала подробности, но её голова в тот момент была занята другими вещами. И только после этого она легонько постучала в дверь кабинета Локсли. — Садись, — предложил Робин. Эмма без вопросов подчинилась. Их отношения и близко не были такими, как у него с Реджиной, поэтому, хотя лейтенант и слыл славным парнем, он всё ещё пугал её. Или, правильнее сказать, та власть, которую он имёл над её будущим. — Вы хотели меня видеть, сэр? — Сэр? Формальности. Я всего лишь хотел справиться о твоём здоровье. Как плечо? — Сносно. По словам врача я быстро иду на поправку, при чём «невероятно» быстро. Мне просто надо восстановить силы… сэр. Робин улыбнулся. — Прекрасные новости. Что ж, полагаю, ты понимаешь, что засядешь в участке, пока врач не допустит тебя до другой работы. Будешь помогать с бесконечной горой документации. Думаю, ты и сама знаешь, что должна делать, но если возникнут проблемы, спрашивай меня или Миллс. Можешь ещё Нолана. Остальным я не доверяю. Эмма нервно усмехнулась. — Обязательно. Что-нибудь ещё? — Вообще-то, да… — улыбка на его лице погасла. — Ты наверняка знаешь, что Реджина говорила со мной о ваших отношениях. — Да, она упоминала, — пробормотала Эмма. — Она… говорила, что вы не против. Мы, само собой, намерены держаться в профессиональных рамках и не станем… — Я не сомневаюсь в твоём профессионализме, — отрезал Робин. — Или в её. Не переживай из-за меня. Я не доставлю проблем, по крайней мере, в том, что касается твоей работы. — Но?.. — напряглась Эмма. Локсли вздохнул. — Непросто это говорить. Реджина — моя очень близкая подруга, и… что ж, сказать, что она прошла через многое, стало бы преуменьшением века. Я понимаю, что она в состоянии позаботиться о себе, и уважаю это, но хочу, чтобы ты знала. Если сделаешь ей больно, работа станет последним, о чём тебе придётся переживать. Я доходчиво изъясняюсь? Эмма сглотнула. — Да, сэр. — Хорошо, — серьёзно проговорил Робин, а потом снова улыбнулся. — Хорошо, что ты вернулась, Свон. Тебя здесь очень не хватало. «Абсолютно пугающе», — подумала Эмма, но заставила себя улыбнуться в ответ.***
Реджина появилась на пороге кабинета доктора Хоппера с хвостом между ног. Образно выражаясь. Она поприветствовала пса, который радостно размахивал высоко поднятым хвостом. — Понго… — виновато развёл руками доктор Хоппер. — Утром он показался мне немного подавленным, и я привёл его сюда. Теперь он в гораздо лучшем настроении. Если не хотите… — Нет, нет, всё нормально, — Реджина невольно улыбнулась, когда Понго принялся лизать ей руку. — Я рада его видеть. Арчи улыбнулся. — Он тоже рад. Присаживайтесь. С нашей последней встречи прошла неделя… как ваши дела? «Неделя?» — изумилась Реджина. — «Всего одна неделя? Быть такого не может!» — Слышал, сегодня возвращается детектив Свон. Должно быть, вы счастливы. Она продолжала недоверчиво смотреть на него. Слишком много событий для одной недели. — В прошлый раз вы упомянули, что… а знаете? Может быть, просто расскажите, что происходит? Мне кажется, вам есть, что сказать. «С чего вообще начать?» — В прошлый раз, — дрожащим голосом произнесла она, поглаживая Понго по голове, чтобы успокоиться, — вы… я… очень сожалею, что сбежала от вас. — Всё нормально, — поспешил заверить Хоппер. — Я перешёл все границы дозволенного. Я не должен был предполагать… — Но вы были правы! — перебила Реджина. — Я… в конце концов, я призналась Эмме в своих чувствах. Может быть, не самым лучшим способом, но… что ж, как бы там ни было, мы с ней встречаемся. Сказать, что Арчи выглядел шокированным признанием, — не сказать ничего. Реджина попыталась вспомнить, терял ли он когда-нибудь при ней дар речи, и не смогла. Она даже подумала, что могла бы поздравить себя с этой маленькой победой, но вспомнила, что ей предстоит обсудить с ним один очень проблемный момент, и сникла. — Это… Реджина, это прекрасно, — выдавил Арчи из себя, но, окинув её взглядом, растерянно уточнил: — Нет? — Да, — ответила она, — я думаю, что да. Я… не уверена, что из наших отношений выйдет что-то дельное. Очень много… проблем. Да, проблем. Нам предстоит серьёзно поработать над ними. Арчи кивнул и осторожно предположил: — Но, кажется, вы считаете, что отношения стоят этих проблем? — Да. Понго выбрал этот момент, чтобы запрыгнуть на диван и уткнуться мордой ей в колено. Реджина и Арчи невольно улыбнулись. — Как считаете, вы готовы поговорить со мной об этих проблемах? — спросил Арчи после небольшой паузы, во время которой Реджина чесала далматина за ушами. Она смущённо опустила глаза. — Всё, о чём вы скажете, останется между нами, — напомнил Арчи, наверное, в тысячный раз. — Даже если в один прекрасный день на вашем месте окажется детектив Свон, я никогда не подам вида, что мне известно что-то о ваших отношениях. — Я переживаю не из-за этого… — Нет? — Нет, она… она знает о моих проблемах. Я… — она глубоко вздохнула и выпалила: — У меня был ещё один флешбек. Арчи обеспокоенно посмотрел на неё. — О… — В… ночью в пятницу. — Вы в порядке? Хотите поговорить об этом? Реджина покачала головой. — Я почти справилась. Но флешбек был странным… он был не столько о самом событии, сколько… Он был… Короче, всё началось с того, что она дотронулась до моего шрама, и это — проблема. Арчи не выглядел удивлённым. — Это можно понять. Раньше такое случалось? — Не помню. Я… Разве что в самые первые дни… раз или два… но с тех пор никто не трогал мой шрам. Да его даже никто толком не видел. Я… Я думаю, что это один из триггеров, просто все эти годы я успешно избегала его. — Понятно… — задумчиво протянул Арчи. — И вы считаете, что сможете избегать и дальше, теперь, когда состоите в отношениях? Реджина посмотрела на доктора Хоппера таким взглядом, будто у него на плечах вдруг выросла вторая голова. Разве, чтобы работать на этой должности, не нужно иметь высшую степень?! — Конечно, нет. Я хочу чтобы вы помогли мне справиться со своей повышенной чувствительностью. — Значит, вы хотите, чтобы она прикасалась к нему? — Нет, я не хочу, чтобы она его трогала, но я не хочу всё время переживать флешбеки. Мне нужно, чтобы она могла до него дотрагиваться, если хочу заниматься с ней сексом. — И это то, чего вы хотите? Заниматься с ней сексом? Бедный Арчи. Наверняка думал, что, если пойдёт работать в полицию, то сможет избежать подобных разговоров. Едва ли он ожидал такой подставы от Реджины Миллс. Но осознание этого никоим образом не сказалось на её терпении. — Разумеется, я этого хочу, — огрызнулась она. — Разве в противном случае мы бы говорили об этом? — Полагаю, нет, — отозвался Хоппер. — И что мне делать? Арчи со вздохом помассировал лысину. — Ну, — проговорил он медленно, — если вы хотите, чтобы она могла до него дотронуться, вы должны позволять ей это делать. Смотрите, здесь точно такой же подход, как и во всём остальном. Я бы посоветовал начинать с нейтральных ситуаций, когда вы обе спокойны, а не возбуждены, — Реджина криво улыбнулась, — И просто… просто убедитесь, что вы открыты, что она поддерживает вас. По вашим словам… она поддерживает. — Да, — мгновенно согласилась Реджина. — Она… она невероятная. Она ещё невероятнее, чем я себе представляла. — Тогда я за вас рад. Искренне рад.Я не стану врать, Реджина. Как и любой другой путь, который вы выбирали, этот будет долгим и тернистым. Но, если опираться на ваши слова, Эмма того стоит. — Эмма того стоит, — повторила она, тут же ощутив невероятное тепло, разливающееся по всему телу, и улыбнулась. Это было то самое живительное тепло, которое заставляет человека чувствовать себя сильным настолько, что он готов бороться против тысячи армий, чтобы захватить целые миры. Это — любовь, и она пугала и в то же время дарила ей ощущение спокойствия.***
— Результаты ДНК-экспертизы готовы, — нетерпеливо сообщила Эмма, едва Реджина вернулась со встречи с доктором Хоппером. — Наша потенциальная жертва — бывший военный. Вэйл смог найти его в базе данных. Филипп Арендт. Кроме копии водительского удостоверения в личном деле нашлась копия свидетельства о браке с некой леди по имени Аврора. У нас есть адрес. — Готова? — Нолан покрутил на пальце ключи с кругляшком брелока. — Да, но я поведу, — огрызнулась Реджина. — Ты не способен сосредоточиться на дороге из-за своей безответной любви. Эмма, тихонько посмеиваясь, уселась за рабочий стол и с любопытством взглянула на Дэвида. Но тот лишь негодующе хмыкнул в ответ. До места назначения они добирались в тишине. Квартира находилась вблизи парка, где нашли младенца, что только подтверждало догадки полицейских относительно возможной связи. — Славное местечко, — вслух заметил Нолан, когда они припарковались напротив здания. — Ага, с цветами на подоконниках всё выглядит славно, — закатила глаза Реджина, но даже ей пришлось признать, что квартира находится в очень даже престижном районе Бостона, что по карману далеко не каждой молодой паре. Не исключено, что они получили наследство, впрочем, всё это не имеет значения, если они погибли. — Филипп и Аврора Арендт? Полиция Бостона! — Дэвид постучал в дверь. — Есть кто дома?! А в ответ — тишина. — Нам нужен ордер, — вздохнула Реджина. — Можешь… хотя нет. Я сама позвоню Бланшар. Нолан вымученно улыбнулся, когда она стала набирать номер. Реджина покачала головой, задаваясь вопросом, с чего это она вдруг стала образчиком эмоциональной стабильности, когда дело доходило до прокурора. — Дверь не заперта, — сообщил Дэвид, когда Реджина дожала Мэри-Маргарет с ордером до такой степени, что испуганная женщина пообещала немедленно связаться с судьёй Голдом. — Ничего ведь не случится, если мы заглянем, чтобы проверить, услышали ли они нас, правда? Реджина нахмурилась, но кивнула и, крепко сжимая в руке пистолет, последовала за напарником, который осторожно приоткрыл дверь и проскользнул в холл. — Есть кто дома? — позвала она. Нолан заглянул в гостиную и сообщил: — Чисто. Куда бы наш тип их не увёз — явно не сюда. Реджина опустила пистолет и заглянула за угол. В гостиной было чисто, но, судя по куклам на диване и детским книгам на кофейном столике, в ней проводили много времени. На телевизоре — несколько дисков с диснеевскими фильмами. Сомнений почти не осталось: в квартире жила молодая семья с маленькой дочерью. У Реджины неприятно засосало в животе при мысли, что родители девочки — кто-то из них — скорее всего мертвы. — Реджина, иди сюда! — позвал её Дэвид из противоположного конца комнаты. Он стоял напротив камина и разглядывал рамки с фотографиями. — Посмотри-ка на это. Реджина посмотрела. Очень славный семейный портрет: мужчина, женщина (должно быть, Филипп и Аврора — если судить по изъятым из личных дел фотографиям), две дочери… Две? У Реджины перехватило дыхание. — Куда подевалась вторая? — прошептала она. Дэвид со вздохом покачал головой и пробормотал: — Твою мать.