***
— Не напоминай мне про этот зачет, — цокает парень, ковыряясь с бритвой. — Да ладно тебе, говорят, учитель Мин добрый старикашка, — посмеивается другой, проводя лезвиями по напененному подбородку. — Ты не так уж и плох в этнографии и… Да ты издеваешься? Сколько можно с ней возиться? — тут же тянется к станку друга и одним щелчком вытаскивает лезвие, оставляя то на краю раковины и меняя на новое. — Что ты там говорил про меня? Я в предвкушении, — широко улыбается, устраиваясь напротив другого зеркала. Тот парень что-то отвечает, а потом, по какой-то причине, замолкает, поворачивая голову и замирая. Второй не понимает и тоже оборачивается. — Чего уставились? — фыркает Хиджи, хлопая дверью позади себя. — Я не настолько плохо выгляжу, — и подходит к свободному зеркалу. — Ладно, согласна. Выгляжу плохо, — У нее красные глаза и опухшее лицо. Видно, всю ночь не спала и опять плакала. — С тобой все хорошо? — робко интересуется один из студентов и наблюдает, как девушка умывает лицо. — Просто вчера ты… — Я в норме, Идон, — она выпрямляется и бросает короткий взгляд на край раковины. — Вам оно нужно? — и указывается на лезвие. — Эй, Хиджи. — второй тут же подрывается к ней, а когда хочет коснуться плеча, та резко дергает им. — Айщ, серьезно? Иди ты, мне просто нужно чем-то разрезать бумагу. В этом общежитии ни у кого нет гребаных ножниц, — недовольно шипит. — Я слишком много выучила в этой жизни, чтобы вот так просто покончить с ней. Так оно вам нужно? — те, переглянувшись, качают головами. Очень смешно со стороны получилось. Они что, правда подумали, что Хиджи хочет покончить с собой? Мальчики, ну вы что? Хиджи любит жить. Любит чувствовать себя живой. Ходить радостно по улицам и разглядывать очередную цветастую птичку, неизвестно откуда взявшуюся в этом районе. Обожает фотографировать живописные места, а потом читать предысторию о том, что именно за этим вот холмом впервые встретились жители восточной и северной части империи. Она любит все это, но, когда вспоминает, мозг почему-то возрождает в голове образ Чонгука. Хиджи любит все это лишь тогда, когда рядом есть тот, кто поддержит и не отпустит. Девушка заходит в комнату, по пути успев переброситься парой фраз с другими студентами и сказать им, что у нее все хорошо. Дверь закрывается на замок изнутри, свет потухает, загорается настольная лампа розового цвета. Хиджи садится за стол, вытаскивая из глубокого кармана тоненькое лезвие и разглядывая его. Такое маленькое, с крохотными буковками внизу Made in Germany. Всматривается в это форменное отверстие посередине. А ведь у Хиджи и мыслей таких не было. Никогда. С ней на протяжении жизненного пути всегда был тот, кому не плевать, кто готов был протянуть руку помощи: большую часть жизни таким человеком был Пак Чимин, конечно же, а после стал Чон Чонгук. Она благодарна парням. Она любит каждого. Но по-разному. Хиджи еще раз перебирает между пальцами лезвие, смотрит на него стеклянными глазами. Ее руки как-будто не слушаются и сами прикладывают холодный металл к коже, больно впиваясь, но не думая резко двигаться. Хиджи видит каплю крови, руку пронзает резкая боль, которая будто и нужна была, чтобы выйти из потерянного состояния. Она выбрасывает лезвие из рук, подняв дрожащие руки над столом. — Еще чего. Совсем рехнулась… — ее голос дрожит. Ошарашенно глядя на красное пятнышко на столе, девушка проводит рукой по ранке, а потом находит на столе завалявшийся пластырь. Это глупо.***
А еще очень глупо зачем-то думать о Пак Чимине. Мысли о том, чтобы поговорить с ним, никуда не делись. Сообщения и звонки он яро игнорирует. Хиджи не видит ничего иного, как поехать к нему. Стрелка часов доходит до семи вечера, а на улице становится заметно темнее. Конец лета — сложная штука. Она не спеша одевается, в процессе все еще думая, стоит ли ей вообще ехать. Она не сможет сдержать своих эмоций перед ним. Хиджи обязательно выльет на Чимина всю ту грязь, что, как она считает, создал именно он. Девушка обвинит Пака в их ссоре с Чонгуком. Хиджи готова. Готова физически, но не морально. Вот она стоит перед зеркалом, смотрит на свое опухшее лицо, покусанные губы и рыжие волосы. Впервые она так ненавидит себя. Впервые ей не хочется кружиться перед ним и широко улыбаться, разглядывая наряд. Голубой свитер, заправленный в черные джинсы, на ногах белые кроссовки. Сегодня дождя не обещали. Она глубоко вдыхает через нос, прикрывая глаза. А когда открывает, уже стоит перед дверью Пак Чимина и судорожно выдыхает. Ногти опять впиваются в ладони, раздирая старые царапины. Хиджи опять подготовила речь. Хиджи продумывала ее, пока ехала в автобусе. За окном погода знатно поменялась. Поднялся ветер, а небо окутали тучи. Если что, девушка уедет на такси. Рука медленно поднимается к звонку, пока в голове мелькают разные мысли и слова. Что будет, когда он откроет? Как Чимин отреагирует? Прогонит или же разрешит войти? А может, его вообще дома нет. Верно, может быть, в выходной он решил собраться с командой и пропустить по паре стаканчиков в клубе? — Добрый вечер, — раздается приятный голос позади, а Хиджи крупно вздрагивает, оборачиваясь. На нее добрыми глазами смотрит женщина. — Все в порядке? Выглядите вы обеспокоенной, — вздыхает и подается чуть вперед. — Здравствуйте, — наклоняет голову. — Нет-нет, я просто пришла к другу. Вы случайно не знаете, дома он или нет? — голос дрожит. Ты не умеешь врать. Хотя… — Ох, знаете, мой кот так чуток на все звуки. Постоянно бежит к двери, когда слышит за ней шум, — вздыхает она. — Вот так срывался вчера два раза. Утром и вечером. С тех пор сидел на месте. — То есть… — девушка кратко осматривается вокруг. На этаже лишь две квартиры. — Он не дома, — и женщина кивает. Где-то внутри Хиджи радуется, ведь разговор можно будет отложить на потом. Не придется сейчас выплескивать вот это все. Но…тревога все равно будет ее преследовать до тех пор, пока она не поговорит с ним. — Хорошо. Спасибо вам большое, извините за беспокойство, — и низко кланяется, отчего капюшон толстовки падает ей на голову. Рассматривает свои белейшие кроссовки и черные, с розочками по бокам, сапожки милой тетушки. Хочет уже подняться, как ее взгляд задевает что-то темное возле лифта. Стройные икры, обтянуты кожаными штанами, а на ногах разукрашенные в теплые цвета кеды. Хиджи резко выпрямляется, таращась в сторону. — Здравствуйте, госпожа Чой, — искренне улыбается ей, щуря глаза, не торопясь взглянуть на подругу. — Вспомнишь малыша Чимина, он и появится, — хихикает она, кокетливо прикрывая губы ладошкой, а потом вдруг до нее доносится щебетание птичек из телефона и тут же тянется к сумочке, вынимая свой красный телефончик, который так подходит к ее маникюру. — Да иду я, иду. Как ты разговариваешь с матерью? Всего хорошего, детишки… Иду я, сказала же! — клацанье ее каблуков до лифта и скрежет его дверей. Улыбка Чимина ей вслед и тишина. Парень почесывает затылок и смотрит на девушку, нервно перебирающую покрасневшие пальчики. Он молчит, не говорит ни слова. Дожидается голоса Хиджи. — Я к тебе, Чимин, — недолго смотрит на него, после опять опуская глаза. — Ну оно понятно, что не к моей соседке, — кивает в сторону лифта. От него так и исходит аура негодования. — Зачем пришла? — все же задает вопрос, а мысленно корит себя. — Я хотела поговорить. — А нам есть о чем? — ухмыляется, проводя языком по нижней губе. Хиджи резко поднимает голову. — Это касается наших с тобой отношений. — Тогда тем более. — Чимин! — все-таки закипает та, подаваясь навстречу. — Нам нужно поговорить! — а глазами прям прожигает его эту ухмылку и довольный взгляд. Когда он стал таким? — Хм, если бы я тебе так ответил, ты бы меня нахуй послала, — призадумывается, плечом упираясь в собственную дверь. — Нечестно, Джи. — Господи, и зачем я только решила прийти? — недовольно закатывает глаза. Она не думала, что все начнется именно так. Хиджи хотела начать вести беседу мирно, но Пак Чимин, со своим этим пафосом и языком, упирающимся в щеку, все испортил. Хиджи уже хочет уйти. Ей плевать. Плевать, что все равно будет мучиться. Ей неприятна его компания сейчас (отчего на душе скребут кошки). — Что, не нравится? Я просто ставлю тебя на свое место, — цокает, а потом отстраняется от двери и гремит ключами. — Давай поговорим, раз так хочется, — скрип двери — и проход в квартиру парня доступен. Немного смахивает на ролевую игру, где нужно продумывать каждый свой шаг, чтобы получить редкий постер с персонажем. Кажется, девушка делала все правильно. Кажется… Квартира изменилась, если так можно сказать. Нет, мебель, книги, декор — все на месте. Поменялась атмосфера, из-за которой девушка слегка ежится, пока разувается. Чимин проходит первым, бросая пакет с продуктами на стол, где зазвенело стекло, и стягивает толстовку, под которой, благо, оказалась футболка. Иначе бы Хиджи прямо тут окочурилась. — Тебе налить, может? Я алкашкой только закупился, — оглядываясь на стол, замечает робкое покачивание головой и жмет плечами. — Как знаешь. Ты проходи, чего как неродная стоишь там, — его голос удаляется, скрываясь за стенами спальни, в которой он недолго возится. Девушка тихо проходит, снимая с головы капюшон и зарываясь ладонями под рукава свитера. У Чимина правда холодно в квартире. Доходит до дивана и садится на подлокотник, краем глаза осматривая все: такое знакомое, но такое чужое. — У тебя очень холодно, — говорит, когда слышит приближающиеся шаги. — Надоело перегаром дышать, — цокает и встает перед ней, успев уже переодеться в домашние, висящие на нем, штаны. — Ты за сигареты опять взялся? — Ближе к делу, Джи. Ты хотела поговорить. Я тебя слушаю, — он плюхается в кресло, облокачиваясь локтями на бедра. — Чимин, я же тебе говорила еще тогда, чтобы ты бросил, — внезапно у Хиджи щелкает замочек, который до этого скрывал за собой и своими цепями всю любовь к Пак Чимину. — Джи, я понимаю, что ты пришла за тем, чтобы устроить мне разъеб. Но не из-за сигарет же, — цокает, хмуря брови. — Так значит, ты все же ждал меня. Хорошо, тем лучше. Какого, блять, черта, Чимин? — ее тон меняется. Очень заметно, потому что очень резко. — Такого, что я люблю тебя. И ты знаешь это прекрасно, — его слова признания звучат вполне обычно. Как-будто погоду на завтра сказал. — И ты прекрасно знаешь, что я не…я не испытываю к тебе того же, — ее мелкая жестикуляция помогает справиться с эмоциями. Но не так сильно, как хотелось бы. — Чимин, из-за тебя мои отношения пошли через одно место. — Из-за меня? — сильно удивляется, тыча пальцем себе в грудь. — Да ты что? — Хватит вести себя, как придурок! — она не хотела. — Я пыталась говорить с тобой по-хорошему, Чимин! — правда. — Да ты хоть знаешь какие последствия возникли из-за твоей никчемной розы?! — голос ее повышается, а Пак лишь сильнее злится и заводится. Он тогда всего-лишь хотел с ней увидеться. Всего-лишь хотел сделать приятно и посидеть в хорошей атмосфере. Чимин и не думал ничего разрушать… Никчемная, говоришь? Ты задела раздробленное сердце Чима еще раз, Хиджи. — Ты пришла мне жаловаться на свои проблемы? Знаешь что, милая? Когда я тут убивался из-за тебя, ко мне тоже никто не пришел, и я сам ни к кому не побежал просить помощи. Особенно к тебе, — он рывком поднимается, вмиг оказываясь напротив девушки, всем своим видом показывая то, насколько он негодует. Но Хиджи просто не хочет его слушать. Отчасти ей все равно на парня, но, глубоко в душе, ей очень жаль, потому что Джи на самом деле не хотела делать ему больно. Своими словами сейчас Чимин, можно сказать, в очередной раз показал всю свою любовь по отношению к подруге. Но чувства сейчас постепенно уходят на второй план, потому что их затмевает ярость и гнев. Он злится на Хиджи. — Я пришла сказать, чтобы ты прекратил это. Все это! Я хочу наладить с Чонгуком отношения. Хочу рассказать ему всю правду. — А чего ты раньше-то не рассказала ему, а? — гадкая улыбка и его глаза напротив. — Знаешь, я думал, что ты, Джи, идеал. Не видел никого лучше. Но сейчас, слушая тебя, понимаю, что ты просто стерва, которая любит пользоваться чувствами парней, — не смей. — Ты сначала меня наебала, давая шанс… — Даже не думай так говорить! У нас все было по обоюдному согласию и… — но ее рот вмиг закрывается ладонью, пропахшей сигаретами. — Сейчас говорю я, а ты слушаешь, — этот его взгляд ярко отпечатается в памяти Хиджи. Ей страшно. Правда, ей впервые настолько страшно рядом с Чимином. Он изменился. Изменился из-за любви к своей лучшей подруге, хотя, казалось бы…любовь — это лучшее, что может произойти с человеком.
— Ты не только меня, идиота, надула, так еще и Чонгуку досталось. Жалко парня, он ведь так влюбился, — девушка хватается за его кисть и отшвыривает в сторону, тяжело дыша, и замечает, как Чимин удивляется. — Я люблю Чонгука, этим все сказано! И не смей нести бред про мои чувства к нему! — Правда? Тогда почему ты приехала ко мне, а не к нему, Джи? — спрашивает, возвышаясь неприступной стеной перед ней.