Сборник драбблов по БНХА

Мидория разворачивает пятки, укрепляя позиции. — Я не проиграю тебе, Шинсо! — кричит он пафосно и очень целеустремленно. Хитоши безразлично кивает, спрятав под длинным шарфом похожим на шарф Аизавы-сенсея свое лицо, оставив на поверхности только глаза. — У меня свои причины уложить тебя на лопатки, Мидория, — говорит он наконец. В зале для тренировок их четверо: студенты в спортивной форме академии и два учителя Всемогущий и Аизава, которые сидят далеко на трибунах, наблюдая за разворачивающимся действием. Между студентами — матч-реванш, которого Шинсо добивался вот уже как полгода, между учителями молчаливое соревнование: «Кто круче», потому что во уже как второй год Аизава тренирует эту фиолетововолосую бестию, а Всемогущий, ну он еще с самого начала носился с Мидорией, как курица с яйцом. — Сколько можно кота за хвост тянуть?! — недовольно мычит Аизава, когда переглядывания между учениками затягиваются. — Шинсо, либо раздави его, либо проваливай отсюда. Беловолосый учитель тут же начинает шипеть на него, мол, нельзя же так, дети же, надо их подбодрить и так далее, но Шота грубо прерывает его спокойным: «Если он не сможет пройти через Мидорию, у него не будет шанса против реальных злодеев, так что молчи и смотри». Хитоши, на которого слова учителя подействовали, как тряпка на быка, ловко дергает ленты на шее, пуская их в атаку, но и Изуку реагирует быстро, отпрыгивая в сторону и тут же в другую, потому что его оппонент в процессе перенаправил движение лент. — Ты уже придумал, как будешь молить меня о пощаде, Дэку? — ухмыляется он, но через маску, закрывающую половину лица этого не видно. — Черта с два я… — и он в который раз попадается на эту простейшую уловку. Наученный опытом, Шинсо знает, что контролем разума эту зеленоволосую ракету долго не удержать, в их нынешнем состоянии секунд пять, пока тот не сломает себе палец или еще что-нибудь, поэтому он скручивает парня лентами и швыряет о стенку со всей силы. Мидория теряет сознание, даже не вскрикнув. Победитель оборачивается к вставшему с места Всемогущему и снимает маску. — Я закончил! — сообщает он таким же спокойным, безразличным голосом. Всемогущий, причитая, несется к своему протеже, подхватывает его на руки, чтобы отнести в медпункт и опускает свою руку Шинсо на плечо. — Хорошая работа, юный Шинсо, — говорит он своим низким воодушевляющим голосом. — Ты очень сильно вырос. Хитоши вежливо благодарит, пряча улыбку в уголке рта. О да. Он вырос. Очень сильно. В разных понятиях этого слова. Когда за учителем закрывается дверь, парень поворачивается к Аизаве, который не двинулся с места. — Все как договаривались, — говорит он, — я победил, я веду. Хитоши неспеша поднимается по трибуне к учителю, чтобы ухмыльнуться в его хмурое лицо. — Что такое, Аизава-сенсей, боитесь? — черноволосый мужчина пристально смотрит ему в глаза, и скрещивает руки на груди. — Не беспокойтесь, я не причиню боль, вы даже ничего не вспомните. Я практиковался. В глазах парня загорается нехороший огонек. — Я боюсь не этого, — наконец отвечает Шота, поднимаясь с места, чтобы оказаться вплотную к парню. Он все еще выше, хотя Хитоши совсем ему не уступает, ниже лишь на полголовы. За время тренировок парень возмужал, оброс мускулатурой и окреп. Ему очень хочется добавить: «А того, что я сорвусь в последний момент». Только слабые волей не помнят, что происходит с ними под ментальным контролем, Аизава же помнит все в достаточных деталях, чтобы воспроизвести их потом в любой нужный момент. Эти горящие глаза, довольная улыбка чеширского кота, получившего свою Алису, и горячий язык, нагло врывающийся в рот Шоты, руки, сводящие его запястья за спиной… Мальчик думает, что раз Шота молчит, значит, ничего не помнит. Возможно все те, кого он раньше контролировал, действительно, все забывают по приказу, но как Мидория может осознавать себя, будучи под контролем, так и Аизава. При желании у него не составит большого труда освободиться. Вот только… Желания у него нет. — Не передумали? — Парень заглядывает прямо в темные глаза. — Нет, — в этот раз все происходит почти также: он чувствует проникновение чужого разума, позволяет ему подчинить себя, отступая на задний план, оставаясь лишь пассивным наблюдателем. — Садитесь, сенсей, — Хитоши мягко толкает его обратно на сидение. Тело безвольной куклой падает на скамейку. Ученик садится ему на колени и внимательно смотрит в глаза. — Так ведь интереснее, да, когда вы как бы не причем? Аизава удивляется. Он знает? Знает, что Шота все прекрасно осознает? — Как будто бы вам совсем не хочется, — продолжает Шинсо, придвигаясь ближе, так, что между их лицами совсем и нет расстояния. — Вы хорошо контролируете свое сознание, сенсей. Большой палец касается щетины на щеке черноволосого. — Вот только, то, что происходит сейчас, это физика, а физику нельзя подчинить своей воле, — теперь уже пальцы бродят по шее, щекоча легкими прикосновениями. — Расслабьтесь, мне не нужно ваше принятие всего происходящего. Он резко хватает Аизаву за волосы и, больно дернув, запрокидывает его голову, чтобы крепко целовать, прорываясь языком внутрь сквозь приоткрытые губы. Вторая рука пролезает под кофту, оглаживая упругий пресс и спускается к ремню на штанах. — Как думаете, не пора ли нам уже перейти к делу? — ухмыляется Шинсо, разрывая поцелуй. — А то целуемся уже полгода как дети. Он уверенно расстегивает ремень, длинные пальцы пролезают под резинку трусов и нежно обхватывают его член. Мысленно Аизава делает глубокий вдох. Первая реакция — убрать эту руку, не позволить ему перейти черту, поэтому он дергается, стараясь высвободиться из пут, но как бабочка в паутине, лишь застревает сильнее. — Не надо дергаться, сенсей, — почувствовав его попытку, парень качает головой. — Я и так за двоих стараюсь. Сосредоточившись на лице Хитоши, Аизава замечает румянец на щеках и чуть нервное подрагивание ресниц. — Просто, — сейчас, успокоившись, Шота понимает, что голос у него тоже нервный и напряженный. — Я больше не могу ждать. Рука начинает плавно двигаться по всей длине, дразня и возбуждая. Хитоши утыкается лбом в грудь Аизавы, пряча свое смущение. Мысленно Шота расслабляется в ментальной паутине. «Посмотрим, как долго ты продержишься в таком состоянии, Тоши», — решает он, и закатывает глаза, чувствуя, как возбуждение расходится по всему телу. Все происходит не так, как в его ночных фантазиях. В своих фантазиях Аизава прижимает Хитоши к кровати и жестко вдалбливает в него до изнеможения. При этом оба они в полном сознании. Неожиданно Хитоши вскидывает голову и улыбается, целуя учителя в висок. — Сенсей, у вас такой большой, размером с бутылку виски, наверное… — и откуда мелкая бестия знает какой размер у бутылки виски? — Я даже не представлял… Похоже, руками тут не обойтись. Рука на вставшем члене исчезает, Шинсо сползает с колен на пол. Осознание следующего шага снова заставляет Аизаву мысленно дернуться. — Это мой первый опыт, пожалуйста, не усложняйте мне задачу, — парень хлопает глазами, и в них смущение и неуверенность, но упертость. Кажется, Хитоши вознамерился держаться до последнего. Он проводит языком по стволу несколько раз, вылизывая его как мороженое. «Я тебе крембрюле, что ли?!» — мысленно вопит Шота, но тело издает лишь сдавленный стон. Язык Шинсо преодолевает очередной путь от основания до головки, но в этот раз не отстраняется, а тщательно вылизывает головку, прежде чем осторожно обхватить ее губами. Мысленно Аизава закусил губу и тихо застонал, чувствуя, как влажный рот заглатывает его все больше и больше. Тело, отданное во власть фиолетововолосой бестии покрывается мурашками и сдается, сознание, чем сейчас и является Шота, просит капитулировать, отключиться и просто наслаждаться процессом, как ему и велено. Мужчина вдруг осознает, что именно эту часть сегодняшнего дня он бы очень хотел забыть. Ну да, когда ты стонешь от того, что тебе неумело отсасывает твой семнадцатилетний студент… Шота Аизава, какого черта? Вместо ответа, с губ срывается очередной стон. Хитоши не торопится, он заглатывает понемногу, стараясь не поперхнуться. Аизава готов спорить, что в порнофильмах, а где еще можно почерпнуть знания, все происходит иначе, там твоя глотка не встречается с щекочущим стенки объектом и не требует выплюнуть или откусить и проглотить. И челюсти у актеров тоже не сводит от перенапряжения, потому что касаться зубами чувствительной головки — страшное табу. Но надо отдать должное, Хитоши, кажется, действительно практиковался. Он не пытается сломать себя и взять глубже, чем может, двигает головой в удобном для него ритме. Чертовски медленном, как считает сам Аизава, потому что низ живота уже буквально сводит от палящего возбуждения. Прикидывая свои немногочисленные шансы не показать, что за последние три года единственным, кто касался его члена, была его же правая рука, он отчаивается в конец. Хитоши тоже не просто, его рту и глотке явно не вставляет толстенный член, который упорно заставляют заглатывать, но он старается как может. Выходит, конечно, совсем неуклюже, но сейчас Шоте хватит и этого. Чувствуя приближающуюся разрядку, он не выдерживает и вырывается из-под контроля и так ослабшего из-за сильного перенапряжения Хитоши, теряет целых две секунды на возвращение собственного тела, оказывается, руки, упирающиеся в край скамейки уже порядком подустали, и только полностью придя в себя, хватает, наконец, пальцами правой руки эти фиолетовые волосы, чуть натягивает, останавливая Шинсо и принимая контроль. Он задает темп двигая головой мальчика вверх-вниз, ускоряя почти в два раза. О Боже Да Нечеловеческим усилием воли он отдергивает Хитоши от себя ровно в тот момент, когда мышцы не расслабляются. Хотя, конечно, хотелось всадить ему по самые яйца, прорываясь внутрь и кончить прямо туда, наблюдая, как распахиваются в отчаяние глаза и почувствовать сжимающееся горло на собственном стволе. Зажмурившись, он старается отдышаться, собирая рассыпавшееся сознание по кусочкам. Хитоши молчит. Румянец и страх на его щеках говорят Аизаве все. — Херово старался, — находит в себе силы Шота, стягивая с шеи шарф и беспардонно вытирая им свое семя. — Потерял контроль на середине. Все могло закончиться плачевно. — Для меня? — тупо уточняет Хитоши, все так же изучая собственные коленки. — Особенно для тебя, — черноволосый мужчина поднимается и застегивается. — Тренировка в среду, как обычно. Начинай есть бананы. Когда Шота уходит, Шинсо тоже направляется к выходу. В целом, получилось лучше, чем могло бы быть, по крайней мере, его не убили. Надо не забыть поблагодарить Мидорию за тот мини-спектакль.