Сборник драбблов по БНХА

      Шинсо ухмыляется так самодовольно и нагло, что впору отвешивать самому себе затрещину за панибратство с учителем. Его широко растянутые губы чуть приоткрываются в оскале, демонстрируя клыки.       – Ну и что вы будете делать теперь, Аизава-сэнсэй? – он чуть натягивает ленту шарфа, сковывающего руки учителя у него за спиной. Поймать его удалось чудом, буквально. Аизава уворачивался от беспорядочно летящих в него сюрикенов и не заметил (не заметил ли?), как вместе с очередной острой звёздочкой Шинсо направил на него свой шарф.       – Я кто, по-твоему? – фыркает Аизава, дёргая головой, чтобы убрать упавшие на глаза волосы.       – Учитывая, что я вас поймал? Теряющий хватку старик, – Шинсо дерзит, продолжая скалиться. Конечно, он так не думает: во-первых, его учителю до старика, как самому Шинсо до Про, во-вторых, Аизава ещё ни разу не проигрывал за полтора года. Ни разу.       Хитоши чует подвох, только не понимает ещё, где, а потому дерзит, зная, как быстро сэнсэй реагирует на это. Вот и сейчас.       – Дерзкий мальчишка, – Аизава почти мурчит, в голосе почти нежность, в глазах пробегает короткая молния радости, ясно дающая понять, что сейчас Хитоши придет пиздец. Есть только один выход – умереть достойно – и он бросается в бой. Дёргает ленту на себя, надеясь сбить учителя с ног, но Аизава подпрыгивает, делает кувырок назад в воздухе, изгибается, как чёртова кошка, и мягко приземляется обратно на носочки. Скалится.       – Ну, Шинсо, что ты будешь делать теперь? – дразнит. И это даже горячо. Если сейчас отпустить ленту, он выпутается, поэтому Хитоши привязывает её к поясу – теперь, даже если Аизава отпихнёт его к стене, как делает слишком часто, чтобы не считать это любимым приемом, то полетит вслед за ним. Шинсо понимает: прямой удар будет бесполезным, но у него пока нет других идей – так что несётся вперед, коротко замахивается, выкидывает кулак, целясь в живот, но сэнсэй снова в воздухе. Прогибается в спине так, что сапоги почти касаются головы (как у него не хрустит-то ничего?!), переворачивается и приземляется позади Хитоши, чтобы, развернувшись, зарядить ему пяткой между лопаток.       «Дурацкая была идея», только и успевает подумать парень, стискивая зубы от боли, но пути назад уже нет. Он подставляет руки, чтобы не разбить лицо при падении, отталкивается, тут же отпрыгивая в сторону, уклоняясь от второго пинка.       – Сэнсэй, вы случайно балетом в детстве не занимались? Так ноги вытягиваете, прям лебединое озеро какое-то! – это тупой подкол, совершенно тупой, но блокируя очередной удар ботинком прямо в нос, шуткой это не кажется. Его учитель с завязанными за спиной руками не только держит идеальный баланс при ударах, но и ноги закидывает под потолок. Шинсо, даже если сильно постарается, так не сможет. Где-то на середине у него к херам разорвутся мышцы.       – Меньше слов – больше дела, парень, – холодно затыкает его Аизава, неожиданно оказываясь совсем рядом и заряжая коленом в солнечное сплетение. Удар такой сильный, что в горле начинает горчить. Хитоши отшатывается, стараясь одновременно побороть тошноту и головокружение, а учитель, не мешкая, снова нацеливает свой ботинок ему в нос и в этот раз попадает.       Оглушительный хруст.       Лицо начинает гореть, а из носа литься что-то тёплое и вязкое.       – Ебать, – ошалело выдыхает Шинсо, пытаясь устоять на ногах и не схватиться за нос. Ему ещё ни разу не попадали по лицу пяткой. Это так… охуенно? Почему учитель такой гибкий? Как он может так изгибаться? А как он ещё может?       – Рот не разевай, а то и без языка останешься, – Аизава скалится, смотрит бешено из-под упавших на глаза волос, как гончая, раззадоренная погоней за зайцем.       Они кружат вокруг, не решаясь нападать, Хитоши просчитывает ходы, но каждый раз исход один и тот же – сэнсэй душит его своими очешуенными (он видел) мускулистыми бедрами, и смерть эта сладка, но бесславна. Аизава несколько раз делает обманчивые выпады, а Шинсо всё пытается намотать шарф на его лодыжку, чтобы сбить с ног, но (да сколько можно!) учитель не даётся, ловко балансируя на одной ноге. Сэнсэй наслаждается этим: накалившейся атмосферой, сбитым дыханием своего студента, вслушивается в его сердцебиение – достаточно громкое в звенящей тишине. Слышит, кажется, все его мысли.       Хитоши ловит его в плавающий фокус. На глазах у Аизавы снова волосы, но в этот раз, кажется, совсем не мешают, его костюм немного сбился от резких движений, нескольких верхних пуговиц нет – спасибо ловкому движению танто, когда Шинсо целился учителю в горло – и видно острые выступающие ключицы. Аизава дышит глубоко и ровно в отличие от своего ученика.       Шинсо делает глубокий вдох, стараясь восстановить дыхание, но в рот тут же попадает кровь. Капли с разбитого носа стекают по подбородку на шею и опадают красными цветами на пол. Синяк на лице будет знатный.       – А вы только пинаться умеете? Или эти длинные ноги ещё на что-то способны? – он выплёвывает это вместе с кровью, прекрасно понимая, что подписывает себе смертный приговор, но они кружат уже две минуты, его сломанный нос мешает сосредоточиться.       – Что ж, раз ты сам просишь, – снова дразнит Аизава, демонстрируя оскал ровных белых зубов. Предвкушает. – Позволь показать тебе.       Его бы поймать под причуду, да нельзя, сегодня они практикуют ближний бой.       Аизава наклоняется вперёд и бросается на него. Так открыто? Что за шутки? Хитоши фыркает, разбрызгивая кровь в разные стороны. Очень больно двигать головой. Хватает шарф, но, прежде чем успевает дёрнуть за него, сэнсэй взлетает в воздух, группируется, словно кошка, прижимая колени к груди – так что, когда Хитоши все же дёргает за ленту, он направляет всю нешуточную массу удара двумя ногами прямо себе на грудь. Ставит блок, но это уже не важно: физические законы сохранения массы, скорости и утраты всякого здравого смысла – вступают в силу, и со всей дури обрушиваются Хитоши прямо по рукам тяжелыми ботинками Аизавы. Его вдавливает в стену. Голова почти раскалывается надвое от удара, по крайней мере, он слышит ещё один хруст… или уже кажется? Всё плывет, боль адская, даже сосредоточиться не получается.       Ударив, учитель отскакивает от него, словно мячик, приземляется чуть сбоку, прижимает колено к своей груди и с размаху залепляет подошвой по уху. Где-то здесь Хитоши должен потерять сознание, но он лишь валится на пол бессмысленной грудой, чтобы тут же быть осёдланным. Аизава садится ему на грудь и сжимает бёдра на шее. Как и предсказывалось. Сладкая, но бесславная смерть. Дыхание пропадает сразу. Шинсо сипит испуганно, вертит головой, стучит по полу, моля о пощаде. Но сэнсэй не отпускает. И это. Блять. Горячо.       Аизава наклоняется к нему практически невыносимо медленно и так близко, что горячее тяжёлое дыхание опаляет лицо.       – Никогда не позволяй себе думать, что можешь подловить меня, зарвавшийся мальчишка, – шипит он, а на губах его – улыбка настоящего дьявола. Хитоши щурится, стараясь сфокусироваться на его глазах, но все плывет.       Аизава отпускает его за секунду до потери сознания.       – Ты как? – осведомляется он, скидывая с ноги ботинок. Шинсо задыхается, давится воздухом, стараясь спасти замедляющееся сердце. Тёмный силуэт – единственное, что можно разглядеть в белесой мути – извивается, согнув ногу так, чтобы пальцами распутать связанные руки. Он мог сделать это сразу? Несколько секунд – и вот руки учителя уже хватают Шинсо за грудки и резко ставят на ноги. Всё плывет. Мир вращается американскими горками, голова раскалывается, а голос Сэнсэя доносится, как сквозь толщу воды. Его желудок выворачивает быстрее, чем он успевает это понять. Его тошнит кровью, которой он наглотался, его тошнит далёким обедом – рис и говядина – его тошнит собственной слабостью.       Аизава взваливает его себе на спину, закрепив шарфом. Идти до медпункта он не сможет, это очевидно.       – Жалкое зрелище, – говорит учитель, наблюдая как капли крови стекают по геройскому костюму. Шинсо положил подбородок на его плечо и теперь бессовестно его пачкает.       – Сэнсэй, – шепчет сипло Хитоши, фокусируя взгляд на точке впереди себя, чтобы мир не так сильно крутило. – А можно… Повторить? Я не всё запомнил.