Супернизкая скорость

В тот же день несколько сотрудников отвезли Джебома обратно в Сеул. Они взяли его к себе в квартиру. Смотрели, как он упаковал вещи. Осторожно, чтобы убедиться, что он ничего не пробовал из таблеток. Даже настаивали на том, чтобы Марк смотрел, как он переодевается в аэропорту. — А что, только Марк должен получать приватное шоу? — Джебом позвонил, когда остальные несколько сотрудников вышли из своей спальни. — Вы пожалеете об этом, когда расскажете своим внукам о том, как вы работали на меня. — Он захлопнул за ними дверь. — Компании придется начать предлагать терапию всем, кто работает под твоим руководством, — Марк сидел на своей кровати, глядя на него, пока тот переодевался. Джебом улыбнулся, стянул с себя рубашку. Он переоделся в первое, что попалось ему на глаза. Ему без разницы, что было надевать, ведь это его вещи. Его личные. За эти две недели казалось, что он забыл это слово. — Кстати, — начал Джебом. — Я видел, как ты разговаривал с доктором Паком, когда они паковали фургон. — Он поднял брови и по-лисьи улыбнулся. — Он красивый, не так ли? — Ради всего святого, Джебом, — Марк громко вздохнул и закатил глаза. — Он твой психотерапевт. — Тогда, — Джебом скользнул взглядом по волосам Марка, его лицу, оценивая эмоции. — Он все еще мой терапевт? Вы предоставили ему хороший рейс? Марк скривил рот, избегая улыбки: — Он встречает нас в Берлине, — сказал он, словно не обрадовавшись этому. Джебом почувствовал движение его собственной груди, сердцебиение. Перспектива увидеть доктора снова внезапно добавит немного больше энергии в его шаги, когда он собирался уходить. Он начал складывать свою одежду и бросать ее в свой чемодан. — Так ты думаешь, он красивый? — он снова посмотрел на Марка. — Почему так важно, что я думаю? — Это не так, — Джебом пожал плечами. — Мне просто нужно поговорить с кем-то. Тишина напрягает. — Он красивый, — Марк вытащил свой телефон, симулируя незаинтересованность. Джебом ухмыльнулся и натянул рубашку на голову. — И женат, — как-то более грустно добавил Марк. Голова Джебома высунулась, и он оглянулся назад, его глаза вдруг стали в два раза шире. — О, — он улыбнулся. — Ты этого не знал, — Марк хотел было незаметно посмеяться, но решил, что это будет не до конца уместно. То, как психотерапевт, казалось, отступал от каждого движения, намёка, который Джебом пытался донести до него. Как этот проблеск в его глазах исчез бы в одно мгновение. На то, как он не решался ответить, был ли он влюблен. И Джебом эгоистично предположил, что он говорил о нем. Он почувствовал мгновенное смятение от смущения. Как будто он неправильно прочитал все тонкие выражения доктора. Но, может быть, то, что казалось легче, чем смущение, — это гнев, и поэтому у Джебома внезапно возникло чувство возбуждения и волнения, что доктор Пак никогда не упоминал об этом. Появилось желание азарта. Как, может быть, он намеренно, безжалостно пытался заставить Джебома выглядеть глупо. — У компании есть еще одна просьба, — прервал Марк его мысли. — Тебе это не понравится. — Что теперь? — он усмехнулся, идя к своему шкафу, чтобы выбрать куртку. — Я чистый. Я общаюсь с терапевтом. Я отправляюсь в глупый тур. Что еще они хотят от меня? Марк чмокнул губами. — Они хотят, чтобы у вас был трезвый компаньон. Джебом отвернулся от своего шкафа. Он посмотрел на Марка. Его рот открыт, глаза узкие и острые. Ему смешно. — О, черт возьми, — вздохнул он. — У меня есть няня? Или ей стану я? — Это не ребенок. — Не испытывай моё терпение, — Джебом подошёл вплотную к старшему. Он его уважал, но в такие моменты в нем просыпался дьявол. — Ты же понимаешь, что это та ещё херня? — Он просто здесь, чтобы… — Марк вздохнул, отодвинув Джебома подальше от себя, упираясь руками в твёрдую грудь. — Я не знаю. Облегчить процесс, дать тебе совет и прочее. — Ты смеёшься? Пожалуйста, скажи мне, что это просто шутка, чтобы вернуть меня в Токио. — Я не шучу, Джебом, — он покачал головой. — Он также встречает нас в Берлине. И Джебом обратно повернулся к шкафу, сопротивляясь желанию снять все с вешалки и выбросить из окна.

___

Когда они прибыли в аэропорт, было шумно и многолюдно. Джебому потребовалось почти двадцать минут, чтобы пройти несколько сотен футов, которые ему понадобились, чтобы пройти охрану. Неудивительно, что все хотели увидеть айдола, выходящего из его реабилитационного периода. И Джебом пытался держать голову опущенной, избегая всех криков его имени. Но без тумана лекарств, чтобы спрятаться, как за стеной, он почувствовал что-то странное, похожее на лихорадку детоксикации, ползущую по позвоночнику и впитывающуюся в его волосы. Но он добрался до терминала, где наконец смог снова дышать, хотя за ним все еще наблюдали сотни проходящих глаз и случайная камера сотового телефона, но это все еще было далеко от хаоса за пределами аэропорта. — Я возьму кофе, — сказал ему Марк. — Хочешь чего-нибудь? — Да, — сказал Джебом, все еще пытаясь отдышаться. — Ты знаешь, что я буду. Найдёшь меня около ворот, мне немного нехорошо. Он сел, пытаясь вернуть пульс к нормальному ритму. Джебом снял кепку и вытер пот рукавом джинсовой куртки. — Как это работает? — голос, прозвучавший с сиденья перед ним, завуалированный и с акцентом. Джебом знал, кто это был. Акцент всегда выдаёт его. Он не поднял глаза, просто позволил своим рукам искать что-то, что отвлекало бы. С облегчением обнаружил журнал, оставленный на сиденье рядом с ним. Он положил тот на колени, раскрыв его. — Привет, Бэмми, — вздохнул он. — Ты собираешься сфотографировать меня? — Вы знаете, я не делаю снимки после иммиграции, Хён, — ответил мальчик. Джебом перевернул страницы, глаза были заняты другим.  — Сколько раз я должен тебе сказать? — он щелкнул языком по зубам. — JB-сонсеним, — Он наткнулся на фотографию самого себя. Некоторые папарацци были из Токио. Он отправился в клуб в ночь передозировки. Его улыбка слишком широкая, а глаза слишком черные. И в этом он изо всех сил пытался узнать себя. Мальчик немного раздражён. — Итак, вы можете называть меня Бэмми, но я не могу называть вас Хён? — Да, — Джебом стиснул зубы, вырвал страницу из журнала и сжал ее в кулаке. Он бросил свёрнутую бумагу на землю, наконец-то подняв на него взгляд. Бэмбэм сидел напротив него. Его кожа загорела, а волосы приобрели новый яркий алый оттенок, а его камера, казалось, слишком велика для тонкой шеи. Его упакованная сумка рядом. Его наряд — немного громких узоров, приводящих к заострённым ботинкам на каблуке. И Джебома позабавило, что мальчик часто выглядел скорее как айдол, чем он сам. Но мысли остановились, и Джебом должен был напомнить себе, что каждый стежок одежды на мальчике был куплен за деньги, которые он получил, продавая лицо Джебома. И он все ещё не мог найти в себе ненависть к БэмБэму. Джебом хорошо и долго его знал. Бэм был младше, только что из школы. Все кости и нет мышц. И хотя он был тогда совсем крошечным, он немного нагнулся к столу, усеянному подарками от фанатов, и протянул фотографию Джебома три года назад. Сразу после его дебюта. Когда его волосы были белыми, светло-русыми, и все было слишком велико для его подросткового тела. И Бэм попросил его на ломаном корейском подписать фото. — Ух ты, — Джебом посмотрел на картинку. — Где ты это взял? Боже, это было много лет назад. — Это была первая фотография, которую я сделал с тобой, — улыбнулся Бэмбэм. — Твоя первая встреча с фанатами в Таиланде. Мне было лет четырнадцать. И когда Джебом смотрел на него, он вспомнил ту первую поездку в Таиланд и то, как погода душила жарой, и манго было самой сладкой вещью, которую он когда-либо пробовал, и люди были теплее, чем ледяные личности Сеула, и было понятно, что такой ребенок пришел из такого места. Такое ощущение, что это все было совсем недавно, он помнит, как подписал то самое фото. — Как долго ты посещаешь Корею? — спросил он рассеянно. Он вернул предмет обратно. — Я не посещаю, — сказал мальчик. — Я переехал сюда. И Джебом только что посмотрел на его молодое лицо и его полные щеки и спросил: — Почему? — Так что я могу быть самым большим фансайтом, которого ты когда-либо видел, — кивнул мальчик. — Меня зовут Бэмбэм. Запомните меня. — И он взял фотографию и вернулся на свое место. И вот прошло пять лет, и БэмБэм свободно говорит на корейском, его счета были оплачены, и они каким-то образом разработали эти странные симбиотические отношения, когда они поняли, что подпитывают успех друг друга, поддерживая эти отношения идолопоклонников. Ничто в этом не чувствовалось нормальным, но кое-что стало удобным. — Я спросил, как дела? — Бэмбэм повторил, обращаясь у Джебому. — Примерно так же хорошо. Как ты думаешь, что происходит? — вздохнул он, облизнув края губ. — Если бы ты хотел поговорить об этом… Джебом раздражённо вздохнул. Он наклонился вперёд на своем месте, положив предплечья на ноги. — Я провел последние две недели, разговаривая об этом с незнакомцами. Как ты думаешь, что я хочу сделать больше этого? БэмБэм посмотрел на него темными глазами, ожидая, пока он успокоится. Джебом откинулся на спинку стула, сложил руки на колени. Он глубоко вздохнул и выдохнул. — Вам не нужно называть меня другом, но не понижайте меня до незнакомца. И Джебом мог сказать по тону его голоса, что он был обижен. Он почувствовал горячий укол вины. — Извини, Бэм, — их взгляды встретились, и он неловко улыбнулся. — Я просто… делаю все, что могу. — Не расставайся с людьми, которые пытаются тебе помочь, — усмехнулся Бэмбэм. Он ничего не сказал. Но взял слова Бэма и похоронил их где-то в надежде, что сможет найти их снова, когда его голова не будет затуманена нервным возбуждением. — А не мог бы ты попробовать пройти через тур без сбоев? — мальчик добавил. — Мои билеты на самолет не подлежат возврату. Джебом ухмыльнулся. Зная, что шутки Бэма были полны невысказанного восхищения. — Никаких обещаний, Бэмми. — Привет, — Марк подошел. Он остановился и посмотрел на БэмБэма. — Эй, пацан, о чем я тебе говорил… — Позволь ему быть тут. Всё в порядке, — Джебом отмахнулся и взял кофе из рук Марка. Через несколько часов они приземлились, буквально прямо к месту встречи за некоторое время до шоу. Экипаж уже провел там большую часть дня, и Джебома провели в приемную. В подобной работе всегда много ожидания. И Джебому абсолютно не нравилось ждать. Ему было приятно что-то делать, честь быть занятым, а не терять минуты жизни. Но ожидание иногда казалось бесконечным и только усиливало шум в его голове, который никогда прежде не был тихим, отсюда и наркотики. Даже наркотики не обязательно заполняют время. Они ускоряли его, почти убрав скуку, но время все же было. Стафф так часто видел его за чтением, что уже привыкли к его тихому поведению. Но это было лишь из-за наркотиков. Сейчас, когда он сидел на диване в приемной с книгой в руках, его глаза не могли поспеть за его разумом, и каждый раз, когда он доходил до конца страницы, он понимал, что на самом деле не прочитал ни слова, и ему пришлось начать все заново. И он подумал, что, может быть, именно так его мозг какое-то время будет существовать, поскольку он приспосабливается к жизни без зависимостей. Он никогда не ходил долго без употребления наркотиков. — Он здесь, — Марк вошёл в комнату, нашёл Джебома, который мирно смотрел глазами в пустую книгу. — Кто? — Спросил Джебом, не отрываясь от своей книги. — Твой трезвый собеседник. Только что из аэропорта. Джебом вздохнул, оборвал и закрыл глаза. — Проклятье. — Хочешь, чтобы я… — голос Марка притих, когда Джебом его перебил. — Просто отправь его ко мне, — усмехнулся Джебом. Он заглянул на свою страницу и бросил книгу. — Он, должно быть, лучше, чем твоя надоедливая задница, следящая за мной, верно? — Как ты думаешь, что я чувствую? У меня хотя бы есть нормальная работа. — Что угодно, — Джебом закатил глаза. — Иди делай свою работу, Хён. Марк посмотрел на часы. — Кто-то должен прийти, чтобы через несколько минут тебя отвезли на саундчек. — Хорошо, — он кивнул, вытянув руки за голову. Марк ушел, и в тишине зала ожидания Джебом услышал, как его голос эхом отразился от цементных стен прихожей. — Он прямо там, — сказал он сам себе. — Не позволяй ему помыкать тобой. Он лает, но не кусается. И Джебом рассмеялся, думая, что размышление о Марке звучит так, будто он тренирует этого парня идти лицом к лицу с чемпионом в тяжелом весе. И со своей точки зрения Джебом думал, что он может быть чемпионом во всем. С точки зрения Марка, может быть, мудак. Мысли Джебома были забиты изображением того, кем будет этот человек. Какой-то потный парень средних лет с залысинами, бывшая жена, вышедшая замуж за порядочного мужчину, и трое отстранённых детей, которые не хотели иметь с ним ничего общего. Но когда он посмотрел в сторону звука открывающейся двери, Джебом не ожидал увидеть такого. Прежде всего, мальчик был молодым. Ему не могло быть больше двадцати, Джебом уверен. И он был одет в узкие джинсы и толстовку с капюшоном, которая, казалось, проглотила его. Через плечо он нёс рюкзак, а в его пальцах висела маска на верёвках. У него были темные волосы, которые сияли в люминесцентных лампах зала ожидания. И он выглядел так, словно только что пришел из программы бакалавриата, чтобы провести лето за границей. — Итак, — Джебом поднял брови, голос пронизан недоверием. — Ты мой трезвый компаньон. Его глаза выглядят нервными, а губы сжимаются. — Думаю, да, —сказал парень. И Джебом посмотрел на него, оценивал. И это все еще не имело никакого смысла для него, но полагал, что Марк мог услышать об этом позже. — Я Джебом. — Он протянул руку. Мальчик посмотрел на его протянутую руку. — Чхве Ёнджэ, — наконец ответил он, шагнув вперед, чтобы принять рукопожатие. — Ну что ж. — Джебом откинулся на диван, вытянув руки на нем. — Какова твоя история? Как вы попали на… эту работу? Ёнджэ сморщил нос, поправляя рюкзак. — Я принимал наркотики. У нас схожая ситуация. После выздоровления, к счастью, я решил помогать освобождаться и другим. — Вы были успешны в этом? Можно неформально, верно? — Я не знаю, — Ёнджэ пожал плечами. — Ты мой первый. — Тогда стоит постараться, ведь первый опыт ты будешь помнить всегда. Ёнджэ сосредоточил свои глаза на Джебоме, но покраснение ушей было заметно, ведь фраза оказалась очень двусмысленной. И прежде чем Джебом смог прокомментировать, как это мило, Джексон ворвался в комнату. — Хён, — начал он. — Мы… — он остановился и внимательно посмотрел на парочку. — Кто это? — Чхве Ёнджэ, — жестом указал ему Джэбом. — Он мой… — глубокий грустный вздох был слышен хорошо, от чего Ёнджэ стало неловко. — Мой трезвый компаньон. — Ни за что, — фыркнул Джексон, оглядывая Ёнджэ с ног до головы. Он громко рассмеялся. — Разве у компании нет политики найма несовершеннолетних? Ёнджэ оглянулся на Джексона, его брови нахмурились под его чёлкой. Джебом же просто неловко улыбнулся, не зная, куда деться. — Ёнджэ, — он обратился к младшему. — Это Джексон Ван. Он один из моих главных танцоров. — Рад знакомству, — сказал Ёнджэ сквозь зубы. — У нас саундчек, поторопись, — Джексон перевел взгляд на Джебома, махнув ему рукой. Джебом встал, проходя мимо Ёнджэ и следуя за Джексоном. — Э-э-э-э-э, — Ёнджэ не совсем понимал, что нужно делать? Идти за ним. Ему объясняли, что нужно везде быть с Джебомом, поэтому стоит идти за ним. Его голос колеблется. Джебом оглянулся на него. — Да, Ёнджэ? — Что я должен делать? — он все же решил уточнить, потому что нарушать личное пространство он не хотел, какой бы задача компаньона не была. Джебом облизнул губы. Он подошёл ближе. Смотреть ему в глаза и видеть, как они слегка запинаются. — Ну, — сказал он. — Разве ты не должен смотреть на меня? Ёнджэ кивнул, пальцы сжали лямку рюкзака. — Тогда следи за мной, — ухмыльнулся Джебом, прежде чем повернуться к двери. И когда он начал спускаться по коридору, он мог слышать, как шаги Ёнджэ выстраивались в линию позади него. И он подумал, может быть, это будет веселее, чем он думал.