Аэропорт, в котором они приземлились, был не таким плохим, как в Корее. Несколько десятков фанатов, их хныкающие голоса раздались из-за их телефонов, когда Джебом проходил мимо. И это было не так удобно, но лучше, чем тебе в лицо пихали сотни огромных камер.
— Ты когда-нибудь привыкнешь к людям, реагирующим на тебя таким образом? — Ёнджэ спросил, когда они были в очереди на проверку багажа. Его маска на лице немного мешает словам.
— Да, — соврал Джебом.
Они подошли к воротам и уселись на свободные места. Ёнджэ вынул свои наушники, вытащил блокнот и начал переделывать тени берлинского горизонта.
Почти мгновенно, рядом с Джебомом мелькнули белые волосы, резко опускаясь на сидение рядом.
— Господи, — громко проговорил Джебом. — Ты напугал меня до смерти.
— Извини, — засмеялся Бэм.
Джебом раздражённо, но без злобы, вздохнул. Он вынул свою книгу, открывая там, где он в последний раз свернул страницу. — Что ты хочешь?
— Новый сотрудник? — спросил Бэмбэм, кивая на Ёнджэ.
— Не персонал, — он быстро взглянул на Ёнджэ, который был все ещё занят с собственными наушниками, не слыша слова, которое они говорили.
— Ребята, вы… Он твой…? — Бэмбэм заметно замялся, не решая продолжать, предполагая, что Джебом и без него понял вопрос.
— Бэм, остановись, — он поморщился, придавая лицу каменное выражение. — Он мой трезвый компаньон. И он заметил, что с каждым разом не становится легче. Хотел остаться со мной и посмотреть, чтобы я не делал глупостей.
— Они должны были просто нанять меня.
— Да, верно, — усмехнулся Джебом. — Ты достаточно глуп для нас обоих.
— Эй, ну что такое-то, — он хотел было хлопнуть его по спине, но не смог.
— Не трогай, — Джебом оттолкнул его руку. Он на мгновение заглянул в свою книгу, позволяя неловкому молчанию затянуться. — Как прошло шоу прошлой ночью? — спросил он, а тон понизился до чего-то более серьезного. Нужно как-то разбавить ситуацию. — Как я справился?
Бэм, казалось, задумался на мгновение. — Немного нерешительно, — кивнул он. — Но я не думаю, что кто-то еще знал бы это, кроме меня. Ты справился и сейчас держишься не так плохо. После того, как ты сделал перерыв после второй песни. И ты сменил свой наряд. Я не знаю, что случилось, но после этого тебе стало намного лучше.
Джебом вспомнил руки Ёнджэ на его лице. Холод на горячей коже. Его взгляд остановился на парне.
— Фотографии тоже вышли отличные, — продолжил Бэмбэм. — Этот новый наряд, тот, что с шелковой рубашкой? А оголовье? Это стало трендом.
— Для меня это определённо полезно.
— За вами приехали, — сказал Бэм, надевая солнцезащитные очки на лицо и откидываясь назад. — Тебе лучше идти.
Джебом постучал Ёнджэ по ноге, подзывая следовать за ним.
Они встали в очередь, ожидая, чтобы пойти на посадку.
— Кто этот парень? — аккуратно спросил Ёнджэ. — Он знаменит?
— В его мечтах, — глухо посмеялся Джебом. — Он мой фан-сайт номер один.
— Что он тебе говорил?
— Ничего, просто спрашивал, какие фотографии он должен опубликовать.
Они приехали к месту ожидания перед шоу вечером. Джебом, к своему удивлению, был бодр и полон сил, был полностью готов к шоу в Париже.
Джексон рассказывал ему историю о том, как его и его брата впервые поймали с наркотиками. Эпическая сага с участием дорогого виски, набора простыней Spiderman и сломанной ключицы.
И Джебом смеялся над оживленным способом Джексона поднять ему настроение. Он часто жестикулировал, имитируя строгий голос своего отца. И Джебом широко улыбнулся, задаваясь вопросом, слышал ли он это от него раньше. Но он знал, что если даже так, то это не было в трезвом состоянии. И Джебом не мог вспомнить, было ли это смешнее тогда или сейчас.
Джексон добирался до места, где его брат пытался отбиться от острых ногтей своей девушки, которая была в гневе, когда рассеянно глаза Джебома скользнули по комнате, найдя Ёнджэ. Мальчик сидел на стуле в углу. Его локоть покоится на стойке, а рука держит голову. Глаза моргают всё медленнее и медленнее, пока они не закрылись без его разрешения полностью. Он резко проснулся, прежде чем его глаза, казалось, немедленно предали его снова. Все тяжелее и тяжелее удерживать веки в открытом состоянии.
И что-то в этом заставило широкую улыбку Джебома успокоиться к чему-то меньшему. Он подошел к тому месту, где Ёнджэ тихо дремал в углу.
Тот снова проснулся, но на этот раз не уснул, когда Джебом приблизился, поднимая его голову. Его взгляд пытался сфокусироваться на лице в нескольких сантиметрах от него.
— Ты засыпаешь, — по-доброму улыбнулся Джебом.
— Я просто немного устал от самолёта, — он прошёлся по сухим губам, чувствуя жажду.
— Давай, — Джебом отошёл на несколько шагов и поманил его за собой. — Пойдём выпьем кофе.
— Наверное, хорошая идея, — зевнул он, неуклюже встав на две ноги.
— Эй, — окликнул Джебом Джексона. — Если кто-то будет искать меня, скажи, что я пошел выпить кофе с Ёнджэ на кейтеринг, хорошо?
— Конечно, что угодно, — Джексон оглянулся назад, слегка нахмурив брови, возможно, из-за возмущения, что его с собой не позвали.
Ёнджэ последовал за ним вдоль коридора. Они шли по лабиринтам длинных цементных стен, следуя указателям и находя тележку для общественного питания. Джебом схватил две пластиковые чашки, собираясь наполнить их горячей водой. Взяв две палочки растворимого кофе, он сорвал зубами верхушки и бросил их, помешивая специальной деревянной палочкой.
— Итак, — начал Джебом, протягивая Ёнджэ чашку. — Я не смыслю в искусстве, но в каком стиле ты рисуешь?
— Я стараюсь работать во всех видах, — в его голосе звучала твёрдость, принимая чашку. — Но я думаю, что большинство моих работ — живопись или графика. Когда я учился в художественной школе, это была в основном живопись. Но в последнее время я действительно увлекался карандашами и углем, и это хорошо, потому в путешествие очень удобно.
— Ты учился в художественной школе?
— Да, я закончил её прошлой весной.
— Чем ты занимался с тех пор?
— Немного обо всем, — Ёнджэ сделал первый глоток, а горло обжег горячий напиток. — Несколько показов в галереи в городе, участвовал в конкурсах. Ничего особого.
— Должно быть трудно сводить концы с концами.
— Ты приносишь жертвы ради того, что любишь, — он искренне улыбнулся и взглянул на Джебома.
Ёнджэ говорил про творчество, но Джебом интерпретировал это под свой лад:
— Да, ты следуешь за каким-то странным известным парнем по всему миру.
— Твои слова. Не мои, — рассмеялся Ёнджэ, глядя в свой кофе и успокаиваясь. — Как ты себя чувствуешь сегодня вечером?
— Я здесь, верно? Я одет. Я готов, — хмыкнул он, расправляя складки на одежде.
— С тобой все будет хорошо? — он не ждал ответа на вопрос. Это даже вопросом можно было назвать с натяжкой, потому что было больше похоже на утверждение.
— Сегодня вечером или вообще?
— Давай пока начнем с сегодняшнего вечера, — Ёнджэ еле заметно растянул губы в лёгкой ухмылке и отвел глаза куда-то в сторону кулера с водой.
— Сегодня вечером я буду в порядке, — он испытал лёгкое тепло, потому что понимал, что нужно начать с малого.
Стук ног заставил их взглянуть вверх. Югём вышел из-за угла:
— Давайте скорее, — он показал руками, что нужно поторопиться. — У нас есть десять минут до начала шоу.
— Дежурные звонки тут обязательно должны починить, — чашка полетела в мусорное ведро. Джебом пошёл к Югему, заметив, что за его спиной не последовало никаких шагов. Он обернулся. — Ты идёшь?
— Ну, — Ёнджэ немного колебался. — Я останусь тут, если ты не против.
Джебом напрягся, наблюдая за резким изменением поведения Ёнджэ. Он вспомнил его на выставке в Берлине. Как он сказал, что не любит толпы. Каким нервным он казался. И он внезапно почувствовал себя немного эгоистичным, будучи настолько обеспокоенным своими собственными тревогами, что не смог увидеть чужие переживания.
— Хорошо, — Джебом почти скрылся за дверным проёмом. — Встретимся позже.
___
Шоу прошло не так гладко, но в целом не так плохо. На этот раз Джебом помнил все свои движения, двигаясь под музыку. Петь, не теряя дыхания. Даже чувствовал себя достаточно комфортно, чтобы время от времени взаимодействовать с аудиторией, сидеть на корточках, чтобы смотреть им в лицо и смотреть, как они поют вместе.
Но где-то ближе к концу, может быть, последняя или предпоследняя песня. Глаза ищут что-то в направлении верхнего уровня, то всё ещё непонятно, кого именно. И его взгляд упал на столь знакомого человека. Он пропустил свою партию, но крик людей не смолкал. Они решили, что он снова доказывал реальность своего голоса и живое выступление. Микрофон, закрепленный около губ, немного отклонился вбок.
Там, прислонившись к перилам, скрестив руки на груди и сжав плечи, был доктор Пак.
И Джебом старался разглядеть его глаза снова. Слишком далеко, но ему плевать, чувствуя, как все вокруг него останавливается на паузу. Заметив, что доктор Пак не надел очки, чёрные волосы у него были не слишком аккуратно уложены, спадая на глаза. Его наряд прост и неофициален, как было всегда: немного зауженные джинсы и белый свитер. Если раньше он был похож на человека, которому уже за тридцать, а за лицом он просто хорошо ухаживал, сейчас ему смело можно было дать не больше двадцати.
Но его взгляд, прикованный к Джебому, был точно таким же изучающим.
Они впервые видели друг друга такими.
Темно и тяжело разглядеть эмоции, которые испытывал доктор Пак прямо сейчас. Что отличается в нем помимо одежды? Сейчас доктор Пак похож на себя разве что только небольшим подъемом уголка его губ. И что-то в этом было, что Джебом хотел спрыгнуть со сцены и подняться по этим ступеням, втягивая его в самый невесомый и лёгкий поцелуй.
Но вместо этого Джебом отвел взгляд. Его разум немедленно пытается исправить это. Говорить самому себе, что это был просто секундный порыв и ему нужно сосредоточиться на последних минутах концерта. На незнакомом месте, в котором сейчас стоял знакомый человек. Гнев к нему и разочарование из-за лжи, которве еще не остыли полностью, были легко подавлены. В глубине души он не хотел, чтоб доктор Пак был рядом сейчас, но он однозначно хотел держать его в досягаемости.
Джебом закончил представление, не позволяя себе оглядываться на доктора Пака до самого конца, когда он кланялся кричащей толпе. Но он не выдержал. Его глаза вернулись, а перила были пусты. Никаких его следов. Как будто он все время был частью воображения.
___
Джебом проснулся первым на следующее утро с громким рычанием в животе. Он вспомнил, что он и Ёнджэ были слишком уставшими, чтобы есть после возвращения с шоу. Они оба заснули сразу после душа. Итак, он пролистал меню обслуживания в номерах на тумбочке, сделав несколько заказов. Он оставался в кровати, читая и выбирая, пока в его дверь не постучали. Он поспешно встал, наблюдая, как служащий отеля приносит тележку и ставит ее на стол на балконе. Джебом попытался поблагодарить на ломаном французском, но парень лишь отмахнулся с улыбкой и закрыл за собой дверь.
С внезапным шумом Ёнджэ проснулся, принимая сидячее положение. Его волосы грязные и запутались в капюшоне кофты. Он посмотрел с прищуренными глазами.
— Доброе утро, — сказал Джебом, собираясь занять место на балконе, наливая себе немного апельсинового сока.
— Это завтрак? — спросил Ёнджэ, его голос звучал грубо ото сна, а рука оставила отпечаток на щеке.
— Да. Я не знал, что тебе нравится, поэтому я взял всего понемногу.
Ёнджэ потянулся и встал с постели. Он опустился на место напротив Джебома и, недолго выбирая, пододвинул к себе первым делом фруктовый салат.
Джебом налил ему стакан сока, как и у него, и поставил около чужой тарелки.
Они ели в тишине, съедая, как уже говорил Джебом, всего помаленьку. В этом не было никакой неловкости, о которой изначально предполагал Джебом. Но, наблюдая за Ёнджэ, Джебеом заметил, как его глаза, казалось, все больше расходятся по краю балкона.
— Что-то не так? — пробормотал Джебом сквозь набитый рот, когда Ёнджэ снова слишком долго задержался на железной балке.
— Просто, — Ёнджэ посмотрел прямо в карие глаза Джебома, без какой-то улыбки, но Джебом и так понимал его переполняющие чувства. — Я в Париже.
— Вот оно что, — Джебом немного смутился от такого взгляда.
Та самая разница между доктором Паком и Ёнджэ. Одному ты хочешь смотреть в глаза без остановки, чувствуя, что от этого зависит твоя жизнь. Другому же не можешь ответить и секундным взором, будто это сломает невидимую границу между ними. И Джебом все ещё не понял, что из этих двух вариантов выглядит привлекательнее.
— Это всегда было моей мечтой, — Ёнджэ пристально глядел на городской пейзаж. — И теперь я наконец-то здесь. Я практически через дорогу от Лувра. И я застрял в гостиничном номере.
Он смеялся, но это было наслоено разочарованием.
Джебом посмотрел вниз, наблюдая за группами людей на улице, задумываясь. Губы сжались в тонкую линию, выражая неуверенность.
— Одевайся, — сказал он. — Давай прогуляемся.
— Что? — он раскрыл широко глаза, выражая полное недоумение.
— Ты хочешь увидеть Париж, — напомнил ему Джебом. — Пойдем посмотрим.
Он встал, снял по пути с себя футболку, оголяя верхнюю часть тела, и вошел внутрь. Его багаж покоился под кроватью, пока Джебом не решил сменить одежду.
— Ты не можешь. Ты занят. Нужно пойти на терапию, у нас ещё и вылет через пять часов.
— Я пропущу, — скрепя сердце, сказал Джебом. Не держать доктора Пака слишком близко, но в досягаемости, он помнит. — Мы успеем на самолёт.
— Пропустить терапию? — Ёнджэ поставил слова Джебома под сомнение, как казалось лишь ему. — Но разве ваш психотерапевт не разозлится?
Джебом вздохнул, глядя на свою одежду, аккуратно сложенную внутри чёрного чемодана. Вспоминая доктора Пака, прислонившегося всем телом к перилам, с волосами на глазах, которые все равно были самым запоминающимся моментом на всем шоу, и ухмылкой перед его красивыми, мягкими чертами лица. Каждый раз эта мысль вызывала все меньше и меньше гнева, и все больше и больше чего-то другого, о чем он пока не был готов думать. — Он будет зол сегодня, несмотря ни на что.
Джебом наконец переоделся и полностью выпрямился в отличии от Ёнджэ, который все ещё стоял около балкона.
Джебом поднял голову и поймал Ёнджэ весёлой улыбкой:
— Поторопись, если хочешь увидеть Париж.
