Наруто Наоборот

В тоже время в Отделе АНБУ. – Здравствуй, Кэн. Я с тобой хотел поговорить о бывшем капитане ведомства, которое доверили тебе, – поприветствовал Данзо вошедшего АНБУ. – Изуру или «Лин», как его звали в «Корне»… Кстати, ты знал его настоящее имя? – Нет, – солгал спецназовец, одетый в белое кимоно. Лицо его закрывала лисья маска. – Да, так вот…Я бы хотел рассказать тебе о тех причинах, которые побудили его, кхм-кхм, уйти в отставку, – продолжал Шимура. «Как же, в отставку…Ты и убрал Лина, а с ним еще троих», – подумал Кэн, но лишь улыбнулся из-под маски. – Вижу, ты готов слушать. Речь свою издали поведу. Ты знаешь, почему мы не убили Саске Учиха? – спросил командир. – Официальная версия в том, что Итачи пожалел своего брата. А неофициальная… Ну, тут я должен буду говорить о секретных сведениях… – Говори, – одобрил Данзо. – Не существует того, чего знал бы ты, но не знал бы я. – Неофициальная, – Кэн изогнулся в изящном поклоне, – состоит в том, что сотрудник АНБУ, Итачи Учиха, каким-то образом вышел из-под гендзюцу, в которое мы его ввели, именно в тот момент, когда вернулся Саске. Версия, что Итачи кого-то пожалел несостоятельна, потому что он убил других детей из клана Учиха, и среди них были дети намного младше его брата. – Версия интересная, – не спеша размышлял Данзо, – но обе они не соответствуют действительности. Итачи и его брат, негласно, конечно, состояли в эксперименте. Кэн, представь, что у тебя есть два слитка серебра, над одним проводятся опыты по сплаву с другими металлами, а второй не трогают, потому что нужно сохранить для сравнения чистое серебро, чтобы узнать, как изменялись свойства сплава. Учиха Саске и есть слиток чистого серебра для нас. По крайней мере, был таковым до некоторого времени. Этим опытом Итачи купил брату жизнь. – А кто – первый слиток? Кэгецу? – спросил Кэн несколько взволнованно. – Не перебивай, – оборвал его Данзо.– И она тоже. Итачи выкупил у АНБУ жизнь своего брата участием в некотором эксперименте. Он достал прядь волос маленького Саске, а так же кровь на кунае, которым тот случайно порезался. Этого хватило для выведения учиховского генома. Уже за год до резни мы строили план, по которому клан Учиха должен был исчезнуть, а шаринган остаться. К тому же он должен был теперь быть доступен почти любому шиноби. Мы хотели, чтобы все АНБУ было снабжено такими глазами, в идеале, конечно. Пересадкой глаз тут дело не решалось, нужно было овладеть механизмом производства глаз Учиха вне клана. Шаринган был полезен, а вот клан имел собственные амбиции, из него состояла полиция Конохи и отчасти АНБУ. И аппетиты зарвавшихся Учиха росли год от года. Вот я и подумал: «Как хорошо бы было, если бы клана не было, а джицу осталось!» Так я пришел к мысли о том, что неплохо бы смешать геном Учиха с генами других шиноби, и впоследствии взять эту технику под свой контроль. – Дальше я все знаю. Я был на эксперименте с Кэгецу Ходзуки, – покорно ответил Кэн. – Ничего ты не знаешь, – усмехнулся Шимура. – Первым экспериментом была Энгецу. Мы послали резидентов в Киригакуре и выкрали девушку из рода Ходзуки. Было решено проводить опыты над женщинами, потому что они могут родить наследника с улучшенным геномом, и эти шансы были высоки. К тому же тогда Итачи завершил свою миссию, и в Конохе остался только один шаринган у бывшего АНБУ Какаши Хатаке. Представители рода Ходзуки крайне восприимчивы к чужим генам, и наш опыт удался. У Кэгецу пробудился шаринган, она достигла больших успехов в генджицу, но отношения между ней и нашими сотрудниками не заладились. На одной из тренировок она ввела в иллюзию двадцать наших инструкторов, как и полагалось по заданию, а дальше произошло то, чего наши генетики объяснить не могли. Ее глаза превратились в мангеке, она неведомым образом вызвала Аматерасу, но справиться с ним не смогла, зато сумела спалить всех АНБУ, которых ввела в генджицу и покушалась на меня. Она погибла. Жаль, это был единственный успешный случай, – Данзо сделал паузу. – Но был и второй опыт… – А почему я ничего о нем не знал? – не выдержав, поинтересовался Кэн. – Я думаю, ты сам понимаешь. Ты был на том испытании, и на тебя единственного не напала Энгецу. Это выглядело подозрительно, поэтому я больше не посвящал тебя в планы, – объяснял глава АНБУ. – Вы тогда просто очень быстро ее убили. Ходзуки не успела на меня напасть, – оправдывался спецназовец. Данзо рассмеялся. – А она не была убита. Я ее только легко ранил. Энгецу Ходзуки заживо сгорела в своем собственном Аматерасу. Я же тебе говорил, что она не научилась управлять такими техниками. Дрогнувшая нервная улыбка из-под лисьей маски: – Не знал. – Но был и второй опыт,– продолжал рассказывать Шимура. – На этот раз мы использовали свой «материал». Ребенок из клана Яманака был изъят у родителей под предлогом медицинского обследования. Ну, в общем, врачи выдали ложное заключение о его гибели. Семья была в истерике, хотя им даже предоставили подложное тело, они подняли знатные семьи, особенно заволновался клан Хьюга… И для успокоения Хокаге дал право семье ребенка искать пропавшую дочь где угодно, даже в отделе АНБУ. Они обшарили все, папаша пытался читать мысли сотрудников…Он не знал, что мы защищены от подобных джицу. Он пробовал даже в мое сознание залезть, правда, его выбросило оттуда пару раз. У нас тут даже бьякуганили все. У Хизаши в это время уже была дочь, и он за нее так боялся, что послал своих людей на поиски похитителя. – Но, если Яманака и Хьюга искали совместно, то где вы ее спрятали? – А секрет был прост: в то время, когда Сарутоби отдавал приказ о поисках, девочка давно была переправлена в страну Молнии, на одну из окраин, тайно от ойнинов обеих стран. И с тех пор я получаю отчеты о проходивших там испытаниях, – был ответ. – И каковы результаты? – сдержанно поинтересовался Кэн. – Ген Яманака не только принял ген Учиха, но еще и оказался подавлен им. Девочка начала меняться внешне: изменился цвет глаз и волос на черные. Она стала очень напоминать внешне того, чьи гены были взяты для учиховской сыворотки. С точки зрения биологической науки, это была победа, получился почти идеальный гибрид. А вот в военном отношении – провал. Шаринган не привился. Ученые, работавшие с ней, сделали все возможное, чтобы пробудить додзюцу, но результатов не было. Одним из последних сообщений было признание главы группы о том, что девочка никогда не овладеет «копирующим глазом». В остальном мы получили неплохую куноичи, которая могла бы стать джонином. У нее были небольшие способности к техникам молнии и огня, выраженная предрасположенность к изучению гендзюцу. Но в этом месяце ученые не вышли на связь, а это значит, что их рассекретила местная разведка. С этого момента Саске как объект для сравнения больше не представляет для нас интереса, – Шимуру, казалось, вообще не волновал провал операции. – Мы потеряли лабораторию? – задал вопрос подчиненный. – Кэн, относись к этому спокойнее. Они всего-то получат заложницу со средними способностями, и восемь ученых, которые даже себя защитить не смогли. Это мелочи. Есть гораздо более важное следствие из всего произошедшего: поймав у себя наших агентов, молниевики захотят отомстить и воспримут нашу игру на их территории как объявление войны. Нам нужно ожидать нападения в ближайшую неделю, может быть, десять дней, – об угрозе возможного нападения Данзо сообщал, как о предстоящем в грядущий уик-энд пикнике. – И подготовиться? Нанести превентивный удар? Назначить общий сбор? – Простодушно предлагал Кэн, хотя ироничная улыбка, с которой он произнес последние фразы, выдавала то, что он понял, что Данзо хочет сохранить весть об угрозе в тайне, потому что иначе он рассказывал бы о планах врага не новому капитану Отряда Зачистки, а Третьему Хокаге или старшему Нару – главному стратегу. Шимуре почему-то было выгодно спровоцировать вторжение молниевиков, а рассказ об их планах должен был бы раскрыть и секретные опыты самого Данзо. – Нам не нужно ничего делать, – отрезал глава АНБУ. – Я рассказал это тебе, потому что знаю, что к Хокаге ты не побежишь. Ты – умный и проницательный парень, Кэн! А еще ты – опытный шиноби. Я эти качества очень ценю, поэтому и назначил тебя капитаном. Не порти себе жизнь, ты можешь многого достичь. Если ты хочешь что-то узнать, спроси меня, я показал, что достаточно откровенен с тобой. Незачем тебе искать другой источник знаний, потому что это подрывает твою беззаветную веру, сеет сомнения и вредные мысли, которые на руку врагу. А тот, кто действует, как противник… – Тот должен быть уничтожен! – закончил за него Кэн. Данзо довольно усмехнулся и отпустил подчиненного. Тот прошел несколько шагов, затем обернулся и спросил: «Данзо-сама, вы же хотели поговорить со мной о том, почему именно я вместо…» – А я и поговорил. Свободен! – оборвал его вопрос Шимура. Кэн скрылся в шуншине. Через час в доме «Кэна». «Это он меня так пытался сейчас одновременно подкупить и шантажировать, – размышлял Кэн. – Данзо мне прозрачно намекнул: «Будешь лезть не в свое дело – закончишь так же, как Изуру». Или те ученые и бедная девочка, которые не оправдали его ожиданий! Ведь он, возможно, и слил их чужой разведке, потому что толку от лаборатории больше не было, а вывозить их опасно. С паршивой овцы – хоть шерсти клок, вот он и спровоцировал селение Кумо. Но в одиночку деревня Молнии напасть побоится, так кто же союзник? Ближе всего Кири и Суна. Так Кири или Суна? Ладно, оставим. Что же ты тогда такого сделал, Лин, что тебя убрали? Что вообще кому-то мог сделать Изуру? Никогда бы не подумал, что он сможет перейти дорогу кому-нибудь, тем более Данзо. Когда мы были совсем юными, – вспоминал Кэн, – он от волнения краснел, как девица, смотрел на всех из-под челки виноватыми глазами, и его еще путали с куноичи из-за его по-женски длинных волос. То, что он будет командовать отделом в «Корне» – тогда представлялось чем-то вроде фантастических планов. Потом было АНБУ. Румянец и излишнюю эмоциональность сменила бледность и строгость. Даже в его псевдониме было что-то от тонкого лезвия шпаги. Ли-и-и-ин… – растягивал имя капитан АНБУ. – Во что же ты влип, Лин? Скорее всего, ты нарыл компромат на Данзо, причем столь очевидный и срочный, что захотел придать его огласке». «Ты же не побежишь к Хокаге, верно? За это я и назначил тебя капитаном», – вспомнились ему слова Данзо. « А Изуру, значит, побежал. И что же ты им хотел сказать? А, наверное, то, что я сегодня услышал. Про войну, про тайные опыты, про то, что Данзо хочет смерти Третьего. И что же было дальше? Изуру каким-то образом смог обойти печать Данзо и позвать к себе как минимум троих сотрудников АНБУ. А еще они разговаривали о Данзо, это точно. Но, если бы Лин захотел выдать тайну Шимуры, он бы умер от печати. И тогда он бы умер один, не успев никому ничего передать. Он мог обойти печать, например, написав пригласительные письма в свой дом для своих друзей, кому он собирался рассказывать о компромате. Вечером они могли тоже обмениваться записками или разговаривать на языке жестов, чтобы печать на языке не сработала. Помнится, Изуру в приказном порядке заставил меня штудировать азбуку Морзе, с помощью которой слепорожденные через долгие и короткие соприкосновения набивают сообщение на ладони собеседника, а так же язык жестов. Вон он, оказывается, куда метил. Он хотел, чтобы мы могли спокойно разговаривать, не боясь печати. Он был так серьезен и даже гневен, когда этого от меня потребовал, что я не решился его ослушаться. В общем, Лин передал сообщение с помощью знаков для всех собравшихся, и трое согласились с тем, что амбиции Шимуры вредят Конохе. А утром их всех нашли мертвыми. Вопрос: почему заговор даже созреть не успел? Они проговорились, выдали себя? Возможно. Но приглашения могли быть вполне невинны, например, обсуждение миссии, стратегии. Тогда кроме тех четырех человек, могли находиться еще и другие люди, которые остались верны Данзо, несмотря на открывшуюся правду. В доме Изуру не могло собраться много гостей. Четверо мертвы. Значит,был изменник! Тьфу, Кэн, о чем ты вообще думаешь? Почти весь Корень, откройся истина перед всеми шиноби одновременно, остался бы верен Шимуре. Каждый мог бы предать Изуру. Так, теперь следующее: зачем Данзо, по сути, рассказал мне историю Лина? Он был уверен, что на новой должности я начну расследование, и, видимо, поведал мне все, что скрыть уже невозможно, чтобы я не копал глубже. Теперь посмотрим, что он будет делать, если придет к власти…» – Кэн вытащил огромную колоду карточек шиноби. Активировал первую и отложил в сторону. На столе лежала карточка с изображением Данзо. Затем он активировал еще десять карт, на которых были нарисованы члены нескольких знатных семей. Яманака и Хьюга были отложены в сторону, хотя немного посомневавшись, капитан АНБУ, положил изображение Хиаши к Данзо. Шиноби посмотрел на часы. Два часа ночи. Время за полночь, а в его доме все еще горит свет, и это после тяжелого разговора с Данзо. Он слишком много думает, и это становится опасным. Альбинос спешно перемешивает колоду карточек шиноби, дезактивируя чакру. «Кстати, может, за мной уже следят, – подумал он. – Это можно проверить. Например, начать вести себя, как Изуру», – Кэн раскровил палец и сложил печать: – Призыв! Рядом с шиноби появился маленький лисенок. Кэн схватил свиток и написал: «Данзо планирует мятеж. У меня есть доказательства. Приходи». – Ты проглотишь это, а потом отнесешь Нозоку-сану! – объяснял он призывному животному. – Ты хоть помнишь, кто такой Нозоку-сан? Лисенок кивнул. «Отлично. А я пока прогуляюсь к дворцу Хокаге. Если почту не перехватят, а на меня не нападут три группы захвата подряд, то все в порядке, – молодой человек подумал еще пару секунд. – А если меня встретит Данзо и потребует объяснений, почему я здесь? Что ему отвечать? А тут его архаровцы принесут тебя, – альбинос посмотрел на лисенка, – вытащат они свиток, и что дальше? Так поступил Изуру, только я его после этого на следующий день хоронил. Господи, какой же я идиот, я ведь еще и технику посреди ночи применил! Слава богу, не самую мощную…Отзыв! – Кэн свел руки вместе и лисенок исчез. – Катон! – молодой человек сжигал компрометирующее письмо и, когда оно превратилось в золу, применил печать, защищающую сожженный документ от восстановления. «Однако прогулка мне все равно не помешает, сейчас ночь, и этим можно воспользоваться. Таких действий от меня, конечно, тоже ожидают, но в меньшей степени, да и, если все сделать аккуратно, то и следы можно замести», – подумал он. Через тридцать минут к отделу АНБУ подходил Данзо Шимура. Он привычно подошел к зданию, черты которого угадывались в ночной тьме, и нашел тайную дверь. Пропустив чакру по двери, замаскированной под монолитную стену, он снял печати и смог войти в небольшую комнату. Данзо поприветствовал стражу, которая появилась мгновенно у винтовой лестницы, ведущей от тайного помещения к подземным тоннелям АНБУ. – Здравия желаем! – стража взяла под козырек. – Данзо-сама, а что вам угодно в такой поздний час? Через несколько секунд Данзо расплылся в глазах охраны, те выронили оружие и, рухнув наземь, уснули. – Сладких слов, служивые! – ответил Шимура, спускаясь в катакомбы. – Кай! – произнес он, и вместо Данзо появился альбинос, на лице его была довольная улыбка. Глаза его были чуть прищурены, что придавало ему сходство с лисом. – Ну вот, последним, кого они запомнят, будет их любимый начальник. Теперь у меня есть несколько часов, чтобы без свидетелей порыться в базе АНБУ. Пройдя в архив, Кэн достал свитки. Он провел сквозь них часть своей духовной энергии. «Не забыть бы стереть, потому что, если хоть один отпечаток попадет к Данзо после всего этого…» – додумать мысль он не успел, потому что свиток покрылся иероглифами. Это была анкета Оротимару. Быстро пробежав известные сведения, он остановился на одной крайне любопытной строчке: «Покинув деревню в сопровождении всего одной ученицы, Оротимару Хеби вернулся с целым отрядом «учеников», принять который было не только невозможно, но и опасно, дабы не усилить позиции Змеиного саннина. Однако они пришли не как «клан», а заключили отдельные самостоятельные контракты. Список шиноби, пришедших вместе с Оротимару и краткий обзор их способностей…» «А вот это уже интересно», – отметил для себя Кэн и посмотрел на таблицу. Про Митараши Анко там было сказано только, что она была с Оротимару Хеби с самого начала.А АНБУ подозревали, что Хеби использует ее для техники переселения душ, но ничего найти не смогли. Вторым был Кимимару Кагуя, которого подозревали в том, что он станет сосудом для техник Тенсей. Впрочем, как убедился Кэн в этом подозревали всех, связанных с Оротимару. О третьем ученике, Саконе, интересного было немного: "Душевнобольной. Его тело скрывает в себе близнеца, который проявляется в стрессовых ситуациях. Может разделяться со своим близнецом. До разделения неуязвим для гендзюцу" - Гласил свиток. Кэн просмотрел еще три свитка, посвященных ученикам Оротимару, и в конце наткнулся на любопытную запись: "Все прибывшие проходили диспансеризацию в больнице Конохи как раз, когда в терапию вернулся…" «Даже можно не читать, – прошептал Кэн, – и так знаю, что доктор Хеби. Кто разрешил ему провести медицинское обследование своих же генинов? Или он воспользовался словом Хокаге: «возвращайся на прежнюю работу», и тогда он всех оставил в дураках или Сарутоби и Данзо приняли его в обмен на техники и исследования и рассудили так: «Пусть он делает со своими выродками все, что хочет, а результаты мы сами потом заберем». В любом случае, раз информация здесь, значит, она известна Данзо, и семья Хеби в большой опасности, а он будет за нее драться… Осталось только понять, на чьей стороне я сам?» – мыслил Кэн. АНБУ распахнул глаза: оказалось, что медицинское освидетельствование перед экзаменом тюнина у Оротимару проходил еще Джиробо Акимичи, а в течение этого месяца - и Хаку Юки. «Значит, мальчики оказались нужны нашей организации! И, наверное, по той же причине, что и Оротимару-сану», – размышлял Кэн. Молодой шиноби запечатал свитки и посмотрел на часы. Оставалось примерно полтора часа до конца действия техники и еще два часа до рассвета. Продолжать исследование было рискованно, но второго шанса незамеченным прийти сюда могло больше не быть. Но хуже всего, что об этом знает Данзо. Теперь ясно, кем он займется в первую очередь, если станет Хокаге Конохи. Вот, кто ему нужен. Не говоря уже о том, что он дал распоряжение не упускать из наблюдения Наруто. Видно, что заточить в себе Девятихвостого ему хотя и хочется, но этого он пока сделать не в силах, поэтому хочет иметь джинчурики хотя бы на своей стороне. В великих деревнях живут в совокупности восемьдесят тысяч шиноби, которых можно поставить «в копье». Из них внимания достойны едва ли три тысячи. Это – каге, джинчурики, представители кланов с улучшенным геномом и широко эрудированные шиноби, которые знают от нескольких сотен до нескольких тысяч техник. И на этих землях распространено где-то около сотни типов кекке-генкая. Ну-ка, проверим еще кое-что, – Кэн попытался найти в свитках фразу «причины госпитализации группы Оротимару». Однако, сколько он не искал, ничего похожего найти не мог. Зато понял, что в длинных свитках есть много "белых пятен", пропущенных мест, разорванного текста, где будто что-то упущено. Альбинос догадался, что нужен второй пароль. А есть он, наверное, только у Данзо и, может быть, у хокаге. Всех секретов глава АНБУ-нэ не доверял даже тому узкому кругу лиц, который вообще был допущен к этой библиотеке. «Конечно, Данзо серьезно охраняет свои тайны, потому что тот, кто знает и про готовящийся мятеж Корня, и про генетические опыты легко составят из осколков мозаику плана Шимуры. «Оказывается, Оротимару много вынес из обучения в АНБУ, да еще неизвестно, кто там кого учил?» – подумал Кэн, и тут его внимание привлек другой документ. На пропитанной чакрой бумаге было написано: «Иные происшествия с участием Оротимару Хеби». На экране появилась страница с перечнем событий, которые попадали в поле зрения ойнинов, связанные с именем этого человека: 1. Великая эпидемия в Конохагакуре. 2. Использование Эдо Тенсей. 3. Возвращение во главе вооруженного отряда. Последние два случая Кэну были знакомы, а вот о первом он ничего не знал. Это было дело двадцатилетней давности. Как рассказывала молодому шиноби засекреченная хроника, события начались с назначения Оротимару главой терапевтического детского отделения. Это сделал главный врач больницы Конохи, Хенми Арисава. Через месяц в детском отделении вспыхнула эпидемия сверхзаразной инфекции. Общее количество зараженных достигло ста человек. – Погодите-ка, – задумался Кэн. – Сверхзаразная? То есть они заболели чем-то вроде чумы? Тогда почему никто не называет четкого диагноза? И почему болели только дети? И что вообще патологоанатом Хеби делает в детском отделении? «Глава больницы,– пояснялось в свитке,– принимает решение использовать для лечения вакцину, которая срабатывает неверно и только усугубляет болезненное состояние». – Как? Не зная точного диагноза, он назначил лечение, причем заранее абсурдное? – Кэн окончательно перестал понимать то, что случилось в клинике Конохи двадцать лет назад. «Во время эпидемии гибнет девяносто девять детей из ста. АНБУ Внутренней безопасности Конохи под руководством капитана Тари принимается за расследование причин трагедии. Хенми Арисава был осужден за халатность, приведшую к многочисленным смертям. Под пыткой он признал, что использовал вредные для больных методы лечения и был казнен». «Как это? Заведует детским отделением Оротимару, и он избегает наказания, а глава больницы расплачивается головой. Да и вообще доктор Хеби исчезает из этого дела сразу же, как только оно переходит в руки АНБУ, будто на нем нет вообще никакой ответственности. А докторишка признается под пыткой. Только вот в чем? Скорее всего, в том, что права официальная версия, а не какая-либо другая. Ну что, коллеги, вы даже в своих отчетах лжете, – усмехнулся Кэн. – Наверное, опытный медик Арисава был с самого начала под влиянием АНБУ. Например, ойнины надавили на лекаря, чтобы он взял человека на не соответствующую ему должность, а Оротимару, который тогда сотрудничал с нами, провел некий эксперимент, для которого Данзо нужны были дети. А опыт пошел не по плану. Например, они ошиблись с летальностью вещества, которое ввели пациентам: скажем, по их расчетам смертность при введении того нечто, которое в отчете назвали «вакциной», должна была составлять десять, двадцать, ну, или даже пятьдесят процентов, а тут раз – и погибли все. А один по правилу исключения выжил. «Корень» стал заметать следы и придумал «сверхзаразную инфекцию», которой даже не дали название, потому что одна нелепость громоздилась бы на другую, и вопросов бы стало только больше. И тут надо было что-то срочно сделать с единственным свидетелем договора между медиками и АНБУ, который знал, что виновато во всем не бредовое использование вакцины, а исследования Данзо. А в это время девяносто девять разъяренных семей требовали наказать виновного. Так и пошел Арисава на виселицу. Данзо убил двух зайцев одним выстрелом». Последняя строчка отчета гласила: «Несмотря на участие в этом событии Оротимару, обвинение не смогло доказать его причастность к «Великому бедствию» во время следствия против этого человека». «Естественно, потому что тогда бы вскрылась роль Данзо в этом деле!» – догадался альбинос. Свиток оказался чрезвычайно интересным, и Кэн пытливо всматривался в кандзи, только все сведения по поводу последнего выжившего в эпидемии Конохагакуре и о командире АНБУ, проводившем внутреннее расследование, было тщательно вымарано, а вместо изъятых страниц было пустое место, которое открывало свои тайны только при соприкосновении с особой чакрой, и это не была его чакра. Оставалось совсем немного времени до того, как проснувшаяся стража обнаружит взлом. АНБУ в маске лиса понял, что наследил: отпечатки пальцев и того хуже - следы чакры на каждом свитке. Значит, оставалось одно. Стихийная чакра стирает признаки собственной, поэтому... - Катон: хосенка но джицу! - Произнес Кэн, и стеллаж, который он изучал, оказался охвачен огнем. Как и положено вору, нарушитель выбрался из архива через ответвления в тоннелях,а когда он выбрался наружу, то любой, любящий предутренние прогулки коноховец, увидел бы главу клана Хьюга,почему-то изменившего своей неспешной манере и использующего мерцающий шаг. Пожар в картотеке АНБУ потушили быстро. К чрезвычайным ситуациям ойнины оказались готовы, но часть стеллажей спасти не удалось. Там были свитки, в которых рассказывалось о некоторых опасных шиноби из других стран и некоторых АНБУ. Сенсоры пытались восстановить информацию, считывая чакру по пеплу, и перемещая ее на новые свитки. Чаще всего в результате такой реконструкции получалась бессмыслица. Тем более нельзя было сказать о том, кто провел диверсию. Следов чакры на месте было слишком много. Во-первых, команда АНБУ, владевшая стихией воды, в полном составе тушила пожар, толпы людей Корня выносили из библиотеки свитки, и теперь на каждом из них были чужие отпечатки. "В принципе, если казнить всех, то можно случайно наказать предателя", - подумал Данзо, но отказался от этой идеи. У него было три версии происшествия: успешный теракт, который должен был опозорить Корень АНБУ, могли устроить его враги из других Скрытых деревень, которые уничтожили часть архива про себя. Во-вторых, могло статься, что Оротимару змеиным чутьем заподозрил неладное, и начал действовать, уничтожив компромат на себя. И,наконец, третий вариант: предателем стал кто-то из высших чинов АНБУ-нэ, который воспользовался пропуском в архив. Начать расследование Данзо решил со своих. Стражу, которая последним входящим видела господина Данзо, настоящий Шимура приказал казнить. А инцидент - сохранить в секрете. Нельзя, чтобы о подземном пожаре узнало еще больше людей. – Проспали крота! Гады! Живьем мне этого ублюдка достаньте! Я с него шкуру спущу и душу выну! – особенный ужас внушало то, что эти слова АНБУ в маске сокола, распекавший своих подчиненных, произносил холодным, металлическим, казалось бы, лишенным эмоций голосом. – Не важно, что он там видел. Из-под земли этого крота найдите! – Не крота, а лису. – Что? – голос ойнина дрогнул. – Хорошо командуешь. Громко так. Грозно. Мне нравится, – Данзо вышел из глубины зала. – Только искать надо не крота, а лису. Одну паскудную лису. Нет, ну, убить же мало! Я же говорил с ним, знал, что он захочет покопаться в прошлом, поэтому сам рассказал ему все, что хотел он знать, и даже немного больше: намекнул, что, если он сунется не в свое дело, то с ним произойдет то же самое, что и с его дружком…покойным. Но видно, сколько лиса не корми, а он все в лес смотрит. Ну, мы его там и закопаем.