Другая сторона

      — Не дыши в мою сторону…       — Что?       — От тебя алкоголем несет…       — Пф, сразу видно, что ты со мной не знаком. И это разве запах?       «Действительно», — закатывая глаза, ворчливо отозвался Дазай у себя в мыслях, после чего искоса глянул на собеседника, который широко улыбался, смотря куда-то перед собой.       Иной невольно засмотрелся, лишь на мгновение, на идущего рядом с ним: в голове до сих пор не укладывалось, как в таком человеке могла сочетаться детская, на первый взгляд, непосредственность и способность убивать, без каких-либо вопросов касаемо морали. Эти добрые голубые глаза, звонкий голос, россыпь веснушек и худые, даже изящные запястья лишь располагали к их обладателю, но никак не отталкивали (и никак уж не намекали на то, на что был способен этот неизвестный принц). Однако находиться рядом с рыжеволосым до сих пор было некомфортно, а теперь еще и жутко, так как перед глазами до сих пор мелькала картина кровавого месива вместо своего лица.       Тем временем с каждым новым шагом в сторону белокаменного здания у Дазая все чаще и чаще появлялась навязчивая мысль, что он влезает туда, куда вообще не следовало бы — нутро об этом так и кричало в уши, когда тот с некой осторожностью поглядывал на Накахару. Он прямо чувствовал, что здесь происходило что-то странное, правда, к его большому сожалению, его уже успели втянуть в эту витиеватую историю…       Дазай проходил сквозь каменные ворота мимо мужчин, которых сначала принял за слишком уж реалистичные статуи: они стояли совсем не подвижно, да и были выше парня на целую голову (темноволосый всегда считался одним из самых высоких в своем окружении, отчего смотреть на людей снизу вверх он просто-напросто не привык). Чуть позже через длинный мост, протянувшийся прямо над пропастью, ребята попали в сад, украшенный растительностью, какую Осаму видеть до этого еще не приходилось. Карие глаза тут же принялись разглядывать подобие ромашек странной розоватой расцветки; крупные, будто подсолнухи, ярко-синие цветы с широкими лепестками, отходящими от маленькой сердцевины; тонкие ветвистые стволы деревьев словно с каким-то черным узором волнистых линий на коре; и длинные вьюны, оплетающие арки над скамейками, которые создавали прохладную тень…       Однако от любования местности вокруг себя стали отвлекать странные звуки, нечленораздельная ругань, эмоциональные восклицания, которые доносились из открытых окон и террас, где мелькали встревоженные фигуры людей. Одного и того же человека, например, становилось возможным увидеть в том же самом окне, что и двумя минутами ранее — он на пару мгновений останавливался, доставал из нагрудного кармана носовой платок, промакивал вспотевший лоб и вновь куда-то бежал. И так происходило почти с каждым — все куда-то торопились и будто что-то да искали.       — Чего это они? — тихо спросил у рыжего Дазай, кивнув в сторону придворных — они, будучи занятыми своими перемещениями с целью никого случайно не сшибить, абсолютно не замечали подошедших ко дворцу.       Чуя же только озадаченно поджимал губы и все так же продолжал, к разочарованию Осаму, молчать: он не знал, что нужно было отвечать, поскольку и сам отчасти не до конца понимал происходящее сейчас. Накахара просто слегка хмурился и сосредоточенно пытался кого-то высмотреть в толпе, ну, а на своего спутника будто бы и вовсе не обращал никакого внимания — тот озадаченно продолжил всматриваться в окна.       Суматоха, творившаяся внутри стен дворца, была слышна и даже частично видна Дазаю и Чуе, которые постепенно подходили к лестнице с ажурными мраморными перилами, ветвящимся витиеватыми спиралями — Осаму лишь раздражённо морщился от этого гомона. Слышались громкие и быстрые шаги людей, которые бегали туда-сюда, неизвестно чем встревоженные, слух резали мало разборчивые крики, а по открытым переходам между крыльями здания носились большие группы людей.       «Как оживленно у них тут…», — подумалось тогда Дазаю.       И только громилы-стражники, стоящие в тяжёлых серебристых латах возле огромных ворот и прямо перед дверьми дворца, не выказывали и доли того беспокойства, которое излучала сама постройка. Казалось, что им и вовсе было не до этого, когда те были на посту: каменные лица не выражали абсолютно ничего, даже обычной заинтересованности…       В это время Чуя с видом провинившегося ребенка нерешительно переминался с ноги на ногу, вообще не в силах заставить себя подняться по лестнице прямо во дворец. Он просто наблюдал за бегающими толпами, слушал, как те что-то кричали, пока обдумывал какую-то мысль: парень совсем не представлял, что и как сейчас требовалось делать, потому что такого шума из-за его отсутствия еще никогда не поднимали…       — Вроде принца потеряли, — тяжело вздохнул тот, из-за чего Дазай всего на секунду смог уловить в воздухе запах спирта: от Накахары до сих пор несло вчерашним выпитым вином, но он ещё ради какой-то цели с утра побрызгал остатками себе на рукава и воротник. — А если быть точнее, то потеряли именно меня.       «Прекрасно», — с ноткой сарказма протянул у себя в мыслях Дазай и прикрыл глаза рукой с осознанием того, что затянуло его в этот мир очень даже не вовремя…       — И часто ты так исчезаешь?       — На самом деле постоянно. Могли бы уже и привыкнуть.       «Еще лучше», — не сдержал разочарованного смешка Осаму, после чего тяжело вздохнул.       — На месте твоих придворных, я бы тебе уже давно голову открутил за подобные выходки.       — Да знаю, — недовольно поморщился Накахара, скидывая с головы темный капюшон.       Но он тут же заметно напрягся, устремив свой взгляд на последние ступени лестницы: там уже кто-то стоял, с неким раздражением разглядывая подошедших. Он не торопился объявлять о своем присутствии, а лишь терпеливо ждал, пока его заметят.       У самого входа во дворец находился мужчина средних лет, одетый во все темное: костюм выглядел довольно просто, но тем не менее дорого, будучи расшитым золотыми нитками в некоторых местах — на манжетах и широком воротнике; на ногах блестели тщательно вычищенные туфли. И только надетые на грубые ладони белые перчатки являлись единственным светлым пятном в его образе: даже волосы, едва-едва не доходившие до плеч, оказались черными.       Этот человек стоял там уже какое-то время, что можно было понять по его несколько расслабленному выражению лица, которое в то же время выражало скрытую агрессию по отношению к пришедшим. Незнакомец одарил Дазая презрительным взглядом узких глаз, а потом и вовсе сделал вид, что Осаму здесь не существовало — Иной раздраженно скрипнул зубами от такого отношения. Вот только мужчину это не заботило — он низко поклонился Чуе, прижав правую ладонь к сердцу, а левую — убрав за спину.       Дазай тут же почувствовал почти осязаемое напряжение, повисшее в воздухе.       — Доброе утро, Ваше высочество, — протянул, будто бы пропел, мужчина и широко улыбнулся, что заставило лишь поежиться: улыбка эта была ненастоящая, а потому и пугающая. — Добро пожаловать обратно. Хорошо ли Вам спалось этой прохладной ночью в очередном кабаке? Хотя судя по запаху, который я могу чувствовать даже отсюда, Вы смогли хорошенько выспаться.       Улыбка тут же сползла с несколько уставшего лица мужчины, когда Чуя так и продолжал молчать. Дазай предположил, что разговаривать дальше рыжий точно не хотел — Осаму перебегал растерянным взглядом с одной фигуры на другую.       — Как же вы не поймёте, что в скором времени именно Вам придется встать во главе всего, что мы имеем сейчас, а пропадать на целые сутки и тащить во дворец всяких дворняг, — черная фигура ещё раз презрительно посмотрела в сторону Дазая, из-за чего у того резко появилось желание показать мужчине язык, — нельзя ни при каких условиях…       — Мори, я сам, наверное, решу, могу я кого-то «тащить» во дворец или нет, — тут же отрезал Накахара, из-за чего мужчина тяжело вздохнул.       — Да, Ваше высочество, — Мори низко поклонился, смиренно прикрыв глаза. — Я уведомлю, что вы всё-таки вернулись.       Накахара властным движением руки поманил Осаму за собой, на что тот среагировал далеко не сразу, продолжая обмениваться напряженными взглядами с темной фигурой, стоящей наверху. Зрительный контакт они не могли прервать, потому что один пытался испепелить таким образом оппонента, а другой — не дать как раз-таки этому произойти, что оказалось делом довольно энергозатратным. А проходить мимо Мори и вовсе было страшно: Дазай, как только стал приближаться, заметил внушающих размеров меч у того на поясе. А затем и рука в белой перчатке легла на рукоять оружия, как бы на что-то намекая — Иной при всем своем атеизме был готов перекреститься.       Однако, Дазай сумел вовремя заскочить в постепенно закрывающуюся дверь вслед за Чуей, и только это, как показалось Осаму, спасло его от, возможно, быстрой и безболезненной, но все-таки сиюминутной смерти. Правда, неприятное ощущение, будто ему пытались просверлить дыру в спине гневным взглядом, не покинуло его даже тогда, когда они уже на приличное расстояние отошли от входа во дворец. Вероятно, именно поэтому он не особо обращал внимание на огромные мраморные коридоры с крупными колоннами и окнами почти до пола; на прекрасные портреты на стенах, по обе стороны которых крепились золотые канделябры с пока что не зажженными свечами; на пробегающих мимо него служанок, которые всегда виновато прятали глаза — он был слишком напряжен для всего этого. А когда же Чуя, все это время идущий перед ним, свернул в какую-то из комнат, а Дазая туда не пустили все те же громилы-стражники (которые, как оказалось, стояли почти возле каждой встреченной ребятами двери), у Осаму началась легкая паника:       «И что делать теперь?..»              Черная фигура торопливо вошла в покрытую тенью комнату, быстро, но довольно неуклюже перебирая ногами: ей нужно было дойти до того самого кресла, находящегося почти в полном одиночестве. Рядом стоял лишь небольшой деревянный столик с круглой столешницей, а на нем — прозрачный графин с красным содержимым, до которого как раз и пытался добраться пришедший: ему было жизненно необходимо выпить хотя бы бокал. Тень чувствовала, как с лица в некоторых местах отваливались слои кожи, слышала, как ее зубы глухо ударялись о мягкий ковер, выпадая прямо из раскрытого рта, а ноги с руками постепенно переставали слушаться — все это значило лишь то, что фигура могла не успеть вовремя выпить живительный напиток (о чем говорил и шлейф из дыма, протянувшийся вслед за ней).       Вот только в тот момент, когда человеку уже стало недоставать воздуха в помещении, отчего тот даже упал на хрупкие колени, костлявые руки успели вылить почти все, что было в графине, в стеклянный бокал, а затем — и в рот худого лица. И сразу же после послышался облегченный вздох, а тень расслабленно расположилась в кресле, продолжая, теперь уже не торопясь, потягивать красную жидкость. Сейчас торопиться было уже некуда — стоило наслаждаться приятным напитком.       Сквозь небольшие щелки между досками, которыми заколотили окна, кое-как просачивался солнечный свет — на него человек в черных одеждах не собирался выходить. Он буквально только что принял солнечные ванны всего лишь ради удовлетворения собственного любопытства, чтобы посмотреть на результат проделанной работы, и теперь же его кожа даже источала дым. Однако с каждым новым глотком она начинала приобретать менее бледный оттенок, дым, окружающий силуэт, постепенно рассеивался, да и самочувствие значительно улучшалось, из-за чего теперь становилось приятно находится в этой тишине…       — Господин, задание выполнено успешно, — послышалось в районе входа в просторную комнату, и молодой человек, как только появился в помещении, тут же упал на колено почти перед самым креслом — темная фигура одобрительно кивнула, параллельно вытирая алые дорожки с лица, которые небрежно стекали из уголков потрескавшихся губ.       — Прекрасно, — прохрипел силуэт, посильнее натягивая на лицо капюшон черного плаща — фигуру, вальяжно развалившуюся в уютном кресле, едва-едва удавалось различить в этой темноте — парень уже и не пытался особо вглядываться, как раньше. — Даже отсюда слышно, как они засуетились.       Тень неторопливо поднесла к сухим губам стеклянный бокал с чем-то по-прежнему красным и тягучим и так же медленно сделала глоток, пачкая прозрачные стенки багровыми подтеками.       — А что тот Иной? — будто бы неожиданно вспомнив, тихо уточнил человек в плаще, сначала оглядывая высокий потолок, полуразрушенную крупную люстру со множеством уже давно погасших свечей, и только потом уже обратив внимание на находящегося перед ним.       — Мы… пока не стали его трогать. Он слишком близко находился к ним. Сейчас нужно действовать очень аккуратно.       — Но он же может мне все испортить…       — Я постараюсь что-нибудь придумать в ближайшее время.       И парень тут же поспешил удалиться под задумчивое мычание, исходящее от силуэта.       — Постарается он…       Вот только тень резко замолчала и заглянула в побагровевший бокал, о чем-то тут же задумавшись и озадаченно хмыкнуть.       — Хотя от этого Иного может быть и какая-то польза. Если, конечно, его правильно использовать…       Дазай уже какое-то время неподвижно стоял посреди комнаты, широко расставив ноги и вытянув руки в стороны, пока на него надевали одежду, что была гораздо чище и удобнее предыдущей. Перед этим его сводили в местную «ванную», в которой было холодно и сыро, вымыли, как только что найденного уличного кота, из-за чего с волос до сих пор капала вода, но зато теперь Осаму переполняло ощущение чистоты.       «И зачем это все?», — поморщился Иной, когда его стали усаживать на кровать, чтобы зашнуровать черные туфли, одним легким движением надетые тому на ногу. — «Да чтобы меня и одевали в таком-то возрасте?..»       Дазай обреченно закатывал глаза.       Парень бы и мог, конечно, сделать все вышеперечисленное самостоятельно, о чем поспешил сказать и слугам, которые появились будто бы из пустоты. Однако те, на удивление, оказались слишком уж настойчивыми — Осаму оставалось только сдаться и расслабленно отдаться в руки специально подготовленных людей.       Как Дазай уже смог проанализировать чуть позже, Чуя был послан выполнять «обязанности принца», из-за чего «подобранную дворняжку» к нему и не пропустили, преградив огромными телами путь. Ну, и вместо этого отвели в покои, предположительно, Акутагавы (Дазай услышал что-то подобное от Накахары, стоящего уже за спинами стражников), где на него тут же набросилось трое молодых парней, которые, не дав Иному все осознать, стали выполнять чей-то приказ, с чем оставалось только смириться.       — Я же могу сейчас прогуляться по дворцу? — аккуратно поинтересовался Осаму у слуг, на что те никак не отреагировали, продолжая заниматься своими делами. — Ребят, я к вам, вообще-то, обратился…       Но в ответ все так же слышалась неуютная тишина, а Дазай потом и вовсе поймал себя на мысли, что за все это время ни разу не услышал голоса местных слуг — ребята просто молчали, даже не осмеливаясь поднять взгляд на Дазая.       «Какие же все-таки странные…», — подумалось ему, и он тоже вскоре замолчал, предпочтя больше не лезть к неразговорчивым парням.       Ну, а как только молодые люди покинули помещение, оставив Дазая в полном одиночестве, он наконец смог осмотреться: комната выглядела довольно просторной. Окно было не таким большим, как в коридорах, но все равно хорошо пропускало свет; хотя его можно было в любой момент и закрыть тяжелыми бардовыми занавесками, закрепленными золотистыми лентами по обе стороны от оконной рамы. Там же стоял и большой шкаф, протянувшийся вдоль всей стены, из которого какое-то время назад достали плотную рубашку с расшитым серебристыми узорами жилетом и темными штанами, напоминающими подобие брюк, в которых Дазай был сейчас.       Осаму не удержался и стал просматривать содержимое гардероба Акутагавы, хотя ему это быстро надоело — он закрыл слегка поскрипывающие дверцы и развернулся спиной к шкафу, продолжая свой осмотр.       Прикрепленные к стенам канделябры можно было увидеть только возле двери и у изголовья кровати — она же, как ни странно, стояла совсем в другом конце покоев, куда свет из окна мог только лениво доползать. А когда же Иной лег животом на упругий матрас, по привычке запустив руки под подушку, то что-то обнаружил и под ней, тут же нахмурившись — вытащенный твердый предмет не внушал доверия.       «Акутагава параноик?», — немного прищурив глаза, подумал парень, рассматривая только что найденный кортик: рукоять и кончик ножен были выполнены будто бы из золота, когда же само лезвие и основная часть «чехла» — абсолютно черными. — «Тогда понятно, почему и кровать далеко от окна стоит…»       Правда, он тут же вспомнил события, свидетелем которых он был совсем недавно, рассказы Чуи и странность дворцовых слуг вместе с придворными и незамедлительно сунул оружие себе за пояс: так ему точно будет спокойнее.       «Хотя ладно, Акутагава, судя по всему, не зря держал эту штуку рядом с собой», — подытожил Дазай.       И после этого Осаму стал зачем-то подкрадываться к выходу из комнаты, аккуратно открывая дверь и так же осторожно выглядывая в коридор. Он надеялся, что рядом с ним никого не будет, чтобы отслеживать его перемещения, но парень тут же наткнулся взглядом на стражников, которые стояли по обе стороны от него и важно смотрели перед собой.       «И че, теперь они всегда тут будут?».       И затем Осаму тяжело вздохнул.       Пытаясь изобразить полную уверенность в своих действиях, Дазай вышел из комнаты с целью прогуляться по дворцу. Вот только он случайно хлопнул дверью, слишком сильно потянув ту на себя, отчего даже недовольно поморщился. На всякий случай он опасливо взглянул на стоящих рядом с ним, ожидая со стороны таких громил, как минимум, осуждающего взгляда; но, к облегчению Дазая, они все так же стояли неподвижно, не выказывая и доли каких-нибудь эмоций.       «Кажется, пронесло…»       Парень просто выдохнул.       Однако, Осаму все равно поторопился уйти в какую-нибудь из сторон, поворачивая в коридорах буквально наугад, сначала для того, чтобы уйти в место, где не будет совсем никого, а затем стал обращать внимание и на вещи, что находилось вокруг. Вот из открытой террасы был виден прекрасный королевский сад, огромные ворота вдалеке и город с мирными жителями за пределами дворца; а вот на стенах висели портреты всех членов правящей династии, среди которых Дазай нашел и Чую примерно в возрасте шестнадцати лет, чему не смог не умилиться. В каком-то же из коридоров, в который Иной случайно свернул, служанки мыли полы и все, что так или иначе здесь находилось; вот только стоило девушкам увидеть Осаму, они тут же побросали все свои дела и низко поклонились — тот лишь недовольно морщился.       Именно поэтому парень как можно скорее постарался преодолеть расстояние до следующего поворота: он чувствовал себя больше, чем просто неуютно, когда происходило что-то подобное. Ведь если так подумать, то Дазай и сам являлся одним из этих слуг, которые каждый раз замирали в одном положении, согнувшись в три погибели, когда он только проходил рядом…       А мимо Дазая так и продолжали мелькать колонны, колонны и снова колонны, а иногда удавалось встретить какого-нибудь слугу, который куда-то бежал; правда, он тут же переходил на шаг, а затем и вовсе останавливался, низко кланяясь Дазаю. И только после того, как Осаму заворачивал за очередной угол, можно было услышать, как этот слуга снова куда-то побежал.       Парень тяжело вздыхал, но продолжал невозмутимо идти дальше.       И ладно, если бы данный дискомфорт стал его единственной проблемой, которая преследовала его неприятным ощущением в груди. Все стало гораздо хуже, когда Дазай перестал отличать пройденный им уже коридор от того, в который только что свернул.       — Блять… — выругался он, потерянно озираясь по сторонам. — Кажется, я потерялся… Ну, конечно. Все становится лучше и лучше…       Вот только и в одиночестве ему было не суждено долго быть: где-то вдалеке еле разборчиво стали слышаться мужские голоса. Они тихо разносились по всему коридору, отскакивая от стен глухим эхом, и постепенно становились все громче — кто-то приближался именно сюда.       «Блять!» — Дазай в очередной раз запаниковал: в одном из голосов он признал того самого Мори, который уже успел невзлюбить Осаму (что, в общем-то, было даже взаимно). — «Где тут можно спрятаться, ебаный в рот?! Только не этот злоебучий Мори!», — простонал Иной и забежал за небольшую дверцу, которую всего мгновение назад смог заметить среди колонн.       Он оставил небольшую щель, чтобы послушать разговор (ну, или же отдельные его части), а сам же присел на корточки, чтобы парня было сложнее заметить. Ну, а попадаться на глаза этому черноволосому чудищу, Осаму просто не хотел: он опасался именно того, что Мори без какого-либо предупреждения сможет кинуться на ни о чем не подозревающего мальчика — Дазая…       — Его высочество действительно приволок во дворец кого-то из простолюдинов? — недоумевал обладатель незнакомого голоса.       — Да, — гневно процедил сквозь зубы раздраженный Мори. — Будто у нас хлопот с ним слишком мало. Будущий король… Ага, как же. Шут и то больше на короля похож, в отличие от… Не важно.       Дазай все это время пытался разглядеть собеседника Мори, который шел с тем совсем рядом; вот только крупное тело черной фигуры загораживало незнакомца, у которого удавалось разглядеть лишь светлую, да даже серебристую шевелюру.       — Да ладно тебе, Мори, — снисходительно проговорил неизвестный. — Скоро эта проблема перестанет быть такой уж серьезной.       — Да, ты прав, Фукудзава, — согласился с тем брюнет. — Этот мальчишка… С ним нужно что-то делать…       Но больше Осаму не смог услышать абсолютно ничего, а вернее — разобрать: черноволосый мужчина со своим собеседником стали быстро отдаляться от того места, где затаился Дазай. У того же стало происходить просто огромное количество мыслительных процессов по причине того, что ему удалось услышать; и, вероятно, именно из-за этого он не сразу смог заметить чье-то присутствие за спиной. В нос просто резко ударил горький запах сигаретного дыма, от которого Осаму уже привычным жестом стал отмахиваться рукой… Но в голове тут же промелькнула мысль о том, что, судя по антуражу, сигарет здесь быть вроде бы и не должно. Однако запах же имелся, а значит, здесь опять было что-то не так.       — За кем шпионишь? — тут же спросил уже знакомый голос рыжеволосого парня, зажимавшего сигарету у себя в зубах, который с интересом все это время наблюдал за несколько нервным Осаму, из-за чего тот резко обернулся.       Обнаружил парень рядом с собой все того же Чую, который сидел почти вплотную к Иному и чуть ли не клал тому подбородок на плечо — в голове у Дазая промелькнула успокаивающая мысль «А, это всего ли ты», после чего он начал постепенно привставать.       — Да так… — поморщился Дазай, за чем поторопился осторожно выглянуть в коридор. — Я просто с этим вашим Мори видеться не хочу. Тип очень мутный, да и… пожалуй, немного (или даже много) странный.       — А… — тогда понимающе протянул голубоглазый и расслабленно выдохнул сероватый дым изо рта, поднимаясь вслед за Иным. — Ну понятно тогда.       Осаму приметил, что теперь Накахара был одет немного странно: в цветастую не то кофту, не то рубашку, неплотно прилегающую к телу, ярко-красные, почти обтягивающие штаны, ну, а завершением данного образа был красный остроконечный колпак, на каждом из трех вершин которого болтались небольшие бубенцы — Дазай предпочел умолчать о подобном: мало ли, какие забавы бывают здесь у богатых людей.       — Ты хотя бы в следующий раз предупреждай, что забьешь хер на все эти «встречи и дела» (не знаю, что там еще может быть), и будешь ошиваться… здесь, в… в оранжерее? И курить при этом сигареты. Я тогда хотя бы буду знать, что об тебя можно будет случайно споткнуться во время прогулки.       Дазай еще раз глянул по сторонам и теперь точно осознал, что находился в крытой части того самого очаровательного сада — взгляд постоянно цеплялся за какие-то невиданные растения, которые в принципе ради интереса Осаму и представить никогда не мог. Вот только парень сразу же затем случайно заглянул рыжеволосому в глаза — тот уже какое-то время с любопытством наблюдал за тем, как быстро менялись эмоции на лице Дазая. А из-за столь пристального внимания к себе, Иной и вовсе потом съежился: вдруг появилось это неприятное ощущение, что его рассматривали будто бы под микроскопом.       — Так тебя действительно принц привел, — восторженно присвистнул рыжий, снова сделав небольшую затяжку. — А я последний час только и борюсь с желанием лицезреть новую тему для обсуждений в нашем дворце, — тут же весело хохотнул он.       — В каком смысле «лицезреть»? В смысле «принц привел»? Ты, что ли, не этот самый принц?       — Ой, нет, избавьте меня от подобной участи — быть принцем. Мне и так хреново живется, — поморщился собеседник, стряхивая сигаретный пепел в один из рядом стоящих цветков. — Я всего лишь Шут, которому, к сожалению, просто не повезло быть похожим на него.