Позволительная роскошь

      Недолго петляя в коридорах гостевого крыла, девушка наконец распахнула двери своей комнаты. Всё выглядело куда роскошнее, чем гостевая спальня в обычном её представлении. Большая хрустальная люстра свисала с высокого потолка прямо по центру, освещая письменный стол с одной стороны, и колонны резной кровати с другой. Стены украшали небольшие картины, позолоченные канделябры и большое количество прочих дорогих мелочей.       «Кажется, почтенный хозяин очень любит свою племянницу.»       Напротив двери можно было увидеть распахнутые дверцы небольшого балкона, вид из которого выходит на сад и мост, переброшенный через реку. Где-то там, внизу, проводили время гости. Даже можно было различить некоторые особо громко сказанные фразы.       Дама вальяжно направилась к столу, и, открыв узкий ящик под столешницей, достала маленький ключ. Немного покрутив его в пальцах, она медленно направилась обратно, в сторону своего кавалера.       Лестат наблюдал за её мимикой: слегка приподнятый подбородок, полуопущенные веки и лёгкая улыбка. Она источала уверенность каждым своим шагом. Ему нравилось иметь дело с такими людьми. Чем они твёрже, тем дольше и интереснее их ломать.       Чарли совершенно не стеснялась своих мыслей, разглядывая своего спутника с ног до головы. Каждая деталь приводила её в восторг — настолько нереальным казалась его красота. Она заворожённо разглядывала его золотистые волосы. Ей совершенно не нравилась эта мода на парики, коими хвастались лорды, губернаторы и более высоко стоящие особы. Нет, казалось, что человек перед ней не нуждался ни в каких дополнительных аксессуарах вроде известной фамилии или огромного влияния, чтобы все падали к его ногам. И мужчине льстил каждый такой взгляд. Он прекрасно понимал, какое влияние оказывает на девушку.       Она аккуратно приблизилась и коснулась ладонью груди своего спутника. Сквозь пару слоёв одежды можно было различить лёгкий ритм сердцебиения.       — А я думала, вы не человек, — мягко произнесла дама, надавливая на грудь ладонью, вынуждая отступать назад, пока Лестат не коснулся спиной двери, захлопнув её окончательно.       Вставив аккуратный ключик в замочную скважину, она заперла дверь и положила его в ладонь мужчины.       — Кажется, я у вас в плену. Что собираетесь делать?       — Продолжить наш танец.       Девушка почувствовала, как руки партнёра обвивают её стан, и холодное дыхание, когда их губы страстно соприкоснулись. Из открытого балкона еле слышалась мелодия оркестра, доносившаяся из того же зала, что они покинули десятью минутами ранее.       Лестат старался не думать о том, чем сейчас занят его прекрасный сожитель в компании своей новой подружки. До рассвета ещё достаточно времени.       «Надеюсь, что ты прекрасно проводишь время, Луи. Запомни свой любимый Орлеан таким. Завтра мы покидаем континент.»       Не разрывая поцелуя, мужчина придерживал девушку за талию, пока они неширокими шагами двигались по направлению к столу. Чарли обнимала лицо Лестата, поглаживая пальцами его впалые щёки. Холодный взгляд полуоткрытых глаз вампира наблюдал за трепещущими ресницами девушки, что так страстно ласкала его губы. Её аккуратные пальчики переместились со скул на пряди шелковистых волос, распуская хвост.       Нехотя разорвав поцелуй, Лестат развернул девушку к себе спиной:       — Сначала снимем это...       Дама кивнула и опёрлась руками о столешницу, чуть прогнув спину. Послышался звук треска ткани и глубокий вздох. Лестат провёл острым перстнем вдоль косточек корсета, вспарывая шнурки и ленты, даруя девушке возможность дышать полной грудью. Скинув с себя корсет и тяжёлую юбку, девушка осталась в длинной светлой сорочке и чулках.       Развернувшись к блондину, Чарли села на эту самую столешницу. Раздвинув колени, она притянула к себе своего гостя за края камзола, зажимая его меж своих стройных бёдер.       Он слегка нависал над ней, положив руки по обе стороны от дамы. Волнистые пряди светлых волос падали ему на лицо. Лицо, от которого девушка не могла оторвать глаз. Она потянулась за поцелуем, и, еле коснувшись губ, стала опускаться ниже, обводя губами подбородок, подбираясь к шее. Лестат извивался под этими поцелуями, зарываясь лицом в рыжие волосы. Запах горячей человеческой крови сводил с ума. Его томное дыхание распаляло девушку, из-за чего она стала сильнее засасывать и кусать тонкую полупрозрачную кожу, параллельно стягивая с плеч роскошный наряд.       Вампир откинул голову, устремив в потолок чёрные от возбуждения глаза, когда губы девушки коснулись его груди, открывая глубокий разрез блузы. Запустив руку в волосы Чарли, Лестат отвел её от себя, рассматривая покрасневшее лицо и алые губы, опуская взгляд на бледную шею и открытую грудь, которую еле прикрывали кружева сорочки. Дама смотрела в его глаза и боялась лишний раз вдохнуть, только бы он продолжал смотреть. Никто ещё не смотрел на неё с таким голодом.       Их губы вновь встретились в поцелуе, когда Лестат запустил ладони под полы светлой юбки, оглаживая нежную кожу внутренней стороны бёдер, задевая нижнее бельё. Он нагибался всё ближе, углубляя поцелуй. Под таким напором девушка опустила руки, опираясь о края стола, вцепившись в дерево короткими ногтями.       Длинные пальцы поднимались вверх, несильно оцарапывая рёбра, огибая грудь и опускаясь к животу. Приятные ласки доводили её до глухих стонов, вынуждая опустить бёдра ближе к краю и прильнуть к столь желанному телу. Лестат хитро ухмыльнулся на действия девушки, подаваясь бёдрами вперед и вновь отпрянув.       На охоте первым жертвам всегда везёт больше, как считал Лестат. Именно на неё тратится больше времени, дольше растягивается удовольствие. Перед смертью он давал им возможность коснуться чего-то воистину прекрасного. Чего никогда не познает абсолютное большинство.       Он продолжал мять тело дамы перед собой, зачарованно наблюдая, как кровь приливает к местам, где только что были его руки. Назойливые воспоминания так некстати начали просыпаться в его сознании.       «А Луи говорит, что первые жертвы самые несчастные. Потому что он показывает им всю прелесть жизни, а потом отнимает её, разбивая им сердце.»       Пальцы правой руки коснулись пухлых губ, касаясь кромки зубов и кончика языка. Влажный рот девушки жадно обволакивал и покусывал пальцы.       «Луи никогда бы не стал так поступать с человеком. Сама добродетель. А как же моё сердце?»       Влажные пальцы опустились на подбородок и провели влажную линию вдоль шеи. Затуманенным взглядом Лестат бросил взгляд в сторону открытого балкона, откуда всё ещё доносилась музыка. Она лилась непрерывным потоком, казалось, уже целую вечность.       Стянув чулок с ноги Чарли, блондин поднял голень до своего плеча и проследил слабыми укусами вдоль бедра девушки, стягивая пояс для чулок. Вновь поднявшись к её лицу, он наклонился к рыжей копне волос, проводя всё ещё влажными пальцами от пупка под кромку нижнего белья.       Образ темноволосого мужчины не спешил покидать мысли вампира. Какова была на вкус его кровь, тогда, в первый раз. Сладкая, живая кровь в теле, что так отчаянно не желало продолжать жить.       «Ты же дал согласие. Сам выбрал. Сам захотел последовать за мной! Так какого чёрта столько надежды в глазах, обращённых на какую-то жалкую девицу?»       На секунду ему показалось, что в глазах Чарли блеснул зелёный свет совершенно других, самых дорогих глаз. Чарли не выдержала, опуская свою ладонь к ладони Лестата и надавливая чужими пальцами на самое чувствительное и так сладко пульсирующее. На внезапно прокушенной от возбуждения губе выступила капелька крови. Вампира будто ледяной водой окатило.       «Нет ничего желаннее крови, верно?»       Резко пришедший в себя блондин надменно посмотрел в лицо девушке, вводя длинные пальцы внутрь до предела, подстраивая нужный угол и ловя каждую эмоцию на красивом лице. Едва Чарли захотела слизать капельку крови, Лестат накинулся на неё, впиваясь в зацелованные губы, смакуя каплю крови и вновь кусая, пуская ещё и ещё. Девушка извивалась в его руках, точно сходя с ума от контраста ощущений. Вампир проталкивал в неё то два, то три пальца, сгибая их внутри и массируя большим пальцем чувствительный клитор. Поцелуи спускались всё ниже по шее и груди, становясь всё более глубокими.       Ощутив в один момент более острую боль, Чарли раскрыла глаза и увидела свою покрывающуюся маленькими пятнами крови сорочку. Они расплывались по ткани и липли к телу. Количество выпитого алкоголя давало о себе знать, затормаживая реакцию. Она словно в замедленной съемке наблюдала за тем, как мужчина ласкал её изнутри одной рукой, а второй вспарывал кожу на руках, приникая губами к ранам. Она попыталась закричать, как чужая ладонь быстро накрыла ей рот. — Тише, mon amour. Мы так хорошо начали.       Дама смотрела на него расширенными от страха глазами. Тело ужасно ныло, а открытые раны горели огнём. Слёзы стремительно скапливались в уголках глаз, а рука, всё ещё зажимавшая ей рот, приглушала громкие всхлипы.       Попытавшись нащупать стоявшую на столе бутылку вина, она неловко замахнулась на мужчину, на что бутылка лишь выскользнула из её руки. С сильным грохотом она разбилась о столешницу, забрызгивая одежду обоих алыми пятнами.       Вытащив пальцы из девушки, мужчина с безразличием отметил кровавые разводы на них. Слизав кровь с кончиков пальцев, он перехватил перепачканные вином запястья и затянул на них узел валяющимся возле его ног чулком.       Чарли вырывалась из его рук и истерически кричала:       — Пожалуйста, помогите! Не трогай меня!       Лестат проигнорировал её слова, покосившись на открытые дверцы балкона. Ему определённо не хотелось, чтобы их обнаружили раньше времени.       Схватив девушку за горло, вампир откинул её в сторону. Та, закашлявшись, осела на пол, прижимая связанные руки к лицу и пытаясь найти точку опоры. Лестат тем временем вальяжно прикрыл дверцы, повернувшись к своей жертве. Чарли, поскуливая, пыталась подняться на ноги, но сильное головокружение не давало ей этого сделать. Подойдя ближе, он наотмашь ударил девушку по лицу, собрав губами капли крови с перстня. Та вновь упала на пол, зашипев от боли.       — За что? — тихо простонала она, не поднимая глаз.       — Твоя сестра позарилась на моё. Нужно её проучить.       — Почему ты просто не убьешь меня? – снова раздался громкий кашель.       — Ну зачем же портить всё веселье? — Лестат опустился на одно колено и коснулся подбородка девушки. — Ты думала, что сможешь всю жизнь скрывать это?       Девушка подняла удивленные глаза на мужчину:       — Скрывать что?       — Расскажи мне, откуда у вас те детишки, разносящие напитки почтенным гостям?       Лицо Чарли вытянулось. Казалось, она забыла обо всех своих ранах.       — О чём ты?       Вампир засучил рукава своей блузы и затушил все свечи в комнате кроме той, чьи лучи падали на письменный стол. На нём всё ещё лежали осколки винной бутылки, а также стопка пергамента и чернила.       — Ты ещё можешь спасти свою жалкую душоншку, если сознаешься. Даю последний шанс, — небрежно произнес Лестат, повернувшись к девушке спиной.       Когда всё это закончится, он обязательно расскажет Луи, почему он сделал это. Почему именно этот бал, этот дом, эта семья. Без доказательств Луи бы в жизни не поверил, что Лестат может сделать что-то хорошее. Пусть и своими способами.       Чарли молчала какое-то время, пока не поднялась на ноги, повернувшись к столу. Но сделав пару шагов, она вдруг услышала голоса за дверью. Резко развернувшись и побежав в ту сторону, она дернула за веревку рядом с крепежами люстры, после чего раздался громкий звон. Послышались копошения в коридоре, люди позвали охрану.       Она сползла по двери вниз, повернувшись лицом к своему мучителю, и тихо рассмеялась:       — И что же ты сделаешь? Дом полон людей. Ты не уйдешь незамеченным.       Вампир на это лишь вновь открыл дверцы балкона и молниеносно оказался подле сидящей на полу девушки.       — Я сделаю из тебя произведение искусства, — прошептал Лестат, последний раз впиваясь в шею своей дамы, с наслаждением глотая божественный нектар, чувствуя, как он заполняет его собственное тело. Лишь оказавшись у края балкона с девушкой на руках, он оторвался от неё. Совсем незадолго до того, как её трепещущее сердечко остановится.       Посмотрев вниз, он увидел гуляющих по парку гостей и выступающие из стены чугунные ставни фонарей.       Взглянув последний раз в лицо бледной, как сама смерть, дамы, он отпустил её тело, которое через доли секунды насадилось на фонарные пики, что острыми наконечниками смотрели в небо.       Когда дверь в спальню была выломана, балкон был уже пуст.       «А как же моё сердце?»