Путь

Свет в домишке был приглушённым. Тени от огня в очаге трепетали на стенах сруба, будто в танце. Голос Лютика звучал чуть хрипловато. У гордых дам присловье есть: Мол, трудно в дупла палкой влезть... Пальцы барда тихонько бренчали по струнам лютни, периодически соскальзывая и выдавая градус его опьянения. Да нет — всегда найдётся тот, Чей сук в дуплишко путь найдёт...* — Идиот, — вздохнула лучница Мильва. Лютик не обиделся и продолжил мучать инструмент и уши собравшихся. Геральт икнул и уставился на певца расфокусированным взглядом. Краснолюдский самогон из мандрагоры сбил бы с ног и Плотву, что уж говорить о разношёрстной компании из гномов, людей и одного ведьмака? Они направлялись вызволять Цири из плена нильфгаардцев, и в голове Геральта роились мысли о том, что будет, если они не успеют. Больная нога нестерпимо ныла. Гномы и Золтан уже лежали вповалку на дубовых досках, сладко причмокивая во сне. Дурацкие песнопения Лютика им явно не мешали. Склянка для "дегустирования" мандрагорового пойла валялась в углу, а Мильва лениво попинывала её носком сапога. Веки Геральта тяжелели, но засыпать он отчего-то не хотел. Выстрелила искра в догорающем очаге, и девушка встрепенулась: — Я спать, к лошадям. Там уютнее как-то, — бросила она, поднимаясь и направляясь к двери. У выхода лучница помедлила и, не оборачиваясь, тихо сказала. — Можешь составить компанию, если захочешь. Она вышла, оставив за собой легкий шлейф шалфея. Лютик сфальшивил и осекся. Наступила долгожданная тишина, прерываемая лишь мерными всхрапываниями Золтана Хивая. — Ну, чего замолк? — вяло удивился ведьмак, ерзая в своём углу. Ноге было все равно — она монотонно болела, хоть какое ты положение не прими. — А ты разве за ней не пойдёшь? — глаза Лютика казались темно-синими во всполохах умирающего пламени. Геральт молча встал и вышел за порог, исчезая в темноте. Он не собирался принимать приглашение Мильвы. Не хотел. Чуть постояв впотьмах, ведьмак направился к отхожему месту. Сразу возвращаться в дом он не стал. Домишко был окружён рощей хлипких клёнов и ясеней, и Геральт забрёл довольно далеко, чутко прислушиваясь к ночным звукам. Вздохнул и не спеша обернулся: — Ну что ты за мной тащишься? Тут монстров нет, никто меня не сожрет. — Геральт протяжно хмыкнул и склонил голову, пальцами массируя виски. Голова была тяжёлой. Лютик вышел из темени, вовсе не непроницаемой для ведьмачьих глаз. Он выглядел каким-то взъерошенным и совсем нетвердо держался на ногах. — О, Геральт! — деланно удивился певец. — А я-то думаю — самое время пойти прогуляться и подышать этим восхитительным ночным воздухом! Ты уже слышал соловья? Пора бы ему уж начать свои рулады, а то рассвет скоро. Как думаешь? — затараторил он, покачиваясь и с комичным видом опираясь на тонкий ствол. — Врешь. Так зачем меня искать пошёл? — Геральт подошёл ближе и поймал себя на том, что тело готовится подхватить незадачливого барда, если тот начнёт заваливаться. — Ты ведь думал, что я с Мильвой. Лютик вдруг замолчал и сжал губы в нитку. Луна сделала его лицо ещё более бледным, бескровным. — Ничего я не думал. Из конюшни стонов не слышно было. Да и это ведь не Йеннифер, чтобы ведьмак к ней по первому зову бежал, — он сложил руки на груди, не попав с первого раза. Хмуро взглянул на Геральта и попытался сдержать отрыжку. — Дурак ты. — Отрезал тот. В груди что-то корячилось, мешало нормально соображать. Ныло. Ведьмак повёл плечами, стараясь избавиться от странного чувства. — Ты ведь и сам знаешь, что Йеннифер в прошлом. — Разумеется, друг мой! Ну разумеется в прошлом — ровно до того момента, пока ваши пути вновь не пересекутся! — театрально воскликнул Лютик, но едва не рухнул-таки, попытавшись при этом взмахнуть все ещё сложенными на груди руками. Незаметным глазу движением, Геральт удержал барда от падения и зафиксировал в вертикальном положении, придерживая за локоть. Проклятое чувство в груди толклось и брякло. Лютик как-то скукожился и засопел, словно взбесившийся ёж. Потом перестал, помолчал с полминуты и выплюнул: — Это не я дурак, прославленный Геральт из Ривии, не я. У тебя вроде зрение зорче человеческого, а ничего-то ты не видишь, даже под самым своим носом. Свинья ты, Геральт! Чтоб тебя черти драли! А потом потянулся вперёд всем телом, зло вырвав локоть из чужой хватки, и врезался чем-то вроде поцелуя в губы ведьмака. Клюнул даже. Не решился целовать долго, а поразился собственному порыву, собственной отчаянности, отпрянув. Ведьмак не шелохнулся. Выдохнул только как-то глухо, даже сипло, да глядел в ответ. И нихрена не было понятно по его мрачной роже, как, впрочем, и всегда. Зато расщедрился и не промолчал: — Ты что делаешь, Лютик? Сдурел? Бард ещё больше выпучил свои глазищи, подрожал ртом и отозвался: — Сдурел. Давно уже. Отцепился от деревца, за которое снова успел схватиться, и ушёл в дом. Геральт хотел было остановить его, но что-то не позволило. Наверное, та громадина в груди, что ходила ходуном и мешала как следует дышать. Верно, самогон. * текст песни взят из книги "Ведьмак. Крещение огнём." А. Сапковского. Все права и пр. принадлежат пану Сапковскому, автор фанфика ни на что не претендует.