Турнир НЕтрёх волшебников

Если вы думаете, что после принятия Забавой Путятишной непростого решения о предоставлении нам свободы, у нас наступила лафа, то вы… правы. Правда, эта лафа периодически прерывалась подготовкой к Турниру и пребыванием в «учебное» время в учебном заведении. Но, оказывается, когда из какого-то процесса исключается элемент обязаловки, он начинает приносить удовольствие, а отсутствие непременных домашний заданий высвобождает достаточно свободного времени, чтобы чувствовать себя независимо. Проводя вместе время, выделенное на подготовку чемпионов, в библиотеке (для улучшения заклинательной базы) и цветке-теремке (для практического ее совершенствования), на лекции мы ходили преимущественно поодиночке, охотно подчинившись приказу директора Надысь не посещать Зельеварения, расширив данный список за счет Прорицания (пустая трата времени), Магловедения (все равно о наших маглах тут ничего не знают, а про «ихних» нам не интересно) и Защиты от Темных Искусств (как оказалось, защищаться мы и так умеем, а нападать там все равно не учат). Ваньку мы «потеряли» практически сразу, как только он узнал кто и как преподает в Хогвартсе Уход за Магическими Существами. Теперь он прямо с утра направлялся к хижине Хагрида и внимательно выслушивал все, что педагог считал нужным сообщить студентам, а после рассказывал нам о своеобразном стиле преподавания, приводящем его в восхищение. Зная Ваньку и имея уши, не трудно понять, чем вызван Падаванов восторг: возможностью потискать кого-нибудь пострашнее, попротивнее и поопаснее. С Ватутием дела обстояли не так экстремально. Он посвятил себя Травологии, Арифмантике, Астрономии, Заклинаниям и немного Рунам и Каббалистике, где частенько пересекался с Любаней. Мы же с Ромкой, когда вместе, когда порознь, отмечались везде понемногу, но чаще всего на Трансфигурации и Заклинаниях, которые вел симпатичный старичок-«невысоклик». Я в курсе, что всякие там хоббиты — это из другой оперы, но не лилипутом же мне величать профессора Флитвика. Надо отметить, что в великодушии директора Хогвартса для нас был и еще один плюс. Мы могли ненавязчиво наблюдать за Гарри Поттером в естественных условиях, не вызывая излишних подозрений. Идея с разоблачением «верного слуги» настолько пришлась нам по вкусу, что мы не стали отказываться от нее даже при условии получения обещанных Путятишной плюшек. К операции по выявлению «засланного казачка» мы подошли серьезно и ответственно. Засадили нашего персонального хакера-Ватутия за блюдечко с яблочком с наказом нарыть на просторах Ведьмонета все, что получится, на тему «Лорд Обормот (тьфу, ты!.. ??? … Ну и фиг с ним. Пусть будет Обормот) и его товарищи», и не попалиться. Сами доставили немножко головной боли библиотекарю мадам Ирме Пинс, полистав подшивочки разнолетней давности всего, что ее библиотека могла предоставить, от «Ежедневного Пророка» до «Придиры», от «Комментариев Магического Законодательства» до «Советов Юному Чародею». Полученные данные поставили нас в тупик. Прям детектив маглы Хмелевской «Подозреваются все». Кроме нас. Хотя и насчет себя мы уже не уверены, учитывая, какие мастера добровольно-принудительным порядком оказывали услуги Темному Лорду. Невероятными усилиями свели «Всех» к «Трем». Но не спешите нас поздравлять. Итак… Первое место мы присудили тем «слугам», кто, пребывая в Хогвартсе, не особо-то и прятался. Сюда попали двое: условно-досрочно раскаявшийся директор Дурмстранга Игорь Каркаров и «отмазанный» Дамблдором профессор Северус Снейп. Мы аж слезу пустили, мысленно выражая благодарность нашим преподам. Все-таки воспитали они из нас хороших специалистов. Ведь эти двое нам с первого дня не понравились, и, как оказалось, не зря. Чутье сработало. На второе место попали слизеринцы почти полным составом и студенты других факультетов в значительно меньшей степени. У большинства из них родственники разной степени дальности (что поделаешь, в магическом мире все друг другу — родня) в свое время были замечены в разной степени близости от Ужаса Британского Магического Мира. Часть из них перевоспитывается (по-нашему — сидит), другая — понята и прощена (то есть как Снейп). В принципе, идея подмены собой своего сына (племянника, двоюродного брата, троюродной сестры, седьмой воды на киселе) лежит на поверхности. И, наконец, на третьем месте — все остальные. Если вкратце: совесть среди соратников Того-кого-нельзя-называть спросом не пользовалась, новых лиц (которые достоверно опознать никто не может) в этом году навалом, да и «оборотку» никто не отменял. Оценили масштаб работ? Мы тоже. Ужаснулись? Мы тоже. После недолгих препирательств и перекрестного допроса себя все же исключили. Заодно исключили и Забаву Путятишну, потому что никакое зелье не поможет стать такой уникальной, как она. Еще раз оценили масштаб работ, и еще раз ужаснулись. Но уже чуть-чуть поменьше. В целях конспирации присвоили «верному слуге» позывной «шпион Гадюкин». Хоть были трезвые, все равно отправились к мадам Помфри за антипохмельным зельем. Убедились, что на не нуждающийся в опохмелке организм настойка действует несколько иначе, но аналитические способности все равно повышает. Пришли к выводу, что «шпион Гадюкин» не просто хочет, чтобы Гарри Поттер пострадал (вплоть до летального исхода), по какой-то причине он желает, чтобы парень пострадал именно в ходе Турнира. Стрелки на несчастный случай переводит, гад! Иначе к чему все эти фокусы с Кубком? Не проще ли «нож в спину или яду в тарелку»? Получается, что до первого состязания гриффиндорцу ничего не угрожает? Как бы то ни было, приглядывать за Гарри надо и до того, с этим согласились единогласно и постановили на данном этапе мозговой штурм признать удачно законченным и перейти к действиям. Разумеется, мы не были повсюду, где только мог присутствовать Поттер. Если бы пять здоровенных лбов с седьмого курса все время отирались бы на лекциях четверокурсников, это выглядело бы как-то… не «айс», и вполне могло опосредованно повредить имиджу ССМУ. Но изредка мониторить ситуацию, типа «лишний раз выспаться на Истории Магии», мы могли себе позволить. И кое-что нам это дало. Если Поттер надеялся, что «время лечит», что по прошествии нескольких дней его соученики привыкнут к его чемпионству, смирятся с ним, и все покатит по прежним рельсам, он круто обломался. Шли дни, но в отношении факультетов к нему ничего не менялось. Все считали, что имя свое в чашу бросил он сам, и относились к Гарри, как к лжецу и предателю. Небольшое исключение представлял из себя Гриффиндор, все-таки считавший Поттера немножко героем. Но даже это обстоятельство не помирило Гарри с Роном (который, как оказалось, приходится братом рыжим близнецам. По цвету волос можно было бы сразу догадаться). Наблюдать, как эти двое используют за «пейджер» Гермиону, было и смешно, и грустно. Другие школы, для которых оба чемпиона Хогвартса считались конкурентами, одинаково настороженно относились, как к Поттеру, так и к Седрику, так что хоть здесь пацан не чувствовал себя ущемленным. А потом юмор пошел по нарастающей. Страна нашла «пионера», который «в ответе за всё». Со слов Зубика (ну… как-то так) выходило, что повторялась ситуация второго года обучения, когда Поттера подозревали в нападении на школьников (Ёпт, как говорит Ватутий, а парень-то и вправду каждый год ухитряется во что-то встрять). Рейвенкло включил режим игнора. Гриффиндор — сочувственного невмешательства. Хаффлпаффцы перестали молчаливо осуждать посягающего на лавры их чемпиона, и оказалось что «добряки-барсуки» умеют ехидно скалиться и язвительно царапаться. И все это при молчаливом попустительстве их главы, а по совместительству преподавателя Травологии профессора Стебль. Слизеринцы просто сорвались с цепи, глумясь в открытую: то делая ставки на общую продолжительность участия Гарри в Турнире, то доставая парня просьбами дать автограф «напоследок». Будь я на месте Гарри, каждому бы раздала, наплевав на условности. Правда, не всем то, что они просят. Впрочем, я и раздала… Когда дело было?.. Да неважно! За каким-то чертом понесло меня в подземелье. Понятия не имею (имею, конечно, имею, запретный плод…) зачем. И там, в подземелье, я наткнулась на целый выводок мелких слизеринцев. — Эй, ты, «ССМУшка»! — окликнул меня один из них. У меня сразу руки зачесались. Чего эта мелочь пузатая себе позволяет? Дома я бы с ходу и без предупреждения, я ж не Минздрав, объяснила бы «ей», что «ССМУшка» — это его ближайшая родственница, а я — Нина Николаевна Невеличко, и на «вы», будь любезен. Но! Начинать международный скандал, имея в шаговой доступности Забаву Путятишну, было бы слишком смело с моей стороны. Поэтому я просто повернулась… и руки у меня зачесались еще сильней: из-за спины своих «шкафов» пальчиком манил меня тот самый белобрысый, за кого я давеча отдувалась перед близнецами. Как бишь там его? Малфой. — Чего тебе, салазаров сын? — я все-таки сдержалась. — Купи значок! Из промежутка между мощными фигурами вылетел кругляш, который я чисто машинально поймала. И так же машинально отпульнула обратно. Ничего личного. Просто последнее время на «значковую тему» мы с Ромкой реагировали крайне болезненно, вежливо объяснив Гермионе Грейнджер, почему мы не можем стать почетными членами общества с названием «ГАВНЭ», каким бы перспективным и прогрессивным оно не было. — Ты чего? Классный же значок. Посмотри внимательней! Тебе понравится! — обиженно выдал Малфой, а я, наконец, разглядела, что и у него, и у его «шкафов», и у прочих слизеринцев к мантии приколот этот довольно большой светящийся красным круг. Кажется, на обеде в Большом Зале что-то подобное я видела и у некоторых хаффлпаффцев и рейвенкловцев.  — Седрика поддержим — он Настоящий Чемпион! — вслух прочитала я без особого энтузиазма. — Это еще не все… — тоном искусителя проговорил белобрысый, и весь «змеиный клубок», как по команде нажала на значки. — Гарри Поттер, ты — дурак, задавака и смердяк! — прочитала я ядовито-зеленую надпись, явившуюся на смену красной. Слизеринцы загоготали. Тем громче, когда выяснилось, что возле кабинета Зельеварения появился Поттер сотоварищи. — Ну, что? Берешь? — лицо (как его там назвали близнецы-Уизли? Хорька?) «хорька» светилось какой-то потусторонней уверенностью, что я соглашусь. Очень живописно представив, как Любаня, крышуемая Иваном и Ватутием, спекулирует значками «Только Ромка — наш герой, Нинка — чмошница, отстой!», я протянула руку в «окошко кассы» и за отворот мантии извлекла из-за спин бугаев «кассира». — Разве только для того, чтобы потом опять тебе его в морду бросить, — нагнувшись, глаза в глаза, проникновенно произнесла я, и, судя по забегавшим голубеньким глазкам, Малфой понял, что сделка не состоится. — Спорим, с десяти шагов попаду? Причем, заметь, совершенно бесплатно. Я отпустила мантию Малфоя, цветом лица практически сравнившегося с ее отделкой. Разумеется, я не собиралась связываться с малолетками. Как-то это не солидно для девицы моего возраста. Если бы Малфой сделал выводы и заткнулся, я просто развернулась бы и ушла. Но в его ботинки, вероятно, натекло слишком мало адреналина, потому как он не успокоился, а переключился на Гермиону. — Может, ты возьмешь, Грейнджер? Только не дотрагивайся до моей чистокровной персоны! Я только что вымыл руки и не хочу испачкаться о какую-то грязнокровку!.. Вы, наверное, ждете, что сейчас я напишу что-то, типа: поскольку я тоже была грязнокровкой (ага, мы в курсе, что это означает), то из чувства солидарности… в качестве поддержки… в защиту… с гранатой на танк… с вилами на медведя… Ура! Вперед! Бей аристократов! За Мир! За Дружбу! Не-а! Это у маглов наших сейчас всплеск активности «В поисках родословной». У нас, магов, как в 1917 году решили: «Все равны!», — так и посейчас «Все равны!», а если кто чуть-чуть ровнее, он сидит и не высовывается. Просто так мне за девчонку обидно стало. Хорошая ведь девка. С понятиями. Умная. Ну, да, не красавица. Так и у нас в государстве все Василисы либо Прекрасные, либо Премудрые. Одна Забава Путятишна… и там, и там, не придерешься. Короче, что там за инстинкты во мне проснулись, а только я как стояла, так и дала пролетарской трынды по аристократическому подспинью, которым Малфой ко мне как раз повернулся. И видно не рассчитала. Прихватив по пути две «кегли» в лице своих телохранителей, «шар»-Малфой громко ухнул на пол. — Страйк! — автоматически отметила я. — Я папе скажу! — плаксиво донеслось с пола. — Что за шум? — вкрадчиво раздалось от кабинета Зельеварения. Я испытала чувство дежа-вю. Правда, вместо учиненной нами разрухи были толпа стоящих и три лежащих слизеринца, но фигура профессора Снейпа, величественно застывшая в дверях, была почти такой же. И «змееныши» тут же наперебой принялись насвистывать ей на ухо свою версию произошедшего. — Мисс Невеличко! — обратился ко мне профессор. — Разве ваш директор не предостерегла вас на будущее от посещения подземелий? — Нет, про подземелья профессор Надысь ничего не говорила, только про уроки Зельеварения, — я ни словом не солгала. — Так, значит, я вам говорю. Никогда не спускайтесь в мои подземелья!.. — тут Снейп уверенно прищурился, как Малфой пару минут назад. — И тогда я, так и быть, никому не скажу, что вы напали на моих студентов. — Под «никем», я так понимаю, вы подразумеваете Забаву Путятишну? — сощурилась я в ответ (да-да, ага-ага, помню-помню, перед преподами полагается трепетать, даже если они — не из твоей школы, но трепетать перед Снейпом категорически не получалось, с самого начала, даже после того случая). — Говорите, что хотите, она вам все равно не поверит. — Есть свидетели, мисс, вы забыли? — профессор явно имел в виду своих подопечных. — Они подтвердят, что вы набросились на мистера Малфоя, мистера Крэбба и мистера Гойла. — Если бы я на них набросилась, эти трое были бы в больничном крыле. Забава Путятишна скажет вам то же самое. И вообще, — в довершение ко всему во мне заговорило чувство справедливости. — Чтобы судить о случившемся непредвзято, вам следовало бы выслушать меня и незаинтересованных свидетелей, их, — я кивнула на гриффиндорцев. — Судя по значкам, это Поттер-то незаинтересованный свидетель? — голос профессора звучал так ехидно, что я начала что-то подозревать: — А вы сами, профессор? Не с вашей ли подачи мистер Малфой распространяет эти значки? Волшебство-то — не четвертый курс. И вообще не школьный уровень. — Мисс Невеличко! — по тому, как и без того тонкие губы зельевара сжались в совсем тонкую-претонкую «ниточку», я поняла, что Снейп, возможно, и не участвовал в поточном производстве, но в неведении о задумке своих студентов не пребывал ни минуты. — Если вы не замолчите, я сниму с вас баллы. — А вот это что-то новенькое, — хмыкнула я. — Чего только с меня не снимали. Гусениц и клещей — в деревне у бабушки. Куртку из драконьей кожи, сандалики-скороходы и шапку из сибирского ханурика. Это когда я одна с дискотеки во Дворце Культуры Волшебников возвращалась. Потом показания, когда меня в «обезьянник» детской комнаты магомилиции загребли. Но вот баллы — никогда. В ССМУ у нас иные формы поощрения и порицания. А в Хогвартсе… нам их не начисляют, чтобы снимать. И тут эта «мышь летучая» меня уела. — Уточняю формулировочку, мисс Невеличко! — под гаденькое хихиканье (в смысле хихиканье «слизеринских гадов») Снейп усмехнулся так по-доброму, что мне впервые в жизни стало не по себе. — Если вы не замолчите, я сниму баллы с хаффлпаффа. И обязательно позабочусь, чтобы все узнали кто и из-за кого их им потерял. Бинго! После такого обещания мне оставалось только подчиниться. Быть гостем и напакостить хозяевам таким образом — само по себе нехорошо. Но куда больше не хотелось еще сильнее подставить Гарри. Ведь мы как бы собирались ему помочь. Небольшую моральную компенсацию я получила вечером, когда рассказала о случившемся своим, и мы дружно решили, что при первом удобном случае подкорректируем Малфою… список «Кого боятся». Ну, а Снейп… тут же получил фору среди подозреваемых по делу Поттера. Мы единогласно постановили, что не зря в нашей «тройке» слизеринский профессор занимает половину первого места. С такого «бубонтюбера» станется терпеть беднягу-Гаррика годами в ожидании удобного случая от него избавиться.