Турнир НЕтрёх волшебников

Следующим утром, необремененные занятиями, мы пятеро могли отсыпаться в теремке, но выползли из цветка ровно в восемь, успев точно к середине завтрака. Виновником нашей ранней побудки выступил Падаван, объявивший, что нужный нам урок по Уходу за Магическими Существами — самый первый. — Вы что, не помните, как вчера обещали пойти со мной к Хагриду? — заметив наши удивленные взгляды, уточнил Иван. Лично я ничего такого не помнила. Судя по взглядам остальных, они тоже ничего не помнили. Но, как бы то ни было, за базар надо отвечать, даже если это был обыкновенный пьяный треп. Могли, конечно, возникнуть определенные подозрения… Но Ванька никогда не был замечен в злоупотреблении чьим-то состоянием типа «утро после корпоратива», поэтому не было повода сомневаться в его честности. Тем более, сходить на урок, пусть даже к Хагриду, не самое сложное, а отоспаться можно и попозже. Как понять, что вечеринка удалась? Стопудово это так, если на следующее утро некоторых (слегка зеленых, слегка помятых, слегка виноватых и слегка озадаченных) входящих в Большой зал на завтрак другие некоторые (с такими красными глазами, что можно среди помидоров прятаться) встречают хохотом и аплодисментами. А третьи некоторые удивленно наблюдают за процессом, ничего не понимая, и раздражаются, как слизеринцы, или завидуют, как проведшие ночь не так экстремально представители других факультетов и школ. Из вчерашней отжигавшей компашки мы прибыли последними и, по свидетельствам очевидцев, отхватили самые бурные овации. Вероятно, с дополнительным бонусом за предоставление территории, потому как других значимых различий между хозяевами и гостями в процессе тусовки не было. Насколько я помню. А я помню многое. Хоть и не все. Например, я помню, за что Виктор мне признателен (за избавление спасателей от благодарности утопающих), но вообще не помню, что могло случиться, чтобы Флер смотрела на меня с такой симпатией. Неужели то, что я громче всех ратовала за ее избрание королевой бала, мне не приснилось? Тогда, наверное, стоит попросить ребят не сильно распространяться, что к финалу банкета я всегда такая добрая, и если бы на место Делакур претендовал Хмури (ну или хотя бы мадам Максим), я отстаивала бы его кандидатуру с неменьшим рвением. Окинув взглядом столовую Хогвартса, мы подумали, что Нептуныч в очередной раз оказался прав: ничто так не сближает людей, как совместное причинение вреда своему здоровью. Что мы имели вчерашним утром? Вежливый нейтралитет со стороны японцев, француженок и болгар, и целый калейдоскоп чувств от презрения, через равнодушие, до неприязни от факультетов Хогвартса (за некоторым исключением). Что мы имеем теперь? Повальную симпатию, начинающуюся со стороны некоторого количества невыспавшихся, но безумно довольных личностей, постепенно, точно вирус, перекидывающуюся на всех остальных (кроме слизеринцев, разумеется, у которых к любой заразе, особенно хорошей, иммунитет). Под одобрительным взглядом Хироваты махоутокорцы улыбались и кланялись, не вставая. Как им это удавалось, осталось загадкой для всех. Шармбатонки тоже улыбались, при этом мило смущаясь. Дурмстранговцы, для разнообразия, многозначительно ухмылялись и подмигивали. Гриффиндорцы красноречиво демонстрировали, что у нас, помимо общих вредных привычек, теперь есть и общие тайны. Кстати, какие? Рейвенкловцы смотрели приветливо, правда, с долей некоторого исследовательского интереса. Хаффлпаффцы же вели себя так, будто мы — герои. А как иначе, если их драгоценный Седрик на нашей тусовке был признан лучшим? И даже снейповы воспитанники, по виду безумно загруженные решением личных и мировых проблем, нас просто откровенно игнорировали, не пытаясь оскорбить даже невербальным образом. Прогресс, однако. Но долго понаслаждаться своим новым, почти привилегированным положением нам не дали. Точнее, не дал. Иван. Быстро впихнув в себя что-то с ближайших блюд, особо даже не вникая в состав и сочетаемость их содержимого (лично я успела заметить только бутерброд с копченой рыбой и крыжовниковым вареньем), он начал буквально пинками выгонять нас из-за стола. — Чего вы возитесь? Мы же опоздаем! А вы обещали! — Уже идем, — примирительно заявила Любаня, а рассудительный Ватутий, пользуясь случаем, уточнил: — А кроме «пойти с тобой на урок к Хагриду», что еще мы тебе обещали? — Питомца нового до теремка довести, — радостно напомнил Иван, а мы поняли, что наелись. Причем на весь день, учитывая пристрастия однокашника. — Вариант вранья исключается, — еле слышно подытожил Ватутий. — В остальном все верно. Согласиться на такое мы могли только вчера… Нам оставалось кивнуть и понуро направиться к хижине лесничего. Утро выдалось прохладным, но мы не расстраивались, прекрасно понимая, что это ненадолго. Педагогическая слава Хагрида и зоологические пристрастия Падавана красноречиво намекали, что скоро нам будет жарко. Завернув за дом и подойдя к тыквенным грядкам, мы увидели, что жарко будет не только нам, а еще и «хогвартскому недосветофору»: «красным» и «зеленым» четверокурсникам гриффиндора и слизерина, греющимся у некоего подозрительного сооружения, в котором мы с удивлением опознали… мангал. А Хагрид-то оказывается не так-то прост. Похоже, своих монстрил он не только в сыром, но и в готовом виде любит. Кстати, неплохая мотивация: кто первый справится с заданием, получит сочный стейк из экзотической зверюшки (ха-ха, черный юмор, с похмельного невысыпона самое то). — Вот чего мы вчера шашлыков не пожарили?.. — помахав рукой коллеге-Поттеру и его друзьям, огорченно выдал Ромка, разглядывая закопченный «черный ящик» на ножках и с решеткой. — Я даже знаю, из кого я хотела бы его сделать, — мрачно хихикнула я, поймав взгляд мелкого Малфоя. Я прямо видела в его глазах список тех заклинаний, которые он мысленно ко мне применял. — Нинка, каннибализм — это не наш метод, — хлопнула меня по плечу Любаня, а потом демонстративно оценивающим взглядом окинула слизеринского хорька. — Хотя… Каннибализм — это поедание себе подобных… В тот день, когда Невеличко уподобится Малфою, я лично ее пристукну. — Если до этого ее, да и нас всех, не пристукнет кто-то другой… — протянул Ватутий и показал рукой куда-то в даль. В ту самую даль, от которой дружно отшатнулись четверокурсники-хогвартсцы. — Бля… ха от сандалика… — высказался Ромка (все же не зря Путятишна работала над нашим нецензурным лексиконом). — Эти твари к нам в теремок не поместятся… Они все там поплющат… — Сейчас их начнет колбасить, и ты увидишь, как всех будет плющить тут, — мрачно пошутил Поттер, неизвестно когда и как просочившийся нам за спины (кажется, это начинает входить у него в привычку). — Эх! А я надеялся, что они перебьют друг друга до сегодняшнего урока… — Ну, что застыли? — рядом возник жизнерадостный Падаван. — Это всего лишь соплохвосты. Хагрид о них хорошо заботится, а потому они почти сыты и в высшей степени безобидны. Я хочу себе вон того. Посмотрев в указанном направлении, я почувствовала, как мне бросило в жар. И не только меня. Словом, все, как мы и ожидали. «Всего лишь соплохвосты» представляли собой десяток жутких уродцев, смесь броненосцев со скорпионами, у которых на хвостах вместо жал — огнедышащие сопла. У некоторых были и жала, но располагались они под хвостом и, похоже, означали, что мы имеем дело с самцами. Вторая половина, отнесенная нами к самкам, в означенном месте была оснащена присосками (занимательная монстроанатомия для подростков; нет, я не буду даже пытаться представить себе соплохвостовые брачные игры). Разумеется, «вон тот» из них был самым крупным, длиной более трех метров, высотой метра полтора, с грузным телом, покрытым чешуей, напоминающей стальную броню, с мощными лапами и соплом особо крупного диаметра. — Вы представляете, какой фурор эта зверюга произведет в Чародвинске? — тем временем предвкушающе убеждал нас Ванька. — У нас они не водятся. И вообще вживую их мало кто видел. Посмотрите, какой он статный, красивый… — А мы точно об одном и том же животном говорим? — уточнил Ватутий, но Иван его не услышал, продолжая: — Ну, немного опасный, конечно… Но что с того? — То же самое он говорил, когда притащил домой набау… и гугаланну… и ази-дахаку… — поставил нас в известность Кузнецов, знающий Падавана чуть дольше нас — с раннего детства. — И когда мантикору его, под кошку замаскированную, из училищной общаги увозили, он то же самое кричал, — напомнила Любаня и, как самая склонная к логическому мышлению, продолжила. — Скажу больше… Уверена, он повторил бы это, даже притащив в Хогвартс ихнего Лорда Вродеморта… (ага! а мой склероз-то заразен) Немного опасный, конечно… Но что с того? И тут началось обещанное Поттером веселье. Хагрид даже не успел дать студентам задание. Соплохвосты сделали это за него, начав уникальную в своем роде гонку с преследованием. Думаю, уточнять, кто кого преследовал, излишне. Не прошло и десяти минут, как единственным неучастником марафона стала хижина лесничего. Лично наша пятерка, дополненная Золотым Трио и милым неуклюжим гриффиндорцем Невиллом Лонгботтомом, разбившись на два двойных (Ватутий и Любаня, я и Гермиона), один тройной (Гарри, Рон и Невилл) и два одиночных (Иван и Ромка) экипажа, влилась в общую толпу на седьмой минуте. Побегали мы знатно. Для меня это был самый мобильный урок не физической культуры в жизни. Соплохвосты носились, как угорелые, и их подвижность как-то не вязалась с их массивностью. Хогвартсцы и мы гоняли не менее шустро, особенно после того, как монстрилы вспомнили, что они вооружены. Сейчас я думаю, что если бы пустить фоном веселенькую бодренькую музычку, зрелище получилось бы уморительное: паникующие студенты, беспорядочно наворачивающие круги по хагридову огороду, нагнетающие обстановку соплохвосты, вот они, почему-то мне кажется, получали от процесса искреннее удовольствие, и пытающиеся восстановить порядок Хагрид, Иван и Ромка. — Не бойтесь! Не бойтесь! Они не сделают вам ничего плохого! — кричал Хагрид. По ходу, за своих зверюшек он переживал больше, чем за студентов. Не удивительно, что они (студенты), ни единому его слову не верили. — Иди сюда, — орал Ромка, гоняясь за самым активным соплом, по странной и неожиданной случайности оказавшимся избранником Падавана, — зараза огнежо… (он имел в виду — огнехвостая)!!! Я тебе лишние отверстия позатыкаю! — Не пугай его! Не пугай! — умолял Стогоберега Ванька. — Веревку ему на хвост накинь и тяни в сторону теремка! — Только через мой труп!.. — откуда-то позади меня как-то чересчур истерично прокричала Любаня, и я обернулась, чтобы оценить ее положение, при этом совершенно выпустив из вида свое. С одной стороны это закончилось для меня прискорбно: запнувшись о Грейнджер, я растянулась на земле. С другой стороны, я получила передышку, вылетев за пределы импровизированного стадиона. Картинка моим глазам предстала живописная. Большинство гриффиндорцев спасались от преследования, убегая от соплохвостов, как от предсказаний профессора Трелони. Большинство слизеринцев, возглавляемые ушлым хорьком-Малфоем, забаррикадировались в хижине, по задней двери которой пара соплохвостов вела прицельный огонь. Благо с прицелом у монстров было не ахти. Еще один сопл прижал к стене хижины Любаню с Ватутием. Кроме вполне понятного нервяка, ничего другого им не угрожало, оборону они держали вполне уверенно и обещали продержаться как минимум до конца урока. Остальные гриффиндорцы и слизеринцы неопознанными фруктами повисли на ветвях ближайших к хижине деревьев. Периодически один-другой из «фруктов» созревал и падал. После чего стремительно зеленел (лицом, в прямом смысле) и резво карабкался обратно. А в стороне из-за изгороди за «гонкой на выживание» следили шармбатонские кони и… Рита Скитер в (остановите землю, я сойду!) малиновом плаще с лиловой меховой оторочкой. Либо дамочка провела свое детство в Латинской Америке, либо диагноз у нее, как у Нептуныча. Хотя, что там ее перо пело про трудное детство? — Это не есть хорошо… — пронеслось у меня в голове, и я, пожалуй, впервые в жизни поняла, каково Любане жить с третьим глазом, когда отчетливо представила то, что может написать вездессущая (да-да, именно с двумя буквами «эс») журналистка. От анализа методов преподавания в Хогвартсе и очередного выпада в адрес Поттера, который в компании с Роном и Гермионой мужественно удерживал внимание еще одного сопла, до разбора личности Хагрида, на котором чаще всего останавливался внимательный взгляд из-за очков в оправе со стразами, и который как раз в этот момент попытался угомонить избранника Падавана, со слоновьей грацией прыгнув на него и телом придавив к земле. Из хвоста монстра вырвалась струя огня… и с одного из деревьев упали все «фрукты». Потому что если бы они это не сделали, разом стали бы «печеными фруктами». Между растянувшимися в улыбке, покрытыми пошло-яркой (и совсем не сочетающейся с плащом) красной помадой губами мелькнули золотые зубы. Нужно было как-то исправлять ситуацию, пока улыбка не превратилась в профессиональный оскал. — Вперед! Алга! Банзай! — завопила я, чем на время перетянула на себя интерес Скитер (но мне-то не привыкать быть в центре внимания, даже в Хогвартсе), и ринулась помогать строить соплохвостов. Когда вечером того же дня мы, сидя в хижине Хагрида, пытались восстановить последовательность событий, то вынуждены были признать: Малфой и его дружки рассказывали всем желающим чистую правду. Начатая мною «Операция «Прорыв» — была тот еще цирк с конями. А также с матюками, синяками и ожогами. Но в результате оказались нейтрализованы десять соплохвостов, полностью уничтожен урожай гигантских тыкв, сломан один мангал, две ступеньки, четыре дерева и поставлен один ультиматум «или мы — или сопл». Все вышеперечисленное, в конечном итоге, если и не заслуживало поощрения, то хотя бы не грозило повышенным уровнем опасности. А вот одно данное интервью грозило. Но кто же знал, что помимо соплов надо было нейтрализовывать и Хагрида? Простой, как те валенки, что на почве общности интересов и вообще за все хорошее подарил ему Ванька, Хагрид знал, что Рита Скитер — персона нон-грата на территории школы (Приказ по Хогвартсу №1234-пнх за личной подписью директора Дамблдора), но не смог противостоять ее феноменальному профессионализму. А может быть сказалось пристрастие лесничего к редким тварям, потому что редкая (я бы даже сказала — редкостная) тварь из «Пророка» завела разговор именно на ту тему, от обсуждения которой преподаватель Ухода за Магическими Существами не мог отказаться. Таким образом, когда ценой невероятных усилий и одного сломанного любаниного ногтя мы позавязывали узлами хвосты и ноги соплохвостов, обнаружили Хагрида, мило беседовавшим со Скитер о преподаваемом предмете, учебном плане, включающем только необыкновенных и крайне интересных созданий, и об учениках, любящих предмет и любимых педагогом. Обе озвученные ипостаси, в конце концов, были сведены к кандидатуре Гарри Поттера. Что Хагрид успел наговорить до того, как исцарапанные гриффиндорцы, гриффиндорки в изодранных мантиях, обожженные мы и ожидавшие окончания битвы прижавшись носами к стеклам окон хижины слизеринцы отвлекли внимание педагога от представителя прессы, знал один Мерлин (и Скитер, конечно же). Мое предложение во избежание возможных неприятностей заранее прообливейтить дамочку не поддержали (я считаю, зря). Решили собраться вечером и выпытать у Хагрида, чего он там понаболтал, и как Прытко Пишущее Перо может сменить сказанному ориентацию. Развести Хагрида на правду вызвался Ватутий. Обычно у него получалось узнать необходимое без прибегания к методам физического и психического насилия. Два почерпнутых Кузнецовым в древних фолиантах заклинания «Чтовселенового» и «Аонасказала» в осовремененных и переработанных под ситуацию вариациях творили чудеса. Но все усилия Ватутия оказались напрасны. Древние заклинания оказались бесполезны. Не успели мы войти в его хижину, как Хагрид, пылающий гневом, все выложил сам, без наводящих вопросов. — Представляете! — возмущенно вещал лесничий. — Она мне, значится, говорит… По средам в «Пророке» выходит зоологическая колонка, я бы могла написать про тех замечательных животных, которых вы показываете студентам… Я обрадовался, но не тут-то было! Я ей про соплохвостов — она мне про Гарри… Я про драклов — она про Гарри… Короче, нет ей дела до магических животных. Зря я распинался. Но про Гарри я ничего не сказал. Ни слова. Даже хорошего. И уж тем более такого, какое эта… эта хотела услышать. На этих словах мы облегченно вздохнули, искренне радуясь за себя, что очередной статьи, описывающей «один урок из жизни Хогвартса» с нашим непосредственным участием, не будет, и за Поттера, чисто из чемпионской и человеческой солидарности. А Иван даже пошел несколько дальше. — Не расстраивайтесь, профессор Хагрид, — важно обратился он к польщенному таким обращением полувеликану. — Когда мы вернемся в Чародвинск, обязательно расскажем о вас главному редактору журнала «Крылья, ноги и хвосты». Он — мой троюродный дядя. Его ваши рассказы обязательно заинтересуют. Обещание Падавана вернуло Хагриду хорошее настроение, после чего мы, собственно, и приступили к воспоминаниям в компании подтянувшегося Трио, а чуть позже, вдоволь насмеявшись (да, сейчас-то это было смешно, не то, что утром) над тем, какой помятый вид был у укрощенных соплов, как смешно выглядели слизеринские «детки в клетке» (в хижине, как можно догадаться), какое впечатляющее зрелище представляли собой гриффиндорцы, ухитрявшиеся даже убегать с видом завзятых храбрецов, отправились в теремок, полагая, что хорошо то, что хорошо кончается. Ага, как же. Сколько же дней прошло? Впрочем, не важно. Важно, как выглядел Падаван, когда мы обнаружили его в компании со стаканом и бутылкой «Столичной» из запасов Надысь (это была ее любимая марка минеральной воды) сидящим на стуле в гостиной тогда, когда он должен был быть на хагридовом уроке. Такое выражение я видела только однажды на лице мамы за минуту до того, как был сломан наикрутейший меганавороченный спиннинг с автоподачей наживки и обновленным набором подманивающих рыбу заклинаний, на который были истрачены деньги из семейного бюджета, проходящие по статье «Новая шуба». Сломан он был о папу. — Что случилось? — мы мгновенно подготовились к самому худшему. — Хагрида больше нет… — мертвым голосом ответил Иван. — Как! — в три голоса пораженно спросили мы с Ромкой и Ватутием, а Любаня на автомате завела: — Ой, Хагридушка, на кого ж ты нас!.. — после чего Ромка профессионально заткнул ей рот (стаканом с минералкой) и уточнил: — Соплохвост? Падаван активно закивал, после чего выдал: — Нет. Хуже. Журналист, — и указал на утренний выпуск «Ежедневного пророка», постеленный под бутылку вместо скатерти. — «Колоссальная ошибка Дамблдора», — объявил Ватутий, обладающий умением суперскоростного чтения. — Специальный корреспондент Рита Скитер. Краткое содержание статьи: Дамблдор и Хмури — козлы, но Хагрид — еще козлее. Потому что его мать — великанша, а великаны — это самое тупое, злое и агрессивное из того, что есть на белом свете. От матери-великанши ему столько всего досталось в смысле генетики и истории, что в слуги Тому-кого-нельзя-называть его возьмут без предварительного собеседования. Его никто не любит, и все боятся, за что в отместку он травит студентов — конкретно: Малфоя и его друзей — гиппогрифами и флоббер-червями. Соплохвосты в статье указаны, как гибрид мантикоры и огненного краба. Одно из двух. Либо правило «Ни слова правды» исполняется неукоснительно. Либо мадам автор плохо училась в школе и не ведает, что скрестить млекопитающее с ракообразным невозможно даже с помощью колдовства, или элементарно не знает, как написать это слово без ошибок. Заключением статьи служит призыв открыть глаза Гарри Поттеру на опасность его полувеликанского друга. Некоторое время мы переваривали полученную информацию, после чего Любаня выдала: — Так Хагрид живой?.. — и облегченно вздохнула. — Слава Мерлину! — после чего накинулась на Ваньку. — Что за поминки ты тут тогда устроил? — Поминки? — Ванька непонимающе окинул взглядом нас, потом расположенный перед ним натюрморт. — А… ну, да… — после чего, наконец, соизволил объяснить. — Хагрид заперся в хижине и не выходит. Уход вместо него будет вести тетка по фамилии Грабли-Дерг. Теперь мне там делать нечего. Тема сегодняшнего урока — единороги… Последнее слово Падаван произнес таким тоном, который был бы уместен при упоминании гондурасских крысюков, но никак не снежно-белых золотокопытых однорогих лошадей. Но, зная Ивана, мы простили ему этот наезд на красоту, переключившись на более важные вопросы. — Положим, про травлю студентов и прочий школьный трэш Скитер могла сделать вывод, исходя и того, что она видела своими глазами. Да и фамилия «Малфой» в статье упомянута неспроста… — озвучил общие размышления Кузнецов. — Но вся эта затируха с матерью-великаншей… Я молчу о том, откуда Скитер узнала столь пикантные подробности… Не Хагрид же ей их поведал, в самом деле?.. Меня интересует, зачем она это сделала? Чего она планировала добиться, раскрывая то, что и без нее всем известно? Или хогвартские студенты и их родители настолько идиоты, что столько лет принимали Хагрида за обычного человека, в младенчестве перепутавшего бутылки с молоком и костеростом? — Вот тут-то самое время поговорить о влиянии прессы на читателя, — авторитетно заявила Любаня. — До сегодняшней статьи для всех Хагрид был просто Хагридом. Его воспринимали, как нечто, само собой разумеющееся, и не задумывались, что да как. Но сегодняшняя статья «откроет глаза» не только Гарри Поттеру. Можем подежурить на улице. Зуб даю, небо будет черно от сов родителей, которые будто проснулись от долгого сна. Как?! Наших деток доверили свирепому полувеликану? И даже не вспомнят, что когда они в Хогвартсе учились, если учились, лично с ним знакомы были, как с лесничим, и видели, какой он свирепый. — Да по сравнению с Хагридом, заяц — маньяк-убийца! — залпом махнув стакан минералки, в разговор вступил Иван. — Для меня теперь дело чести поймать эту Скитер и навалять этой засра… За сразу всю ее клевету в адрес хорошего чело… полувеликана. — Сначала нужно выяснить, что из напечатанного действительно клевета, — сказал Ромка. — Ведь почему-то Хагрид спрятался. — Ну, уж точно не потому, что раскрыли его настоящую темную сущность и коварные замыслы, — предположила я. — Скорее он не хочет разговаривать на эту тему, потому что предвидит реакцию. Сам знаешь, что люди говорят: от осинки не родятся апельсинки. Все-таки его мать — великанша. И это не самые милые создания на земле. Думаю, ему просто не улыбается объяснять всем и каждому, заявившемуся с внезапной претензией, что его родительница — это одно, а он — это другое. — А еще, я думаю, он боится… — тактично вмешалась Одаренная. — Боится, что те, кто к нему хорошо относился, прочитав статью, изменят свое мнение. Независимо от того, что они о нем знали и думали до статьи. — Глупости какие! — возмутился Падаван, и мы все были с ним солидарны. — Ты это не нам, а ему скажи, — вставил Ватутий, и проблема, чем занять Ивана на оставшийся день, была решена. На следующий день проблема, чем заняться вечером, не стояла ни перед кем из нас. Мы дружно топали к хижине Хагрида, потому что вчера он так и не открыл Падавану, что только усилило его желание последовать совету Кузнецова. Взбудораженный и целеустремленный, весь день Ванька разрабатывал план штурма жилища лесничего, где каждому из нас была отведена определенная роль: я, Любаня и Ватутий будем с видом мерзнущих под дождем бездомных котят заглядывать в окна, Ванька — настойчиво тарабанить в «парадную» дверь, Ромка — тарабанить в заднюю дверь с целью исследовать ту на предмет применения тарана, потому как к «парадной» двери он был неприменим, и это было заметно невооруженным глазом. Метров за двадцать до цели наш отряд бойцов за правое дело получил подкрепление в лице решительно настроенной Гермионы с чуть менее решительными Гарри и Роном на прицепе. Пацаны молча тащились за подругой, Грейнджер тянула друзей, возмущаясь так громко, что сразу становилось понятно — достали гриффиндорку не по-детски. — Ишь ты, читатели имеют право знать правду, а она всего лишь честно делает свою работу! — после этих слов вопрос, кто довел Гермиону до белого каления, можно было уже и не задавать. — Ишь ты, неправдоподобная дружба с полувеликаном! Я ей покажу «глупую девчонку»! Я ей покажу «волосы дыбом»! Я ей покажу «Риту Скитер лучше не злить, а то она и обо мне гадости напишет»! Я ее не боюсь! Я найду, как с ней расквитаться! Я прятаться не стану, как Хагрид! — Что за шум, а драки нету? — выразил Ромка наше общее любопытство, и за оставшиеся метры мы узнали, что, в некотором роде, драка была. Оказывается, несколько отдалившись от общественной жизни Хогвартса, сегодня мы лопухнули поход в Хогсмид, где Гарри с друзьями повстречали Скитер (исключительно для подтверждения собственной теории я поинтересовалась, как та выглядела, оказалось — отвратительно, в желтом плаще с малиновым беретом и маникюром под цвет головного убора) и не упустили случая высказать ей свое «пфэ». Особо отличилась Гермиона, которая так завелась, что на остаточном заводе решила во что бы то ни стало донести до Хагрида ту же идею, которую шли доносить мы. — Хагрид! Это мы! Немедленно открывай! А не то выломаем дверь! — еще на подходе начала вопить Гермиона, и будь я Хагридом, я бы сразу ей поверила. И другие тоже поверили, поэтому никого не удивило, что дверь открылась. На пороге, приветливо (и, похоже, чуть нетрезво) улыбаясь, стоял Дамблдор, который, увидев нашу бесповоротно решившую войти компашку, обернулся и прокричал куда-то вглубь хижины. — Видишь, Хагрид, я был прав. Плевать все хотели на статью в «Пророке». И если ты не поверил тем письмам от родителей учеников и членов попечительского совета, которые тебя помнят и уважают, то, уверен, эти студенты и гости нашей школы сумеют убедить тебя в обратном, — после чего директор Хогвартса повернулся к нам и бодренько отрапортовал, освобождая проход. — Пост сдал! — Пост приняли! — воодушевленно грянули мы в ответ и ввалились к леснику в гости. На следующее утро в восемь часов Хагрид, как штык, сидел на своем месте в Большом Зале за преподавательским столом и завтракал перед первым уроком у третьих курсов Рейвенкло с Хаффлпаффом. Не покривив душой, скажу, что это была наша заслуга. Сначала некоторые из нас (не буду говорить кто конкретно, чтобы не умалить вклад остальных) с неопровержимой логикой доказывали, что на творчество некоторых писак глупо обращать внимание, как и на мнение всяких злыдней. Хагрид, де, не золотой галлеон, чтобы всем нравиться. Другие, настроив прицел умоляющих глаз, взывали к чувствам хранителя ключей и земель, по которому все так скучают. Третьи вопили, что полувеликану должно быть стыдно, раз он так плохо думает о волшебниках в целом и своих друзьях в частности. Конечно, в семье не без урода, но можно подумать, что остальные — ангелы с крылышками. У каждого, если не скелет в шкафу, то рыльце в пушку. Но самой действенной оказалась угроза Падавана, что, если Хагрид не прислушается к голосам разума, сердца и совести в нашем лице, они (голоса) придут завтра, послезавтра, послепослезавтра… И будут ходить, а то и вообще тут поселятся, до тех пор, пока лесник не одумается. — Однако, эту Скитер надо призвать к порядку, — на очередных общих посиделках в теремковой гостиной, с некоторых пор вошедших у нас в привычку, предложил Иван. — Это не дело, выливать тонны грязи на хороших людей. Особенно, когда эти тонны ей же самой и придуманы или выкопаны где-то в куче грязного белья и раздуты до неимоверных размеров. — Надо. Но как мы можем это сделать? — поинтересовалась Любаня. — Допустим, мы знаем следующую жертву местной Акулы Пера. Но что это нам дает? — Разве что моральное право подловить мамзель где-нибудь в темном уголке и пригрозить… — предположил Ромка. — А на следующий день, — подхватила я, — все увидят наши лица на титульном листе газеты с такими пикантными подробностями, что британская магическая общественность в лучшем случае настоит на нашей депортации, а в худшем — помните? — заставит нас целоваться с такими неприятными созданиями, по сравнению с которыми соплохвосты — безобидные ящерицы. А «мамзель» самопровозгласит себя национальной героиней, пострадавшей от «злых русских». Мы этого хотим? Я уже не говорю, что Путятишна нас за это по головке не погладит. — А если взять ее в долю? — неожиданно предложил Ватутий, и мы задумались. Предложение выглядело крайне соблазнительным. Однако, мы прекрасно понимали, что активное участие Забавы Надысь в нашей последней вечеринке — не повод для излишней фамильярности. Или повод?