Турнир НЕтрёх волшебников

Вообще-то енот-полускунс — питомец, в хозяйстве очень полезный. Принести-подать, подмести-убрать, а уж постирать — мумзиками его не корми, только дай в тазу поплескаться. Учитывая вышесказанное, а также особо сильную нелюбовь к стирке своих носков, выбор домашнего животного Романом Стогоберега был прост и понятен. Глашка появилась у него одновременно с поступлением в ССМУ и необходимостью самому обеспечивать свой быт в отсутствие любимой мамочки. Все началось с того, что Глафира начала таскать всякую гадость. Поначалу из каюты в каюту. А затем с улицы в цветок-теремок. В принципе, с Глашкой такое случалось с завидной периодичностью и называлось, по словам ветеринара, поведенческим атавизмом, доставшимся зверику от далеких предков, которые были до мозга костей дикими и потому определенный период года зацикленными на создании зимних запасов. Со временем, в связи с одомашниванием, необходимость отпала, а инстинкт остался и иногда проявлялся. Правда, в случае с Глафирой в самый неподходящий момент. Каждый раз «война» объявлялась без предварительного предупреждения. Просто Ромка возвращался в общагу и сначала обнаруживал нехватку некоторых предметов, а потом и сами эти предметы в месте с гордым названием «Очередная нычка Глафиры». Собственно, в Чародвинске этим все и заканчивалось. Несколько дней Стогоберега прятал особо ценные вещи в особо недоступные места, чтобы те не попались на глаза еноту, а менее ценные вечерами раскладывал по местам под прицелом недовольных звериных глаз, а потом все прекращалось до следующего раза. И надо же было такому случиться, чтобы «следующий раз» пришелся как раз на время Турнира. Когда все закрутилось, то, что в моей каюте чего-то не хватает, я поняла сразу, едва перешагнула порог цветка, и дело было не в феноменальной зрительной памяти. Просто мимо меня на задних лапах важно прошествовала Глашка, нежно прижимающая к груди передними лапками Владислава Карловича. Кролик, в принципе, привыкший к тому, что иногда его из клетки вынимают на «потискать», как-то не рассчитывал, что делать это будут и ему подобные, потому его круглые красные глазки горели недоумением, плавно перетекающим в возмущение. Отобрав у чужого питомца своего, я отправилась вернуть пушистика на место, где и обнаружила перевернутые вверх дном шкаф, рабочий стол и прикроватную тумбочку. Пока я наводила порядок, вернулись остальные и обнаружили, что их каюты тоже обшмонали. Ромка с Глафирой отпираться даже не пытались, честно признавшись, что замок на двери их персонального помещения для полускунса уже давно не препятствие, а запирать дверь заклинанием Стогоберега побаивается, и вернув нам похищенное. В том числе: два четырехкилограммовых пакета с кормом для саблекрысов, загранпаспорт, набор юного некроманта и комплект нижнего белья «Дикая орхидея» (если учесть, что сюда до кучи должен был попасть и мой Владислав Карлович, особой логики в формировании глашкиной «подушки безопасности» не было). Мы же в свою очередь не стали сильно наезжать на хозяина и енота, а, войдя в положение, просто стали запирать двери в свои личные апартаменты. Как так получилось, что пушистая взломщица не смогла справиться с нашими запорами, зато запросто вскрыла замок на входной двери, я не знаю, но Глафира не упустила шанса воспользоваться неожиданно представившейся свободой и дала своему инстинкту развернуться по полной. Именно после этого у нас в теремке побывали с извинениями возвращенные хозяевам спасательный круг с дурмштранговского корабля, косметичка мадам Максим, по размерам больше напоминающая чемодан, левый валенок Хагрида со следами неоднократного надевания его на правую ногу, тренировочное кимоно Херануки (розовый пояс с зелеными стразами — это какой же дан?) и древний фолиант об использовании рун при обезгномливании огородов из запретной секции хогвартской библиотеки. И именно таким образом к нам попала любимая кошка Филча — миссис Норрис. Потренировавшись на Владиславе Карловиче, Глафира доставила… Даже не знаю, в качестве чего завхозовская животина понадобилась полускунсу. Продуктовый паек с дальним прицелом? Компаньонка, подружка, собеседница? Или Глашка, наконец, раскусила Ватутия с Иваном, регулярно подкидывающих свои носки в ромкину кучку, и поняла, что пришла пора готовить себе напарницу? Как бы то ни было, а кошку, как и все остальное, предстояло вернуть. Вот только Ромка категорически отказывался тащиться к Филчу, мотивируя свой отказ тем, что тот до ужаса похож на «Бабайку», которым его в детстве пугали. — Такой большой, — попыталась пристыдить я приятеля, — а боишься… — Боюсь, — со вздохом согласился Ромка. — Боюсь, что не сдержусь и со всей силы отомщу Филчу за те унижения, что когда-то от вымышленного чудика вынес. Как думаешь, сколько ударов мне для этого понадобится? Что мне оставалось? Прийти товарищу на помощь. Отобрать слегка придушенную Глашкой (чтобы не сопротивлялась) миссис Норрис и отнести ее в Хогвартс. По дороге кошка очухалась и закатила истерику, пришлось, пока она мне глаза не выцарапала и визгами своими всех не собрала, ее обездвижить подручными средствами. То есть магией. Увидев в моих руках «замороженную» тушку своей любимицы, Филч издал такой пронзительный и такой продолжительный вопль, что я ни слова из подготовленной объяснительно-извиняющейся речи вымолвить не успела. Сначала потому, что кто бы меня услышал. А после, потому, что получила легкую звуковую контузию. Второй раз за время пребывания в Хогвартсе. И этот второй раз тоже закончился наказанием. Нет, я, конечно, видела, как рядом с Филчем материализовался многонеуважаемый профессор Снейп. Видела, как он что-то говорил, в том числе и мне. Но что он говорил, оглушенная я узнала только спустя два часа, когда меня отпустило. И это был сюрприз! Оказывается главный «Слизень» сегодня вечером назначил мне отработку у хогвартского завхоза за «жестокое обращение с животными». Сообщил мне об этом Фрэд Уизли, оказавшийся свидетелем описанной сцены, и заботливо дождавшийся моего возвращения в себя. За истечением срока давности идти, оправдываться, доказывать, что кто еще с кем жестоко обращался, и что у хогвартских профессоров нет полномочий по назначению взысканий нам, было бессмысленно. А жаловаться Путятишне… Она и так меня уже прикрыла дважды. К тому же идти самой, сдаваться, что я умудрилась огрести за доброе дело… Проще на отработку сходить и забыть случившееся, как страшный сон. Пару часов позора, и можно идти сообщать Ромке, что хрен я еще когда-нибудь впишусь за него в подобном деле (впишусь, конечно, но профилактически побурчать надо обязательно). Искренне надеясь, что мой «позор» не станет достоянием общественности (читай: слизеринский декан, гордясь собой, не растреплет своим деканятам, а те всем остальным, что он наворотил), я многозначительно сослалась на тайное свидание и ровно в семь вечера без стука (хоть бы вредный старикан был не одет или не один и в компрометирующей позе, потеря мною сознания была бы приемлемым вариантом откосить) вломилась в офис завхоза. Он был не один. Вместе с ним в помещении находились близнецы Уизли. Но ничего такого, что могло повергнуть меня в шок, не происходило. Разве только то, что всегда такие шумные и деятельные, Фрэд и Джордж сидели спокойно и аккуратно переписывали содержание ветхих «карточек наказаний» на новенькие. Судя по свободному стулу, мне предстояло стать еще одним писарем на час. Два часа. — Вот и третий, но не лишний, — прокаркал довольный завхоз, стоя спиной ко мне, после чего обернулся. И чуть было не сделал то, что очень хотела сделать я, чтобы избавиться от несправедливого наказания. — А… а… а… — А красота — это страшная сила, — подсказала я Филчу, гордо отшвырнув уличную мантию и оправив свой выходной наряд, на который материи пошло больше, чем на носовой платок, но все же недостаточно, чтобы завхоз посчитал его приличным, после чего уточнила. — Вам просто водички или в больничное крыло сгонять за настойкой или капельками? Если честно, мне было немного обидно. Я так старалась (хоть и не ради Филча, а для поддержания легенды о свидании), а старый сквиб моих усилий не оценил. Точнее, оценил, но с точностью до наоборот. Хотя, признаю, с «боевой раскраской» я слегка перемудрила, но ультрамини, дополненное сапогами-чулками, теперь мне было — самый раз, и восхищенные взгляды близнецов тому свидетельство. — Это мода сейчас такая, или вы, мисс, забыли юбку надеть? — наконец, выдал Филч, а я подумала, что (вернуть кошку — один, принести лекарство — два) третьей попытки «причинить добро» Филчу я не сделаю. Никогда. — А это вы всегда такой обходительный с дамами или конкретно на мне комплименты закончились? — я решительно продефилировала к свободному стулу. — Ой, забыла. Они и не начинались. — Меньше слов — больше дела, мисс, — проскрипел сквиб, дождался, пока я сяду, заценил мое «нога на ногу» и, обойдя стол, встал напротив. Видимо, его целомудрие еще могло вынести в одиночку декольте, но всю меня в комплекте — нет. — Берите пример с молодых людей. Вооружайтесь пером и приступайте к списыванию. — Если Забава Путятишна узнает, что я списывала, она мне голову оторвет, — я послала завхозу кристально-честный взгляд. — А еще мне мама говорила не брать пример с кого попало. — Уже попало? — мгновенно встрепенулся Фрэд. — Попало? — удивленно вскинулся Джордж. — Куда? — Да явно не туда, куда ты целился, — с назидательным видом ответила я Джорджу, а Фрэд ехидно прищурился: — У него всегда были проблемы с прицелом. — А у тебя сейчас будут проблемы со мною, — мстительно предупредил близнеца Джордж. — Ну-ка, тихо! Всем писать! — довольно резко напомнил о себе Филч, осознавший, что, если он не призовет нас к порядку, у него тоже будут проблемы. С нами. Послушавшись завхоза, совершенно неожиданно для меня, Уизли вернулись к прерванной работе. Покорно вздохнув, я пожала плечами и потянулась за пером, чистым бланком и ветхим «образцом для упражнений в чистописании». — Только не говори, что ты и вправду будешь это переписывать, — раздался еле слышный шепот Фрэда, едва Филч отошел в другой конец помещения и занялся своими делами. — А что делать? Буду, — недоуменно зашептала я в ответ. — Вы же переписываете… — Мы не переписываем. Мы пишем, — подмигнул мне Джордж. — Будет Филчу сюрприз — довольно занимательное чтиво… Фанфик называется. — Фанфик? Что за зверь такой? — удивленно поинтересовалась я. — Это маглы придумали. Они уверены, что мы, а также куча всех других, придуманы их писателями и на самом деле не существуем. И у них завелась мода придумывать про нас, как про книжных героев, всякие истории, которых в книжке не было, но им бы очень хотелось, чтобы было. Такие истории называют фанфиками. Мы по случаю раздобыли несколько штук, прочитали и нам понравилось. Вот и решили специально для Филча что-нибудь похожее написать. Пусть старик развлечется. Глядишь, почерпнет что новенькое, — торопливо, косясь на старого сквиба, объяснил Фрэд, после чего сунул мне исписанную не самым удобочитаемым почерком карточку. — Вот, полюбопытствуй. Только… это… — парень многозначительно подмигнул, — предупреждаю: там — для взрослых… — Для взрослых? — предвкушающе уточнила я, пропустив полученную информацию через личное миропонимание. — С кровищей и насилием? Ужастик? — Ужастик? Ну… в некотором роде, — неуверенно кивнул Джордж, в свою очередь косанув на завхоза. — Только не с кровищей, а с обнаженкой и постельными сценами. Что же касается насилия… Мы об этом не думали, но раз ты напомнила… — тут он с видом командира распорядился — Читай! Но запомни: это — единственный экземпляр, так что будет тошнить — делай это на пол… — И слишком громко не ржать, — закончил своеобразный инструктаж Фрэд, чем еще больше подхлестнул мое любопытство. Не то, чтобы меня интересовала «обнаженка», но ужастики я любила всегда. И узнавать что-то новенькое, спасибо Путятишне, тоже. — Фанфик. Страсть в библиотеке, — начала читать я, одновременно стараясь поиграть в Юлия Цезаря, то есть в левой руке держа опус Уизли, а правой пытаясь переносить данные о выговорах и отработках некоего Оуэна Колдуэла с бумажного носителя пятидесятых годов на современный бумажный носитель. — Автор неизвестен. — Так надо, — ответил Фрэд на мой вопросительный взгляд. — Лишняя слава нам ни к чему, поэтому мы решили сохранить инкогнито. — Ага, — ухмыльнулась я. — А Филч же такой наивный, как мои десять лет. Он же ни за что не догадается. — Все продумано. Оригинальный текст мы потом заколдуем, и какое-то время он будет выглядеть, как записи о наказании. Свою истинную сущность он раскроет чуть позже, когда здесь с аналогичной отработкой пол-Хогвартса перебывает. Пойди-найди тогда виновного, — охотно пояснил Джордж. — Но так Филч может никогда ваше творение не прочитать… — вполне закономерно предположила я. — Тогда все это зачем? — За «надом», — успокоил меня Фрэд. — Старикан ничего, кроме этих карточек, не читает. Видишь, какие они замызганные? Это он их затрепал. Так что рано или поздно перевернется и на нашей улице сундук с всевкусными бобами Берти Боттс. Жаль мы рожу его в тот момент не увидим… — парень хихикнул. — Зато увидим твою. А его додумаем. — А за рожу ответите, — я втихаря продемонстрировала беззвучно фыркнувшим Уизли кулак и продолжила чтение. — Так. Автор неизвестен. Саммари… — Краткое содержание, — не дожидаясь вопроса, прокомментировал Джордж. — …Жаркая ночь Аргуса Филча и Ирмы Пинс, — я хмыкнула, фантазия заработала, сгенерировав картинку завхоза и библиотекаря, застывших в двусмысленной позе. — Предупреждение. Смерть персонажа… — я почувствовала, как брови стремительно поползли вверх, а челюсть — в прямо противоположном направлении. — Э… Это то, о чем я думаю? — Ну… ужастик же… — как-то виновато в один голос пробормотали близнецы. — И кто? — осведомилась я. — Что «кто»? — последовали моему примеру близнецы. — Кто не пережил «страстную ночь в библиотеке»? Филч? Пинс? — уточнила я. — Несколько несчастных, которые случайно все увидели, — пояснил Джордж. — Тогда ладно… Хотя… Надеюсь, меня там нет? А то еще и за это ответите, — я продолжила читать. — Этой ночью случилось так, что Аргус Филч по коридорам Хогвартса шел сам. Так себе начало. Шел сам. А обычно его четыре бундимуна на паланкине несли? — Во-первых, не придирайся, — официальным тоном осадил меня Фрэд. — Стилистику, пунктуацию и орфографию проверять от тебя никто не требует. Общий смысл зацени. Во-вторых, это фанфик. Что хотим, то и пишем. Отсюда, в-третьих, с бундимунами — отличная идея! — Для следующего раза, — притормозил близнеца Джордж. — Сейчас некогда переписывать. Дальше читай, — это уже мне. — До того, как отпустит. — Транквилизатор? — машинально отреагировала я. — Филч, — ничуть не удивившись, поправил меня Джордж. Следующие полтора часа я читала, молча, искренне восхищаясь продуктивностью «неизвестных» авторов и узнав много интересного, как о завхозе и библиотекаре, так и о близнецах. Некоторые пассажи даже для них были несколько… эксцентричны. Это объясняло предварительный инструктаж в части тошноты. Когда я читала про стриптиз в исполнении мадам Пинс, мне и правда стало дурно. Пришлось отключить чрезмерно разыгравшееся воображение. А вот второе предупреждение — не ржать — я несколько раз чуть не нарушила. Особенно, когда ресницы Ирмы затрепетали, как крылья загнанного страуса, когда он положил руки ей на позвоночник и заставил прогнуться до хруста в спине, когда грудь Филча оказалась столь красивой, что Ирма о такой не могла и мечтать, и, конечно же, когда платье впадало в мягкие изгибы библиотекарского тела. И все же до конца дочитать я не смогла. — Простите, ребята, — я вернула близнецам их «шедевр» и пояснила. — Я могу выключить воображение, чувство брезгливости, свой уровень грамотности и многое другое. Но логику я выключить не могу. Филч скинул пижаму и прыгнул на кровать, но та отпружинила его в окно навстречу ночи… Какая пижама? У вас Филч по Хогвартсу в пижаме расхаживает? Это же неправдоподобно. И откуда в библиотеке кровать? — То есть в этой фразе тебя только это возмутило? — переглянулись близнецы. — Прав был папа. Женская логика — это что-то. Тут я хотела в очередной раз выступить, что у женщин хоть какая-то логика есть, а о мужской логике вообще никто слыхом не слыхивал, но мне помешал Филч (кстати, все это время он, как и говорили близнецы, увлеченно читал старые карточки. Так увлеченно, что даже не проверил сделанную работу, просто сгреб то, что мы ему отдали, и все), объявивший, что на сегодня мы свободны. Разумеется, это заявление было гораздо важнее любых возмущений. — Ты сейчас куда? — поинтересовался Фрэд, когда мы оказались за дверью завхозницкой. — В теремок, само собой, — ответила я. — Фу, в теремок, как скучно, — скривились Уизли. — Пойдем лучше с нами по ночному Хогвартсу бродить. — С ума сошли? Не слишком ли это: заработать следующую отработку, возвращаясь с предыдущей? — неуверенно выдала я, на что ответом мне были один осуждающий и один презрительный взгляды: — Ты это слышал, Фрэд? Мы ради того, чтобы предложить девочке эксклюзивную прогулку, нарываемся на наказание у Филча, специально предоставив ему возможность поймать нас, как зеленых второкурсников, за использованием красящих чар на портрете Варнавы Вздрюченного, а она нам — «не слишком ли» вместо благодарности. — Я это слышал, Джордж! А ты ожидал чего-то другого? Я тебе сразу сказал, что она испугается. Что Нине Невеличко слабо прогуляться с нами по ночному Хогвартсу, — направленные на меня взгляды приобрели выжидательно-провокационную одинаковость. По идее (а также по мнению близнецов и, уверена, многих других) сейчас во мне должна бы взыграть кровь, и я, рванув на груди люрексный шелк платья, обязана была бы немедленно ринуться доказывать, что ни фига мне не слабо. Пожалуй, лет семь назад так бы и было. Но сейчас… Прежде всего, платье стоит слишком дорого, чтобы портить его в порыве нелепого энтузиазма. А с другой стороны, за моими плечами столько совершенных безумств, что очень сложно среди всевозможных «слабо» найти то, что мне теперь слабо. Разве что подойти к Надысь и сказать, что я случайно раскрыла ее загранпаспорт (ага, тот самый, из Глашкиной нычки) и теперь знаю страшную тайну — настоящую дату ее рождения, а не ту, которую она всем называет… Близнецы, определенно, не рассчитывали, что на их провокацию я отвечу полнейшей невозмутимостью. Это внесло некоторое смятение в их стройные ряды. А также выявило серьезный пробел в образовании. У Уизли не было того, что всегда требует с нас Наполеон Виссарионович Македонский, преподающий в ССМУ Теорию Заговоров, — плана «Бэ». Парни были настолько уверены, что я поведусь на старый, добрый прием, что вариант отказа даже не рассматривали, а потому серьезно растерялись. Мысленно отправив Путятишне (ничего, что поздно, пусть порадуется) посыл о выявленном превосходстве «Кондрашкиных детей» над «Птенцами Дамблдора», я заволновалась. Не слишком ли пережала? Глядишь, Уизли еще и передумают. И пойдут одни. Это заработать репутацию «я-за-любой-кипишь-кроме-аврората-и-мунго» трудно, а потерять легко. Тогда незамедлительно и не особо напрягаясь, я воспользовалась против близнецов их же оружием, провокационно улыбнувшись: — А чего я в вашем Хогвартсе не видела? — и получила в ответ две ослепительные понимающе-довольные ухмылки: — Даже сам директор Дамблдор не может сказать, что видел в Хогвартсе все… Следующая разумная и четко сформированная мысль посетила меня, когда я за считанные минуты до побудки завалилась в цветок и, получив профилактический подзатыльник от Ромки (исключительно за то, что хорошими впечатлениями надо делиться с друзьями, а мой довольный вид — прямое доказательство, что они были, и именно хорошие) и ментальный запрос от Надысь (не придется ли после моей ночевки вне теремка восстанавливать моральный облик студента ССМУ ОСКО — ответ отрицательный… почти), растянулась на собственной кровати, мечтательно улыбаясь. Да, такого я еще не видела. Когда Уизли поволокли меня в подземелье, я всерьез решила, что мы идем, как говорил магловский князь Дмитрий Донской, «давать татарам мзды», то есть демонстрировать профессору Снейпу «эффект бумеранга». Было очень приятно, что за меня хотят отмстить, и, в принципе, я была не против, но как сторонница «холодных блюд», предпочла бы не спешить и как следует подготовиться к более красочной демонстрации. В ответ я услышала, что данный пункт в расписании гриффиндорцев тоже есть, но не сегодня. Сегодня у них, а, следовательно, и у меня, по графику подготовительные работы, заключающиеся в ловле наименее привлекательных подвальных обитателей с последующей подготовкой их в диверсионной школе имени близнецов-Уизли. — Но сначала нужно подкрепиться, — заявил Фрэд. — Чтобы набраться сил перед важной работой, — поддержал брата Джордж. — И заесть стресс от двух часов в обществе Филча, — добавила я. Путешествие на кухню оказалось долгим. Создавалось впечатление, что Уизли петляли, точно зайцы, путая следы с непонятной мне целью. Боялись, что, разведав короткую дорогу к кухне, я составлю им конкуренцию в несанкционированном поедании школьных продовольственных запасов? Производили попутную рекогносцировку местности на предмет выявления наиболее вероятных мест обитания потенциальных диверсантов? Как бы то ни было, претензий у меня к близнецам не было. Если бы мы пошли другой дорогой, я не увидела бы Пивза, самозабвенно разучивающего слова «Зайки моей». В награду за крашенного Малфоя-старшего я обещала ему уже две кассеты, и одну из них он выцыганил у меня досрочно, взамен пообещав переворачивать на Малфоя-младшего сливной бачок в слизеринской уборной. Каждый раз, когда тот решит ею воспользоваться. Учитывая, что привидение Слизерина — Кровавый Барон — единственное создание, повергающее полтергейста в трепет, это был подвиг, заслуживающий поощрения. Завидев нас, Пивз так обрадовался, что тут же и похвастался успехами. Выступление произвело фурор не только среди нас, но и среди в полном составе выползших на шум школьных привидений, чья штаб-квартира, как объяснили парни, находится где-то неподалеку. Эх, знать бы об этом раньше, вот куда я попутно на экскурсию напросилась бы! Теперь же мне туда путь заказан. Все из-за того же Кровавого Барона. Завидев меня, окровавленный старикан, отличающийся цепями, выпученными глазами и, определенно, родственными связями с заведующим хогвартским хозяйством, свинтил из пальцев когти, а изо рта — громовещатель и кинулся на меня, как дворничиха-магла баба Дуся на проехавший по ее клумбе «Запорожец», при этом вопя, как сигнализация этого самого автотранспортного средства: — Вот ты мне где попалась!!! Если бы Толстый Проповедник и гриффиндорский Почти Безголовый Ник (в результате чуть было не ставший Просто Безголовым Ником) не вцепились в Барона сзади, а рейвенкловская Серая Дама и общешкольная Плакса Миртл не маячили спереди… Даже не знаю, что со мною бы было. Эктоплазмой бы меня точно «обслюнявили». Бе… И ладно бы еще за высокохудожественное исполнение песни магловского поп-короля пострадать (только глухой в школе не знал, чьими стараниями совершенствуется музыкальный вкус полтергейста). Так нет же. Судя по воплям, давно покойный аристократ предъявлял мне за Слизерин, сортир и Малфоя. Эх, ты, Драко, принц гадский, в смысле слизеринский — моя местная заноза в заднице! Хотя… Может, дело не совсем в Драко? Ходили слухи, что в одном из перевернутых на хорька бачков было обнаружено привидение, несколькими секундами спустя смытое в унитаз, и что это была обожающая развлекаться подобным образом вышеупомянутая Миртл. Теперь у меня есть серьезные основания подозревать, что не Миртл то была, товарищи, не Миртл. Пережившая приступ озарения, я сразу же очень захотела поинтересоваться у Барона, что он забыл в бачке, но пока привидения удерживали своего приятеля, близнецы тянули прочь своего. Свою. Меня. И утянули, так что еще одним оставшимся без ответа вопросом в моей жизни больше. Когда мы, наконец, добрались до огромного фруктового натюрморта, часы пробили одиннадцать. Двухчасовое и хоть бы не напрасное путешествие по подземелью превратило желание подкрепиться в насущную потребность. — За этой дверью кухня, — оповестил меня Фрэд, подмигнув захихикавшей под щекочущими ее пальцами зеленой груше, превратившейся в дверную ручку. — Географически она расположена прямо под Большим Залом, — тут он толкнул дверь, а я приготовилась оценить хогвартский общепит. — Тот же «киндер», только в профиль, — буркнула я, имея в виду шоколадное лакомство с сюрпризом, по которому нехило прется все мое семейство, когда, переступив порог, оказалась… в Большом Зале. Четыре параллельных огромных стола и перпендикулярный им преподавательский стол в торце. Впрочем, я почти сразу же поняла свою ошибку. Огромное помещение, безусловно, походило на школьную комнату для приема пищи, но и серьезно отличалось. Вдоль правой стены высились башни начищенных до блеска кастрюль и сковородок, стопки намытых блюд, тарелок и кубков. Вся противоположная стена была занята исполинского размера кирпичным очагом. Задняя стена, помимо входной двери, могла похвастаться званием самой большой «Доски объявлений», испещренной заметками от выписок из «Книги рецептов Хельги Хаффлпафф» и рекомендаций британской санэпидстанции по профилактике кишечных инфекций до утвержденного директором меню на месяц и записочек кухонного персонала типа «профессору Флитвику — только пятнадцатипроцентную сметану» или «просьбы солить еду для слизеринцев дважды, поступающие от других факультетов, как руководство к действию не принимать». Левая стена представляла собой один сплошной, от пола до потолка, от стены до стены, стеллаж. «Полки», — сначала подумала я. А потом присмотрелась… из каждой «ячейки» на меня с любопытством смотрело маленькое, остроносое, большеглазое, длиннопалое и большеногое существо с ушами, словно у летучей мыши, облаченное в повязанное на манер тоги полотенце с гербом Хогвартса. Тогда я поправилась. — «Нет. Нары». Домовики тем временем, точно горох, посыпались на пол, хором лопоча что-то приветственное, разномастно приседая и ненавязчиво подталкивая нас к ближайшему столу, где практически из ниоткуда вдруг появились чайник, три чашки, молочник и блюда с пирожками и пирожными. Беглый подсчет свидетельствовал, что ушастых что-то около сотни, а беглый осмотр — что выглядят домовики довольно упитанными (для их природной худощавой комплекции), чистенькими, опрятными и безумно счастливыми тем, что им выпала возможность позаботиться о гостях. Словом, прямо противоположными тому, что описывала в своем манифесте Грейнджер, когда в очередной раз промывала мне мозги с агитационной целью. На мой вопрос «Ну и как вам в Хогвартсе?», они вполне искренне запели дифирамбы директору Дамблдору, восхищаясь его добротой и великодушием. Ведь он дал домовым эльфам то, о чем они мечтали — возможность работать. Причем запели в прямом смысле этого слова, выделив из толпы трех солистов, представленных Тинки, Динки и Кински. Тинки слегка картавил, Динки то и дело срывался на визг, Кински фальшивил, зато пел громче всех. Но вместе получалось так ловко, что, глядя на них, я и сама как-то почувствовала болезненное желание трудиться… Стоп! Стадный инстинкт — это пережиток прошлого. И не для того мы столько лет эволюционировали, чтобы так легко ему поддаться. Я мотнула головой, стряхивая наваждение, и принялась за третий пирожок. Близнецы, искренне наслаждающиеся эльфийской самодеятельностью и не испытывающие моих проблем в области коллективного сознания, — за четвертый, если не считать пирожных. К тому моменту, как блюда и чайник опустели, эльфячья «Ода к радости» перевалила за сорок восьмой куплет. Если из нее убрать все повторы, лирические отступления и хореографические вставки, выходило, что, как в частных владениях — неизвестно, а в Хогвартсе Гермионе с ее ГАВНЭ ловить нечего. Как бы ее саму домовики не словили и не накостыляли за попытку убедить их в том, что они неправильно живут. Моя же экспертная оценка заключалась в том, что нефиг лезть в чужой монастырь со своим уставом. Рыба не лазает по деревьям не потому, что не умеет, а потому, что ей не нужно. Домовик несвободен не потому, что его держат в рабстве, а потому, что это его образ жизни. И если некоторые эльфовладельцы с ними плохо обращаются, дело в садистах-хозяевах, а не домовиках-мазохистах. Так почему бы Грейнджер не оставить в покое эльфят и не переключиться на исправление хозяев? Создать Перевоспитательный Институт Заводчиков Домовиков Обыкновенных и муштровать там недостойных собственников до состояния покладистых. Почему-то мне кажется, что у нее получится. Концерт закончился неожиданно, я только успела войти во вкус. Домовики вдруг замерли на полуслове (балетная группа буквально зависла в прыжке), после чего с презрительно-возмущенным видом шарахнулись от чего-то, возникшего у печки. Приглядевшись, я поняла, что, несмотря на то, что классическая программа скоропостижно завершилась, шоу еще не закончилось. На очереди цирк. Точнее, клоуны. Два персонажа, вполне подходящие под описание «рыжего» и «белого» коверных, от которых остальные стремились держаться подальше, тоже были домовиками. Вот только одевались они у другого стилиста. «Рыжий» щеголял в цветастых шортах, галстуке в подковах, разномастных носках (черном и розовом в оранжевую полоску) и бабе-на-чайник вместо шляпы, «обколотой» яркими значками. Этакий франт-чудик с широченной самодовольной улыбкой. Его совершенно не смущало отношение сородичей и, судя по воплям, безумно радовало наше присутствие. — Друзья Гарри Поттера! Добби так рад! Добби так счастлив! Добби свободен и будет работать за деньги и с выходными! — вопил эльф-чудик, а его сородичи краснели и отворачивались, будто парень выражался нецензурно. Особенно, когда звучало слово «выходной». «Грустная» половинка клоунского дуэта была обряжена в не первой свежести юбку с блузкой и кокетливую шляпку с прорезями для ушей. В дополнение к образу эльфийка рыдала в голос и три ручья, провожаемая сочувственными взорами: — Винки прогнали! Винки больше не увидит своего хозяина! Хозяин без Винки пропадет! Поддерживаемая чудиком, несчастная ковыляла в нашу сторону, просто так, без конкретной необходимости, и чем ближе она подходила, тем отчетливей становилось понятно, что у нее бабья истерика. Причем пьяная бабья истерика, которая сейчас обрушится на нас во всей своей красе. А мы, уж я-то точно, не Гермиона Грейнджер — борец за независимость. И желания убеждать пребывающую в расстроенных чувствах даму, какое счастье — свобода! — выпало на ее долю, у меня нет ни сил, ни времени, ни желания. Ибо в артель «Напрасный труд» я на работу не нанималась. — Что-то мне так в гриффиндорскую башню захотелось… — в унисон нараспев произнесли два голоса рядом со мной. — Да и я что-то засиделась. А мне ведь спать давно пора… — подхватила я, и, все трое, мы подорвались к выходу. Хогвартские «куранты» пробили полночь, когда мы снова оказались перед дверью-натюрмортом, выковыривая из карманов всевозможные вкусняшки, которые домовики напихали нам «на дорожку». Когда только успели? Это, безусловно, приятно, когда речь идет о шоколадных лягушках, но как-то напрягает, если говорить о ягодном желе вместе с тарелкой. Хорошо, что у меня ни в чем карманов не было, поэтому мне просто впихнули в руки поднос с… кажется, это называется «английский завтрак». — А вот и наживка, — близнецы радостно отобрали у меня поднос, и я вздохнула с облегчением. Оставить его под дверью я бы не рискнула (из уважения к еде и обеспечившим меня ею домовикам), но и шариться по подвалу с дополнительной нагрузкой мне как-то не улыбалось. Но все же поинтересовалась: — И какая же живность клюнет на такое количество холестерина? — Снарк, конечно же. Кто же еще? — ответили близнецы и резво скрылись в лабиринте хогвартских подземных коридоров. Прихватив меня с собой, разумеется.