Снежная маска для лисы

-… и ты представляешь, Шинкаи-сан как начнет орать, налево иди! Да не это лево, другое лево!, — из динамика телефона доносился веселый голос Рурико, которая сейчас опять пересказывала забавные казусы со съёмок, которые ещё продолжались. Не знаю, что в её голове перемкнуло, но эта девушка из резко негативного ко мне отношения переключилась на покровительственно-дружественное. Каково было моё удивление, когда на следующий день после моего возвращения с поместья в гипсе, на мой телефон, номер которого есть только у Президента, Савары-сана и Канаде, пришёл вызов от неизвестного абонента. Оказалось, это Рурико, натравив на Савару-сана своего менеджера, вызнала мой номер. На вопрос зачем, певица тоном, которым говорят, что трава зелёного цвета, выдала, что всегда хотела младшую сестренку и как ни в чем не бывало продолжила свой рассказ. Спокойно её выслушала, тем более, что время у меня тогда было, а рассказывала она забавно. На следующий день она опять позвонила и снова поведала о казусах на съёмках. Потом спросила как лучше сыграть в сцене конфликта с матерью. Ответила как бы сама поступила — мне не жалко. Так как-то незаметно пролетела неделя и каждый день в обеденный перерыв Матсунаи звонила, вываливала кучу новостей, спрашивала как дела у меня и изредка спрашивала совета по актёрской игре. К концу этой недели я вдруг поймала себя на том, что с нетерпением жду звонка этой, оказавшейся такой позитивной и яркой, пока не строит из себя невесть что, девушки. Вот и сейчас я иду по агентству и со слабой улыбкой слушаю, как Шинкаи-сан устроил ей очередную взбучку за недостоверно сыгранный дубль. Что примечательно, Рурико ни разу за эту неделю не пожаловалась на то, как ей трудно и не начала оправдывать свои промахи словами: «Я же новичок». Определённо, тот опыт конкуренции за место главной актрисы, словно убрал с неё всю наносную шелуху, оставив только интересную и милую девушку. Пожалуй, я не против такой сестрёнки. Тем более, она выводит меня на достаточно-таки насыщенные весельем эмоции. Может, скоро ещё один ангелочек появится? — Юки, вот ты где, — стоило только распрощаться с Рурико и завершить звонок, как с бокового коридора вырулила чем-то взбешенная Канае и потащила в наш отдел. Чего это с ней? — Ты просто обязана помочь мне поставить этих куриц на место. — Кто тебя взбесил уже?, — нет, правда. Котонами очень уравновешенная. Чтобы довести её до такого состояния, это надо сильно постараться. Ну или со вкусом оттоптать все её любимые мозоли. — Тупые курицы!, — интересно, она позволяет себе орать потому, что в помещении нашего отдела собственно только мы и есть? То, что Канае не стесняется при мне выказывать такие грани своего характера нисколько не удивительно. Всё же мы живём в одной квартире, работаем вместе и у нас есть общие интересы. Откровенно говоря, нас уверенно можно назвать подругами. Уж не знаю лучшими ли, но, как выяснилось, у нас обеих до этого подруг не было, так что если и не лучшие, то единственные это точно. И надо бы успокоить подруженьку, пока она тут не закипела окончательно. — Хорошо, а имена у этих куриц есть? Или может обычное место дислокации? — Не знаю. Я как-то не спрашивала имена этих кур с подготовительных курсов, — а, всё понятно. Тут у нас на лицо конфликт интересов. Вообще-то эти курсы LME очень крутая и продвинутая штука. Всех записавшихся на них в обязательном порядке обучают технике речи, бальным танцам, современным танцам, японским танцам, основам боевых искусств, пантомиме да ещё многому другому; запариться можно всё перечислять. Но и стоит это удовольствие не дешево. 120 000 йен за поступление на курсы и ещё 360 000 йен — оплата за само обучение. По сути, это одна из самых прибыльных статей дохода агентства. Эдакая курица, несущая золотые яйца. Чёрт, а ведь такой каламбур получился — курицы из курицы с золотыми яйцами. Мда, юморок на любителя, хотя Шо, уверена, уже ржал бы как лошадь на выпасе. Так о чём я? А, конфликт. Ну, стоит сказать, что оплатить эти курсы могут позволить себе далеко не все, а те, кто могут не всегда обладают талантом, чтобы окончить их, что тоже не позволяет таким личностям дебютировать в шоу-бизнесе. Но есть те, кто и оплатить в состоянии, и талантом не обделён. Такие вполне даже обоснованно могут считать себя если не элитой, то чем-то близким к ней. Если кто-то попытается влезть в их круг иными путями, то те немедленно ополчатся на дерзнувшего. Что поделать, толпа не любит тех, кто выделяется. А мы с Канае именно, что выделяемся. Так как мы уже сотрудницы LME, хоть и не дебютировали пока, то Президент сделал нам предложение, от которого не отказываются — посещать эти самые курсы без оплаты, так как наше развитие как актрис многократно окупится, если мы будем более подкованы. Какая дура начнёт упрямо убеждать, что мол «Нет, я заплачу сама»? В точку, нет таких. А эти курицы, как весьма точно обозвала их Канае, непонятно как пронюхали, что мы, можно сказать, на особых условиях попали на эти элитные курсы. Вот и решили доставать как могут. Хоть словесно укусить и оскорбить, раз нельзя физически выразить свое «фэ». Мне-то что? Ну, бубнят себе что-то под нос и пытаются поливать презрением. Мне от этого ни холодно и ни жарко. Я всё так же спокойно прихожу, отрабатываю четыре часа упражнений и иду дальше заниматься своей работой в «LoveMe». — Ну, так чего ты просто в пустоту орёшь? Возьми и заткни этих птичек своей игрой. Уж это ты можешь. Можешь хоть все роли подряд сыграть не запутавшись и подостоверней, чем они, — я в упор не понимаю, почему Котонами не дала им отпор ещё в самый первый день конфликта. — Но ты ведь тоже ничего не предпринимала, — не поняла. А я тут причём? И чего это у подруги такая удивлённо-виноватая мордашка? — Да потому, что мне это абсолютно не мешает, даже на досадный пустяк не тянет. Если бы они выводили меня из себя как тебя, то я уже, наверное, взбучку им устроила и, возможно, что даже с рукоприкладством. — Меня… Меня тоже они не сильно-то и задевают, — о как носик кверху вздёрнула. И чего это я так умиляюсь? Точно где-то на подходе новый ангелочек. — Я и не говорю, что они слишком на тебя влияют. Но раз ты заговорила об этих курицах, то почему бы нам не показать, где их место?, — невинный взгляд и злорадная улыбка. То, что мне плевать на их мнение, совершенно точно не означает, что мне плевать на Канае-чан. Если бы они не сильно гавкали, то всё бы обошлось мирно, а так придётся учить. — А ведь точно. Пошли!, — Канае-чан так воодушевилась, что схватив меня за руку уже готова была на всех парах мчаться ставить квочек на место, но моя травма просто не позволила этого сделать… — Ааа, Канае, нога! Пожалей мою ногуууу, - … хотела б я так сказать. Но на моё счастье, стоило только нам выскочить из комнаты нашего отдела, как мы наткнулись на верблюда. Точнее, на нашего Президента верхом на верблюде. — О, Юки-чан, а я тебя как раз искал, — довольный какой-то наш дражайший. Почему я чую подвох? — Пошли-ка в репетиционный зал актёров. Есть для тебя небольшая работёнка. — Президент, так мы ж туда и направляемся, — задирать голову, чтобы посмотреть на мужчину было как-то лень. Попросить его что ли спуститься? Или подсадить меня к себе? Хм, а почему собственно и нет? — Подвезете девушку с больной лапкой, о, дражайший рыцарь? — Пхе, — Канае-чан аж поперхнулась от моей эскапады, а вот Лори-сану, кажись, понравилась моя нагловатая просьба. — Рурико-чан определённо положительно на тебя влияет. Главное, правильно дозировать ваше общение, — и к чему эта фраза? Но спрашивать не стала. Тем более, что Такарада-сан столь любезно спешился и, подсадив меня на верблюда, подхватил под локоток Котонами и устремился собственно в репетиционный зал. Моя подруга, находящаяся всё ещё в прострации, смирненько топала за нашим эксцентричным начальником с видом шокированного крольчонка. Это забавно. Пока ехали, то есть, пока меня везли, я, неожиданно для себя, начала анализировать своё поведение. Наверное, я больше не такая уж и отмороженная. Но только с теми людьми, которые мне небезразличны. Это получается довольно узкий круг, от силы человек девять-десять. Пока больше мне и не надо. Зато я теперь точно уверена, что не потеряла способность чувствовать. Эти эмоции возвращаются ко мне просто-таки ударными темпами. Главное, чтобы в работе не мешали, а так — это очень даже хорошо. — Президент, а что собственно вы хотели Юки поручить?, — когда мы почти добрались до зала, Канае всё же выдала своё любопытство. Кстати, мне тоже было интересно. Тем занятней было услышать, что Мария-чан начала шкодничать и мешать репетициям постановки. По словам Лори-сана, такого раньше не происходило. Нет, его внучка и раньше была шутницей, но никогда не доводила свои проказы до такой точки кипения. Она просто житья не даёт курсантам, срывая подготовку к экзаменационному спектаклю. Ммм, ей просто не нравится пьеса или её в ней что-то задевает за живое? Я бы поставила на второе, но и первое откидывать не стоит. Проще всего будет поговорить с малышкой. Стоило нам троим ввалиться в помещение, которое выглядело как после качественного погрома, как на нашу развеселую троицу уставились все присутствующие. Чего это они? Не привыкли к эксцентричности нашего дражайшего? А, ну да. Я ж на верблюде, а не Президент, тогда как сам Такарада-сан в своей просторной джалабе ведёт животное под узды. Чую, снова начнут кудахтать над ухом. Хотя, мы ради «птичек» с Канае сюда и пришли. — Лучше разведи их на спор прежде, чем начать тыкать носом, — немного приостановила подругу, прежде чем та рванула ставить зараз на место. Та только кивнула и пошла к актрисулькам в дальний угол зала. Я же повернулась к Лори-сану. — А где сама Мария-чан? — Хотел бы я знать, — не вздыхайте так тяжело, Президент, Вам не идёт. — Хорошо, раз она постоянно пытается сорвать репетицию, то почему бы нам не посидеть немного на стульчиках у стенки, пока Канае устраивает остальным кару небесную за доставания. Уверена, что на такой кипиш эта девочка точно покажется. Собственно, так мы и сделали. Пока Канае-чан в пух и прах громила уверенность куриц в собственном таланте, мы с Президентом сидели на стульчиках и жевали попкорн, который нам притащил Руто-сан. Классно, как будто в 3D-кинотеатре, только ещё лучше. Надо будет Рурико рассказать об этом завтра. — Так вы двое действительно каждый день созваниваетесь?, — а? Я что снова это вслух сказала? — Ты вслух сказала последнюю фразу. Знаешь, я удивлён, что у вас выстроились такие хорошие отношения. Тем более, что ты из-за неё получила трещину в кости. — Не из-за неё, а в попытке выжать ситуацию на 110%. Рурико, когда не строит из себя мегазвезду, очень умная и веселая девушка. Мне с ней комфортно общаться. — Это радует, я хотел, чтобы ты… Что хотел от меня Президент я так и не узнала, потому, как его перебил громкий вопль: — Сестрёнка!, — ко мне на всех парах мчалась Мария. — Ух ты, какая маскировка. Всем своим видом показываешь, что решила кому-то свинью подложить?, — подхватила ребёнка и, стиснув, посадила на колени. Забавная такая, надела маску хрюшки. — Ты что тут делаешь? — Комедию на минималках смотрю. Попкорн жую. Тебя жду, — главное, ни слова неправды. — Меня? Зачем?, — от удивления девочка даже скинула с головы маску свинки. Ну и зачем нужно было её надевать? Мария ведь такой милый ребёнок. Ангелочек просто. С тёмными крылышками, судя по жалобам её дедушки, ага. — Да вот, поговорить с тобой хотела. Пойдём пока в более тихое место, а то что-то Канае-чан разошлась с воспитательными мерами. Курочки уже почти рыдают. Давай-давай. Я у твоего дедушки верблюда отжала на покататься. Нечего тут юбки протирать, — главное в общении с ребёнком не сюсюкаться с ним, выставляя идиотом, так как подавляющее число детей такого не прощает. Ну, а поманить перспективой весёлого времяпрепровождения — главный булыжник на чаше весов в пользу выполнения моей просьбы. — Давай, — о, как глазки засияли. Но не успели мы перебраться на верблюда, который так и стоял недалеко от стульчиков, как Президент влез в нашу идиллию с хмурой моськой: — Юки-чан, а кого это ты курицами назвала?, — молча ткнула пальчиком в сторону рыдающей стайки. Кажется, Канае уже второй акт без запинки отыгрывает одновременно за всех персонажей и даже не думает останавливаться на все слёзные просьбы. Подружка явно вошла во вкус. Это надолго. — Юки-чан, так нельзя. Ты таким темпом рискуешь надолго застрять в отделе «LoveMe». Пожала плечами и с помощью Руто-сана залезла на спину верблюда к уже сидящей там Марии. Подумаешь, мне не сильно-то и мешает жить этот розовый комбинезончик, а к труду мне не привыкать. Не сахарная, от того, что шваброй чуток помахаю или реквизиты потаскаю, не растаю. — Деда, отстань. Не видишь, мы с сестренкой едем кататься. Ты тут явно лишний, — сказала, как отрезала. На брошенное нам в спину обиженным голосом: «Но это ведь мой верблюд», мы уже не обратили внимание. Хм, вообще-то с моей стороны такое поведение — откровенное хамство и в любом другом агентстве мне бы уже пинка под зад дали за такое отношение к начальству. Но конкретно в этой ситуации слишком много факторов играет мне на руку. Эксцентричный характер Президента, который просто не может пройти мимо чего-то занятного и необычного; то, что это дело касается его внучки, которая видимо никого особо не слушает, а тут на тебе — какую-то девицу чуть ли не с улицы сестрёнкой зовёт. Может, хоть эта «сестрёнка» немного образумит девочку; ну, и, пожалуй, пока я занимаю время и внимание малышки, курсанты могут спокойно прорепетировать постановку (ага, если их для этого Канае отпустит со своей экзекуции). На нас пялились как на восьмое чудо света, пока мы не спеша ехали на верблюде в сторону лифтов. Кажется, любовь малышки к эпатажу ничуть не уступает таковой у её дедушки, потому как ей явно нравился производимый эффект. Правда, у лифтов нам пришлось спешиться и на последний этаж мы поднялись без нашего живого транспорта. Девочка не спрашивала меня почему мы идём на крышу, но спокойно держала меня за руку и тихо шла, словно о чём-то своём размышляя. Может, так оно и было. Стоило только нам выйти на крышу, как я подвела её к небольшой лавочке под стеклянным навесом. Оттуда открывался красивый вид на мегаполис. Хорошее место для трудного разговора. — Эта постановка. Она не нравится тебе, потому что выглядит нереально с точки зрения всеобщей любви к ребёнку, убившему свою мать?, — этот вопрос не был попыткой ткнуть пальцем в небо. Настолько яростное отрицание и негатив со стороны семилетнего ребенка к новой пьесе может быть из-за непомерных капризов, по принципу: «Мне просто не нравится и всё тут» или же потому, что что-то в сценарии задевает эту девочку за живое. — Да! Это же глупо. Даже такой ребёнок как я раскритикует подобное. Она ведь убила свою мать, а старшая сестра её любит, даже отец в итоге полюбил! Такое невозможно!, — ярость. Просто огромное количество ярости, за которой эта кроха скрывает боль. И я знаю, где причина этой боли. Только со стороны казалось, что мы на пару с Президентом весело хрумкали воздушной кукурузой, но правда в том, что Лори-сан в общих чертах обрисовал мне причину злости Марии. Её болезненное прошлое, которое мучает девочку до сих пор. Тяжелый опыт, даже для взрослого, что уж говорить о маленьком ребёнке. И надо вскрывать этот нарыв, пока ещё не слишком поздно. Я не бог весть какой психолог, но иногда и простой разговор по душам может стать толчком к исцелению. Вопрос только в том, а захочет ли она со мной говорить? — Ммм, согласна. Слишком идеалистично. Такая резкая перемена отношения в особенности от скорбящего о жене отца смотрится наигранной, — Мария аж засветилась от того, что кто-то разделяет то же мнение, что и она. — И я согласна, что в действительности существуют родители, которые ненавидят своих детей. Только зачем ты примеряешь роль Энжел на себя? Игра ва-банк. Если Мария сможет мне хоть немного приоткрыться, возможно что-то и получится из этой затеи. — С чего ты взяла? — С того, что я уже знаю об той авиакатастрофе четырёхлетней давности, — девочка вздрогнула как от удара. Нельзя, нельзя сейчас дать заднюю из жалости, только хуже сделаю. — Ты думаешь, что ты — Бог? — Что? — Раз ты решила, что смерть твоей матери твоя вина, вероятно, ты Бог. Наверное, ты можешь заставить самолёт упасть или же предсказать его падение. Ну же, что из этого? — Ничего. О чем ты говоришь?, — Мария смотрела на меня больными глазами. Сейчас я от души прошлась наждачкой по всё ещё незажившей ране. Но так надо. Жестоко, но необходимо. — Я не хочу больше говорить. — Собираешься, как страус спрятать голову в песке и дальше жить в своём крохотном, придуманном мирке? Ты ведь не скорбишь о матери, ты себя жалеешь. Ах, меня ведь ненавидят, никто меня не понимает, это всё моя вина… Комплекс Бога заработаешь таким темпом. -Да что ты понимаешь?!, — развернувшись обратно ко мне лицом, уже почти было сбежавшая девочка возопила на всю крышу. — Говоришь так, словно ты можешь меня понять. Разве ты знаешь что это такое, когда тебя ненавидит собственный отец?! Он винит меня в смерти мамы потому, что так и есть. Если бы я не попросила тогда её приехать, то ничего бы не произошло. Она была бы жива. Слёзы, уже ничем не сдерживаемые, катились по детским щекам. И вот обнять бы её, утешить, только это окончательно оттолкнёт её от меня и я сделаю только хуже. Нужно довести разговор до логичного конца. — Верно, я не знаю каково это — быть ненавидимой собственным отцом. Потому, что его у меня никогда не было. С самого первого дня жизни у меня была только мать, для которой я была лишь досадной помехой. Я не знаю ненависти отца. Но я знаю то, как может ненавидеть мать собственного ребенка, которого девять месяцев носила под сердцем. С самого раннего детства, сколько бы я ни старалась, как бы упорно ни пыталась приблизиться, всё, что мне доставалось — откинутая рукой матери протянутая ладонь, презрительный взгляд и вид спины, когда она опять уходила куда-то, надолго оставляя меня одну. Хочешь я расскажу тебе как выглядит её ненависть? С десяти лет я не получила от неё ни одной весточки. Ни разу, ни на День рождения, ни на Рождество. Она абсолютно ничего обо мне не знает, потому что ей это не интересно. Даже сейчас — мы живем в одном городе уже полтора года и за это время она ни разу даже не написала мне, не нашла ни единого повода увидиться. И я уже опустила руки. Мне уже всё равно. Но разве у тебя так же? Это всё ещё резало болью осколков чувств. То, что я снова понемногу начинаю чувствовать эмоции имеет, как оказалось, и обратную сторону медали. Теперь боль в душе, которую приглушило безразличие, снова возвращалась. Странно, но так легко вдруг оказалось рассказать этой маленькой девочке то, что нанесло мне когда-то самые глубокие душевные раны. Возможно потому, что у Марии за плечами лежит собственная история. — Нет, но он ни разу не приехал на мои концерты, — о, теперь Мария начала говорить. То, что она начала искать аргументы в пользу своего высказывания о ненависти отца показало, что непоколебимая вера в это немного пошатнулась. По крайней мере хочется в это верить. — А ты разве его приглашала? — Нет, но что, разве он и так не знает когда они? Дедушка наверняка ему рассказывает, — уже не такой уверенный тон. — Мария-чан, это может показаться грубым, но, возможно, твой папа сам переживает о том, что ты его ненавидишь и не решается показаться на глаза, пока не поймет, что это не так. Разве он не пишет тебе письма? — Они все однотипные, — буркнула в ответ, словно на меня обиделась. — Но ты ни на одно из них не ответила, верно? — Откуда ты знаешь? — Потому они и однотипные, малышка, что твой папа просто не знает о чём писать. Вы никогда не общались. Всё, что ему остаётся, чтобы ненароком тебя не обидеть, это желать доброго утра или вечера и спрашивать как твои дела. — Это может делать за него и секретарь. Много делов — скопировать парочку шаблонных фраз. — Делов немного, но я думаю, если ты их перечитаешь, то заметишь мелкие отличия. Секретарь таким заморачиваться не станет, а если человек сам пишет, то невольно допустит несколько отличительных деталей, вроде более длинного пробела или поменявшихся местами слов, — судя по задумчивому личику, девочка припоминает письма. Вон слегка расширились глаза, словно в неверии. Неужели она помнит настолько детально письма отца? Значит, она тянется к нему, но боится, что тот её оттолкнёт. — Вот почему он подарил мне ту глупую куклу. Он не знал что мне нравится?, — смотрит на меня взглядом потерянного котёнка, словно спрашивая ответ. — Наверное. Но знаешь, ты так очень долго можешь мучить себя вопросами. Попробуй просто пообщаться со своим папой. Лучше сделать и пожалеть, чем всю жизнь жалеть о не совершённом, — не умею я красиво говорить. Наверняка, это прозвучало слишком пафосно, но малышка как-то решительно кивнула и, обняв за шею, уткнулась лицом мне в плечо. Этот разговор вымотал нас обеих. Словно я нам обеим души наизнанку вывернула. — Я попробую, — и так мило шмыгнула носиком. Прелесть ведь. Немного вредная, но прелесть. Пока мы обнимались у лавочки, сбоку донёсся грохот. Президент сидел возле стены из-за которой, кажется, за нами подсматривал и в шоке переводил взгляд с меня на Марию. Мои демонята вдруг начали радостно напевать: «Чую этот сладкий запах злости». Чего? Это они типа ещё и датчиком-радаром у меня подрабатывают на полставки? — Дед!, — яростный вопль семилетней девочки заставил 55-летнего любителя косплея драпать, прихватив полы джалабы в обе руки.

***

— И много Вы услышали, господин Президент?, — несколько часов спустя после тяжёлого разговора с Марией я сидела в кабинете Такарады-сана с весьма усталым видом. Мария-чан уже уехала домой, охваченная предвкушением и страхом перед тем, что сегодня собиралась ответить на письмо папы. Канаэ, полностью разгромив курочек на поприще актёрского мастерства, довольная собой уехала к нам на квартиру. Собственно, я собиралась ехать с ней, но у самого выхода меня перехватил Руто-сан, так что пришлось идти к Президенту. — Да всё. Пока вы ехали к лифтам, успел уладить вопросы в репетиционном зале и даже первым прийти на крышу. — Как догадались, что туда?, — нет, мне правда весьма любопытно. — Опыт, — развёл руками и пакостно улыбнулся. Впрочем, практически сразу он посерьёзнел. — Спасибо. Эта девочка… Она никого не слушала, никому не доверяла и наши слова не воспринимала в упор. Это было жёстко, в чём-то даже жестоко, но, видимо, тем, что нужно было Марии. Надеюсь, она наконец сможет сбросить этот камень с души. Но есть и второй повод тебя сюда позвать. — Ммм? — Твои документы. Осталось только уладить некоторые детали. Я бы сделал это даже не думая, но после того разговора, я решил, что лучше дать тебе знать. Я сейчас переоформляю твою опеку не на агентство, а на себя. Так проще и меньше бумажной волокиты. Осталось только согласие твоей матери. Собственно, завтра я за ним и еду к ней, — упоминание о той женщине кольнуло новым осколком боли. — Ты хочешь сменить имя? — А? — Не просто взять сценический псевдоним, а полноценно изменить имя? Пока идёт переоформление опекунства, сделать это легче и быстрее, чем отдельной попыткой. — Зачем?, — действительно, а зачем? Лори-сан как-то смущённо то ли хекнул, то ли крякнул, но всё же разъяснил свою точку зрения. — То, как ты говорила об матери. Это настолько болезненно, что причиняет тебе боль даже в твоём полубезразличном состоянии и по прошествии столь большого отрезка времени. Ты не хочешь окончательно разрубить этот гордиев узел? А ведь и правда. Я так отчаянно гналась за похвалой этой женщины. Столько раз плакала, глядя на её удаляющуюся холодную спину, преследовала призрак матери даже в своих снах. Может, хватит? Может, стоит прекратить? Столько лет прошло, а я всё так же ей не нужна. Так зачем обременять её фактом моего существования? Возможно, она будет счастлива, если я сотру следы своего пребывания в её жизни? Но ведь зачем-то она меня родила. Привела в этот мир, а не избавилась. Не бросила в приюте на произвол судьбы, а всё же присматривала за мной, пока не убедилась, что родители Шо хорошо ко мне относятся. Или я просто хочу видеть это в таком свете? Что мне делать? Я запуталась. — Кёко-чан, — Президент позвал мягким тихим голосом. Удивительно, но за эту неделю я не слышала от других своего имени, так что не сразу сообразила, что зовут именно меня. Даже Канаэ, которая знает моё настоящее имя зовёт Юки, чтобы я поскорее привыкла и она сама не путалась в именах, как разъяснила с самого начала нашего совместного проживания. Хм, а, может, вот оно — то, что мне нужно? Такой себе компромисс. — Только имя, если такое возможно. Я хочу остаться Могами, так долго, как это возможно. Пока эта женщина самолично не решит вычеркнуть меня из семейного реестра. Но моё имя, оно словно якорь для прошлого. Да и значение его не слишком то соответствует мне, в отличие от Юки.* — Уверена? Потом уже будет сложно отмотать или ещё что-то изменить. — Да, если это возможно, то сделайте всё именно таким образом, — не давая себе время, чтобы передумать, я словно головой вниз со скалы спрыгнула, одним махом обрывая почти всё, что связывало меня с прошлым. Сожгла, без права на восстановление. Но, возможно, на пепелище прошлого я смогу построить новую реальность. — Хорошо. И ещё, насчет школы. Чуть больше, чем через неделю у тебя экзамен. Ты как? Готова? — Более чем, — в конце концов, когда Канаэ пару дней назад наорала на меня за то, что я практически до трёх часов ночи сижу над учебниками, чтобы в полседьмого проснуться, я немного пришла в себя от судорожной зубрёжки. Спасибо, Ками-сама, за подругу, которая умеет качественно вправлять мозги. Мне ведь, действительно, не нужно переживать, что не получу по всем предметам сто баллов. Учиться сразу стало легче и свободней, что ли. Хотя время, отведённое на учебники, я урезала в пользу большего количества сна. Да и пока у меня перерывы появлялись в работе, я сидела и учила. Всё должно быть хорошо. — Тогда, больше не смею тебя задерживать, Могами Юки-сан, — этот невозможный мужчина, хитро усмехнувшись и скорчив шкодливое, словно у мальчишки, выражение лица, подкрутил правый ус. Выходила я из кабинета, хохоча от души, чувствуя, что лопнула какая-то тяжёлая цепь, которая сковывала крылья, что сейчас медленно, словно боязливо, но уверенно расправлялись за спиной. ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ Для лучшего понимания. Значение имён. Юки:https://imena-znachenie.ru/imena/yuki38234.html Кёко:https://imena-znachenie.ru/imena/kioko.html#: ~:text=%D0%97%D0%BD%D0%B0%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5%20%D0%B8%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D0%B8%20%D0%9A%D0%B8%D0%BE%D0%BA%D0%BE%3A%20%D1%80%D0%B5%D0%B1%D0%B5%D0%BD%D0%BE%D0%BA%20%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D1%86%D1%8B. Я очень удивилась, когда прочла оба описания. Этой официальной сменой имени я хотела подчеркнуть, что у моей девочки абсолютно другая личность, чем у оригинальной Кёко. А значит в схожих ситуациях она будет действовать по-своему. Эдакое разграничение. И каково же было мое удивление сегодня, когда я ради любопытства нашла в интернете значение обоих имен. Я-то, когда выбирала псевдоним, ограничилась дословным переводом Кицуне-лиса, Юки-снег. Но видимо, когда я это писала, Муз в качестве допинга захомячил печеньку с предсказанием. Юки — в этом имени воплощенно всё, что я желала бы видеть в моей Могами. Вот и не верь после этого в карму; Р