Цвет ночи

Меченый задумчиво глядел в зеркало. Похоже мир вокруг него в последнее время сошел с ума. И пунктиком его помешательства стала задница Катце. Вернее, желание ее поиметь. Он вгляделся в свое отражение. Не похоже, чтобы у него на лбу внезапно загорелась надпись: «У меня уехал любовник, выеби меня». Тем более, что вторая часть предложения не могла появиться там ни при каких условиях. А ведь действительно, началось все это практически сразу после отъезда Таки. Нет, к нему и раньше иногда пытались подкатывать, но не так откровенно и не с такими же предложениями! За последние три недели ему, под разными предлогами, открыто и завуалированно, четырежды предлагали подставить свою задницу под чужой член за деньги. И не просто за деньги, а за очень большие деньги. Если задуматься, это, если не считать того, на что нацелилось Мироздание, было общим хм-ммм… местом для всех четырех случаев. Но не только это. Все четверо были красивы. Каждый по-своему, но неоспоримо. Трое из них были инопланетниками. Последний – продукт отечественного производства. Этот вообще несколько выбивался из общей картины. Первый, с Аквоса, с жутковато-красивыми глазами, фактически не скрываясь, правда в довольно вычурной форме, предложил ему деньги в обмен на секс. Ну, то что эти деньги поступили бы не из рук в руки, как в борделе, а посредством ряда сделок, сути дела не меняло. Эта встреча даже позабавила его. Причем настолько, что он позволил себе немного включиться в игру собеседника. Второй, регинец, выразил желание видеть господина Блэкхарта совладельцем одного из крупнейших банков своей родной планеты, что вывело бы Катце на совсем другой деловой уровень. И все бы ничего, но регинец, поблескивая золотыми глазами без зрачков, которые, в сочетании с темной кожей, смотрелись особенно ярко, захотел отметить достижение соглашения между ними согласно обычаям своей родины. Зная то, что Регина не даром зовется «планетой любви» и нравы на ней несколько… раскованные даже с точки зрения Амой, Катце был вынужден отказаться. Регинцы скрепляли и отмечали сексом все – знакомство, дружбу, встречи, расставания, радость и горе и, разумеется, сделки. Юпитер, да они там, похоже, даже инцестом не брезговали, в качестве поощрения отпрысков. Правда обычно свои нравы держали при себе и из дома не выносили. Видимо рыжий нарвался на оригинала. Третий, серебряноволосый воин с Джибрила, смутно напомнивший брокеру топляка из Кереса, который обучал его навыкам владения холодным и огнестрельным оружием, а также вождению разнообразного личного транспорта, зашел настолько издалека, что Катце потратил битый час, пока более-менее добрался до сути. Дальше, поняв откуда, точнее, куда ветер дует, он ретировался со встречи даже не дослушав. Ну, а четвертый, выдал такое, что в иное время Катце просто посмеялся бы. Молодой человек, который, как не без труда вспомнил бывший фурнитур, относительно недавно поспособствовал его визиту в салон связи, присел за столик в той же кафешке, где произошла первая их встреча. Извиняясь едва ли не через слово, он утверждал, что все никак не может забыть свою неловкость и хотел бы… Что он на самом деле хотел, выяснилось чуть позже. Он, оказывается, видите ли еще девственник. Ага, девственник - орясина в два метра и с косой саженью в плечах. И, вот какая незадача, увидев рыжего он понял, что девственности этой лишиться он хочет не иначе как с ним. Причем будучи сверху. За такое неземное блаженство он готов отдать любые деньги, а у него их предостаточно. И это на планете полной борделей с петами на любой, даже самый извращенный вкус. Брокер вылетел… ускоренным шагом покинул кафешку поклявшись, что ноги его больше там не будет, предварительно пообещав мальчишке, что если еще хоть раз увидит его - оторвет все то, что тот хотел засунуть ему в задницу. Если бы он хуже знал своего бесхитростного любовника, то мог бы заподозрить, что это какая-то его хитроумная идея проверки партнера «на вшивость». Но Таки был для этого слишком простодушен, да и возможностей организовать подобное не имел. Мысленно привычно посулив Консулу черта, ведь это была его идея – сделать из бывшего слуги влиятельного гражданина, Меченый направился в самую маленькую из имевшихся в его шикарной квартире комнат. В другие, после отъезда Такеши, он даже не заглядывал. С каким удовольствием бы он сейчас сидел в своем бункере под аптекой, сведя к минимуму физические контакты с внешним миром и управляя империей Черного Рынка посредством сетевых коммуникаций, но… Вытуривая проштрафившегося фурнитура в Керес Минк и не думал изначально делать его чем-то большим, нежели одним из своих подручных на Черном Рынке. Но, вскоре, в теневой экономике и непосредственно связанном с ней криминальном мире начали происходить странные вещи. Поначалу Ясон не обращал на это внимания – крысы в банке всегда грызутся, его делам это не мешало, но вскоре события начали принимать такой размах, что стало ясно – начался передел зон влияния. Было похоже на то, что в этой помойке завелся крысиный волк – сильная, злобная и крайне агрессивная тварь, вознамерившаяся подмять под себя все, до чего только в силах была дотянуться. Расследование обстоятельств много времени не отняло и показало весьма интересный факт – его взломавший систему бывший фурнитур, кстати, никогда фурнитурскими талантами не блиставший, оказался гением криминала и теневого бизнеса. Помимо сверхчутья на прибыль и умения добывать и анализировать информацию это существо обладало даром переговорщика, дипломата, шантажиста и, при необходимости, не боялось крови. Ставленников Консула он, само собой, не трогал, зато к остальным был беспощаден. Консула, что особенно ярко продемонстрировала его встреча с Рики, можно было упрекнуть во многом, но не в неумении верно оценивать человеческий потенциал. Он давно мечтал о человеке, который сможет стать его правой рукой как на Черном Рынке, так и в гражданском обществе Амой. Не просто официальном представителе, а действительно влиятельной фигуре. И, похоже, этот человек появился. Оставалось только завернуть эту конфетку в соответствующую обертку. Даже не утруждая себя встречей с бывшим слугой, которого, после изгнания из Эос Консул ни разу и не видел, вполне удовлетворяясь звонками и электронной перепиской, Минк направил его в закрытую клинику для соответствующей операции. Смешно, да и крайне рискованно было даже подумать о том, чтобы выдать кастрата за полноценного гражданина, тем более высокопоставленного. Ну а сам Консул принялся предпринимать надлежащие шаги для создания необходимой, максимально достоверной легенды и соответствующих ей документов. Результаты не заставили себя ждать. Провалявшись месяц на больничной койке и мужественно вытерпев все прелести смены гормонального фона Катце не стал растрачивать энергию от возросшего уровня тестостерона по таким пустякам как бордели, бросив ее на усиление борьбы с конкурентами. На улицах Кереса начали появляться люди, практически не скрывающие наличие у себя огнестрельного оружия. Последствия не замедлили сказаться - ночные, а затем и дневные перестрелки возникали все чаще. Никаких «зон мира» уже не существовало – нарваться на лазерный разряд мог кто угодно, где угодно и когда угодно. На первый взгляд казалось, что это просто местные банды несколько неожиданно вывели свои разборки на новый уровень, и кланы, управляющие Кересом, наконец начали предпринимать попытки как-то навести в нем порядок. Но быстро оставили эту затею, после того как у двух семей внезапно сменилось руководство в связи со скоропостижной смертью их глав. По странному стечению обстоятельств именно эти «отцы семейств» наиболее твердолобо отстаивали свои права власти над девятой зоной. Консул попросил Домину придержать даркменов на сворке – ему было крайне любопытно чем все это закончится. Незадолго до начала этих событий начался хаос в даркнете*. На поле виртуального боя вышел какой-то крайне талантливый хакер, а, скорее всего, даже группа хакеров. В пространстве темной сети развернулась масштабная кибервойна в результате которой наиболее крупные фигуры в сферах подпольной наркоторговли, торговли оружием и людьми и прочих нелегальных зонах бизнеса потеряли свои ведущие позиции. Как выяснилось чуть позже – некоторые вместе с головами или иными жизненно важными органами. Более мелкие вынуждены были принять новые правила игры, то есть тот факт, что в криминальном мире планеты относительная демократия уступила место тоталитаризму и диктатуре. Причем пролетариатом там и не пахло. Подмяв под себя и, соответственно, под Консула, теневой и уголовный мир Амой, Катце начал косить расчётливым глазом на некоторые из соответствующих сегментов соседних планет. Ясон понял это по определенным подвижкам в системе нелегальной экономики, которые, не столь давно, предшествовали переделу власти на Амой. Не то, чтобы он был против, но считал, что с этим стоит чуточку погодить. Мальчик, конечно, молодец, но у Консула на него были слегка другие планы. «Один законник с портфелем в руках награбит больше, чем сто невежд с автоматами»** - эту прописную истину глава Синдиката узнал едва ли не раньше, чем свое имя и подозревал, что будь он человеком, то ее выбили бы у него на надгробье вместо обычных слов скорби. Ни один элитник не мог серьезно сблизиться с влиятельными представителями Федерации. Настолько, чтобы тем или иным путем влиять на ход принятия политических решений в ней. Но это было под силу человеку. Умному, образованному, хитрому, облеченному формальной и неформальной властью у себя на родине. И Консул, впервые за год, вызвал Катце «на ковер» для личной встречи. Причем «ковер», то есть место рандеву, он предоставил выбирать рыжему, желая посмотреть на него в максимально комфортной для того среде. Уже увидев, как к входу невзрачного снаружи, но вульгарно-роскошного внутри кабака, расположенного не в самом респектабельном месте Мидаса, лихо подлетел на запредельной скорости аэробайк Ясон смутно заподозрил что-то неладное. А позже, внимательно разглядывая Катце во время беседы, он окончательно убедился, что ничего из того что он себе нафантазировал насчет легенды о несчастном сиротке, воспитывавшемся на чопорном Ларго у него не получится. Перед ним сидел рослый, угловатый парень с мрачным взглядом из-под рыжих лохм, которые он, похоже, не стриг с самого момента ухода из Эос. Растянутый свитер заправлен в застиранные джинсы за пояс которых был заткнут пистолет. От Катце за километр несло дешевым табаком, хвала Юпитер, без примеси иных запахов, сигарету он практически не выпускал изо рта, так что прокуренным зубам и пожелтевшим от никотина кончикам пальцев удивляться уже не приходилось. Маникюру он, похоже, тоже много времени не посвящал. А еще и этот шрам на физиономии! Почему-то Ясон был уверен, что его бывший слуга сведет эту метку едва ли не первым делом. Но не тут-то было. Нет, он был, безусловно, красив, но выдать вот это за воспитанного мальчика из отличного учебного заведения не представлялось возможным. Минк помнил Катце тихим подростком – глаза в пол, ему и в голову не могло прийти, что всего за год он сможет так измениться. Теперь это была безродная тварь, вырвавшаяся из низов благодаря своим волевым качествам и сообщение это считывалось даже при мимолетном взгляде на нее. Вариантов было два: переработать или Катце или саму легенду. От первого Консул отказался сразу, занявшись вторым. А пока попытался убедить Катце, что есть оппонентов с ножом и вилкой за хорошо сервированным столом, куда выгоднее, чем заглатывать, не жуя, в подворотне. Так они лучше усваиваются и перевариваются. Катце подумал. Катце привел контраргументы. А потом еще одни. Но в результате все-таки согласился. Хоть и неохотно, уж очень не хотелось ему выползать из своей норы где-то на границе Кереса. В том же разговоре рыжий, рассказывая относительно бывшему работодателю о том, как он дошел до жизни такой и упомянув своего учителя-нелегала, сам того не ведая, подал Минку идею. Действительно, если человек практически всю жизнь провел на Джибриле, то никого не удивит ни шрамом на лице, ни постоянно носимым оружием, ни несколько необычными манерами. Качество образования и фамилия тут не играют никакой роли. Довольный сошедшейся с ответом задачкой, Ясон наконец отпустил Катце, наказав ждать дальнейших инструкций и приказав если не бросить курить, то хоть выбрать нормальную марку сигарет. Следующий период своей жизни Катце никогда после не мог вспоминать без дрожи. У него почти постоянно болела голова от гипнопрограмм, призванных за кратчайший период вложить в его память знания, которые обычным путем человек получает за несколько лет. Кто бы спорил, часть из них и впрямь были полезны, но вот все эти бесконечные мертвые языки, литературные произведения, исторические сведения, информация о живописи, музыке, архитектуре и прочей чепухе, без которой почему-то не мыслился воспитанный и культурный человек, казались ему абсолютно бессмысленными. Он попытался, было, отбрыкаться от курса этикета, возразив, что и так достаточно хорошо воспитан и в скатерть сморкаться не собирается, но Консул был неумолим. Рыжему пришлось познакомиться со стилистом, парикмахером, тратить время на салоны красоты, походы к стоматологу, личному портному Минка, забросить подпольную качалку и перейти в элитный клуб к персональному тренеру и еще тысячу вещей, которых он не знал и знать не хотел. Порой ему даже начинало казаться, что из него готовят пета высшей категории. Его стиль ведения дел в темном мире Амой стал жестче, времени на церемонии и реверансы просто не оставалось, а отказываться от захваченных позиций он не собирался. Но Консул остался доволен. Через год перед ним предстал совершенно иной человек, вполне соответствующий его планам и тому имени, что он для него выбрал. «Господин Блэкхарт» вступил в права наследства, которое в свое время, отошло государству и предстал перед обществом. Его несколько экзотическая внешность, сумрачное обаяние и отличные манеры, были одобрены, а некоторая замкнутость, не свойственная юному возрасту, оправдана «несчастной судьбой». Дамы умиленно вздыхали, признавая, что были несправедливы к не позволившему пропасть ребенку покойному родичу Абигора, считая старикашку на редкость мерзким и бездушным. Катце наконец выдохнул, решив, что все наладилось и можно вплотную заняться делами. Его идентификационный чип имел одну особенность – был съемным, а не вживленным. Оставь его на квартире в Мидасе или в офисе, а сам езжай, занимайся делами где угодно, только полиции не попадайся. Он надеялся, что сможет вернуться в бункер под аптекой, лишь изредка совершая светские или деловые вылазки. Однако отставший, было, Минк, вновь вцепился в него не хуже пиявки, требуя от Катце полной социализации. Шляться по гостям, приглашать к себе, посещать идиотские вечеринки, любовника завести, наконец! И тут рыжий уперся всеми четырьмя. Он и так уже социализировался по самые уши! А уж зачем ему любовник и вовсе не понимал. Как-то, вскоре после операции он прошелся непродолжительным рейдом по публичным домам, но так и не понял вокруг чего столько шума. Но в этот раз Минк не стал его уговаривать. Просто пообещал, что если Катце не прекратит валять дурака, то он добавит его лицу симметрии. Для начала. Рыжий всю голову сломал, пытаясь решить этот вопрос. Если он еще мог поговорить о делах или политике, то треп ни о чем был абсолютно не его стихией. К тому же Катце предпочитал держаться людей постарше и мужчин. Во-первых, с деловой точки зрения это было куда более оправдано, а во-вторых – никаких общих тем для разговора со сверстниками у него не находилось. Это же не Керес, где можно просто сгонять в бар и коллективно набухаться. Или поучаствовать в гонках, а потом дружно это обсудить. Командных видов спорта в Мидасе отродясь не было, ну или он о них ничего не знал. Женщины же и вовсе были для него загадкой и темным лесом куда он отнюдь не рвался заходить. И вот как прикажете в таких условиях «социализироваться»? Неизвестно чем бы все это закончилось, если бы однажды знакомая пожилая семейная пара, которая помнила еще его «родителей», не зазвала Катце на вечеринку «для своих». И там он, с округлившимися от изумления глазами, наблюдал за тем как не только парни и девчонки, но и вполне зрелые люди, вытворяют такое, что, как он тогда наивно думал, не соотносится ни с моралью, ни с нравственностью. Женщины, одетые в весьма условные платья и мужчины в костюмы, конечно куда более закрытые, но от того не становившиеся приличнее, сходились в танце, демонстрируя в нем откровенную страсть. Не похоть, не желание, это было бы еще полбеды, а именно страсть. Даже пет-шоу и те были приличнее, там просто трахались. Но это… Еще более непонятным было то, что пары эти не были семейными. Более того – партнеры постоянно менялись. Как можно было смотреть спокойно на такое и не оторвать после своей половине голову – рыжий не понимал. Ему объяснили. Объяснили, что это просто танец. И ничего более. Он ни к чему не обязывает, кроме одного – не донимать после напарника ухаживаниями или сексуальным вниманием, если, конечно, они не пара по жизни или не планируют ей стать. Хотя, по логике, после такого только и оставалось, что жениться. Оказывается, весь Мидас, по крайней мере его зажиточная часть, весьма увлекался танцами. Совершенно разнообразными. Кто помоложе – чаще всего спортивными, те, кому это было уже не под силу или не по душе – бальными. Это не только не порицалось, но и считалось хорошим тоном. Проводились вечеринки, соревнования, встречи, существовали различные школы и направления. Самые увлеченные даже ездили на какие-то чемпионаты Федерации. Катце долго не мог понять, как это, но, когда он несколько отошел от шока, зрелище ему неожиданно понравилось. Он был смущен и даже попытался поотнекиваться, когда, в конце вечера, его пригласили прийти в одну из школ на занятия, но быстро сдался, понимая, что лучше варианта для выполнения задания Консула ему не сыскать. Он сам не ожидал, но у него довольно быстро стало получаться и совсем скоро не знал, как отбиться от приглашений на разнообразные вечеринки, различной степени публичности и закрытости, перезнакомившись с кем только можно и нельзя и окончательно став «своим» не по форме, а по сути. А, через некоторое время, и любовник у него появился. Правда Таки медведь на ухо наступил и танцевать он не умел даже на начальном уровне. Но вот гонки любил еще сильней, чем Катце. Семья мальчишки была крайне довольна, что наконец нашелся человек, которого их шебутной отпрыск слушался безоговорочно и признавал абсолютным авторитетом. Дела шли в гору, да так, что вскоре Каце успевший осознать, что выражение «положение обязывает» не пустой звук, купил апартаменты в Апатии, оставив «полученную в наследство» на порядки менее престижную квартиру в Мидасе, снял офис во Флэр и зажил так, как того хотел Ясон. Глядя на него никто бы и не заподозрил, что видит некоронованного короля черного рынка Амой, брокера, проворачивающего гигантские незаконные махинации не только на планете, но и в Федерции, ведущего дела с заряженным оружием в кармане и смертельной "Черной луной" в неизменной пачке сигарет. Что этот холодноватый, но весьма вежливый бизнесмен - дьявольская тень Консула, нависшая над Кересом и Мидасом, контролирующая преступный мир и следящая за тем, чтобы это ядовитое болото не сделало лишнего вздоха, не смело кинуть лишнего взгляда, имевшая воистину железный характер и безжалостное сердце. Минк был крайне доволен, иногда даже про себя сравнивая Катце с другим своим помощником, точнее – Советником. Словно два ангела – черный и белый, стояли за плечами Консула, практически ничего не зная о друг друге. А вот сам Катце доволен не был. И даже толком не мог понять – почему? В жизни все прекрасно, Такеши был неплохим мальчиком, и он к нему по-своему привязался, денег и власти – больше чем он даже мог себе когда-либо вообразить, люди вокруг смотрели на него с уважением и благосклонностью, а те, кому это пристало - со страхом и ненавистью. Угрызения совести за пролитую кровь его не тяготили, сомнения не терзали. Да большая часть населения Амой и немалая – Федерации много бы отдали за хоть что-то похожее. Но все это, по большому счету, было ему не так уж и нужно. Адреналин, азарт, самореализация с риском для жизни, все то, что помогло стать ему тем, кем он был, в значительной степени ушло. Зато было напряжение, в котором он весьма смутно отдавал себе отчет. Катце и Шеллах выбрал потому, что наркотик позволял ему хоть слегка ослабить эту струну. Он ни с кем не мог быть искренним до конца, по-настоящему, просто расслабиться. Разве что за экраном монитора в пустой комнате да надев глухой шлем гонщика, отдаваясь скорости. Крайне редко, но иногда он думал, что, наверное, неплохо было бы, если бы рядом был человек, похожий на него самого. Не надежное плечо, не стена, а просто тот, с которым можно отпустить вечный, даже не осознаваемый контроль, о котором не надо заботиться, с кем не надо притворяться и рядом с которым можно не ожидать ножа в спину в переносном смысле и пули – в прямом. Но мысли эти были ускользающие, расплывчатые и крайне неопределенные. Скорее, даже, ощущения. Туманные и исчезающие в тот же миг, когда он пытался на них сосредоточиться.