Цвет ночи

Сон отпускал Катце неохотно, окутывал плотным вязким туманом, разгонять который не хотелось. Тело было наполнено какой-то томной негой, словно он вчера полностью выложился в спортзале, а затем, вернувшись домой упал на постель и отрубился. Но вчера, вроде, ничего такого… Думать было крайне лениво, сонная одурь цепко держала его. Больше всего хотелось перевернуться на живот, обнять подушку и поспать хоть еще немного. Но все же, что было вчера? Он сел в машину… а там его буквально выключило. Но, наверное, он, после, все-таки пришел в себя и как-то доехал домой, видимо, чисто на автомате. Надо же было так вымотаться… А потом… потом ему приснился такой безумный эротический сон… порочно-сладкий, невероятно, запредельно восхитительный… Неужели на нем так сильно сказалось отсутствие секса, что подсознание уже выдает настолько яркие и шальные видения? Он не припоминал, чтобы ему когда-то снилось нечто, хоть отдаленно, похожее, да и еще в принимающей роли… Катце, было, томно потянулся, но тут поясницу прострелило болью, мгновенно разогнавшей дурман сна, вернувшей ясность мыслям и заставившей распахнуть глаза. То, что он не дома стало понятно с первого взгляда. В любой из его квартир полновластно царил бездушный минимализм высокотехнологичного хай-тека с безжалостным, льдисто-голубым освещением. Здесь же мягкий, теплый, рассеянный свет заливал огромную комнату с арками, зеркалами и причудливой мебелью, которая выглядела так, будто прямо из пола поднимались ветви странных растений, сплетаясь, расходясь и снова свиваясь, образуя то стол, то кресла, то что-то похожее на шкафы. По крайней мере их можно было считать таковыми, потому что внутри виднелись самые настоящие книги. Какие-то статуэтки и вычурные канделябры или их имитация в нишах. Прихотливый золотистый узор тонкой лепнины на куполообразном потолке вторил извивам мебели, стекаясь к слабо поблескивавшему медальону посредине, из которого и лился этот ровный свет. Сам потолок был единственным светлым пятном в этом помещении, отделанным черным бархатистым камнем, по которому, чуть мерцая, струились золотистые же разводы. Темно-бордовая поверхность мебели казалась живой, от того что по ней, время от времени, пробегали жаркие сполохи, словно огонь по остывающим углям. Но комната не казалось темной и мрачной. Наверное, потому, что высокие проемы арок вели к широкому окну, за которым виднелось не по-амойски яркое голубое небо. Черный мрамор из Лхасы и красное дерево из Тсетанга. Даже будь эта комната с пола до потолка инкрустирована бриллиантами с платиной и то была бы дешевле. В другое время Катце бы поразился самому факту существования подобного, но сейчас ему было не до того. Иная мысль буквально рухнула ему на голову обеими лунами сразу. Черными. Это был не сон. В голове опустело, а затем, бесконечность спустя, мысли вернулись и забились стаей перепуганных птиц. Но очень быстро в этой стае выделился лидер. И было это древнее и банальное: «Быть не может!!!». Увы. Все, что его сейчас окружало, в сочетании с ощутимо ноющей поясницей, убедительно доказывало обратное. Усилием воли подавив начавшуюся панику, Катце сосредоточится на двух вещах. Перво-наперво необходимо было выяснить что с ним и где он. Второе – чтобы понять, как отсюда выбраться и возможно ли это в принципе, а первое для определения будет ли он вообще в состоянии подняться с кровати, не говоря уж о более активных действиях. Он снова предпринял осторожную попытку пошевелиться, на что нижняя часть спины вновь немедленно выслала хозяину ноту протеста. Катце, поморщившись, все-таки сел, облокотившись на подушки. Да, здорово его отделали. Впрочем, терпеть можно. Он прислушался к собственным ощущениям, стараясь понять какие еще повреждения принесла ему эта ночь. Странно, но вроде все было в относительном порядке. Местами сильнее, местами слабее саднила кожа на плечах, в районе шеи, на груди и спине. Сами плечи тоже побаливали. Соски казались раздраженными, необычайно и неприятно чувствительными. Но внутри ничего не болело, похоже обошлось без внутренних травм. И без микроразрывов тоже. Интересно как? Не говоря уж о том, что для Катце это был первый опыт секса подобного рода, так еще и размер у его похитителя был будь здоров. Вернее, применимо к его, Катце, случаю, как раз не будь. В ответ память услужливо подкинула воспоминание о существовании любриканта с заживляющим и регенерирующим действием. Специально для петов, чтобы незначительные повреждения, чаще всего неизбежные во время пет-шоу, не портили хозяйское имущество и не заставляли фурнитуров возиться с такой мелочевкой. Он даже не успел покраснеть, как самосканирование принесло еще одно открытие. Заметное ощущение растянутости в области ануса. Вот тут-то он и залился краской до самых кончиков ушей. Потому что картины прошедшей ночи очень явственно всплыли в его памяти. Причем все разом. Но он снова нашел в себе силы справиться с собой. Так, хватит! Это он всегда успеет обдумать, сейчас важнее другое. Двигаться сможет, это ясно, а вот где он? Словно услышав этот вопрос, дверь распахнулась и на ее пороге появился какой-то юноша в форме. Вглядевшись, Катце понял, что перед ним не фурнитур. Андроид. - Доброе утро, господин. Чем я могу Вам служить? Доброе? Да его первое утро в Кересе и то было не в пример лучше! - Ты кто? – а вот горло заметно болит. Еще бы оно не болело – так орать ночью. - Джереми, господин. Сегодня я Ваш слуга, дворецкий и водитель. - Водитель? - Да. Я отвезу Вас домой. Или туда, куда Вам будет угодно. Так. Значит удерживать его здесь никто не собирается. Мысль о том, что он не пленник, более того, кажется, с ним склонны вполне себе сносно обращаться, тут же заставила вернуться обратно все те мысли, что он настойчиво гнал от себя с момента пробуждения. И оттого, вместо чувства облегчения, он испытал всю гамму отрицательных эмоций – гнев, ярость, стыд, чувство оскверненности и дичайшего позора. - Что угодно господину? Не хотите пообедать? - Убирайся вон! – гаркнул Катце и тут же закашлялся. Он с удовольствием запустил бы в человекоробота чем-нибудь тяжелым. Вот только жаль, под рукой не было ничего подходящего. - Слушаюсь, господин, - андроид с поклоном удалился. Нет, падать лицом в подушку и проклинать себя или кого-либо еще Катце не собирался. По крайней мере не сейчас и не здесь. Надо было вымыться, найти одежду и выметаться отсюда. Все остальное потом. Хотя, странно, грязным он себя не чувствовал. Внешне грязным, то есть. Чувство же внутренней, душевной замаранности стремительно росло в геометрической прогрессии. Он, не без труда, поднялся. Его одежда обнаружилась на кресле неподалеку – чистая и выглаженная. Сигареты и зажигалка лежали на столике рядом. А вот часы, наладонник с планшетом и оружие отсутствовали. Интересно, что часов в этой комнате, похоже, вообще не было. Но, судя по словам андроида, уже наступила вторая половина дня. Не успел он сделать и пары шагов, в поисках чего-нибудь – ванны, душевой, как действительность добавила еще один штришок к общей отвратительной картине. По бедрам потекла вязкая жидкость и не надо было быть гением, чтобы догадаться, что это. Чертов мерзавец с презервативами не заморачивался, не с чего, элита заразу не подхватывает и не передает другим, и кончать предпочитал в Катце. Он схватил с постели одеяло и яростно вытерся, продолжая лихорадочно оглядываться, в поисках нужного помещения. Ясно было, что это далеко не конец и ему просто необходимо вымыться. Наконец нашел - арка в одной из стен вела в душевую… точнее, в ванную комнату, отделанную в том же стиле, что и та, в которой он проснулся. Проигнорировав уже наполненный водой небольшой бассейн (тоже из лхасского мрамора) он развернулся к душевой кабинке и остановился, поймав свое отражение в огромном – во всю стену, зеркале. Подошел ближе, не веря своим глазам. Понятно, почему у него саднит кожу и болят плечи. Шея была буквально черной от засосов. На плечах они тоже виднелись. И еще – подсохшая кровь от укусов. Машинально отметил синяки от пальцев на предплечьях. На бедрах он заметил их еще раньше. Извернувшись, глянул за спину – следы от ногтей. Дальше предпочел не смотреть – и так все понятно. Мрачно вгляделся в свое лицо. Глаза запали, обведенные тенями усталости, зацелованные, искусанные припухшие ярко-красные губы, спутанные волосы… Он тряхнул головой. Нет, в таком виде на людях показываться просто нельзя. У него же на лице все написано. Причем буквально. Пытаясь припомнить что такого подходящего у него есть дома в аптечке, он подошел к душевой. У стены рядом стоял какой-то шкаф и открыв его, Катце помрачнел еще больше, хотя думал, что его настроение уже достигло своего дна. В шкафу обнаружился полный набор записного ебаря. Чего там только не было – начиная от секс-игрушек, назначения половины которых Катце даже и не знал, и заканчивая разнообразными препаратами, в том числе и лекарственными. Бегло осмотрев последние, он убедился – ни один из них не продавался в аптеках или секс-шопах. Маркировка четко указывала на лаборатории Кииры, подобная продукция которых поставлялась напрямую элите, изготавливаясь специально для пет-шоу. Очередное доказательство того что он провел ночь с дзинкотаем. Очевидно, что он здесь далеко не первый и хозяин дома регулярно развлекается подобным образом. А он-то еще думал, что Консул уникум, рискнувший запятнать честь сверхчеловека. Да по сравнению с владельцем этого арсенала шалости Минка с Рики были просто невинными забавами. Теперь Катце чувствовал себя не просто шлюхой, а одноразовой шлюхой. Частью конвейера, проходящего через чужую постель. Он с отвращением захлопнул дверцу. Конечно, прибегни он к нужным препаратам из этого филиала склада секс-магазина и через полчаса… ладно, через час, учитывая степень повреждений, ни один врач не догадался бы о том, что с ним произошло. Но его мутило от одной мысли о том, чтобы воспользоваться чем-то в этом доме. Сам разберется. Если в его собственной аптечке нет нужного – закажет. Посидит денек взаперти, для него, порой сутками не вылезавшего из-за монитора, это проблемой не было. Он залез в кабинку и включив воду, принялся размышлять. Некоторым утешением могло послужить то, что, не являясь здесь первым, он, очевидно, не станет и последним. Получив желаемое блонди забудет о нем, так же, как и о других. Блонди… Существо с телом бога и разумом дьявола. Ну да, стоило ли отрицать очевидное? Эта мысль мелькнула у него еще вчера из-за волос. Только члены Синдиката имели право носить такую длину. Уже у сильверов, стоящие ступенькой ниже, волосы спускались лишь чуть ниже талии, не больше. У его же «инкуба» они явно должны были закрывать задницу. Как у Ясона. Наверное, для того, чтобы на нее не пялились все, кто ни попадя. Ну и, конечно, ни у одного элитника, кроме блонди, не могло быть столько денег, сколько было у его похитителя, если судить по обстановке этого дома и по той машине, что он видел вчера. Ее принадлежность сейчас сомнений не вызывала. Одновременно стало ясно от чего это мир так зациклился на его заднице. Можно было не беспокоится – это не окружающие сошли с ума, а одному конкретному нечеловеку приспичило присунуть ему. Припомнив всех четверых, он сейчас понял – да, всё в них было разным, кроме роста и сложения. Катце знал о способности элиты трансформировать свою внешность до неузнаваемости. Он не раз наблюдал как Минк откалывал такие номера, но фигуру Ясон мог только лишь слегка видоизменить одеждой. И где же ему так не повезло столкнуться с маскирующимся блонди, да так, что у того на него встало? Разве что на улицах Мидаса, случайно… Консул… хоть тут можно было быть спокойным. Это точно не он. Катце отлично знал интонации и голос Минка, привычные выражения и формулировки, даже запах его туалетной воды. Манера поведения, просто сама суть подхода – не схватить жертву и оттрахать, не спрашивая ее желания, а уговорить, соблазнить и заставить саму искренне желать своего похитителя - это было не в характере Минка. Не говоря уж о том, что Консула по-настоящему переклинило на Рики и он света белого за ним не видел. С чего бы это ему вдруг возжелать своего бывшего фурнитура, на которого он никогда не обращал внимания в сексуальном плане. Оставалось еще двенадцать. Насколько хорошо он знал Минка, настолько плохо – всё остальное кодло. Они вообще все были для него на одно лицо. Даже Советника Консула, который, порой, бывал у Минка в гостях, он в упор не помнил, не говоря уж об остальных. Во времена фурнитурства он их особо не разглядывал – не до того было, да и пялиться на господ, мягко говоря, не рекомендовалось. А уж после окончания службы в Эос как-то и не доводилось увидеть хоть одного. Они с Консулом встречались в местах, куда, теоретически, эти золотые аватары Юпитер не заглядывали. Кто же из них? У этого блонди были вьющиеся волосы. По крайней мере ему так показалось. Но полной уверенности не было. Он скривился. Нет, он и думать не станет об этом. Не хватало еще, чтобы его кошмар обрел лицо. Катце всегда был уверен в своих выдержке, самообладании и равнодушии к радостям плоти. А этот ебаный мудак в кратчайшее время ухитрился сорвать ему крышу, разметав черепицу и, заодно, смыв фундамент, перевернув его мир с ног на голову. Как он тогда сказал? «Я стану твоим огнем». Не солгал, сволочь. Оргазмов такой яркости и силы, когда казалось, что он сейчас действительно рассыплется огненными искрами, Катце не испытывал никогда. Даже не думал, что подобное возможно, считая россказни об этом просто банальным преувеличением, причем весьма наглым. А, после, он раз за разом возрождался в мощных и ласковых объятиях, чтобы вновь и вновь вспыхивать возбуждением под этими руками, губами, от чувства близости этого невероятного тела, от запаха, звука голоса… Раз за разом в нем нарастало это абсолютно несвойственное ему, невыносимое, блядское желание, даже необходимость испытать ощущение распирающей наполненности, движение чужого члена внутри, а затем его пульсацию и то как горячая жидкость изливается в его тело, тоже вздрагивавшее в судороге оргазма. Он прекрасно знал, что одновременный финал в сексе – вещь нечастая и, порой, труднодостижимая, но рядом с этим чудовищем она казалось настолько естественной, что представить себе, что может быть как-то иначе было просто невозможно. И ладно бы он молча терпел все это, не демонстрируя… или стараясь не демонстрировать своих чувств. Но он отвечал! И как отвечал! Так, что эта тварь стонала в его руках похлеще его самого и, моментами, казалось, просто или задушит поцелуями, или заласкает до смерти. Он бы с удовольствием списал свое поведение на какие-нибудь возбуждающие или наркотики, но вранье себе никогда не было его сильной стороной. Он отлично знал, как чувствуются отходняки от афродизиаков, алкоголя и прочего дерьма. И ничего подобного сейчас не испытывал. Нет, желание было естественного происхождения. Его предало собственное тело… Как предавало и сейчас, потому что одни только воспоминания о произошедшем заставили член встать так, словно и не было этой безумной ночи и все его существо наполнилось желанием вновь ощутить прикосновения этих губ, рук, этой невероятной близости… Он длинно и грязно выругался. Найти бы эту мразь и отодрать так, чтобы неделю ни сидеть, ни ходить не мог!.. Катце врубил на полную мощность ледяную воду и постепенно возбуждение нехотя отступило, оставив в паху неприятное чувство неудовлетворенности. Запрокинул голову и жадно ловил губами ледяные струи. Только сейчас он понял, как хотел пить. Жрать тоже, но это подождет… Вытираясь он продолжал мрачно размышлять над произошедшим. Ведь самым унизительным был не сам факт великолепного секса. Двое незнакомцев, одновременно получавших удовольствие в объятиях друг друга – это еще полбеды. Предположим, бывает. Но то, чем все закончилось было настолько отвратительно, что он готов был умереть, лишь бы избавиться от этого воспоминания. Когда он, наконец, почувствовал, что еще один оргазм просто заставит его сдохнуть или от обезвоживания, или от остановки сердца и, абсолютно обессиленный, откинулся на широкое плечо дзинкотая, тот, в который раз за ночь, сначала дал ему напиться из своих рук, а затем, уложив в своих объятиях, практически на себе, собрал в горсть концы своих роскошных волос и обтер ими мокрого от пота Катце – лицо, шею, плечи, грудь, живот, спину, в общем все, до чего смог дотянуться, не вставая. Затем притянул ближе, уткнулся лицом ему в макушку и уснул. Катце почувствовал и запомнил это уже сам проваливаясь в сон, точно также, как и то, что он сам перекинул через блонди руку и обнял его в ответ. Почему именно это воспоминание заставило сейчас Катце застонать от невыносимого стыда сквозь стиснутые зубы, он не понимал и понимать не хотел. Но чувство позора было настолько мучительным, что он изо всех сил ударил кулаком по черно-золотой плитке облицовки так, что по ней пошли трещины, а рука вспыхнула болью. Только это его немного отрезвило. Он забудет. Забудет эту ночь, этого извращенца и этот дом. Все забудет. Выкинет шмотки, в которых был здесь, не оставит себе даже тени воспоминаний. Сменит кар – тем более давно пора, а этот, судя по всему, весьма легко взломать и подкинуть что-нибудь похуже несканируемого устройства с усыпляющим газом. Хотя… для детей Юпитер не бывает закрытых дверей. Но это уже не актуально. Он выкинет этот эпизод из головы и жизнь пойдет так, как шла. Будем считать, что он расплатился за свою удачливость – в Кересе смазливого и неопытного мальчишку легко мог бы отыметь каждый первый, да и в желающих недостатка не наблюдалось, но почему-то его миновала эта участь. Вот сейчас настигла и в гораздо более щадящей форме. Теперь он ничего не должен вселенной. Осталось только забыть. Невелика хитрость, главное не накручивать себя. Уже вполне владея собой, по крайней мере внешне, Катце вернулся в комнату, оделся и, закурив, нажал кнопку вызова прислуги, бросив машинальный взгляд в окно. Там, на фоне невыносимо голубых небес и заснеженных пиков гор сошлись в брачном танце два огромных дракона – золотой и алый. Они сверкали и переливались в солнечных лучах, распахнув гигантские крылья и сплетая длинные шеи и хвосты. Он на миг оторопел – над ним что, издеваются?! Ярость вновь вскипела в груди, но он усилием воли подавил ее. Юпитер, да это просто телеокно. Трансляция идет, судя по всему, с Джибрила. Хотя, возможно, это запись. Брачный танец драконов – уникальное зрелище, которое можно наблюдать только высоко в горах, да и то если сильно повезет. И одного-то дракона увидеть удается далеко не каждому. Большинство жителей планеты вообще считали их мифом, настолько редко они встречались… - Господин звал меня? – бесшумно возник за его плечом Джереми. - Да. Ты сказал, что отвезешь меня. - Может быть, Вы прежде пообедаете? - Я не голоден. Да он бы сейчас одного из этих драконов сожрал! Даром, что они, кажется, несъедобные… - Слушаюсь, господин. Следуйте за мной. Одна из панелей комнаты отошла, открывая кабину лифта. Катце так и не смог понять куда они ехали вверх или вниз – движения не ощущалось, а никаких панелей и кнопок на стенах не наблюдалось, Джереми управлял им с пульта на своем запястье. В гараже их ждала машина. Другая, цвета запекшейся крови, не та, что он видел вчера, но не менее массивная и роскошная. И тоже с затемненными стеклами. - Куда Вас отвезти? Катце чуть прищурился. Надо кое-что проверить. - Домой. - Да, господин. Как оказалось, стекла были затемнены не только снаружи, но и изнутри. В попытке понять где он, чтобы десятой дорогой обходить это место, Катце включил наладонник, который обнаружил на сиденье вместе с планшетом и бластерами. Но тщетно – сигнала не было. Судя по всему, в каре стояли мощные глушилки. Он откинулся на сиденье и принялся анализировать информацию. Джереми не спросил адрес. А ведь домов, вернее, квартир у Катце было несколько. И в некоторых он жил подольше, чем в апартаментах в Апатии. Вот только они были зарегистрированы на совсем другое имя. Не Блэкхарта, а Катце Рэда. Два, а то и три паспорта на одну биологическую особь, на планете с повсеместным биосканированием и чипированием каждой букашки – да. Для Консула не было ничего невозможного. Пейзаж Джибрила в окне. Таинственный блонди называл его «Гор» - сокращенное от Абигора. Похоже, этот уебанец понятия не имел кто такой Катце на самом деле. И это была хорошая, просто замечательная новость. Одно дело перепихнуться с одним из Тринадцати и совсем другое, если кто-то из них узнает подноготную «господина Блэкхарта». Неизвестно, в какие проблемы это сможет вылиться. Аэрокар затормозил около его сектора Апатии, утвердив во мнении, что истинная его личность осталась в тайне. Катце повеселел. А ухитрившись добраться до своей квартиры, не встретив ни одной живой души, что могла бы обратить внимание на его весьма красноречивый внешний вид, и вовсе почти успокоился. Жизнь, кажется, начала входить в свою обычную колею.

***

В противоположность Катце, Рауль как раз вернулся домой в отличном настроении. Он провел просто волшебную ночь. Она превзошла все его фантазии на эту тему, хотя Советник на воображение никогда не жаловался. Он ни разу не пожалел ни о затраченных усилиях, ни о своем сомнительном поступке. Абигор оказался изумительным партнером. Он не только отдавался, но и брал. Брал все, что мог дать ему Рауль – его нежность и силу, неутомимую выносливость в любви, его ласки, порой, довольно жестокие, его неугасающее желание, его неумение останавливаться в своем влечении, его пылкость. И, взамен, отдавал всего себя. Все то, что он или сдерживал, или даже не подозревал в себе. Все то, что никто иной, кроме Рауля и взять не мог, просто потому что среди людей трудно встретить такое же сочетание огненного темперамента, высокого уровня возбудимости, потрясающей чувственности, физической выносливости и накала страстей. Впервые Рауль встретил человека, который смог довести его в постели до чувства усталости. Правда и сам при этом вымотавшись до предела. Огонь и Феникс нашли друг друга. Рауль улыбался, когда думал об этом, вспоминая слова, сказанные Абигору ночью. Единственное, о чем он немного сожалел, это о том, что не мог видеть своего чудесного любовника. Но, с другой стороны, темнота лишь усиливала другие ощущения. И еще… еще ему хотелось остаться. Странное желание, он никогда прежде не испытывал подобного. Хотелось, чтобы Абигор проснулся в его объятиях и от его поцелуев, а затем долго ласкать его – сонного, теплого, разморенного бурно проведенной ночью, чувствуя, как под его, Рауля, руками вновь наполняется желанием это красивое, полное жизни тело. Увы, для высшей элиты выходных практически не существует и этим субботним утром он должен был присутствовать на заседании совета Синдиката. Хоть упади на Амой обе луны – необходимо войти в зал заседаний не позже восьми. Перефразируя Ясона можно было сказать - ты вправе делать, что хочешь, но выполнять свой долг обязан безупречно. Потому поспав всего час, пришлось подниматься. Гор крепко спал, прижавшись к нему, они сплелись в объятиях и меньше всего Раулю хотелось разрывать их, но выбора не было. Он отнес любовника в соседнюю комнату, не желая, чтобы тот просыпался на разоренной и смятой после их ночи постели. Принес мокрое полотенце и осторожно обтер его. Даже не ради гигиены, просто почему-то ему захотелось позаботиться о нем. Он не видел повода себе в этом отказывать, а потом долго сидел и смотрел на спящего человека - на его истерзанные поцелуями губы, шею, покрытую засосами, на следы собственных укусов и ему казалось, что он не видел более красивого и возбуждающего зрелища. Так хотелось снова обнять его, такого, прижать к себе и не выпускать еще как минимум сутки. Он, разумеется, сдержался, но уходя, в последний раз провел ладонью по плечам и груди Абигора, коснулся припухших губ поцелуем и ему показалось, что любовник едва заметно потянулся к нему из глубин своего сна. Дома Рауль не спешил звать фурнитура, хоть времени было уже практически в обрез. Он ничком упал на кровать и уткнулся лицом в свои спутанные волосы, пахнувшие их телами: потом, спермой, парфюмом, сигаретами Гора – тот пару раз за ночь курил, отдыхая, устроившись между ног Рауля, оперевшись спиной ему на грудь и откинув голову ему на плечо, в то время как сам Советник не переставал целовать его теплые волосы и гладить желанное тело. Рауль жадно вдыхал этот запах – запах этой ночи, их запах, чувствовал, как он вновь наполняет его возбуждением и никак не мог надышаться. Запах захлестнул воспоминаниями даже не мозг – само тело, напряженное, изнывающее от острой необходимости другого тела рядом, крепкого, сильного, сжигаемого той же жаждой, член стоял как каменный, истекая смазкой. Но сейчас рядом не было Абигора, который мог бы утолить этот пожар, принять и разделить его, а никому другому этого дано не было. Юпитер, они трахались всю ночь как обезумевшие от похоти животные, а ему все мало! Рауль перевернулся на спину, все также прижимая к лицу свои волосы, расстегнув брюки, стянул нижнее белье, коснулся себя, длинные пальцы сомкнулись на толстом, бархатистом стволе, всего несколько резких движений, и он кончил, закусив зубами густые пряди, но все это было настолько не то и не так, настолько неправильно, что разрядка не принесла ни удовлетворения, ни, тем более, удовольствия. Наконец он встал, прошел в ванную и вызвал фурнитура. Мальчишке едва удалось уложиться в отведенное время, вымывая, расчесывая и укладывая длинные волосы господина с огромным трудом приводя их в порядок. Но все-таки успел и ровно в положенный час господин Советник вошел в зал заседаний, усевшись на место, положенное ему по праву рождения и высокой должности. Дальше все пошло как обычно, если не считать странных взглядов, которые время от времени кидали на своего собрата другие представители Синдиката. Хотя сам Рауль их не замечал. Он переключился на рабочие моменты и сейчас ничто другое его не интересовало. Однако, после окончания заседания, на выходе, к нему приблизился Консул и со своим обычным, надменно-ледяным выражением лица равнодушно произнес: - Рауль, спрячь глаза. - Что? – не менее холодно и надменно удивился Советник. - Опусти взгляд. У тебя глаза сияют как все огни ночного Мидаса вместе взятые. Даже мне завидно стало. Рауль высокомерно взглянул на друга, недовольно и недоуменно передернув плечами, но все-таки, проходя мимо первого попавшегося зеркала, изволил посмотреться в него. Минк был прав. Советник безупречно владел своей мимикой, ураган практически бессонной ночи не оставил следов на его прекрасном лице – регенерация дзинкотая не давала шансов всяким укусам, синякам и царапинам, как и следам усталости, но вот над взглядом он властен не был. Он и не припомнил у себя такого, глаза действительно сияли мягким колдовским огнем, делая его еще красивей. Рауль мысленно усмехнулся, тряхнул головой, сильнее прячась за длиной челкой и отправился по делам. Его ждал очередной напряженный рабочий день, но Советник был доволен. Он накормил своих демонов и больше они не побеспокоят его.