Цвет ночи

Гримерка, как назвал ее Гор, размером не уступала недавнему гроту, даже, скорее, превосходила ее. И была битком набита народом – переодевавшимися и перегримировывавшимися мужчинами и женщинами, без масок. Казалось, что никто из них не испытывал ни малейшего стеснения ни от собственной большей или меньшей степени наготы, ни от наготы окружающих – процесс смены образов был в самом разгаре. Как только Рауль переступил порог все присутствующие уставились на него. - Ух, ты, - восхищенно выдохнул кто-то, видимо подразумевая фигуру и стать блонди. - Господин Винсент, - представил Рауля Гор присутствующим, - еще одна жертва театрального искусства нашей прекрасной Лилит. - Да? – воскликнула рыжеволосая девушка, в которой Рауль опознал недавно «горевшую на костре» ведьму. – Понравилось? Здорово получилось, правда? - Настолько здорово, что наш гость схватил что-то вроде бэд-трипа и мне пришлось поработать для него трип-ситтером, выводя из этого состояния, - непонятно для Рауля пошутил Гор. - Мне кажется, что от меня до сих пор несет мертвечиной, - заметил блонди. - Дымом от Вас пахнет, и сильно, - отозвался Гор, - впрочем, как и от всех нас. - А что произошло? – спросила одна из девушек – хорошенькая миниатюрная брюнетка. – У Вас, господин Винсент, кровь на рубашке. - Скорее вино, - разглядывая рукав пострадавшей руки отозвался Рауль. – И просто Винсент. Так, маленькая неприятность. - Благодаря которой мы и познакомились, - откликнулся Гор. - Ты бы дал человеку во что-нибудь переодеться, - заметила еще одна девушка. - Во что? – спросил Блэкхарт. – Ему даже мои рубашки будут маловаты, хотя мы примерно одного роста. Впрочем… Он задумчиво посмотрел на Рауля, а затем исчез в соседней комнате, как успел понять блонди – гардеробной. Присутствующие продолжали беззастенчиво разглядывать гостя, словно пета на витрине, отчего Советник почувствовал себя несколько неловко. - А Вас я помню, - заметив среди прочих людей «знакомого» нищего сказал он. Парень все еще был в гриме и выглядел весьма убедительно-мерзко. – Думал, что педикулеза мне не избежать. - Ах, так это Вы мне ногу отдавили, господин хороший, - весело отозвался тот. – Думал визита к врачу мне не избежать, - и он весело рассмеялся. - Простите, я нечаянно… - Все нормально, - махнул тот рукой, - а насчет педикулеза – я не пошел бы на это даже ради нашей великолепной Лилит и реалистичности ее постановки, - он стянул парик и встряхнул густыми и блестящими темно-лиловыми волосами, доходившими ему до плеч, которые составили весьма странный контраст с его изуродованным сложным гримом лицом. - Эрик, ты чего до сих пор в гриме? – высунулся из гардеробной Гор. – Час уж, наверное, прошел, как все закончилось. - А, да так, - снова засмеялся парень, - тут в паре кварталов есть один клуб, мы туда скатались и заглянули. Эффект замечательный – вопли, визг, обмороки и крики «полиция». Много лет так не развлекался, последний раз четырнадцать было, когда мы подобное провернули. - Что? – Гор вышел из гардеробной. – Вы в своем уме? - А чего такого? – искренне удивился тот, кого называли Эриком. - «Чего такого»? Волк, объясни-ка ему. - Это типичная хулиганка, Эрик, - серьезно произнес красивый темноволосый мужчина, лет сорока в котором Рауль узнал монаха, зачитывавшего приговор «ведьме», а, стало быть, одного из судей Мидаса. – И ты уже не четырнадцатилетний ребенок, а девятнадцатилетний идиот. То есть несешь полную ответственность перед законом, который не будет принимать в расчёт то, что ты дурак. - Да все же обошлось. И мы «глушилки» поставили, то есть даже по сигналам чипов нас не отследят. - А если бы не обошлось? – резко сказал Гор. – Твой отец работает в мидасской администрации и тебя, придурка, туда пристроил. А заправляет там всем, если ты вдруг забыл, господин Гидеон Лагат, который не прощает своим сотрудникам даже такого мелкого нарушения закона, как переход дороги в неположенном месте. Блонди – не человек, Эрик, если бы вас засекли, вылетел бы ты со своего места впереди собственного визга, у отца твоего тоже были бы неприятности и не помогли бы тут ни деньги, ни связи, ни твои красивые глаза. Ты этого хочешь? - Нет, - пристыженно ответил юноша. - Забудь о своих проделках, - вновь вступил в разговор Волк. - Гонщик прав – ты теперь чиновник, представитель государственной власти и, если хочешь сделать хоть какую-то карьеру, то должен быть если не образцом для подражания, то хоть не косячить так откровенно и по-глупому. Господин Лагат только с виду такой милый и любезный, но во всем, что касается работы и его сотрудников безжалостен точно так же, как и другая элита и не склонен «входить в положение» или «понимать». - Да, я слышал, - пробормотал Эрик. - Слышал, да не услышал, - уже мягче произнес Блэкхарт, - но, надеюсь, теперь до тебя дошло. Все, подбери сопли и перегримировывайся. Винсент, идемте, - обратился он уже к Раулю, маня его за собой и снова скрываясь в гардеробной. Гардеробная по размеру не уступавшая гримерке, пестрела разнообразными костюмами. Правда здесь, в отличие от предыдущего помещения, царил порядок. - А что такое бэд-трип? - поинтересовался Рауль у перебирающего какие-то рубашки Гора. - «Отчаянное путешествие» - сленговое обозначение острой интоксикации, вызванной приёмом галлюциногенов, - пояснил тот, - потому желательно, чтобы в такой момент рядом оказался человек, находящийся в здравом уме и трезвой памяти, который может помочь выйти из подобного состояния. Трип-ситтер. - И, что, Вам доводилось такое испытывать? – спросил Рауль, почему-то не сомневаясь в отрицательном ответе. Но Гор его удивил. - Доводилось, - медленно ответил он, - один раз. Несколько месяцев назад. И при этом рядом как раз никого не было. - А… зачем? – недоуменно спросил блонди. Гор на время оставил рубашки в покое. - Мне тогда… было очень плохо, - все также медленно, словно подбирая слова ответил он. – Морально, да и физически тоже. Настолько, что я уже был готов на все, чтобы хоть на время избавиться от этих ощущений, вот и… - Судя по всему решение это было ошибочным, - заметил блонди. Несколько месяцев назад… Уж не о их ли первой ночи говорит человек, вернее, о ее для него последствиях? Тогда понятно, почему он затем так агрессивно отнесся к Раулю. Блонди охватили запоздалый страх и чувство вины. А что если бы с его любовником что-то случилось? Сам сказал, что он был один, даже помочь ему было некому. - Крайне ошибочным. Я узнал о себе такое, чего знать бы не хотел и с удовольствием бы забыл. Вот, держите, - он протянул блонди какую-то рубашку. – Я в ней, в свое время, играл апаша, - насмешливо пояснил он, - и она мне великовата, должна была выглядеть как с чужого плеча. А вот Вам, вполне возможно, будет в самый раз. Если не хотите, чтобы на Вас глазели – идите в уборную. Заодно и руку перевяжете нормальным бинтом, а не этой тряпкой, вот, - он протянул Раулю аптечку. – Хотите, я Вам помогу? - Нет, спасибо, я сам, - рука у блонди уже зажила, и он не собирался демонстрировать эти подозрительные чудеса регенерации, наводя Гора на ненужные догадки. - Хорошо. Вот, кстати, полотенце захватите… Рубашку свою можете принести сюда или бросить там же – потом ее постирают, к утру уже высохнет и сможете переодеться или забрать ее с собой. Уборная там, - он махнул рукой куда-то в сторону. В этой уборной свет был нормальным, чему Рауль тихо порадовался. Он скинул испачканную и пропотевшую рубашку и склонился над умывальником, чтобы хоть немного привести себя в порядок. Затем перевязал руку, хоть и не нуждался в этом, и надел рубашку, которую дал ему любовник. Она и впрямь оказалась ему впору и удивительно шла. Широкий отложной воротник открывал крепкую шею блонди, широкие, струящиеся рукава, заканчивались плотно обхватывающими запястья манжетами, подчеркивая красоту сильных рук Советника. Сама рубашка была куда более свободной, чем та, что Рауль выбрал в своем гардеробе и, заправленная в брюки, визуально делала его талию еще тоньше. Блонди сильно сомневался, что парижские уголовники так красиво одевались, но мало ли, что там была за постановка? Вдруг довольно романтизированная? Когда он вернулся в гримерку по ней пронесся восхищенный вздох. Гора нигде не было видно, видимо он переодевался, и Рауля взяли в оборот женщины. - Здесь должна быть другая прическа! – уверенно заявила та девушка, что отметила испачканную одежду блонди. - Совсем другая! – поддержала ее одна из подруг. Девушки щебечущей стайкой окружили Рауля, подведя к одному из кресел, заставив сесть в него и одна из них принялась с явным удовольствием расчесывать его волосы, попутно восхищаясь их густотой и длиной, при активных комментариях прочих. - Ну все, Вы попались, Винсент, - добродушно усмехнулся кто-то из мужчин, - теперь они Вас не выпустят, так и будут вертеть как куклу. - Завидно, да? – показала язык говорившему одна из девчонок. - Юпитер упаси – было бы чему завидовать. Я через это уже проходил… да все мы проходили, - мужчина засмеялся и остальные поддержали его. - Кроме Гонщика, - заметил еще кто-то, - он так активно от них отбивался, что даже Вайнона спасовала и отстала от него. - А жаль, - заметила одна из девушек, вероятно, та самая Вайнона, - он такой красавец! Вы его видели без маски? – обратилась она к блонди. - Не довелось, - в который раз за этот вечер соврал Рауль. - Много потеряли. Он очень красивый. Когда я его впервые увидела, даже подумала, что это кто-то из элиты, только почему-то с короткими волосами. - И со шрамом на щеке, - добавила еще одна девушка. – Почему он его не сведет – ума не приложу. - Да ладно вам, - снова вмешался кто-то из мужчин, - ему идет. - Вообще-то да, но выглядит слегка… необычно. - А что в нем вообще обычного? – фыркнул кто-то. – Родился на Амой, вырос на Джибриле, с оружием не расстается, в кересских гонках, по словам Такеши, участвует на равных с местными бандитами, полгалактики уже облетал, если не больше, знает едва ли не половину мертвых языков Старой Терры… - Ну вот, - раздался низкий насмешливый голос Гора, - стоит выйти на пять минут и о тебе уже начинают сплетничать. Винсент, не слушайте их. Я обычный человек. Даже скучный. - О, да, - произнес кто-то с сарказмом. - А ты так и будешь ходить в этих лохмотьях или все-таки переоденешься? – спросил Гор обращаясь непонятно к кому. – До официальной части осталось минут сорок всего. Сам Блэкхарт успел уже сменить свои штаны на одежду, очень напоминавшую одежду Рауля – простую белую рубашку, черные брюки и туфли в тон к ним. Впрочем, рубашка была гораздо более обтягивающей, чем стандартная, повседневная, а обувь – на довольно высоком каблуке из чего Рауль сделал вывод, что это все-таки танцевальный костюм. - Успеется, - ответили тем временем. - Вот у тебя всегда так – сначала успеется, а потом все в последний момент. Девушки, не замучайте нашего гостя, он вряд ли привык к подобному энтузиазму. - Мы его не мучаем! – хором откликнулось несколько женских голосов. Тем временем волосы Рауля уже успели привести в порядок. Расчёсывавшая его девушка стянула длинные волосы блонди в низкий хвост, перевязав широкой черной лентой. - Готово, - довольно сказала она. - Ой, как здорово, - снова защебетали девушки. - Вам так идет! Настоящий принц, только плаща не хватает! - И шпаги! - И шпор! - И коня! - Какого еще коня? – полушутливо простонал блонди, вполне законно опасаясь, что в «Бабочке» еще и не такое может найтись. - Белого! - Почему белого? - Потому что во всех сказках принцы ездят исключительно на белых лошадях, - пояснил кто-то. – Только Вам, скорее всего, ничего меньше першерона* не подойдет. - И, между прочим, - Рауль узнал голос Лилит, – давно уже было бы пора его завести. Коня. Белого. - Дорогая, - взмолился ее муж, - мы уже сотню раз это обсуждали! Ну чем ты его кормить будешь, на Амой нет заливных лугов. Да и никаких нет. У «Бабочки» полная конюшня механических лошадей, а тебе все мало? - Они все черные! С красными глазами! – упрямо возразила женщина. – А нужен белый! Нормальный! И на Амой есть Зеленый пояс. - Волк, не сдавайся, - вновь послышался голос Гора. – Нам вот только навоза еще здесь не хватало. - А Вы умеете ездить верхом? – вклинился в беседу Рауль. - Пытались научить. Отбрыкался. - Конь отбрыкался? – невинно поинтересовался блонди. - Ну знаете! – со смехом произнес Гор. – Это просто нечестно! - Что нечестно? – еще более невинным тоном произнес Рауль. Гор сощурил глаза, вздернул подбородок и вновь скрылся в недрах гардеробной. - Осторожнее, - засмеялся Волк, - Гонщик – существо мстительное и с хорошей памятью. - С очень хорошей памятью. И крайне мстительное, - согласился вновь появившийся Гор. – Девушки, держите, - и он кинул в сторону толпы девчонок что-то, что Рауль поначалу принял за длинный, черный, затканный серебром шарф с кистями на концах. - О, кушак!** – обрадовались они. Девушки выдернули Рауля из кресла и принялись дополнять и поправлять его костюм, не слушая возражений и протестов гостя. Гор несколько ехидно улыбался, глядя на это зрелище. - Действительно, настоящий принц, - усмехнулся он. – Ну, что, Лилит, теперь отстанешь от меня со своими прожектами? Смотри, какую я себе замену привел. Вот теперь ему мозг и выноси. - Ничего подобного, - упрямо тряхнула головой женщина, - он, скорее, король Артур в юности, а ты отлично подойдешь на роль Ланселота. - С моим-то фенотипом? Окстись. Вот будешь ставить «Принца Гэндзи» - тогда я еще подумаю. - Кстати отличная идея! И я тебя за язык не тянула – сам предложил. - Юпитер спаси и помилуй, нас, грешных, - пробормотал Гор. – Девушки, да сжальтесь вы уже над нашим гостем. Вы сами еще не готовы, а он уже вполне нормально одет. - Ты стрелки-то не переводи, - заметила одна из девчонок, - Лилит все равно своего добьется. - Пусть добивается, а человека все-таки отпустите. Вы его совсем затормошили, - он подошел к Раулю, осторожно высвобождая его из цепких женских рук за что блонди, откровенно говоря, был ему весьма признателен. Еще никто и никогда не обращался с ним так бесцеремонно, пусть даже с самыми благими намерениями. - Садитесь сюда, - подвел Гор Рауля к какому-то дивану, расчищая на нем место от валявшихся вперемешку разнообразных костюмов, и сам присел рядом с последовавшим его приглашению блонди. Впрочем, долго ему рассиживаться не позволили – как и других мужчин девушки все время дергали его с просьбой то затянуть корсет, то принести какую-то вещь из гардероба, то помочь завязать ленты на обуви… - Зачем так уродовать себя? – спросил Рауль сидевшую неподалеку русоволосую девушку, хорошенькую, как куколка и активно превращавшую себя в женский вариант Франкенштейна. - Да как Вам сказать, - задумалась она, - понимаете, у нас на Амой уже давно нет людей с физическими уродствами или просто некрасивых. Иногда это бывает… скучновато. Разнообразия не хватает. К тому же такая ночь… Это забавно. - А я вот так очень доволен, - вклинися в разговор Эрик. Он уже успел вернуть себе свою истинную внешность, превратившись в весьма миловидного юношу с огромными глазами густо-фиалкового цвета, но теперь спешно намазывал лицо какой-то белой краской. – Если бы не достижения современной медицины – быть бы мне дауном. А так – выявили патологию на ранней стадии, мать курс уколов прошла – и вот он я. Только цвет волос и глаз необычный, ну так девчонкам такое даже нравится. Так что я вовсе не против. Рауль едва заметно поморщился – действительно лекарство, о котором говорил Эрик, иногда давало такой побочный эффект и в Киира так и не могли до сих пор понять, как и отчего это происходит. Задача была далеко не первоочередная, эффект проявлялся крайне редко, да и смена окраски волос и глаз – не такая уж высокая плата за то, чтобы жить нормальным, здоровым человеком. - Если хочется разнообразия, - вмешалась в разговор еще одна девушка, с роскошными каштановыми волосами и, как успел заметить Рауль – великолепной фигурой, которую она невесть для чего затянула в корсет, - сходи на выставку петов. В Киира не только сплошь красавцев, да красавиц клепают, иногда таких страхолюдин можно увидеть – ни в каком дурном сне не привидится. - Спасибо, была, - отозвалась ее товарка, - больше не пойду. Самое страшное там не петы. - А кто? - Ты Консула нашего хоть раз вживую видела? Нет? А я видела, как раз там. Жуткое зрелище. Хоть и не очень близко и на том спасибо. - И чего же в нем такого жуткого? – недоуменно спросил кто-то. - Ну, он, конечно, невероятно красивый и все такое, но взгляд у него… аж ноги от ужаса подгибаются. Как-то сразу понятно, что это не человек. По головизору это как-то не очень заметно, а в жизни – настоящая жуть. - А ведь говорят – пялиться на элиту не рекомендуется, - наставительно сказал еще один мужчина, - тем более на элиту такого ранга. - Ну, не скажи Дэвид, - не согласилась с ним девушка, судя по ушкам, хвостику и гриму изображавшая кошку, - про Консула ничего не скажу, вживую не видела, а вот его Советника - как-то довелось. На той же выставке петов, он, говорят, на них частенько бывает. Ослепительно красивый мужчина, аж дыхание перехватывает, но это не главное. У него глаза такие… он по мне взглядом мазнул, понятно, что не увидел даже, так просто на толпу взглянул, а мне показалось словно меня кто-то погладил. Несколько недель потом снился, - смущенно созналась она. – Я аж извелась вся. В ответ на это признание Эрик как-то то ли фыркнул, то ли кашлянул, но звук этот был явно возмущенно-неодобрительный. - Ты чего? – не поняла девушка-кошка. - Вывеска у этого блонди что надо, да. По крайней мере все так говорят. Да вот только вопрос, что за этой вывеской кроется… - А что кроется? – раздалось сразу несколько любопытствующих голосов. - Что-то крайне неприятное. Я как-то, давно уже, приперся на работу спозаранку, чуть ли не за час до начала – должен был быть мой первый доклад, я все нервничал. Сижу, значит, на подоконнике, в планшете ковыряюсь и тут слышу – разговаривает кто-то. Я бы и прислушиваться не стал, если бы говоривший Торквемаду*** не помянул. Сказал что-то вроде: «Так чего ты к нашему Торквемаде не обратишься?» О, думаю, кто-то из наших, что ли? Прислушался, а ему и отвечают: «Пытался, да уже недели две не могу до него дозвониться – чем-то он таким ужасно важным в своих лабораториях занят. Словно иначе не бывает». «Так лови его на приеме». «Ага, сейчас. Ты когда нашего святого Доминика**** последний раз на приеме видел? Орфей злится, просто вне себя, ну так господину вивисектору***** на него глубоко плевать, будто не знаешь». И, пока я все это слушал, увидел, кто говорит – господин Лагат и господин Домина, он у нас гость нередкий. Они мимо прошли, даже голов в мою сторону не повернули. И так спокойно это все говорили… привычно, понимаешь? Без злости, даже, этак, с улыбочками. А кто из блонди заведует генетическими лабораториями? Второй Консул. - Может, они про кого-нибудь другого говорили? – неуверенно заметила девушка-кошка. – Про сильвера какого-нибудь или грина… - Вряд ли Орфей Зави стал бы злиться от отсутствия на своем приеме элиты помладше рангом, - проницательно заметил Эрик. – Вот я и думаю, что ж он такое, если даже свои его так обзывают. - Жаль, - огорченно заметила девушка-кошка, - такой красивый и вообще по нему не скажешь… - А что вообще можно сказать об элите с уверенностью? Особенно о блонди. - Господа, - внезапно перебил их Гор, - вам не кажется, что вы несколько… увлеклись? Вспомните одно из основных правил – мы стараемся не обсуждать элиту. Ни ее саму, ни их поступки или поведение. Тем более при… - он выразительно покосился на Рауля, явно намекая на то, что он – чужак здесь, да еще и инопланетник. - А все равно жаль, - еще раз уныло повторила девушка-кошка. - Прелесть моя, - Гор поцеловал ей руку, - конечно хорошеньким девушкам законы не писаны, но все же… не стоит. Пожалуйста. Рауль сидел, несколько ошарашенный всем услышанным. И ошарашенный неприятно. Конечно, он не мог не знать, что его должность главного нейрокорректора не добавляет ему популярности у собратьев, некоторые, особенно младшая элита, его откровенно побаивались, но как-то никогда особо над этим не задумывался. Его и должны были опасаться, а как же иначе? Но вот Жильбер был другом его детства, в юности они нередко развлекались, совершая не совсем приставшие достоинству высшей элиты вылазки – будущий глава полицейского надзора учил приятеля обращаться с оружием и просто приемам рукопашного боя, не стесняться надевать обычную, человеческую одежду, вести себя не как блонди, а как обычный гражданин, и приучил пользоваться всеми преимуществами, которые дарило элите умение менять свою внешность. И, хотя Рауль не мог назвать себя столь же блестящим гонщиком, как Гор, благодаря приятелю он когда-то вполне неплохо управлялся с аэробайком. Жильбер таскал друга за собой в различные притоны, объясняя иерархию криминального мира, значения татуировок, смысл бесконечно меняющихся блатных выражений и многое другое. Пусть будущему Советнику по науке эти знания были без надобности – такие вылазки его весьма развлекали. С Гидеоном Рауль тоже хорошо ладил – или ему так казалось? К Орфею он, кстати, весьма неплохо относился, просто действительно не любил его бесконечные приемы, считая их пустой тратой времени и не думая, что его отсутствие на них так уж заметно, что серьезно расстраивает коменданта Эос. Сам же Зави, славившийся своей обходительностью и дипломатическими талантами, если и намекал Раулю на какие-то свои негативные эмоции на этот счет, то уж точно не так, чтобы дать понять, что он «вне себя». И вот как оказывается они все называют его, считая, видимо, кем-то вроде инквизитора, которому «глубоко плевать» на окружающих. Если не хуже. Это было неожиданно обидно. И вдвойне обидно, что все это слышал Блэкхарт. Рауль всегда или ему так казалось? старался быть внимательным к любовнику, даже по-своему мягким и заботливым… человечным. Страстным в постели и, одновременно, существом с которым есть, о чем поговорить в перерывах между сексом, тем более что Гор и сам был интересным собеседником. И что теперь? Что будет, когда, вернее, если Гор узнает о том, кто его любовник? Проникнется отвращением и страхом? Попросит оставить его в покое или, не считая возможным идти против воли и желаний блонди, будет просто терпеть его ласки? Но Рауль не хотел, чтобы его «терпели», в Горе ему как раз нравилась его ответная страсть, его искренние эмоции, даже если это был гнев, а теперь, как уже успел осознать Советник, к его чувству чисто физического желания начало примешиваться еще какое-то чувство, доселе Раулем не испытанное. Он еще не мог дать ему определения, не мог даже осознать до конца, оно было как маленький огонек у него в груди, но не обжигающий, а теплый. И огонек этот разгорался ярче и сильней, наполняя его радостью, когда Гор был рядом с Раулем, разговаривал с ним, смеялся и шутил, прикасался к нему, но оборачивался пеплом тоски, когда любовник отдалялся от него или вовсе исчезал. Неужели ему теперь будет суждено вечно прятаться за личинами, чтобы не оттолкнуть человека от себя? При мысли об этом становилось холодно. А ведь совсем недавно его это не смущало и не волновало… Так что же с ним?.. Тем временем Гор, помогавший зашнуровывать очередной своей знакомой корсет, бросив быстрый взгляд на своего гостя заметил, что тот как-то сник. Гор закончил возиться со шнуровкой и вернулся к блонди, присел рядом. - Что случилось? – поинтересовался он. – Девочки Вас совсем задергали? - Не то что бы… просто здесь как-то… суматошно, - попытался оправдать смену своего настроения Рауль. - Хотите, вернемся? – предложил Гор. - Да… наверное. Блэкхарт поднялся: - Господа, мы будем ждать вас наверху. Лишь только они вновь вышли в коридор, как Рауль попытался как-то исправить все сказанное о нем ранее другими, загладив впечатление от неприятного разговора. - Вы знаете, мне вообще-то доводилось сталкиваться с господином Эмом. На конференции. Мне он показался вполне нормальным человеком. И… другие, похоже, были такого же мнения. - Разумеется, он показался Вам нормальным человеком, - с неохотой отозвался Гор, разговор был ему явно неприятен. – А Вы что думали – вся элита как наш уважаемый господин Консул, у которого, по слухам, на лице вся его сущность отражается? Я не в первый раз слышу вот этого вот мнение – господин Советник по науке очень милый, очаровательный и невероятно красивый блонди, самое прекрасное дитя Юпитер, интереснейший собеседник, великий ученый. Только если завтра этому «милому и очаровательному» понадобятся Ваши мозги для исследования, можете быть уверены – максимум послезавтра они уже будут у него в препараторской. Отдельно от Вас. Плавать в банке с раствором. Как бы любезно он не улыбался Вам сегодня. - Вам не кажется, что Вы… несколько преувеличиваете? – изумленно спросил Рауль, который и не думал, что среди обычных людей у него такая устрашающая репутация. - Скорее уж преуменьшаю. Скажу Вам честно – я человек далеко не из пугливых, и… многое видел в жизни, но, если бы вдруг, предположим возможность такой ситуации, узнал, что господин Эм по каким-то причинам заинтересовался моей скромной личностью – с большой степенью вероятности пустил бы себе пулю в лоб. Разрывную, чтобы от мозгов ничего не осталось. А то ведь с него станется попытаться превратить труп в зомби и продолжить с ним развлекаться. На свой, научный манер. - Вы… мне кажется Вы не правы, - кое-как выдавил Рауль, во все глаза глядя на любовника, - как-то уж… слишком демонизируете своих правителей. - Скорее Вы не осознаете о ком сейчас говорите, - нехотя сказал Гор, - Вы инопланетник и не знаете реалий нашей жизни. - А Вы объясните. - Давайте не будем… - Нет, я прошу Вас, - настойчиво сказал Рауль. – Очень прошу. - Ну хорошо, - вздохнул Гор и остановился, оперевшись спиной о стену. – Но только один раз и попрошу Вас больше не возвращаться к этой теме. - Обещаю, - кивнул блонди. - Как Вы знаете нашим обществом управляет суперкомпьютер, осознавший себя личностью. Уже одно это говорит о его сложности. Если абстрагироваться от физических носителей, то, по сути, это информация, понявшая, что она… нечто. Или некто. Существует несколько теорий, скорее всего, они Вам даже известны, в соответствии с которыми наш мир не ограничивается тремя измерениями плюс временем. Вопрос о том сколько их не решен и по сей день, но широко известны и обсуждаются некоторые теоретические и математические выкладки, пытающиеся доказать, что их несколько десятков как минимум. Я уж не говорю о всяческих теологических рассуждениях – это ближе к мистике. Информация как таковая – понятие довольно абстрактное. Она, по сути, не нуждается в каких-то физических носителях. Учение о ноосфере Вам знакомо? - Да, - Рауль слушал очень внимательно. - При всей своей спорности, она имеет некое рациональное зерно. В таком случае информация может существовать сразу во всех измерениях. А теперь представьте себе информацию, которая стала неким разумом, личностью, как Юпитер? Личностью, которая находится сразу… везде? Там, где мы знаем и там, о чем мы даже представления не имеем, как существа трехмерные? И вот эта личность создает для контакта с нами нечто, что на первый взгляд, напоминает улучшенную версию нас самих? Лишь напоминает, потому что вряд ли существо из многомерного мира будет создавать такие… примитивные имитации, что будут существовать лишь в трех измерениях. Они же должны контактировать с ней на ее уровне. А будь они так близки по сути к нам это было бы также невозможно, как подключить древний калькулятор к суперсовременному оборудованию. Стало быть, можно предположить, что они столь же многомерны, как и их создательница. Это бесконечность, порожденная еще большей бесконечностью. А то, что доступно для нашего взгляда и восприятия… - он неопределенно передернул плечами. - Что? – поняв, что Гор не хочет продолжать спросил Рауль. - Не знаю. Тени, отражения. Что скрывается за ними знает только Юпитер, да они сами. Говорят, что Рауль Эм не верит в бога и не признает существования души и я охотно в это верю. Богов создают люди по своему образу и подобию – невозможно придумать что-то, что будет превосходить возможности нашего разума. Это можно проследить по эволюции наших верований – усложнялось общество, развивались наши знания о мире и понимание себя в этом мире – становились более сложными и философскими религии. Но для такого как он верить в бога людей все равно что для нас верить в то что молнии — это признак гнева Зевса. Так что для элиты мы все – муравьи. Мухи-однодневки. - Мне кажется, Вы не правы, - Рауль никогда бы не подумал, что элиту можно воспринимать вот так, сам он ощущал себя вполне себе человеком. – Мозг-то у них человеческий. - Так утверждают. Не знаю, не проверял, - с некоторым сарказмом отозвался Гор. – Но, даже если я не прав – все равно. Они же бессмертны. Вы можете представить себе психологию бессмертного существа? Существа, чей, как Вы заметили, человеческий мозг, может обрабатывать информацию со скоростью, сопоставимой со скоростью обработки той же Юпитер? Способных к бесконечному развитию своих интеллектуальных способностей, постоянной свежести восприятия реальности, в противном случае в бессмертии не было бы смысла, ведь мы, их «прототипы» довольно быстро достигаем своего уровня стагнации и потом всю жизнь пользуемся наработанными ранее установками. Исключения редки, и мы часто называем таких людей гениями. Говорят, что элита бесстрастна, но я, скорее, склонен думать, что их эмоции отличаются от наших настолько же, насколько наши – отличаются от примитивных эмоций животных. Они не способны понять нас, а мы – их. Да и вряд ли они нуждаются в том, чтобы понимать нас – какое Вам дело до чувств собаки или кошки? Разве что чисто научный интерес. - Если эта собака или кошка принадлежит мне, и я привязан к ней – дело будет, - возразил Рауль. - Но, если Вы будете считать, что какое-то действие необходимо для благополучия животного или для Вашего удобства – Вы с этими эмоциями считаться не станете. В лучшем случае сунете в пасть таблетку, чтобы не нервничало и отвезете к ветеринару. На кастрацию, например, - почему-то зло произнес Гор. Рауль вспомнил про фурнитуров и не нашелся, что возразить. - Давайте не будем больше об элите, монстров и так хватает вокруг в ночь Хэллоуина, - злость человека, казалось, прошла так же неожиданно, как и появилась и теперь его голос был просто уставшим. - Тем более о таких чудовищах как элита высшая. И уж тем более о Рауле Эме.