Второй шанс

Хакс проснулся резко, будто от толчка. С трудом разлепив веки, он бездумно заморгал, пытаясь понять, что происходит и где он находится: короткий сон оставил его совершенно дезориентированным. Какое-то мгновение ему казалось, что он находится в своей каюте: будто он проснулся по сигналу будильника и как обычно позволил себе несколько минут полежать с закрытыми глазами, в тишине и покое, прежде чем вставать, приводить себя в порядок и вновь приступать к выполнению своих многочисленных обязанностей. Всего минутка или две, чтобы снова стать несгибаемым, сверхэффективным, стальным генералом Хаксом… Однако в следующую минуту он вспомнил всё, что с ним случилось: почти гибель от выстрела в грудь, кошмарное пробуждение в мусоросборнике и бегство оттуда, опасный и трудный путь до спасательных капсул, в одной из которых Хакс смог, наконец, позаботиться о своих ранах и с помощью которой рассчитывал сбежать с флагмана… но заснул. Тем же, что его разбудило, был, очевидно, короткий сигнал, прозвучавший по общекорабельной связи и предупреждавший экипаж о выходе из гиперпространства — он только что повторился. Хакс в сердцах выругался: и надо же было так не вовремя провалиться в сон! Он рассчитывал покинуть флагман до того, как тот отправится к Экзеголу,* загадочной планете-логову Императора для того, чтобы соединиться с его флотом. А теперь ему придётся устроить побег в условиях усиленной боевой готовности всего личного состава и возросшей в разы бдительности, да ещё и совершить посадку на совершенно незнакомой ему планете, где охрана, надо полагать, тоже нешуточная. Но разве у Хакса был хоть какой-нибудь выбор? Он не сможет прятаться в спасательной капсуле вечно, рано или поздно его обязательно обнаружат — либо во время учений, либо в реальной экстренной ситуации, либо в процессе обычного рутинного осмотра и техобслуживания. Нет, ему необходимо было покинуть корабль — незаметно, выбрав для бегства такой момент, когда всему экипажу не будет дела до одной-единственной спасательной капсулы, внезапно отделившейся от звездолёта и устремившейся к поверхности планеты, иначе за ним либо вышлют погоню, либо попросту расстреляют капсулу из кормовых орудий. Поэтому, Хаксу предстояло набраться терпения и выжидать удобного случая, уповая на то, что никому из его бывших подчинённых не взбредёт в голову заглянуть в этот отсек ещё раньше. К счастью, ему не пришлось ждать слишком долго. Вскоре вой корабельной сирены, означавшей боевую тревогу, а затем и отдалённые глухие удары-залпы огромных пушек сказали Хаксу, что флагман вступил в бой — предположительно, с повстанцами. То, что они не хотели допустить соединения флотов Первого ордена и Императора, объединения их сил, казалось вполне логичным. Хакс тоже этого не хотел, но, с другой стороны, судьба Первого ордена его больше не касалась: спастись бы самому. Кайло Рен, генерал Прайд и все те, кто охотно последовал за ними, сами определили свою участь. С трудом поднявшись с пола капсулы, где он сидел, прислонившись спиной к гладкой холодной стене в ожидании подходящего для бегства момента, Хакс подобрался ближе к панели управления, имевшей всего несколько кнопок. Дождавшись, пока гул орудий и грохот взрывов снаружи станут практически непрерывными, указывая на то, что бой вошёл в активную фазу, он резко ударил по кнопке запуска. Его капсула, мощно содрогнувшись, тут же отделилась от корабля и вылетела из короткого шлюза, словно пробка из бутылки, сразу устремившись к поверхности планеты. Как Хакс и надеялся, в хаосе битвы, кипевшей вокруг флагмана и других огромных орденских кораблей, никто не обратил внимания на маленькую стремительную серебристую точку — спасательную капсулу, летевшую к земле. Конечно, в момент запуска на один из пультов управления был подан автоматический сигнал-уведомление. Но там, на корабле, офицеры были заняты более важными делами, чем небольшой сбой в работе одной из капсул или побег какого-то трусливого штурмовика-дезертира, решившего сбежать на ней. Тратить время, чтобы развернуть пушки и послать ему вслед смертоносный заряд энергии, они тоже не собирались, сосредоточив всё своё внимание и всю огневую мощь на кораблях повстанцев. К сожалению, — и это было серьёзным недостатком побега на спасательной капсуле, — управлять ею не представлялось возможным. Система наведения сама автоматически определяла ближайшую подходящую для посадки поверхность, а недолгим полётом и собственно приземлением управлял автопилот. Так что Хакс только и мог, что беспомощно наблюдать за тем, как капсула неслась к тёмной земле, пока вокруг, совсем рядом, то и дело прорезали небо яркие росчерки лазерных зарядов. Удивительно, но ни один из этих шальных выстрелов в капсулу не попал, и она благополучно, хоть и довольно жёстко, приземлилась на планету. Хаксу снова повезло. Не желая испытывать это своё везение, он рассовал по глубоким карманам своего комбинезона остававшиеся в аптечке медикаменты и поспешил покинуть аппарат, пока один из тех, кто яростно сражался в небе над его головой, не бросил случайный взгляд вниз и не решил на всякий случай пальнуть и по подозрительной одинокой капсуле. Пометавшись туда-сюда, Хакс в итоге нашёл себе убежище за несколькими большими чёрными валунами. Опустившись прямо на землю, покрытую чем-то вроде измельченного практически в пыль гравия, он задрал голову, чтобы с жадным любопытством наблюдать за воздушным сражением. Насколько Хакс мог судить, горстка повстанцев, чьи истребители с земли были похожи на маленький рой пчёл, отчаянно пыталась пробиться к геолокационной антенне, возвышавшейся на специальной платформе. Неправдоподобно, почти комично огромный флот Императора в основном бездействовал, хотя «пчёлы» жалили и их звёздные разрушители. А те, по какой-то неизвестной Хаксу причине не меняли строй, не пытались подняться выше, на орбиту планеты, и даже не поднимали защитные щиты, хотя повстанцам уже удалось подорвать нескольких из них прямым попаданием в огромные подфюзеляжные пушки. Быть может, весь этот хвалёный флот, все эти разрушители, каждый из которых якобы мог уничтожить целую планету, просто-напросто были пустыми? В конце концов, для того, чтобы управлять таким монструозным количеством кораблей, понадобилась бы просто тьма народу! И не простых фермеров, а хорошо обученных, специально подготовленных офицеров и простых солдат. Мог ли Император незаметно для всей Галактики собрать на своей планете столько людей? И подготовить их к службе так, чтобы об этом, опять-таки, никто не узнал? Или же… Могли ли те, кто конструировал и строил этот флот, не наделить разрушители ни нормальной системой геолокации, чтобы они сами, без сигнала извне, выходили на орбиту и маневрировали? Да, вдобавок, установить на них такую систему защиты, которая отчего-то не работала вне космоса, в атмосфере планеты? В это сложно было поверить — если только Император не строил свой флот на один раз, для одного-единственного сражения! Как бы там ни было, с повстанцами сражались, казалось, лишь разрушители и СИД-истребители Первого ордена — и постепенно, методично сокращали их количество. О чём они только думали, эти самоотверженные идиоты? На что надеялись, явившись сюда такими малыми силами? Даже в том случае, если все разрушители Палпатина действительно оказались бы болванками, а все корабли Первого ордена внезапно лишились бы огневой мощи и щитов, понадобились бы долгие часы, а то и дни, чтобы немногочисленные крестокрылы повстанцев могли подстрелить и уничтожить каждый из них! С другой стороны, силы Первого ордена тоже не могли похвастаться особым здравомыслием. Хакс понял это, когда лепестки-антенны на радиолокационной вышке внезапно плавно опустились, огни погасли, и вся она будто бы увяла, подобно огромному металлическому цветку — зато, высоко в небе флагман выдвинулся вперёд и вверх, чтобы оказаться выше всех остальных звёздных разрушителей. Хакс сразу догадался, что это значит: Прайд решил вместо вышки сделать источником радиосигнала свой флагман, тем самым превратив его в мишень номер один. Хакс презрительно скривил губы: очень, очень рискованное и недальновидное решение. Прайд, очевидно, считал флагман абсолютно неуязвимым, но абсолютно неуязвимых кораблей не бывает, а достать его в воздухе быстрым, маневренным истребителям будет даже сподручнее, чем пробиться к защищённой со всех сторон наземной вышке. В крайнем случае, повстанцы смогут применить тот же отчаянный, самоубийственный приём, с помощью которого они уничтожили предыдущий флагман Первого ордена: один из их звездолётов побольше может прыгнуть в гиперпространство прямо сквозь него, разодрав корабль на части. В таком случае, флот Императора, если он действительно настолько беспомощен и бесполезен, лишится управления, а флот Первого ордена, в свою очередь, потеряет свой самый мощный, ведущий корабль. Сам Хакс никогда не пошёл бы на подобный риск: он, скорее, разделил бы источник радиосигнала на несколько кораблей помельче, которые могли бы рассредоточиться в небе и которые легче было бы прикрывать. Либо перевёл бы сигнал на шаттл и спрятал бы его в брюхе одного из имперских разрушителей — и поди угадай какого, если все они выглядят одинаково! О, а ещё лучше было бы временно увести его на орбиту и на другую сторону планеты или даже под землю, пока разрушители Первого ордена не разделаются со всей повстанческой швалью. И, даже если сигнал был не способен пробиться сквозь толщу земли, не беда: ведь флот Императора, не способный поднять защитные щиты, всё равно не принимает участия в сражении… Но что взять с генерала Прайда? Тот всегда отличался яростным, бездумным фанатизмом и самоуверенностью — но не острым умом и дальновидностью. На мгновение Хакс ощутил сильнейшую досаду: ведь этот ублюдок действительно может всё погубить! Пока что чаша весов клонилась то в одну, то в другую сторону, но кто знает, чья в итоге возьмёт? О, если бы Хакс был там, на мостике флагмана, если бы он по-прежнему командовал их флотом, он ни за что не допустил бы нового провала — наоборот, даже рассчитался бы с Сопротивлением за все предыдущие… Тут Хаксу пришлось решительно напомнить себе, что Первый орден теперь не его забота. И даже более того: он должен быть заинтересован в его проигрыше и победе Сопротивления. Не из-за его короткой и не слишком продуктивной «работы» шпионом, разумеется — Хакс принёс повстанцам не настолько много пользы, чтобы искупить в их глазах все свои прежние прегрешения и стать для них своим. У него вообще больше не было и, вероятно, никогда больше не будет своих. Однако, поражение и гибель Сопротивления, скорее всего, будет означать гибель и для него лично. Он не сможет прятаться за этими валунами всю жизнь, в конце концов его обнаружат либо представители Первого ордена, которые, несомненно, лично явятся к Императору с вестью о победе, либо его охрана или прислужники — и те, и другие вряд ли проявят милосердие по отношению к генералу Хаксу, предателю. В отчаянии он огляделся, впрочем, почти не надеясь обнаружить хоть какой-нибудь корабль, пусть даже самый маленький шаттл на земле, а не в небе. Спасательная капсула благополучно унесла его с флагмана, но не сможет унести с планеты — взлететь на ней попросту невозможно, — а значит, Хакс основательно здесь застрял… Неожиданно краем глаза он заметил что-то, смутно белеющее поодаль, у подножия огромного кубического монолита. Бросив быстрый настороженный взгляд вверх — там по-прежнему кипела битва, так что вниз, в него, вроде бы никто не стрелял, — Хакс осторожно подобрался поближе, стараясь держаться больших валунов и тёмных утёсов, за которыми можно было укрыться в случае необходимости. Тем, что привлекло его внимание, оказался крестокрыл — откровенно говоря, скорее грязно-серый, чем белый, но всё равно резко контрастирующий с чёрной глыбой монолита. Потрёпанный, с рыжими ржавыми пятнами на боках и невероятно древний — кажется, ещё времён Империи и старой Республики. Хакс понятия не имел, кто вообще мог заявиться сюда на подобной древности. Хотя, если мыслить логически, у Сопротивления остался лишь один человек, способный дерзнуть бросить вызов Императору — крестокрыл же принадлежал скорее не к имперским истребителям, а к тем, на которых некогда летали пилоты Альянса повстанцев. Этим человеком, последним обученным джедаем в Галактике, была Рей, бывшая сборщица утиля с планеты Джакку. И прямо сейчас она в кабине крестокрыла отсутствовала, хотя вопрос о том, сможет ли этот музейный экспонат держаться в воздухе без помощи Силы, оставался открытым. Хакс с сомнением оглядел крестокрыл. Пилотом он был, в лучшем случае, посредственным и первым готов был это признать. К тому же, строение и система управления старых имперских СИД-истребителей были ему знакомы, по вполне понятным причинам: на них во многом основывались строение и управление современных, орденских истребителей, в разработке которых он принимал непосредственное участие. В республиканских же повстанческих кораблях Хакс разбирался гораздо хуже. Он задумался: если допустить, что они не могли так уж сильно отличаться от имперских и орденских, а полученные ещё в юности навыки инженера помогли бы ему разобраться даже в тех элементах управления, которые оказались бы совсем непривычными, то… Однако ему предстояло не просто быстро освоиться в кресле пилота, как ни крути, незнакомого — и неизвестно, до какой степени исправного! — истребителя, но ещё и вырваться с планеты, буквально окруженной смертоносными звёздными разрушителями. Если не получится удрать незаметно для их экипажей, — в том случае, если они, эти экипажи, вообще существуют, — придётся прорываться в космос прямо сквозь сражение между Сопротивлением и Первым орденом, в любую секунду рискуя быть подбитым или уничтоженным, и при этом обеими сторонами сразу. Хакс свистяще выдохнул сквозь зубы, признавая, что такое ему, по всей видимости, не провернуть. Оставалось прятаться и ждать дальнейшего развития событий, а также более подходящего средства передвижения. Там, наверху — Хакс бросил быстрый взгляд на небо, — Сопротивление неожиданно получило подкрепление. И хотя подкрепление это состояло в основном из гражданских суден всех размеров и мастей, включая совсем уж паршивенькие звездолёты, чьё место было на помойке и нигде больше, у повстанцев, казалось, открылось второе дыхание, а вместе с ним появилась пускай слабая, но надежда на победу. Однако Хакс вовсе не собирался сдаваться на сомнительную милость Сопротивления, как не планировал и вновь попадать в лапы генерала Прайда и Первого ордена. Нет, он должен был сбежать с этой треклятой планеты, подальше от этой войны, которая больше не была его войной. И если ничего получше древнего крестокрыла Рей в ближайшее время тут не появится… Что ж, Хакс сбежит и на нём, так или иначе. Тут его внимание привлёк один из орденских истребителей, который пронесся сквозь воздушный бой, как раскалённый нож сквозь масло, без малейшего ущерба для себя, и направился… крифф, прямо в его сторону, стремительно снижаясь! Хакс едва успел рухнуть на землю за одним из валунов, — невольно застонав при этом из-за очередной глухой вспышки боли в груди и ноге, — а уже через несколько ударов сердца истребитель приземлился рядом с крестокрылом, взметнув вокруг себя тучу тёмной пыли. Немного высунувшись из своего укрытия, Хакс напряженно вглядывался в эту тучу, туда, где пилот уже нетерпеливо откинул фонарь кабины и бесстрашно соскочил вниз. Хотя пыль только-только начала оседать, Хакс и так знал, кем был этот пилот — Реном. И его догадка подтвердилась, когда тот, всего на мгновение задержавшись возле корабля Рей, быстро огляделся и буквально промчался мимо Хакса к устрашающей громаде монолита. Хакс замер и постарался не то, что не думать, а даже не дышать, пока Рен не исчез внутри этого… объекта, чем бы он ни был. К счастью, тот был слишком сосредоточен на своей цели, чтобы заметить или ощутить присутствие Хакса через Силу, и он смог вздохнуть спокойно. Появление Рена Хакса не удивило. С тех самых пор, как тот стал новым Верховным лидером, он преследовал Рей по всей Галактике с одержимостью маньяка, совершенно наплевав на проблемы и потребности Первого ордена. Поэтому в том, что Рен явился за ней и сюда, не было ничего такого уж странного. Странным же как раз являлось то, в каком виде тот примчался для, предположительно, очередной схватки с Рей: без своего привычного облачения и шлема, в простых тёмных свитере и штанах. Кроме того, — и вот это было уже очень странным, — Хакс не заметил, чтобы Рен держал в руках свой ярко-красный световой меч или вообще какое-либо оружие, и на поясе у него вроде бы ничего не болталось. Но кто же является сражаться безоружным? Кроме того, СИД, на котором прибыл Рен, как оказалось, был не одним из орденских, а имперским, таким же старым, как и крестокрыл Рей — теперь, когда полностью осела пыль, Хакс видел это ясно. Любопытно, неужели Прайд уже успел предать своего Верховного лидера и переметнуться под крылышко к Палпатину, получив за то командование обоими флотами? А Рена отчего-то не убил — не смог? — но вышвырнул на какую-то отдалённую планету, где тот смог разжиться только древним имперским СИДом, чтобы добраться сюда? Но тогда Рен, по идее, должен был в первую очередь накинуться на Прайда, а не снова бросаться в погоню за Рей… Но кому какое дело до загадок Кайло Рена? Самое важное в его появлении здесь — истребитель, двигатели которого Хакс наверняка сможет запустить, которым он сможет управлять. Рен? Что же, у него останется его драгоценная Сила, которая, надо полагать, поможет ему выбраться с Экзегола. В конце концов, в запасе у Верховного лидера будет ещё и истребитель Рей, которым он сможет завладеть, если сподобится хоть раз одолеть девчонку. Либо он может попытаться связаться с одним из орденских кораблей наверху — должен же там быть хоть один преданный Рену человек, который захочет забрать его отсюда? Словом, даже после потери СИДа у Рена останется не одна возможность покинуть планету, тогда как единственным шансом Хакса был стоявший прямо перед ним имперский истребитель. Он вновь напомнил себе, что всё равно больше никому ничего не должен, Кайло Рену — в особенности. И даже более того: приказ сбросить тело Хакса в мусоросборник вполне мог исходить именно от него — как запоздалая попытка отомстить за измену. Хакс, правда, не слишком в это верил, — Прайд казался ему более вероятной кандидатурой на роль автора этой отвратительной идеи, — но и полностью отбросить подобную возможность не мог. Всё же Рен всегда стремился взять над ним верх, унизить и сломить его, и это его стремление только усилилось с тех пор, как он узурпировал трон Верховного лидера — Первому ордену на погибель. Если дела, и правда, обстояли именно так, Хакс тем более имел полное право хоть немного отыграться. Кивнув самому себе, он, прихрамывая, решительно двинулся к истребителю. Но не успел пройти и пары шагов, как случилось нечто невероятное, нечто такое, во что он никогда не поверил бы, если бы не видел всё собственными глазами. Небо над ним внезапно пронзили огромные кривые стрелы молний, озарившие всё вокруг ослепительно белым светом. Молнии эти исходили из вершины монолита, и каждая из них со сверхъестественной точностью ударяла точно в один из кораблей повстанцев и их союзников. Ахнув, Хакс застыл на месте, глядя на то, как один за другим звездолёты начинают крениться и терять высоту, — вероятно, из-за скачка напряжения из строя выходили сразу все системы, и пилоты теряли управление, — а то и взрываться прямо в воздухе, если разряд приходился на двигатели. Словно в замедленном режиме на голопроекторе гибнущие в небе корабли величественно опускались вниз, набирая скорость постепенно, по мере того, как сила гравитации безжалостно тянула их к земле. А молнии продолжали рассекать небо над Экзеголом всё новыми нестерпимо яркими трещинами… Конечно, Хакс знал, кто мог сотворить такое — как знал любой обитатель Галактики, хоть раз открывший учебник истории или слышавший в детстве жуткие сказки-страшилки об Императоре Палпатине, который поражал врагов и непокорных молниями Силы. Однако Хакс и представить не мог, до какого предела простирается могущество Императора, если тот оказался способен вот так запросто заполнить своими молниями всё воздушное пространство и поразить практически каждый из повстанческих звездолётов. Если это не прекратится, Первому ордену вообще ничего не придётся делать: Император сам, собственными руками уничтожит Сопротивление! На глазах Хакса несколько их кораблей первыми достигли земли, в единый миг превратившись в огненные шары и груды покорёженного металла. А затем всё прекратилось, так же пугающе внезапно и необъяснимо, как началось. Во время затишья те повстанческие звездолёты, которые не оказались слишком близко к земле, выравнивались и взмывали вверх из смертельного пике, а орденские разрушители над ними спешно заряжали и наводили пушки, готовясь встретить их шквальным огнём… Только вот затишье продлилось не дольше пары минут. Весь жуткий чёрный монолит неожиданно озарило ярким светом — он вырывался отовсюду, из каждого отверстия и каждой маленькой трещины в камне, слепящими пучками. Хакс инстинктивно заслонил глаза рукой и попятился, вскоре наткнувшись спиной на один из валунов — и очень вовремя, потому что земля под его ногами так мощно содрогнулась, что он едва не упал. Он не видел, но слышал, что там, внутри монолита, происходит нечто грандиозное: до его слуха доносились непонятные гул, треск и грохот раскалывающихся на части, рушащихся камней. Вся планета, казалось, гудела и вибрировала, — Хакс невольно вспомнил день гибели «Старкиллера», — а пронизывавший всё вокруг белый свет оставался таким ярким, что был почти мучителен. Хакс крепко зажмурился, спрятал лицо в изгибе локтя и вжался спиной в камень, силясь удержаться на ногах… Когда всё наконец закончилось, он едва смог поверить в это. Медленно, осторожно, он опустил руку, готовый чуть что снова вскинуть её к глазам, а то и вовсе упасть на землю. Однако всё вроде бы успокоилось. Хакс интуитивно чувствовал: что бы ни творилось внутри монолита всего минуту назад, теперь оно закончилось. С другой стороны, сражение Первого ордена и Сопротивления высоко в небе не только возобновилось, но и было теперь в самом разгаре — и чаша весов только что уверенно качнулась в сторону повстанцев. Хакс успел поднять глаза как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как они подорвали-таки флагман, разом лишив оба флота ведущего корабля и командования. На мгновение Хакс ощутил мстительное удовлетворение, представив, как вместе с флагманом погиб и Прайд. Этот человек, который с удовольствием измывался над ним и унижал его ещё мальчишкой, страстно завидовавший его успешной и стремительной карьере в Первом ордене, человек, который наверняка злорадствовал и раздувался от гордости, уверенный в том, что убил Хакса, уничтожил и унизил его посмертно, приказав сбросить тело в коллектор, а затем заняв его место — этот человек умер, бесславно и быстро. А он, Хакс, всё ещё жив. Он пережил и своего ублюдка-отца, и Прайда, и многих других, подобных им. Что бы ни случилось дальше, какая бы судьба его ни ждала, Хакс уже победил их. Однако внезапно ему вновь пришлось отвлечься от наблюдения за воздушным сражением: нечто продолжало происходить с самим монолитом. Он трещал и коротко содрогался от каких-то мощных ударов, происходивших в глубине: будто внутри обваливались целые пласты породы или что-то в этом роде. Хакс с подозрением рассматривал его до тех пор, пока не уловил какое-то… движение. Кто-то шёл по узкому тёмному проходу, который Хакс сначала даже не заметил. Он поспешно отступил назад, в тень от того валуна, к которому всё это время прижимался спиной. Хакс считал, что лучше ему не встречаться с Реном, если именно он окажется тем, кто вот-вот выйдет на свет. Но это оказалась Рей. Именно она вышла из тёмного прохода, задержалась на мгновение, подняв ко лбу ладонь, и затем медленно двинулась к своему крестокрылу — тонкая, пошатывающаяся на ходу фигурка, со световым мечом в безвольно опущенной руке и ещё одним, болтающимся на поясе. Из своего укрытия Хакс видел, что девушка очень бледна, вероятно, измучена боем, и что она дрожит — от усталости? холода? или потому, что плачет? Последнее. Она плакала — Хакс понял это, когда Рей доплелась-таки до своего корабля, но не стала сразу забираться в кабину, а опёрлась на него, прижалась лбом прямо к грязной металлической обшивке, содрогаясь в рыданиях. Не выпуская из руки меч, — разумеется, выключенный, — Рей обхватила себя руками за ходившие ходуном плечи, очевидно, пытаясь поскорее успокоиться. По правде, Хакс не испытывал к ней жалости. Не то, чтобы он вообще не был способен на сострадание — просто Рей была ему совершенно чужой. Хакс и видел-то её от силы пару раз: впервые, мельком — когда Кайло лично доставил её, бессознательную, беспомощную на «Старкиллер» в качестве пленницы, и на голографических записях, среди изображений других злостных врагов Первого ордена из Сопротивления. Поэтому, наблюдая за девушкой, он не столько жалел её, сколько недоумевал: что же такое приключилось с ней внутри того монолита? Почему она так безутешно плачет? Ведь она выбралась оттуда живой и невредимой с виду, а её приятели-повстанцы вот-вот одержат победу в небе над ними! Рен всё-таки победил её в бою? Но почему тогда Рей осталась жива, почему Рен с Палпатином отпустили её — последнего в Галактике обученного джедая, вооруженного, к тому же, сразу двумя световыми мечами? Кстати, да, почему их два? Ни один из них не принадлежал Рену, это точно: обе рукояти сверкали серебром на свету, а Хакс отчётливо помнил, что рукоять меча Кайло была чёрной. А может, Рей оплакивала не столько своё личное поражение, сколько то, что Рен объединился с Императором — то есть поражение Света вообще? Но если это так, то почему, опять-таки, Рей жива и на свободе? И почему корабли Сопротивления практически беспрепятственно палят по звёздным разрушителям Первого ордена и самого Императора? Мысли о том, что это Рей могла не просто победить, а и убить Рена, Хакс почему-то даже не допускал. Да и с чего бы ей оплакивать его, своего бывшего тюремщика и преследователя, своего врага?** Вопросы, слишком много вопросов — и ни одного ответа! И едва ли Рей любезно согласится прояснить ситуацию. К тому же, она, похоже, уже справилась с собой и собралась покинуть Экзегол — Хакс видел, как девушка, наконец, отстранилась от истребителя, напоследок коротко похлопав его по серому боку. Затем провела рукой по лицу, вероятно, стирая слёзы, решительно кивнула самой себе и ухватилась руками за кромку кабины пилота, чтобы забраться внутрь. Хакс целиком и полностью разделял стремление Рей как можно скорее убраться с этой криффовой планеты, но увы, промедление дорого ему обошлось: теперь, когда пилоты Сопротивления целенаправленно и упорно обстреливали каждый вражеский корабль, подняться в воздух на СИДе Рена, таком похожем на орденский истребитель, было бы настоящим самоубийством. Хаксу ничего не оставалось, кроме как снова запастись терпением и ждать, надеясь на то, что вскоре появится благоприятный для бегства момент. С другой стороны, пока он торчит здесь, возможно, станет хоть немного понятнее, что произошло внутри монолита. Может, следующим из прохода появится Рен, а может, даже сам Император… Хотя нет, вот уж кого Хакс точно совершенно не желал узреть во плоти — особенно после того ужасающего представления с молниями во всё небо! Однако время шло, а Рен всё не появлялся. Вообще никто не появлялся, словно на поверхности планеты в живых остался один лишь Хакс — жутковатое ощущение. Хотя монолит продолжал конвульсивно содрогаться, а из его недр то и дело доносились грохот и протяжные, похожие на стоны, скрипы — он явно разрушался изнутри, так что всем, кто там ещё находился, самое время было выбираться наружу. Хакс колебался. Чёрная подрагивающая громада монолита выглядела угрожающей, а узкий тёмный проход вёл, казалось, в самые недра планеты, откуда потом невозможно будет выбраться. Ему совершенно не хотелось заходить внутрь: от самого камня, из которого было то ли сложено, то ли вырезано это странное строение, будто веяло какой-то потусторонней жутью, хотя Хакс никогда не был суеверным. Но его словно что-то тянуло туда, взгляд то и дело возвращался к проходу, в котором исчез Кайло и из которого вышла Рей. Беспокойство, какое-то лихорадочное нетерпение будто поселилось у Хакса под кожей и зудело, ныло, вынуждая понемногу, шаг за шагом продвигаться ближе к монолиту. Это пугало его, но, с другой стороны, Хакс всегда предпочитал смело смотреть в лицо своему страху, а не дожидаться, пока тот набросится на него со спины. Он хотел знать правду, хотел знать, что случилось между Рей, Императором и Реном и почему тот никак не появлялся. В конце концов, Хакс хотел чётко понимать, кто же всё-таки победил в противостоянии Первого ордена и Сопротивления, Императора и Галактики и за кем, в итоге, эта Галактика осталась. В зависимости от того, каким будет ответ на этот вопрос, он и станет строить свои дальнейшие планы и жизнь. Таким образом, найдя более-менее разумный, оправдывающий возможный риск предлог для того, чтобы, образно говоря, сигануть к сарлакку в пасть, Хакс перепрятал нож — своё единственное оружие, — из сапога в карман, чтобы иметь возможность быстро выхватить его в случае необходимости. После чего расправил плечи и сам двинулся ко входу в монолит. Даже если внутрь его влекло не собственное дурацкое любопытство, а чья-то чужая воля, Хакс предпочёл принять окончательное решение самостоятельно. Он вошёл внутрь.