Второй шанс

Поначалу продвигаться вперёд было трудно, не только из-за простреленной ноги: проход освещался лишь узкой горизонтальной полосой света, которая будто неестественно ровно и резко разрезала монолит пополам. Хакс то и дело спотыкался и касался широко разведёнными в стороны руками стен, всякий раз невольно вздрагивая — на ощупь камень казался совершенно ледяным и отвратительно сырым, влажным, будто в пещере. Затем он выбрался из прохода в более просторное помещение с высокими тёмными стенами, отвесно уходящими вверх. Прищурившись, в неверном, слабом освещении Хакс разглядел какие-то бесформенные чёрные кучи, валявшиеся прямо на полу у одной из стен, а отважившись подойти на пару шагов ближе, ещё и опознал их: это были Рыцари Рен. Мёртвые, все до одного, как он убедился, осторожно коснувшись носком сапога каждого тела по очереди. Судя по опалённой одежде и видневшимся сквозь неё ранам, Рыцари полегли от ударов светового меча. Хакс задумался на мгновение: Рей? Могла ли она одолеть всех Рыцарей Рен в одиночку? Конечно, Кайло утверждал, что точно так же, в одиночку, она перебила всю Преторианскую гвардию предыдущего Верховного лидера, Сноука, а потом и его самого разрубила напополам. Однако Хакс всегда относился к той истории с известной долей скепсиса, подозревая, что сам Рен тоже приложил руку и меч к гибели своего бывшего учителя. Вновь скользнув взглядом по телам Рыцарей, Хакс двинулся дальше, к привлекшим его внимание исполинским статуям. Он не стал стаскивать с погибших шлемы, чтобы узнать, как они выглядели, кем были при жизни, — пускай Рыцари Рен забирают свои тайны с собой в могилу, — как не стал и забирать их оружие, валявшееся рядом с телами. Всё равно оно выглядело совершенно незнакомым и непонятным, а значит — бесполезным для Хакса. Доковыляв до статуй, он задрал голову, силясь разглядеть теряющиеся во мраке черты огромных лиц, к тому же, наполовину скрытых каменными капюшонами, хотя и подозревал, что обе статуи банально изображали Императора. Увлечённый этим, Хакс не заметил, как оказался в центре вырезанного прямо в полу большого круга… который внезапно плавно скользнул вниз с ним «на борту». Охваченный паникой, он неуклюже заметался по круглой платформе, ища способ остановить её, а лучше — снова подняться наверх и убраться из этого странного места подобру-поздорову. Но такого способа, очевидно, не существовало вовсе, и Хакс, забывшись, громко и грязно выругался, так что эхо его голоса отразилось от тёмных стен, вдоль которых опускалась платформа. Осёкшись, он зло прикусил нижнюю губу — это надо же было так вляпаться! Хакс совершенно не представлял, как сумеет выбраться отсюда со всеми своими травмами, если окажется, что платформа лишь опускает званых и незваных гостей на нижние уровни строения, но не поднимает их обратно. Да и сам по себе невыносимо долгий полёт в темноту и неизвестность на куске камня был малоприятным переживанием. Стоило каменному диску коснуться, наконец, твёрдой поверхности, как Хакс поспешил сойти с него. Он на пробу поставил раненную ногу обратно на платформу, но тут же убрал её, когда плита дрогнула и чуть приподнялась. Отлично, значит, этот своеобразный «турболифт» работает автоматически и в обе стороны. Данный вывод несколько успокоил Хакса, и он решился хотя бы немного осмотреться тут, внизу, прежде чем снова забираться на платформу. Но совсем немного, потому что нижний уровень явно разрушался: от стен то и дело откалывались и летели вниз куски породы, а пол периодически подрагивал и трещал под ногами Хакса в ответ на глухие сильные удары, доносившиеся из дальних помещений. Очевидно, там, впереди, и находился эпицентр того непонятного и мощного катаклизма, который постепенно расшатывал и разламывал весь монолит. И где-то там, вероятно, скрывался Император… И Рен. Именно туда — вопреки всякому здравому смыслу — тянуло Хакса. Голос разума буквально надрывался в его голове, вопя, что это неразумно, опасно и попросту глупо; что он может погибнуть от рук Палпатина, или Рена, или крифф знает кого ещё; что может просто-напросто не успеть вернуться к платформе-подъёмнику, если весь нижний уровень строения окончательно завалит обломками; что действие второй дозы обезболивающего, похоже, практически сошло на «нет», так что уже сейчас он не способен ни сражаться, ни быстро бегать… Хакс не спорил сам с собой: каждый из этих доводов был совершенно справедлив и бесспорно разумен. И, тем не менее, он продолжал идти вперёд — туда, где в конце длинного коридора виднелся вход в большой зал. В какой-то момент, бросив случайный взгляд в сторону, Хакс едва удержался от вскрика. Там, среди непонятного, частично опрокинутого и разбитого оборудования стояла большая вертикальная камера, чем-то похожая на бакта-камеру из медицинского отсека. А внутри неё, в ярко подсвеченной янтарной жидкости, плавал… Сноук. Множество Сноуков, если быть точным — совершенные копии прежнего Верховного лидера, вплоть до глубоких уродливых шрамов на голых черепах. Или это их Сноук был всего лишь одним «из» — копий, клонов, кукол-пустышек? Так вот, значит, откуда он появился? Его вырастили в колбе-пробирке здесь, в этой лаборатории, в этом… логове Императора?.. Хакс поспешил отвести взгляд и даже постарался ускорить шаг, невзирая на всё усиливавшуюся боль и хромоту. Сноук не вызывал в нём тёплых чувств — особенно незадолго до своей бесславной кончины, когда он успел болезненно и унизительно Силой приложить его лицом об пол капитанского мостика их тогдашнего флагмана. Правда же о том, откуда и по чьей воле он явился в Галактику и в жизнь Хакса — правда, в детали которой совершенно не хотелось углубляться, — делала Сноука ещё более отвратительным существом. Наконец Хакс добрался до зала, который оказался не просто большим — огромным. Здесь было на порядок светлее, чем в остальных частях монолита. Свет проникал внутрь сквозь большое отверстие-окно в далёком потолке, так что можно было разглядеть и продолжавшийся высоко в небе бой — победа, фактически, уже была за Сопротивлением, чьи пилоты и союзники подбивали и уничтожали звёздные разрушители один за другим, — и внутреннее убранство зала. В воздухе витал запах озона, как после сильной грозы. По всему периметру зала по принципу амфитеатра тянулись ряды длинных каменных лавок, очевидно, предназначенные для неизвестных зрителей, но сейчас, к счастью, никем не занятые. Внизу же, в центре «арены», возвышался чёрный, угловатый, гротескный трон, а за ним выстроились какие-то странные механизмы, напомнившие Хаксу роботизированные манипуляторы-захваты, которые обычно устанавливали вдоль конвейерных лент на заводах по производству дроидов или на верфях, где собирали космические корабли. Зачем они понадобились здесь, он понятия не имел. Заинтригованный, он отважился подойти чуть ближе, осторожно обогнув при этом длинную трещину в полу, начинавшуюся от подножия трона и заканчивавшуюся глубоким провалом. Возле неё тоже что-то валялось — не тела, а ворох каких-то тёмных тряпок, — но Хакс перешагнул их, поначалу не обратив особого внимания ещё и на эту маленькую странность. Всё его внимание было поглощено массивным троном — невероятно уродливым и потому странно притягивавшим взгляд. Хакс мог только надеяться, что не он был источником той странной силы, того иррационального побуждения, которое заставило его прийти сюда. Полуразрушенный мрачный зал, трон, странные механизмы за ним, но ни свидетелей, ни живых Императора или Рена, ни их останков… Ничего того, что могло бы пролить свет на случившееся здесь. Рискнув, Хакс забрался в самое сердце этого жуткого монолита, но вместо ответов получил ещё больше вопросов. С другой стороны, если мыслить логически, будь живы Император или кто-либо из его прислужников, Хакс едва ли смог бы разгуливать здесь вот так запросто. А Палпатин, пожалуй, не отцепился бы от этого кошмарного, нелепого трона, пока в нём тлела бы хоть малейшая искра жизни. И, поскольку его здесь нет, можно предположить, что он мёртв. На всякий случай Хакс даже обошёл вокруг трона, пытаясь рассмотреть вырезанную в стене потайную дверь в какой-нибудь ангар или убежище, но не нашёл ничего такого. Зато вблизи трона и окружавших его механизмов ему почудился едва уловимый, но тошнотворный запах разложения, тлена… Ощутив его, Хакс прекратил свои поиски, решив для себя, что Император мёртв, окончательно и бесповоротно. На мгновение Хакс даже испытал… не злорадство, нет, и не то мстительное удовольствие, торжество, которое охватило его при виде гибели флагмана. Но он испытал облегчение. Да, именно так: ему стало легче, спокойнее, когда он узнал, что Императора, этой мрачной тени из прошлого, ожившего трупа, явившегося из могилы с тем, чтобы окончательно разрушить его жизнь, обесценить все его убеждения и достижения, больше нет. Любопытно, кто из двоих форсъюзеров сумел, наконец, покончить с ним: Рей или Рен? Или они убили Палпатина вместе, как, вероятно, убили Сноука? И куда, крифф его подери, подевался Рен? Хакс ожидал увидеть его в этом зале, возможно — преклонившим колени перед этим самым троном либо услужливо замершим рядом с ним, что, по правде, было бы одинаково отвратительно. Но здесь были только пустующий трон, усеявший пол перед ним песок, который скрипел под подошвами сапог, да едва уловимый, но всё же мерзкий запах разложения… Внезапно Хакс в полной мере осознал, чем был этот жуткий монолит, в котором он находился — склепом. Не лабораторией, базой или логовом Императора, а его могилой. Хакс плотно сжал губы, снова ощутив дурноту. Плевать, куда там запропастился Рен — надо поскорее выбираться из этого проклятого места! Тем более что прямо у него на глазах от одной каменных стен откололся приличный кусок породы и с грохотом обрушился на продолговатые лавки внизу, моментально их разворотив. По всей видимости, Хакс оказался в зале в момент затишья, но здание продолжало разрушаться — в любой момент обломками стен или потолка могло завалить либо его самого, либо выход. Или же один из подбитых звёздных разрушителей мог рухнуть на монолит сверху — и довершить его уничтожение. Встревожившись, Хакс повернулся, чтобы поскорее покинуть зал и добраться до подъёмника. Но тут его взгляд упал на чёрный провал трещины — и он отпрянул, не удержавшись от короткого вскрика, эхом отразившегося от высоких сводов. Прямо перед ним, на самом краю трещины неподвижно лежал… Кайло Рен. Хакс мог бы поклясться, что его не было, когда он только зашёл в зал. Он ведь не мог не заметить Рена? Да нет же, не настолько здесь темно… Ему смутно припомнилось, что он вроде бы переступил через… что-то — ворох тряпок? одежды? кажется, там была какая-то ткань… — на том самом месте, где теперь лежал Рен, но ведь не через него самого! Такое Хакс точно не пропустил бы. Ему показалось, что Кайло не дышит, но стоило Хаксу инстинктивно, совершенно неосознанно дёрнуться к нему, как тот судорожно, громко выдохнул и прерывисто вдохнул. Хакс же застыл на месте буквально в шаге от Рена, сбитый с толку собственным порывом. По какой-то непонятной криффовой причине он не знал, что делать дальше — приблизиться ли, опуститься возле Рена на корточки или на колени и попробовать привести его в чувство либо, наоборот, как можно тише обойти его по широкой дуге и уйти прочь, не оглядываясь? Может, хотя бы окликнуть его для начала? — Рен, — позвал Хакс на пробу, но очень тихо, вовсе не уверенный в том, что хочет, чтобы Кайло его услышал. Тот, впрочем, не откликнулся, не пошевелился — вообще никак не отреагировал. Хотя никаких видимых глазу ранений у него не было, Рен был ужасно, просто невероятно бледен. Его лицо казалось похожим на обрамлённую спутанными тёмными волосами белую маску, на которой ярко вырисовывались сомкнутые чёрные ресницы и свежие синяки и ссадины. Дышал Рен по-прежнему прерывисто, поверхностно, приоткрытым ртом, а его нижняя губа оказалась разбита в кровь. Хакс невольно задумался о том, кто довёл его до такого плачевного состояния — Рей? Император? Или Рыцари Рен, чьи тела Хакс обнаружил наверху? А главное — что с ним, таким, делать? Рен не спешил приходить в себя — кто бы и что бы с ним ни сделал, он или она явно постарались на славу, потому что тот казался едва живым. Было совершенно ясно, что, оставленный здесь один, на произвол судьбы, он неизбежно погибнет. Хакса накрыло ощущение дежавю. Он уже стоял вот так, над беспомощным, бессознательным Реном, даже дважды: в заснеженном лесу на гибнущем «Старкиллере» и в раскуроченном тронном зале, с валяющимися поодаль безжизненными телами Сноука и бойцов его преторианской гвардии. В первом случае Хакс Рена спас, во втором — не решился убить. А теперь, выходит, наступил третий, решающий раз? В самом деле, теперь это будет так легко, так просто… Хаксу и делать-то ничего не придётся — нужно просто уйти, бросить Рена здесь в одиночестве, чтобы он умер под обломками зала или провалился во тьму вместе с полом. Кайло Рен. Ученик Сноука, адепт Тёмной стороны Силы. Магистр ордена Рен, его, Хакса, со-командующий… Его главный соперник в борьбе за власть и влияние в Первом ордене. Кайло Рен, человек, постоянно испытывавший на прочность нервы и выносливость Хакса их бесконечными спорами и своими неконтролируемыми, разрушительными вспышками гнева. Несдержанный, вспыльчивый, заносчивый, грубый… совершенно невыносимый человек. Человек, который мастерски владел мечом и Силой, и всегда сам, лично возглавлял отряды штурмовиков в своих наземных миссиях — решительный, бескомпромиссный, практически непобедимый, не знавший страха, усталости или жалости, без малейших колебаний убивавший тех, кто осмеливался встать у него на пути. Человек, который, по идее, нёс порядок в Галактику вместе со всем Первым орденом, а на деле являлся воплощённым хаосом. Полная противоположность Хаксу — быть может, именно поэтому спорить с ним бывало настолько… освежающе увлекательно. Если только они не пытались превзойти друг друга в несносности. Кайло Рен, которым Хакс иногда даже невольно восхищался — восхищался его силой, способностями, бесстрашием. Кайло Рен, которого он одновременно и презирал за недисциплинированность и вечные метания между Светом и Тьмой. А Рен, казалось, отвечал ему тем же: изредка, в исключительных случаях чем-то близким к восхищению, вероятно, раздражавшему его самого, но куда чаще — неприкрытыми презрением и неприятием. Кайло Рен, который во время их редких — единичных, на самом деле, — совместных миссий, не задумываясь, прикрывал и защищал Хакса…* И в то же время — Кайло Рен, который едва не придушил его при помощи этой своей проклятой невидимой Силы в том самом тронном зале, а затем ею же с размаху приложил его о приборную панель в одном из разрушителей, прямо на глазах у их подчинённых. Кайло Рен, который стал Верховным лидером и с тех пор методично и мстительно превращал жизнь Хакса в настоящий ад — как если бы до этого она была чересчур приятной и лёгкой! Да, да, тот самый Кайло Рен, постоянно угрожавший ему, унижавший его и назначивший главным над ним ублюдочного генерала Прайда, который, в итоге, без предупреждения, без суда и следствия выстрелил Хаксу в грудь и приказал сбросить его тело в мусоросборник. А может, это Рен отдал такой приказ? Кайло Рен, который… скорее всего, этого не делал. Кайло Рен, который своим нелепым «правлением» умудрился фактически уничтожить, по идее, самое дорогое, самое важное, что было у Хакса — Первый орден. Кайло Рен, который сумел сделать то, что Хакс не смог сделать ни своими, ни чужими руками — уничтожить Первый орден. Такое вот логическое противоречие. Впрочем, всё, что касалось этого человека, Кайло Рена, всегда должно было быть противоречивым, сложным и вызывающим головную боль. Хакс чувствовал её, пока стоял там, в разрушающемся тронном зале Императора, над неподвижным телом Рена, и не знал, как поступить. Хотя нет, он знал, знал совершенно точно. Он должен уйти, немедленно уйти и предоставить Кайло Рена его судьбе. Быть может, Хаксу даже следует самому, собственными руками покончить с Верховным лидером — перерезать ему глотку спрятанным в кармане комбинезона ножом. Он ведь для того и пришёл сюда, верно? Чтобы убедиться в том, что ни Рен, ни Палпатин не смогут однажды навредить ему, чтобы быть уверенным, что прошлое не настигнет его в новой жизни, которую он надеялся начать. Он собственными глазами видел гибель Прайда, и прямо сейчас в небе над его головой погибал Первый орден — во всяком случае, большая его часть. Император, судя по всему, тоже мёртв — остался лишь Рен. И что с того, что тот безоружен и беспомощен? Руки Хакса всё равно в крови не то, что по локти — по плечи… Нет. Хакс мотнул головой, решительно отметая низменное побуждение. Он не станет убивать Рена, он вообще ничего не станет делать — просто уйдёт, не оглядываясь, потому что жизнь или смерть Кайло его не касаются, его участь Хакса не касается. Он порвал или ещё порвёт все связи с Первым орденом, со своей прежней жизнью, а Рен был частью этой жизни — но больше не будет. Хакс уйдёт, оставит его одного и забудет о том, что вообще здесь был. Он повернулся было в сторону выхода, — правда, с трудом оторвав взгляд от распростёртого на каменном полу тела, — но вдруг замер, поражённый вспыхнувшим в сознании воспоминанием. Раздраженно выдохнув, Хакс крепко зажмурился и стиснул ладони в кулаки, пытаясь прогнать его прочь, но не смог. А тем, что ему вспомнилось, были первые мгновения, когда он пришёл в себя в мусоросборнике — страдающий от боли, дезориентированный и… да, испуганный. Брошенный умирать в одиночестве. Хакс помнил, как, сдавшись, звал на помощь, в глубине души зная, что никто не придёт, помнил, как почти готов был смириться и принять уготованную ему мучительную и позорную смерть… Никто не заслуживал такого конца. Ну, или почти никто — Хакс всё-таки мог бы назвать пару-тройку подходящих кандидатур. Но Кайло Рен, как ни странно, в их число не входил. Возможно, потому что и самого себя Хакс не считал заслуживающим настолько жалкой кончины, а он был равным Рену, и Рен был равным ему, даже если никогда не желал этого признавать. Они были равны — изначально со-командующие, а не командир и подчинённый, — пускай оба постоянно старались одержать верх. И даже после того, как Рен узурпировал власть в Первом ордене, сам себя назначив новым Верховным лидером, где-то в глубине души, неосознанно Хакс — очень ясно осознавший это теперь, — продолжал относиться к нему как к равному, с одинаковой долей уважения и раздражения, досады, вызванной этим фактом. И точно так же, как Хакс не заслуживал того, чтобы принять позорную, унизительную смерть в мусоросборнике, будучи почти совершенно беспомощным, брошенным на произвол судьбы, не заслуживал такого конца и Рен. Да, это не свалка, а бывшее логово Императора, ставшее его склепом — но, по сути, место столь же мерзкое. И да, Кайло может умереть здесь, не придя в сознание, так и не узнав о том, где и как оборвалась его жизнь — но Хакс-то будет знать. И едва ли сумеет заставить себя забыть об этом. Поэтому он решил, что не позволит Кайло Рену умереть вот так. Быть может, со временем это даже обернётся пользой для Хакса, ведь тот будет ему должен. Может, они даже объединят силы и вместе придумают, как им быть дальше в мире, где победу одержало Сопротивление — становиться беглецом, лишившимся всего изгоем всё же легче в компании, чем одному. Хакс не хотел этого признавать, но ему, в конце концов, было банально жаль Рена. Ведь он знал его уже сколько? Семь, восемь лет? За эти годы не всё было ужасно. А ещё… А ещё он, возможно, как раз для этого и выжил. Хакс остался в живых, чтобы спасти Кайло Рена. Это, во всяком случае, объяснило бы то непостижимое, сверхъестественное везение, удачу, которая сопутствовала ему в последнее время — её источником и причиной действительно могла оказаться Сила. Хакс не верил в неё — признавал её существование, ведь видел доказательства тому собственными глазами и даже неоднократно ощутил её воздействие на себе. Но верить в Силу, становиться одним из её фанатичных приверженцев, он не собирался. Однако Сила — если предположить, что она, как и говорили, и впрямь была живой, чуть ли не мыслящей энергией Вселенной, её духом, — могла верить в Хакса. Верить достаточно сильно для того, чтобы «поручить» ему спасение Кайло Рена. Всё это, конечно, звучало не то, что фантастично — откровенно безумно. Но жизнь Хакса всё равно уже превратилась в какой-то безумный фарс пополам с тестом на выживание в экстремальных условиях из программы подготовки штурмовиков — так какая, к криффу, разница? Всё, в чём он нуждался — это хоть какое-то оправдание для своих действий, чтобы не чувствовать себя совсем уж сумасшедшим идиотом. Наклонившись, Хакс осмотрел Рена повнимательнее и даже ощупал его, но так и не обнаружил на его теле ни одной раны. Протянув руку, он сжал плечо Рена, без особой, впрочем, надежды на то, что тот очнётся, встанет и самостоятельно уйдёт отсюда вместе с ним — да, видимых ранений у него не было, кровь он вроде бы не терял, но что-то с ним явно было не так. Впрочем, Рен всё же отреагировал, когда Хакс легонько встряхнул его за плечо и снова позвал по имени — он застонал, приоткрыл затуманенные глаза и, скользнув по лицу склонившегося над ним Хакса бездумным взглядом, едва слышно выдохнул: — Рей? — Не она. Прости, — покачал головой Хакс, но Рен уже снова отключился, кажется, даже не осознав, где находится и с кем говорит. Оставалось только дивиться безумной, неутомимой одержимости, с которой тот преследовал Рей, раз он спрашивал о ней даже в таком плачевном состоянии, толком не придя в себя. Зато, стало совершенно очевидно, что передвигаться на своих двоих Рен в ближайшее время не намерен, а значит, Хакс должен будет его тащить — это с простреленной ногой и сильной болью в груди! Его также беспокоила вероятность того, что у Рена могут иметься какие-нибудь внутренние повреждения, из-за которых его нежелательно тормошить и передвигать. Но выбора не было. Раздражённо вздохнув — кто бы сомневался, что ему снова придётся делать всё самому! — Хакс крепко обхватил уже оба плеча Рена и, напрягшись, потянул его к выходу. Хаксу казалось, что выбираться из коллектора было адски тяжело? Ха! Настоящим адом оказалось вытаскивать Рена из глубин чёрного монолита. Тот был раза в два крупнее и тяжелее Хакса, так что, даже будучи целым и невредимым, он не смог бы тащить его иначе, кроме как за ноги или, как в данном случае, обхватив за плечи. Сил едва хватало на то, чтобы немного приподнимать бессознательное тело над полом и медленно, рывками продвигаться вперёд. Очень скоро он весь взмок и стал задыхаться из-за боли в груди. Его лёгкие, казалось, горели огнём, словно после долгого тренировочного марш-броска, глаза заливал пот со лба, который Хакс неловко вытирал о комбинезон, а руки начали дрожать от напряжения и усталости, вынуждая его всё крепче впиваться пальцами в плечи Рена. У него даже промелькнула мысль о том, что на коже Кайло под тонким свитером наверняка останутся синяки от его пальцев. Но хуже всего дела обстояли, конечно же, с пострадавшей ногой Хакса. Действие обезболивающего, похоже, закончилось, потому что боль была просто ужасной, нестерпимой, и то, что Хакс, напрягая все мышцы, тащил Рена, только усиливало её, хотя, казалось бы — куда уж больше. Он и так постоянно смаргивал слёзы и сжимал челюсти, чтобы не стонать от боли. Рену обратный путь тоже явно не доставлял удовольствия: не приходя в сознание, он страдальчески хмурился и вздрагивал, когда Хакс рывок за рывком протаскивал его по неровному, бугристому каменному полу. Один раз Хаксу даже показалось, что Рен перестал дышать, но, когда он в панике с силой встряхнул его за плечи, тот ответил громким полувыдохом-полустоном. После этого Хакс начал говорить с Реном — больше для того, чтобы ободрить и успокоить самого себя и отвести душу, чем действительно пытаясь до него достучаться. Да и вряд ли Рену понравилось бы то, что Хакс ему говорил: — Верховный лидер, вы весите, как целое стадо бант. Впрочем, любой банте, в отличие от вас, хватило бы ума не соваться в эти проклятые катакомбы. — Надо было бросить тебя там, в зале! Крифф, надо было бросить тебя ещё на «Старкиллере», потому что от тебя всё равно никакого толку! Молчишь? Ну и молчи, раз возразить нечего… — Если мы каким-то чудом выживем и выберемся отсюда, я потребую звание гранд-маршала, Рен, ты слышишь? И мне плевать, что наших флота и армии, скорее всего, уже не существует! В какой-то момент, ощутив, что штанина комбинезона влажно липнет к ноге, он опустил взгляд и увидел расползавшееся на серой ткани тёмное пятно. Просто, крифф, прекрасно. Очевидно, кое-как наложенные им швы разошлись, рана открылась, и теперь Хакс снова терял кровь. По-хорошему, следовало бы бросить Рена и попытаться спастись самому. Но Хакс отказывался склоняться перед обстоятельствами, отказывался проигрывать. Он лишь крепче цеплялся за плечи Кайло и настойчиво, с каким-то тупым, остервенелым упорством пробирался по бесконечному коридору к платформе-подъёмнику. На пути то и дело возникали глубокие провалы-трещины, блокируя коридор, с грохотом падали отколовшиеся от стен или потолка куски породы. И каждый раз Хакс цепенел, закрывал глаза и сжимался в комок от ужаса в ожидании того момента, когда очередной здоровенный камень рухнет прямо на них с Реном — и если не раздавит насмерть, то сильно покалечит или придавит к полу, обрекая на верную смерть. Когда же грохот и порождённое им оглушительное эхо наконец стихали, Хакс осторожно, недоверчиво открывал глаза, выдыхал и заставлял себя хоть немного ослабить мёртвую хватку на плечах Рена. Затем он дожидался, пока его сердцебиение придёт в норму и, перехватив Кайло под грудью, с трудом перетаскивал его через новый завал. Однако ни один из этих кусков породы так и не упал им на головы. Должно быть, Сила, Судьба или банальная удача дураков по-прежнему были на их стороне. Эта мысль пускай совсем немного, но прибавляла Хаксу сил. Тем не менее они практически иссякли к тому моменту, когда им с Реном удалось достичь подъёмника. Задыхаясь от боли и усталости, Хакс едва сумел втащить его на платформу, подтянув свисавшие с края ноги уже в воздухе, чтобы Рена не перерубило пополам, когда каменный диск, достигнув потолка, встанет на своё место. Потом, убедившись, что Кайло весь, целиком находится на платформе, Хакс упал рядом с ним на спину и лежал так, пытаясь хоть немного отдышаться, пока они не достигли верхнего уровня монолита. Продвигаться вперёд наверху оказалось чуть легче. Во-первых, хотя пол и стены время от времени ощутимо содрогались и тут, верхний уровень пока ещё не начал разрушаться по-настоящему — во всяком случае, сверху хотя бы не сыпались камни, преграждая путь. А во-вторых, то ли пол здесь был ровнее, то ли коридоры короче, а может, сама близость выхода придавала Хаксу сил, но двигались они с Реном значительно быстрее. Гигантские статуи, коридор, затем то большое полутёмное помещение, где встретили свою смерть Рыцари Рен и, наконец, проход, который, как знал Хакс, вёл наружу, к свету и спасению. Измученный, он заставил себя поднапрячься для последнего рывка — если бы не боль и вызванное кровопотерей онемение в ноге, Хакс помчался бы к выходу бегом и Рена за собой поволок бы. Шаг, ещё шаг — ну же, осталось совсем чуть-чуть… Тяжело дыша, Хакс в очередной раз неуклюже приподнял тело Рена, теперь казавшееся просто неподъёмным, коротко выругался на выдохе, когда едва не выпустил его, и сжал пальцы крепче. — Давай, мы почти дошли, — подбодрил он то ли Рена, то ли себя самого. Они едва-едва вписались в проём: Хаксу пришлось развернуться и идти спиной вперёд, таща Рена за собой, чтобы они оба прошли. Он всё равно ободрал костяшки пальцев о камень, но широких плеч из своих рук так и не выпустил. Выволок Рена за порог, оттащил на пару шагов от входа на случай, если тот готов был завалиться, и опустил на землю. И лишь после этого позволил себе выпрямиться и оглянуться. Радостный возглас застрял у Хакса в горле. Они с Реном угодили из огня, да в полымя — причём в буквальном смысле. Практически всё пространство перед входом в монолит было охвачено огнём: горели рухнувшие с неба звёздные разрушители, которые повстанцы подбили с тех пор, как Хакс забрался внутрь. Один из них, при крушении, похоже, зарывшийся носом в землю, находился так близко, что Хакс ощущал жар охватившего его пламени на своей коже, другой, разодранный взрывом практически пополам, валялся чуть поодаль, закрывая собой обзор. Но Хакс не сомневался, что вся равнина, сколько видит взгляд, сейчас усеяна большими и маленькими обломками кораблей. В воздухе пахло дымом, металлом и раскалённой породой, топливом и машинным маслом. Это сочетание запахов вновь вернуло Хакса в день гибели незабвенного «Старкиллера». Он смотрел на полыхающую равнину, покорёженные, едва поддающиеся идентификации груды почерневшего металла и столбы дыма, а видел проседающие, проваливающиеся в недра планеты строения базы, яркие вспышки взрывов и заснеженный лес с огромными деревьями, которые раскачивались и падали вниз с протяжными, страдальческими скрипами-стонами. Хакс даже безотчётно шагнул вперёд и чуть вытянул руку — он помнил этот инстинктивный, беспомощный порыв из того ужасного дня. Как будто он смог бы удержать свою базу, главный, самый амбициозный проект в своей карьере от чудовищного разрушения одной рукой! Он едва не споткнулся об один из того множества обломков, которые валялись вокруг, и это почти привело его в чувство, вернуло в настоящий момент. А окончательно разрушить иллюзию и сбросить с себя оцепенение помог взгляд вверх, на небо — практически чёрное, как глубокой ночью, тогда, но ещё достаточно светлое теперь. В отдалении пилоты Сопротивления продолжали обстреливать оставшиеся звёздные разрушители, лишь изредка вяло отвечавшие им парой-тройкой выстрелов — взрываясь и падая вниз, они походили на сгорающие в атмосфере планеты огромные кометы. Зрелище по-своему величественное, захватывающее дух — на мгновение Хаксу даже захотелось выпрямиться и отдать честь не столько флоту или идее Первого ордена вообще, сколько самим кораблям, которые даже погибали красиво и с достоинством. Он не стал этого делать, — такой жест уж очень отдавал какой-то показушностью, игрой на несуществующую публику, — но с грустью подумал о том, что, пожалуй, может остаться одним из немногих свидетелей гибели целого флота с проигравшей стороны. Потому, что экипажи звёздных разрушителей — тех, где они были, — несомненно, ожидала страшная смерть. Если Хакс не хотел разделить их участь — и не хотел позволить Рену разделить её, — ему следовало сосредоточиться на том, чтобы покинуть Экзегол. Убедившись, что его подопечному не угрожает загореться из-за близости одного из горящих обломков — и что он по-прежнему лежит на земле бесполезным бесчувственным бревном, — Хакс осторожно обогнул ближайший звёздный разрушитель, за которым, по его расчётам, стоял СИД-истребитель Рена. Вырывавшиеся тут и там из-под обломков языки пламени и густой дым мешали видеть, застилали глаза, но он упорно, мелкими шажками обходил горящий остов, куски обшивки, орудий и совсем уж не поддающиеся опознаванию части разрушителя, рассчитывая вот-вот увидеть маленький старый истребитель… Но Хакс не увидел ничего. Только тут он в полной мере осознал, — или признал то, что не желал признавать с самого начала, — катастрофичность, безнадёжность их с Реном положения. Звёздный разрушитель упал не на землю, а прямо на истребитель. Хаксу отчего-то казалось, — и он убеждал себя в этом с того момента, как увидел грандиозную картину всеобщего разрушения, — что СИД находился дальше от входа в монолит и, следовательно, не должен был пострадать во время крушения огромного корабля. Конечно, теперь он с горечью признавал, что эта его уверенность была совершенно беспочвенной и даже смешной, продиктованной только страхом и стремлением убраться с этой планеты как можно скорее и как можно дальше. А их с Реном единственный билет отсюда оказался уничтожен, раздавлен пылающей массой металла и углепластика. Оглушённый этой правдой, Хакс вернулся к Рену и остановился рядом. Он понятия не имел, что делать дальше. Да, кабина древнего имперского истребителя была тесновата даже для одного человека, и одни звёзды знают, как бы он сумел уместиться там с таким здоровяком, как Кайло Рен. Но пока у них был этот истребитель, была и надежда на то, что Хакс сумеет как-нибудь выкрутиться, придумать что-нибудь, чтобы вытащить с Экзегола их обоих. Хакс обязательно что-нибудь придумал бы. А теперь? Что им делать теперь? Здесь, на поверхности планеты они либо погибнут под горящими обломками, либо будут обнаружены повстанцами, когда те закончат с разрушителями. Просканирует какой-нибудь исполнительный дроид-астромеханик равнину внизу, выявит две формы жизни — и готово. Здравствуй, лазерный залп из всех пушек, а то и что похуже — плен, позорный трибунал и неминуемая публичная казнь. Спрятаться и дождаться, пока всё не утихнет? Но где им с Реном, собственно, прятаться? Единственное укрытие на этой мрачной голой равнине — всё тот же монолит, который постепенно разрушается. И даже, если он не развалится окончательно, целиком, кто-нибудь из Сопротивления, вероятно, захочет приземлиться и осмотреть его, как это сделал сам Хакс. К тому же, у него не было ни малейшего желания возвращаться в тот жуткий чёрный могильник. Можно было бы попытаться укрыться за какими-нибудь скалами или большими валунами, как Хакс делал до этого. Но, во-первых, он сомневался, что ему хватит сил на то, чтобы таскать Рена ещё и по всей криффовой равнине в поисках подходящего укрытия. А во-вторых, достаточно мощные корабельные сканеры повстанцев смогут обнаружить их и за камнями. И потом, даже если бы им было где укрыться на время, что бы они стали делать после того, как последний звездолёт Сопротивления покинул Экзегол? Одни, без пищи и воды, без медикаментов, лишённые возможности выбраться с планеты? Это была бы та же смерть, только более медленная и мучительная. Похоже, Сила, если только она действительно по какой-то причине вела и оберегала Хакса и Кайло до этого момента, теперь неожиданно отвернулась от них… — Эй, приятель! Помощь нужна?