После того, как Сила вернулась к Рену, его состояние неуклонно улучшалось день ото дня. Пожалуй, ещё никогда Хакс не видел его в столь приподнятом настроении, настолько полным сил и оптимизма, да ещё и в течение настолько длительного периода. Хотя способности и не вернулись к нему в полной мере, — Рен объяснил Хаксу, что в тот первый раз ощутил лишь маленькую искру, крохотный проблеск Силы, — он был невероятно воодушевлён самой надеждой на их восстановление. Он с удвоенным усердием медитировал по много часов подряд, а всё остальное время буквально фонтанировал такой безудержной, искрящейся энергией, что это даже несколько раздражало.
К сожалению, у Хакса дела шли не так хорошо — скорее, даже наоборот. Из-за того, что в течение нескольких дней он упорно продолжал разбирать и таскать с места на место тяжёлые ящики, нога беспокоила его сильнее прежнего, да и травмированные рёбра давали о себе знать. Хакс «доел» все имевшиеся на борту корабля обезболивающие и перешёл на жаропонижающие препараты, которые тоже частично снимали болевые ощущения. Он понятия не имел, что будет делать, когда закончатся и они, а потому расходовал таблетки очень экономно, минимальными дозами.
Хакс старался делать перерывы в работе и высыпаться, но всё равно чувствовал, как постепенно тают его силы. Он просыпался, ощущая себя уставшим и разбитым, а к вечеру выматывался так, что нередко отказывался от ужина в компании Рена. Тем более, что есть его не тянуло совершенно, хотя он никогда не отказывался от питья, особенно горячего.
В конце концов наступил такой день, когда Хакс отказался и от завтрака тоже: он попросту не сумел заставить себя подняться с койки и крикнул Рену из своей каюты, чтобы тот завтракал без него. Он даже заверил Рена, что в полном порядке и просто не голоден, но сам понимал, насколько неубедительно это прозвучало — ведь накануне он даже не поужинал. И он не был «в полном порядке»: нога безостановочно болела и, по ощущениям, немного опухла, Хакса знобило, и он чувствовал себя почти таким же слабым и беспомощным, как в тот момент, когда очнулся в мусоросборнике на флагмане.
Даже его голос звучал слабо и вяло, как Хакс ни старался придать ему больше твёрдости. Поэтому, ничего удивительного не было в том, что вскоре после завтрака обеспокоенный Рен явился к нему. Не постучав и уж тем более не дождавшись разрешения войти, он переступил порог, прошёл прямо к койке Хакса и навис над ним.
— С тобой что-то происходит, — без обиняков заявил Рен, внимательно, цепко разглядывая его. — Скажи мне, что с тобой происходит? Это нога, да?
— Я в порядке, Рен. Не выспался, вот и всё, — упрямо возразил Хакс, пытаясь плотнее закутаться в одеяло. Увы, от Рена, судя по его подозрительно прищурившимся глазам, этот манёвр не укрылся. Тем не менее, Хакс предпринял ещё одну попытку прогнать его:
— Серьёзно, я в полном порядке. Это просто небольшая утренняя слабость, я ещё немного полежу, и она пройдёт. Нет никакой необходимости стоять надо мной и…
Он осёкся, потому что Рен внезапно наклонился, протянул руку и прижал ладонь к его лбу, практически перекрыв Хаксу обзор — тот едва дара речи не лишился от такого бесцеремонного нарушения личных границ.
А вот Рен, очевидно, не испытывал по этому поводу ни малейшего стеснения или вины — с минуту подержав ладонь на его лбу с сосредоточенным видом, он, наконец, убрал руку и мрачно констатировал:
— У тебя жар, Хакс. Пока что не очень сильный, но он точно есть. Ты
не в порядке и знаешь об этом.
— …Да, — вынужден был признать Хакс. В конце концов, у него не получилось бы долго скрывать от Рена правду о своём состоянии. — Я так и думал, что температура поднялась: меня немного знобит. Наверное, в рану на ноге всё же попала инфекция, потому что она воспалилась. Не знаю, случилось ли это ещё в мусоросборнике, на Экзеголе или уже здесь. Должно быть, раньше я давил эту инфекцию разными лекарствами, которые пил от боли, а теперь, когда их у меня почти не осталось и приходится принимать последние таблетки совсем по чуть-чуть, она разгулялась.
Тяжело вздохнув, Хакс виновато посмотрел на Рена — тот понятливо опустился на колени перед его койкой, чтобы быть с ним на одном уровне:
— Боюсь, тебе придётся помочь мне. Надо будет снова снять швы и, скорее всего, удалить поражённые ткани, а потом заново зашить рану. Крифф, и даже обезболивающих не осталось…
— Я мог бы попробовать исцелить тебя, — неожиданно предложил Рен. — При помощи Силы. Правда, мои способности ещё не восстановились полностью, но с твоей раной я должен справиться.
—
Нет, — моментально отказался Хакс. — Нет, ни в коем случае.
Ему уже доводилось сталкиваться с Силой, причём неоднократно — и ничем хорошим это никогда не заканчивалось. Он до сих пор ярко помнил свои шок, боль и ярость в тот день, когда неосторожно, необдуманно возразил против какого-то решения Сноука, наивно считая, что имеет на это право — ведь до того момента Верховный лидер относился к нему вполне благожелательно и, казалось, всегда прислушивался к его мнению. Но в тот проклятый день совершенно будничное, вежливое возражение Хакса вывело Сноука из себя, и он при помощи Силы с размаху приложил его сначала о ближайшую стену, а потом и о пол. Ублюдок несколько минут швырял его из стороны в сторону, словно тряпичную куклу, чтобы впредь Хакс не забывал своего места. Но напрасно Хакс надеялся, что Сноук ограничится одним уроком — тот повторял его неоднократно, нередко в присутствии нижестоящих офицеров, что, мягко говоря, плохо сказывалось на дисциплине.
А Рен? Разве сам Рен не дошёл до того, что едва не задушил Хакса, заставил его рухнуть на колени в полуразрушенном тронном зале и, беспомощно царапая крепко стиснутое невидимыми пальцами горло, хрипеть отвратительное, унизительное: «Да здравствует Верховный лидер!» в свою честь? Это Хакс помнил ещё лучше. Как и то, что позднее Рен тоже небрежно отшвырнул его на приборную панель внутри шагохода. Тоже, кстати, за одну только слабую попытку возразить против очередного его приказа — и неважно, что возражение Хакса было вполне здравым, и что он пытался достучаться до Рена в их общих интересах.
Сила оставалась чем-то малопонятным, необъяснимым и жутким, невзирая на все те часы, которые Хакс провёл, пытаясь самостоятельно разобраться в ней. Кроме того, для него лично Сила была ещё и чем-то болезненным, насильственным, подавляющим, и даже воображая порой, что это она сохраняла ему жизнь на флагмане и Экзеголе, Хакс всегда думал, что это делалось исключительно в интересах Рена — носителя этой самой Силы, которого он должен был спасти. Хакс никогда не считал, что Сила настолько благосклонна к нему самому, если не отрицавшему, то решительно и яростно отвергавшему её.
И у него не было причин доверять Силе, хотя теперь он гораздо больше доверял самому Рену. Как и верить — несмотря на его рассказы об исцелениях Рей, — что с помощью Силы действительно можно было лечить, а не калечить.
— Хакс, ты
должен позволить мне помочь тебе, — настойчиво проговорил Рен. — Исцеления может и не случиться, если ты будешь сопротивляться воздействию Силы. Она — твой… наш единственный выход.
— Не единственный. Я же говорил, что нужно будет снять швы, вычистить рану… — раздражённо возразил Хакс, но закончить ему не дали:
— В этом нет никакого смысла. Ты сказал, что надо будет «снова снять швы» — значит, уже проделывал эту процедуру раньше, так? Но ничего этим не добился. А если твоя нога ещё и распухла, то швы, наверное, и не удастся наложить. Или я не прав?
Разумеется, Рен был прав! Он был прав, и Хакс прекрасно понимал это, как понимал и то, что ни один из них не обладает всеми нужными медицинскими навыками, и на борту у них нет ни медиков-людей, ни меддроидов, ни, если уж на то пошло, бакты и всё тех же обезболивающих… И даже если Рен каким-то чудесным образом сумеет помочь ему очистить и заново зашить рану, а Хакс, в свою очередь, умудрится выдержать всю процедуру и не умереть от болевого шока — где гарантия, что всё не повторится? Если инфекция, постоянно подавляемая разнообразными препаратами, успела угнездиться слишком глубоко и прочно, они с Реном только немного отстрочат неизбежное.
— Ты знаешь, что я прав, Хакс, — убеждённо повторил Рен. — Самостоятельно мы вряд ли сумеем тебя вылечить, и даже если я отправлюсь к ближайшему поселению за помощью…
— …на то, чтобы пересечь огромный лес, может уйти слишком много времени, — обречённо закончил за него Хакс.
— А у тебя
уже есть жар, — безжалостно напомнил Рен. Хакс свистяще выдохнул сквозь зубы и зажмурился в отчаянном отрицании.
— Должен же быть какой-то другой способ! — Хакс знал, что проиграл, но не хотел этого признавать. — Какой-то другой способ, кроме использования на мне Силы!
Открыв глаза, он повернул голову, чтобы посмотреть на по-прежнему сидевшего у его кровати Рена — почти с мольбой. Тот отрицательно покачал головой:
— Может, и должен, но его нет. Послушай, это не будет больно или опасно. Я не… не причиню тебе вреда, — Рен посмотрел Хаксу прямо в глаза. — Я просто хочу помочь.
И Хакс сдался. В конце концов, что ещё ему оставалось? Какое бы недоверие и неприятие он ни испытывал к Силе и как бы сильно ни отвергал саму мысль о том, чтобы полностью отдать всю власть над собой, своим телом и здоровьем другому человеку (Кайло Рену! Крифф, и как только он до этого докатился?!), в данном случае никакого другого выхода у Хакса не было. Он действительно остро, немедленно нуждался в помощи.
— Хорошо.
На лице Рена явственно отразилось облегчение: очевидно, он опасался, что уговаривать Хакса придётся гораздо дольше. Поднявшись, он жестом велел ему подвинуться к стене и, присев на край койки, потянул вниз одеяло. Хакс инстинктивно чуть было не вцепился в него, но, сразу опомнившись, позволил Рену стащить плотную серую ткань практически до колен — неохотно, поскольку его по-прежнему знобило.
Но Рену и этого показалось мало: бегло осмотрев Хакса, он неожиданно, не предупредив и уж тем более не спросив разрешения, резко задрал на нём тёплый свитер, надетый поверх футболки в попытке поскорее согреться. Хакс задохнулся от возмущения, но выразить решительный протест против такого бесцеремонного обращения ему помешал Рен, громко выдохнувший при виде синяка на его груди — уже выцветшего из багрово-фиолетового до жёлто-зелёного, но так и не сошедшего до конца.
— Начнём с чего-то полегче. Болит там, где синяк, или в рёбрах? — деловито поинтересовался Рен, сжимая и разжимая пальцы, примеряясь.
Хакса эти его приготовления откровенно нервировали, но он всё же ответил:
— И там, и там. Если делаю глубокий вдох, рёбра болят сильнее.
Кивнув, Рен прижал раскрытую ладонь к синяку, закрыл глаза и замер. Хакс тоже застыл и даже затаил дыхание в ожидании чего-то необычного, какого-то ощущения, помимо лёгкого давления руки Кайло на свою кожу… но время шло, а ничего, казалось, не происходило. Во всяком случае Хакс ничего нового не чувствовал: и синяк, и рёбра болели по-прежнему.
— Рен? — позвал его Хакс. — Эй, ты что, вздремнуть так решил? Тогда хотя бы одеяло мне верни!
— Тише, не отвлекай меня, — открыв глаза, Рен укоризненно взглянул на виновато заёрзавшего Хакса и закрыл их снова. А потом добавил: — Я вспоминаю, как это делала Рей. Сам-то я никогда не использовал Силу для исцеления.*
— Что?! — возмутился Хакс.
Он попытался приподняться на локтях, но Рен удержал его на месте, чуть сильнее надавив ладонью ему на грудь.
— Я же просил тебя полежать тихо! И спокойно! — вспылил он.
— После такого заявления? Да ты же сам не знаешь, что собираешься со мной сделать! Пусти! — разозлился и Хакс.
— Я просто
заставлю тебя лежать смирно, если придётся, — пригрозил Рен.
— Посмотрим, как у тебя это получится!
Хакс завозился и вцепился обеими руками в запястье Рена, пытаясь убрать его руку. На мгновение в его глазах вспыхнула слишком хорошо знакомая Хаксу неконтролируемая ярость... Но, как ни странно, Рен почти сразу взял себя в руки — прикрыл глаза и длинно выдохнул и вдохнул, успокаиваясь. А потом вновь обратился к продолжавшему упорно вырываться Хаксу:
— Хакс. Ну же, Хакс, посмотри на меня! Я ведь обещал, что не причиню тебе вреда — и я его не причиню. Наоборот, я
помогу тебе. Ты просто должен довериться мне.
— Довериться — это как раз самое
сложное, — проворчал Хакс, но руку Рена всё же отпустил.
— Знаю, — откликнулся тот без тени обиды или насмешки в голосе. — Но ты постарайся. Сейчас попробуем ещё раз.
Фыркнув, Хакс вновь вытянулся на койке и заставил себя лежать смирно, когда Рен, поудобнее устроив ладонь у него на груди, снова закрыл глаза и сосредоточился. Прошло одно томительное мгновение неизвестности, другое… и вдруг Хакс почувствовал это — нечто более слабое, чем жар, но гораздо более интенсивное, чем обычное ощущение тепла человеческой кожи, исходившее от широкой ладони и раньше. Оно, это
тепло, не казалось безопасным, расслабляющим или убаюкивающим, как тепло от одеяла или чашки горячего чая. Наоборот, Хакс ясно чувствовал, что вместе с этим теплом сквозь его кожу, сквозь его тело течёт сила —
Сила — и что с каждой секундой её поток становится всё мощнее.
А Рен был тем, кто контролировал этот поток. Опасаясь нарушить его концентрацию, Хакс не пошевелился, когда тот, не открывая глаз, плавно отвёл руку от центра его груди — он только скосил глаза вниз и успел увидеть, как огромный уродливый синяк будто стирался с его кожи, медленно таял по мере того, как Рен убирал ладонь.
Прежде, чем поражённый до глубины души Хакс успел что-либо сказать по этому поводу, Рен переместил руку на его нижние рёбра с одной стороны, а другую, правую, соответственно, прижал к левой половине грудной клетки, всё это — не открывая глаз и ни слова не говоря, что, по правде, немного пугало. Привстав, Рен навис над ним и принялся тщательно ощупывать каждую пару рёбер, двигаясь снизу вверх. Это было довольно щекотно — как и кончики волос Рена, щекотавшие его кожу, — но Хакс сумел удержаться от смеха. Но он не сумел сдержать болезненного стона, когда Рен добрался до, очевидно, травмированных рёбер.
Тот нахмурился сильнее и обхватил самый болезненный участок покрепче, а потом с его рук под кожу Хакса заструилось уже знакомое тепло. Вдохнув, он невольно задержал дыхание, а когда терпеть дольше стало невозможно — дёрнувшись, судорожно выдохнул и вдохнул. И в ту же секунду осознал, что больше не чувствует боли в груди при дыхании — впервые за несколько недель.
Это поразило Хакса едва ли не больше, чем исцеляющее воздействие Силы как таковое. Он так привык к болезненным ощущениям, что их отсутствие казалось чем-то чуть ли не противоестественным. Инстинктивно Хакс скользнул ладонью по рёбрам, в свою очередь, прощупывая их. Его пальцы натолкнулись на пальцы Рена, — теперь его ладони ощущались просто тёплыми, ничего необычного, — и тот, открыв наконец глаза, разжал и убрал руки.
— Несколько рёбер у тебя треснули, — пояснил Рен, отстранившись от Хакса и вновь усевшись на краю койки. — Трещины были глубокие, считай, почти переломы. И они никак не могли зажить, потому что ты постоянно активно двигался и таскал тяжести.
Собственно, главной и самой большой тяжестью, которую Хакс таскал, был сам Рен — во время их побега с Экзегола и позже, когда он был ещё слишком слаб, чтобы самостоятельно дойти до уборной и обратно. Хотя криффовы ящики, которые Хакс разбирал в последние несколько дней, тоже наверняка внесли свою лепту.
С возрастающей радостью он на пробу глубоко вдохнул и выдохнул, чуть подождал и повторил — боль так и не вернулась. Заметив, что Рен наблюдает за ним, Хакс безотчётно улыбнулся ему и искренне поблагодарил:
— Спасибо. Это здорово. Я имею в виду, здорово дышать, не испытывая боли.
Рен довольно улыбнулся в ответ.
Какое-то время они провели в молчании: Хакс никак не мог надышаться вдоволь, и всё касался кончиками пальцев тех мест, откуда бесследно ушла боль, а также исчезнувшего синяка на груди, а Рен, вероятно, собирался с силами для следующего этапа лечения.
Наконец, встрепенувшись, он энергично хлопнул себя по бёдрам и обратился к Хаксу:
— Ну что, займёмся ногой? — окинув его внимательным взглядом, Рен велел: — Снимай штаны.
Кто бы сказал Хаксу, что однажды он услышит такое от Кайло Рена! Впрочем, кто бы ему такое ни предсказал — моментально вылетел бы в шлюз и дальше, прямиком в открытый космос.
— Это обязательно? — поморщившись, Хакс первым делом натянул обратно футболку и свитер. Радость от успешного первого исцеления на время заставила его забыть о пульсирующей горячей боли в ноге и ознобе, но теперь он ощутил их с новой силой.
— Думаю, да, — откликнулся Рен, снова принявшись сжимать и разжимать ладони, чтобы подготовиться. — Рей касалась рукой моей раны, когда исцеляла меня на руинах «Звезды смерти», и я сам только что прижимал ладонь непосредственно к твоей коже. Может, это и необязательное условие, — он слегка пожал плечами, — но я не знаю этого наверняка и не хочу тратить силы понапрасну.
Справедливое замечание. Сейчас Рен расходовал на Хакса свои силы, которые возвращал с таким трудом — а значит, тому не пристало артачиться из-за глупой неловкости. Чем скорее они покончат с этим, тем лучше будет для них обоих.
Рывком расстегнув молнию на штанах, Хакс выгнулся на койке, чтобы стянуть их ниже, а потом, наоборот, сел и, бросив на Рена возмущённый взгляд, — вздрогнув, тот запоздало отвернулся, — принялся стаскивать штанины с бёдер и ниже. Затем он размотал бинты. Первый же взгляд на рану заставил Хакса горестно охнуть, а Рена — снова повернуть к нему голову. В свою очередь увидев ногу Хакса, он коротко выругался.
Нога выглядела откровенно паршиво: кое-как стянутые швами края раны побагровели и вздулись, да и вся кожа вокруг оказалась покрасневшей, опухшей и горячей на ощупь. Хакс не знал, что всё зашло настолько далеко. Он даже засомневался: сможет ли Сила ему помочь или уже слишком поздно?
Хакс взглянул на Рена — на его лице на мгновение отразилось то же опасение, впрочем, моментально сменившееся мрачной решимостью.
— Мы это исправим, — пообещал он то ли Хаксу, то ли самому себе. Придвинувшись ближе, Рен уже протянул было руку к ране, но, внезапно остановившись, заметил: — Наверное, швы лучше всё-таки снять. Мне?..
— Я сам сниму, — покачал головой Хакс. — Подай только нож — вон он, на полке лежит.
Получив требуемое, Хакс внимательней изучил швы, отыскивая маленький узелок, и заодно отметил, что кое-где те успели врасти в кожу. Процедура предстояла не из приятных.
— Это будет больно, — пробормотал Хакс. Ловко подцепив кончиком лезвия узелок, он разрезал его и схватился за концы нитки. — Но недолго, — подбодрил он себя следом, и решительно потянул нить из раны.
Хакс не ошибся: процедура действительно оказалась болезненной. Ему пришлось обхватить пострадавшую ногу левой рукой, чтобы не давать ей непроизвольно дёргаться на особенно болезненных резких рывках, а правой упорно тянуть, тянуть и тянуть, сантиметр за сантиметром вытаскивая хирургическую нить из воспалённой кожи. Он яростно смаргивал выступавшие на глазах слёзы, шипел от боли и ругался сквозь зубы, поминая то хаттову мать, то криффа, то другие, гораздо более экзотические и заковыристые ругательства, которых за свою армейскую карьеру он наслушался и запомнил немало, а Рен, сидя рядом, всем своим видом выражал солидарность и сочувствие. Выглядело это забавно, и в любой другой ситуации Хакс посмеялся бы, но в тот момент ему было не до смеха.
Наконец, закончив, он кинул окровавленную нить на пол и, обессиленный, сам опустился спиной назад на койку. Даже глядя в потолок, он продолжал ощущать на себе полный жалости взгляд Рена.
— Убери это скорбное выражение со своего лица, мелодраматичный болван, — немного успокоившись, потребовал Хакс. — Прибереги его для моих торжественных похорон на случай, если ничего не выйдет. Кстати, я требую похорон со всеми положенными мне по чину почестями, и мне всё равно, как ты сможешь это организовать в здешней глуши.
— И это я — мелодраматичный болван? — проворчал Рен, но, когда Хакс, наконец, повернул к нему голову, физиономия у него была привычно хмурая и недовольная.
— Ты не умрёшь, Хакс, — твёрдо постановил он, перехватив его взгляд. — Если Сила смогла, фактически, вернуть к жизни Рей и меня, думаешь, она не справится с твоей тощей ногой? А хотя нет, ты сейчас не думаешь и не комментируешь, а лежишь тихо и расслаблено, ясно? Думать и делать буду
я.
— Какие страшные времена настали, — всё-таки сокрушённо прокомментировал Хакс. Промокнув одним рукавом свитера свои глаза, а углом простыни — тонкие потёки и капли крови вокруг раны, он послушно вытянулся на койке, и даже глаза закрыл. Мало ли что там может отвлечь Рена?
— Язва, — одобрительно, как будто даже ласково откликнулся тот, и накрыл его рану ладонью, чуть сдавив воспалённую кожу пальцами. Это тоже было больно, но Хакс, как было велено, ничего не сказал и даже не дёрнулся.
Затем снова пришло ощущение тепла — сначала лёгкое, но постепенно усиливающееся почти до той черты, когда оно стало едва выносимым. По-прежнему не жар, а именно тепло, но настолько интенсивное, буквально
прожигающее ногу до самых костей, что жар, возможно, было бы даже легче выдержать. Кожу закололо сотней крошечных иголок.
В какой-то момент Хакс слишком сильно сконцентрировался на своих ощущениях, а опомнился только тогда, когда услышал прерывистый вздох Рена и почувствовал, как его пальцы с силой, спазматически сжались на его ноге. Хакс открыл глаза, повернул голову — и ужаснулся. Рен сидел рядом на койке, подавшись к нему и вцепившись в его ногу, но его лицо оказалось почти таким же белым, как в тот момент, когда Хакс нашёл его в монолите Императора сразу после возвращения из мёртвых. На лбу Рена выступила испарина, тёмные ресницы, губы и пальцы слегка подрагивали, но он упорно продолжал лечение.
Внезапно в памяти Хакса всплыл рассказ Рена о том, как тот отдал всю свою жизненную силу Рей, а сам умер. Крифф, он же не…
Запаниковав, Хакс рванулся, выдернув ногу из цепкой хватки Рена, и отшатнулся от него. Тепло тут же исчезло, поток Силы, хвала всем звёздам, прервался, а сам Рен, потеряв концентрацию и опору для руки, едва не свалился прямо на Хакса — в последний момент он успел упереть ладонь в стену за койкой. Распахнув глаза, он ошалело замотал головой и с недоумением посмотрел вниз, на сжавшегося у стенки Хакса.
— Хакс, что… Что случилось? — голос Рена прозвучал слабо и невнятно, у него слегка заплетался язык, как после глубокого долгого сна. Откашлявшись, он продолжил: — Ляг обратно, я ещё не закончил.
— Нет, закончил, — резко возразил Хакс. Страх и злость медленно поднимались в нём, заполняя грудную клетку и выше, до самого горла, так что он едва удержался от того, чтобы не сорваться на крик. — Ты хотя бы соображаешь, в каком ты состоянии? Ты весь белый, тебя трясёт — и ты «ещё не закончил»? Да ты сейчас свалишься прямо здесь, а мне опять придётся тебя откачивать! Мы прекращаем всё это,
немедленно.
— Но лечение действительно ещё не закончено, — естественно, тут же начал спорить Рен. — Хакс, тебе ведь прострелили ногу из лазерного оружия! Выстрел прожёг ткани, мышцы, сухожилия, повредил нервы… Я избавился от инфекции и залечил основные повреждения, но не исцелил рану полностью. Посмотри, там даже рубец остался!
Хакс взглянул на свою ногу — действительно, зияющую, воспалённую рану теперь затянула новая розовая кожа, образовав округлую отметину с неровными краями. Похожий, только белесый рубец Хакс совсем недавно видел на боку у самого Рена. Неужели он не понимал, какая это мелочь? И даже если какая-то часть мышц или нервов ещё не совсем восстановилась — разве можно это сравнить с тем, в каком состоянии была рана всего пару минут назад?
«Нет, — внезапно понял Хакс, переведя взгляд на хмурящегося, недовольного Рена, —
дело не в том, что он не понимает. Дело как раз-таки в том, что даже рубец — это досадная мелочь, ужасно обидная маленькая деталь, крохотное несовершенство там, где Кайло хотелось вновь поразить меня могуществом Силы и своими способностями. Он гордился собой, когда сумел полностью, без следа убрать синяк с моей груди и залечить треснувшие рёбра. И, хотя сейчас Кайло сделал гораздо больше, — ведь он спас меня от заражения и, вероятно, мучительной смерти! — лечение ноги, наоборот, казалось ему менее значимым поступком. Потому что ему не хватило сил довести процесс исцеления до конца, потому что на ноге остался криффов рубец, и это испортило весь эффект…»
Хакс едва слышно вздохнул и покачал головой — ну что за ребёнок! Однако подумал он об этом без привычного раздражения. И когда он заговорил, то постарался, чтобы его доводы были максимально убедительными, а голос звучал как можно мягче.
— Рен…
Кайло, послушай меня, — быстро моргнув, тот и впрямь повернулся к нему, очевидно, удивлённый непривычным обращением. — Ты и так сделал очень много, и я действительно, искренне признателен тебе. Ты ведь понимаешь, что только что буквально спас мне жизнь? Спасибо тебе за это.
Мимоходом Хакс отметил, что теперь слова благодарности даются ему гораздо легче, чем в самом начале их с Реном пребывания на Вории-3. Но он не стал задерживаться на этом открытии, поскольку Рен уже открыл рот, явно собираясь возражать. Хакс не позволил ему этого, торопливо продолжив:
— Инфекции больше нет, боль тоже практически ушла, да и жар, кажется, начал спадать. Можешь сам убедиться.
Рен тут же протянул руку и коротко коснулся его лба. Тем не менее, он упрямо проворчал:
— Но исцеление не было полным…
— И что с того? Мы ведь можем повторить всю процедуру позже, в другой раз, — терпеливо продолжал увещевать его Хакс. — Опасности моя рана больше не представляет. Скорее всего, я даже смогу ходить без помощи костыля, что, поверь, невероятно облегчит мне жизнь. Так зачем лезть из кожи вон, пытаясь сделать всё за один раз? Что, если сейчас ты перестараешься, гм, надорвёшься и снова лишишься Силы? Никому из нас лучше от этого не станет.
Этот последний аргумент, похоже, подействовал на Рена, и он неохотно признал:
— Об этом я не подумал. Что ж… может, ты и прав.
— Разумеется, прав! Не хватало ещё, чтобы ты, лишившись Силы, свалился здесь замертво. Я не хочу… —
«остаться один», мысленно закончил Хакс, но вслух сказал другое: — …опять тебя выхаживать. К тому же, в этот раз тебе могут и не дать спасительного пинка с того света.
— О нет, — фальшиво ужаснулся Рен, — кто же тогда будет тебя долечивать?
— Вот именно. Ты всё ещё у меня в долгу и просто не имеешь права помереть повторно. Да ещё и таким дурацким образом! — невозмутимо кивнул Хакс, заставив его весело фыркнуть. Сообразив, что он по-прежнему полулежит на койке со спущенными ниже колен штанами, Хакс сел и поспешно принялся их натягивать.
— Ладно, уговорил, — Рен тем временем поднял обе руки в знак капитуляции. — В конце концов, ты действительно вытащил меня с Экзегола, потом выходил здесь… Я и впрямь у тебя в долгу.
— Да нет, это я просто так сказал, — смутился Хакс. Разобравшись со штанами, он опёрся спиной о стену и глубоко задышал, наслаждаясь возможностью делать это без напряжения и боли. — Я ведь уже говорил: ты залечил мне рёбра, избавил от инфекции в ноге, так что я снова могу свободно дышать и ходить. Считай, что свой долг ты вернул.
— Ещё нет, Хакс, — Рен отрицательно качнул головой и серьёзно посмотрел ему в глаза. — Но верну обязательно.
Кашлянув, Хакс первым разорвал зрительный контакт, краем глаза заметив, что и Рен отвернулся и принялся разглядывать сваленные на полке у койки разнообразные мелочи. Внезапно он признался с нервным смешком:
— Знаешь, я ведь даже не сразу понял, что с тобой что-то не так. Думал, ты прячешься в своей каюте и избегаешь меня из-за Силы. Такое со мной бывало уже не раз.
— Я… готов признать, что Сила может приносить не только вред, — медленно проговорил Хакс. — Что с её помощью можно не только запугивать и причинять боль, но и делать что-то по-настоящему полезное. Во всяком случае,
тебе это удалось.
Рен посмотрел на него с благодарностью.
— Наверное, тебе стоит отдохнуть, — сказал он после небольшой паузы. Оттолкнувшись руками от койки, Рен поднялся — возможно, слишком стремительно, — и тут же покачнулся. Помотал головой, скривился и добавил: — Ладно, признаю, мне отдых тоже не помешает. Лучше пойду к себе, пока действительно прямо тут не свалился. Увидимся… позже.
— Да, — согласился Хакс, наблюдая за тем, как Рен неуверенной походкой вышел из его каюты и, надо надеяться, действительно отправился к себе. Отдых, а то и крепкий сон ему не просто «не помешали бы» — явно были совершенно необходимы.
Сам Хакс думал, что вряд ли сумеет заснуть — слишком много новых впечатлений, которые нужно как следует осмыслить и уложить в голове. Однако стоило ему устроиться поудобнее, — наконец-то можно было беспрепятственно улечься набок и чуть согнуть ноги в коленях! — как сонливость начала накатывать на Хакса тёплыми волнами, подобно прибою. Возможно, таким был побочный эффект от лечения посредством Силы.
Некоторое время он вяло сопротивлялся этой сонливости. Но в итоге всё равно провалился в сон — глубокий и крепкий, без сновидений.
***
Рен разбудил Хакса ближе к вечеру. Проснувшись, он первым делом почувствовал сильный, прямо-таки звериный голод — впервые за прошедшие несколько дней. Самочувствие Хакса значительно улучшилось, температура спала, так что сначала он отправился в освежитель, чтобы избавиться от неприятной, липкой плёнки пота и окончательно проснуться.
Оказавшись в освежителе, Хакс, опять-таки, впервые за последнее время толком рассмотрел себя в небольшом зеркале, висевшем на стене. За время «болезни» он несколько отощал: его скрытый рыжей щетиной подбородок заострился (напоминание самому себе — обязательно побриться завтра с утра), щёки запали, так что скулы обозначились ещё резче, чем прежде, как и — Хакс перевёл взгляд ниже, — ключицы. Плечи, локти и пястные кости теперь выглядели такими же острыми, как в то время, когда он был нескладным, не оформившимся мальчишкой-подростком, а рёбра выпирали сильнее обычного.
Задумчиво коснувшись одного из них пальцем, — тоже казавшимся чересчур тонким, хрупким, как и вся ладонь, и запястье, — Хакс вспомнил, как этим утром Рен настойчиво ощупывал его рёбра, выискивая те, которые необходимо было исцелить. Ощущение прикосновения не желало исчезать — наверное, потому что прошло довольно много времени с тех пор, как обнажённой кожи Хакса касался другой человек. Последним, кому это было дозволено, был Эрнрейн, но их с Реном, разумеется, нельзя было сравнивать: Эрнрейн был любовником Хакса, тогда как Рен… Ещё не другом, нет, но, пожалуй, товарищем по несчастью? И, в каком-то смысле, напарником. В их с Хаксом случае это уже был огромный прогресс.
Закончив с осмотром, Хакс быстро принял ультразвуковой душ и уступил очиститель такому же, как он сам, заспанному и взъерошенному Рену. К счастью, тот выглядел гораздо лучше, чем утром, после сеанса исцеления — пугающая мертвенная бледность ушла, его больше не трясло и не шатало на ровном месте. Продолжительный сон явно пошёл ему на пользу.
Пока Рен приводил себя в порядок, Хакс отправился в камбуз, где разогрел для них пайки и приготовил каф, который, на удивление, получился не таким уж плохим — или же он просто успел привыкнуть к его вкусу. Правда, Рен, когда он присоединился к этому совмещённому обеду-ужину, тоже не жаловался.
Когда они покончили с едой, — что не заняло много времени, — Рен внезапно предложил:
— Давай выйдем наружу? — увидев, что Хакс колеблется, он принялся уговаривать его. — Ну же, Хакс, не упрямься! Разве тебе не надоело всё время торчать в каюте? Я свою уже видеть не могу. Раньше ты отказывался выходить из-за ноги, но это уже не проблема, так? То есть, лечение ещё не совсем закончено, но сюда и до освежителя ты вроде нормально дошёл…
Это была правда. Хотя Хакс, больше по привычке, опасался полностью переносить вес на практически излеченную ногу и потому ступал осторожно и несколько скованно, он действительно был в состоянии передвигаться по кораблю без костыля, что безмерно его радовало. И ему тоже остокриффели стены собственной маленькой каютки и командной рубки, в которой он провёл немало часов, — Рен был прав и в этом.
К тому же, в ближайшее время им всё равно придётся выйти наружу, в лес, чтобы добыть немного пропитания. Разобрав ящики с запасами, Хакс убедился, что, как бы они с Реном ни экономили воду и пайки, их всё равно не хватит даже до конца недели. Им и так повезло, что Вейр в своё время сделал такой внушительный запас — возможно, даже наиболее вероятно, что часть пайков предназначалась для обмена или продажи на каких-нибудь отдалённых космических станциях или бедных продовольствием планетах.
— Хорошо, давай немного прогуляемся, — согласился Хакс. Рен радостно встрепенулся. — Но далеко от корабля отходить не будем. Скоро начнёт темнеть, а я не хочу оказаться в лесу ночью, учитывая,
кто там водится.
— А кто там водится? — тут же заинтересовался Рен. — Я просматривал информацию об обитателях этой планеты на бортовом компьютере, но только мельком.
— Сейчас сам всё увидишь.
***
Им не нужно было собираться — разве что Хакс заглянул в свою каюту, чтобы взять бластер. Когда он вышел обратно в коридор, Рен уже стоял в дальнем его конце, у люка, и только что не приплясывал на месте от нетерпения. Увидев это, Хакс ухмыльнулся, но мучить его не стал. Он как мог быстро дошёл до люка и кивнул, а Рен тут же хлопнул ладонью по панели управления, чтобы открыть его, и ещё раз — чтобы спустить трап. Естественно, Рен буквально слетел по нему вниз, на поляну, тогда как Хакс, наоборот, предпочёл спуститься осторожно и медленно.
Снаружи было… хорошо. Ступив на землю, Хакс опять удивился тому, как она непривычно мягко и упруго пружинит под его ногами — в отличие от жёсткого металлического пола космического корабля или станции. Вековечный лес, окружавший «их» поляну плотной стеной, по-прежнему поражал воображение величиной, нет,
величественностью деревьев и многообразием цветов и оттенков зелёного. Солнце, уже клонившееся к закату, ещё окрашивало верхушки деревьев густым, насыщенным золотым цветом, но ниже, под густыми кронами, уже царил таинственный полумрак.
Хакс покрутился вокруг своей оси, одновременно проверяя обстановку и рассматривая деревья. Насколько он мог судить, большинство из них были лиственными, но кое-где виднелись также игольчатые тёмно-зелёные хвойные лапы. Прислушавшись, он различил там, среди деревьев, голоса певчих птиц, хотя их было гораздо меньше, чем в прошлый раз, когда он впервые вышел из корабля утром. Но даже эти редкие одиночные трели успокоили Хакса — если бы где-то рядом, в подлеске к ним крался большой хищник, птицы либо умолкли бы, либо, наоборот, от страха подняли бы куда больший шум.
Тем не менее, Хакс предпочёл держать бластер в руке, а не в кобуре на поясе.
— Ты обещал показать мне, что такого жуткого здесь водится, — окликнул его Рен, тоже успевший покрутиться по небольшой поляне и даже разок почти зайти за её край, в лес.
— Обойди звездолёт, — посоветовал ему Хакс, продолжая настороженно осматривать деревья.
Рен послушался, и уже через мгновение Хакс услышал, как тот удивлённо присвистнул.
— Знатная зверюга, — признал Рен, вернувшись и встав рядом.
— Однажды ночью она залезла на корабль сверху и пыталась найти способ пробраться внутрь. Я поджарил её, подняв щиты, но вряд ли она здесь такая одна. Именно поэтому я не хотел бы оказаться в лесу, на территории сородичей этой твари, ночью или даже вечером, — повернув голову к Рену, объяснил Хакс.
Тот коротко кивнул, в свою очередь, внимательно, цепко осматривая стену леса и окутавший её полумрак, который становился всё более насыщенным. Солнце, напоследок окрасившее небо и облака в оранжевое и красное, уже наполовину скрылось за самыми высокими деревьями, в воздухе ощущалась вечерняя прохлада.
— Однако в ближайшее время нам всё-таки придётся отправиться в лес, — заметил Хакс через несколько минут, проведённых в молчаливом созерцании. И продолжил, отвечая на вопросительный взгляд собеседника: — Наш запас питьевой воды и пайков почти подошёл к концу, а к ремонту корабля мы ещё даже не приступали и не знаем, сколько времени он займёт. Понимаешь, к чему я веду?
— Мы должны будем сами добывать себе еду, — мгновенно откликнулся Рен.
К счастью, у него, похоже, не возникло никаких моральных дилемм по этому поводу. Хакс немного опасался каких-нибудь джедайских заморочек, вроде запрета на убийство и употребление в пищу ни в чём не повинных обитателей леса.
— Думаю, найти поблизости какой-нибудь ручей будет несложно, а что касается потенциальной добычи… — Хакс на мгновение задумался и коротко кивнул самому себе. — Я смогу её подстрелить. Только надо будет хорошенько изучить и запомнить перечень пригодных в пищу видов птиц и всяких мелких млекопитающих на бортовом компьютере, прежде чем идти на охоту. Может, заодно получится собрать и съедобные растения: ягоды или корешки какие-нибудь, не знаю.
— Звучит как план, — хмыкнул Рен. — Займёмся всем этим завтра же с утра.
Они немного помолчали, стоя плечом к плечу и разглядывая деревья. Солнце уже совсем скрылось за их верхушками, а небо над ними неуклонно наливалось тёмной синевой с бледными пока точками-искрами звёзд.
«Ещё немного, — подумал Хакс, —
и будет казаться, что небо держится на верхушках самых высоких деревьев, словно на колоннах».
— А здесь довольно неплохо, — неожиданно подал голос Рен. — Даже хорошо, на самом деле.
— Да. Не всем планетам в Галактике настолько везёт с растительностью и погодой, — согласился Хакс, невольно вспомнив сухой, одуряюще знойный климат Джакку, слепящее белое солнце над бесконечно уходящими вдаль песочными дюнами и горячий, обжигающий и иссушающий кожу ветер.
Его лица коснулось дуновение другого ветра, ветра Вории — ставшего прохладным к вечеру, но приятного, принесшего с собой неповторимый, одновременно и свежий, и терпкий аромат леса. Листья на деревьях и кустах ответили на этот порыв тихим шелестом, похожим на шёпот.
Хакс медленно опустил, а затем и спрятал бластер обратно в кобуру, позволил себе расслабить плечи, прикрыть глаза и минутку постоять так, наслаждаясь лёгким дуновением ветра, спокойствием и тишиной. Тишина, конечно, не была полной, потому что лес вокруг звездолёта продолжал жить своей жизнью — до слуха Хакса доносились скрип стволов и шелест листьев, голоса невидимых в темноте ночных животных или птиц, треск неизвестных насекомых. Но, как ноты в музыкальной пьесе, все эти звуки казались необходимыми и не тревожили слух.
Впервые с тех пор, как они приземлились на этой планете, а пожалуй, что вообще впервые за долгое, слишком долгое время, Хакс чувствовал такое умиротворение. Правильно Рен сказал — здесь было хорошо. Выбор планеты-убежища, сделанный Хаксом в сжатые сроки и в экстренной ситуации, оказался на удивление удачным. Но, — тут он наконец-то пришёл в себя, — прямо сейчас им всё же следовало вернуться на корабль.
— Уже почти совсем темно. Пойдём, — развернувшись, Хакс направился к трапу. Рен за его спиной что-то недовольно проворчал, но мгновением позже Хакс услышал его шаги.
Он первым поднялся на борт и, дождавшись, когда Рен сделает то же самое, закрыл люк, коснувшись панели, — до завтрашнего утра.
